Не так уж сильно он есть хотел...

— Укради для меня рамен из магазина и я тебе отсосу. С этих слов начался вечер, а точнее сказать, уже ночь для Хван Хенджина. Жизнь в общежитии приносит с собой много новых приключений и неожиданностей. А если твой сосед еще и Хан Джисон... Что ж... Приключения обеспечены не только тебе, но и всем кто как-либо был с тобой связан на протяжении всей жизни. Только позавчера они наперегонки ловили таракана по всей общаге, а вчера пытались его приготовить. Бедняга смог скрыться где-то за окном, выскочив из сковородки, и Хенджин надеялся, что тот начнет новую счастливую жизнь и не будет мстить... Сегодня же у Джисона весь день были пары. На удивление, несмотря на взбалмошный характер парня, его оценки были одними из лучших, он не пропускал занятий, а учителя любили его, поэтому часто спускали с рук всякие проделки. Хан вернулся в их комнату совсем недавно и как только Хенджин встретился глазами с этим лохматым недоразумением, то понял. Сегодня без шуму не обойдется. Сейчас Джисон валялся на своей кровати и с вызовом смотрел на соседа. По-странному закинув ноги на стену, у которой стояла кровать, он смотрел прямо в глаза Хенджину. Кажется, Хван успел уловить усмешку в этих черных бусинках. — Чего? — Хенджин аж заикнулся. Он поддерживал зрительный контакт с черными как смоль хитрыми глазами, не скрывая своего удивления. Хотя, удивление это сильно сказано, скорее легкого недопонимания. За этот год он слишком привык к таким выпадам Хана, но... Украсть? Рамен? — Что слышал. Мне скучно, Джинни, а еще я голодный, — Хан перевернулся на кровати из своей странной позы в еще более странную. Теперь его голова свисала сверху вниз с кровати. Но парень по-прежнему смотрел прямо в глаза, не отводя своих блестящих зрачков. — Я могу просто купить его тебе? — предложил “заурядный” способ Хенджин, заведомо зная, что дело не в рамене, а в том самом риске его получить. — Ну уж нет, так не интересно, — ухмыльнулся Хан. Что еще интересного стоит узнать из жизни Хвана? Казалось бы, обычного студента, вместе с “другом”, получившего досуг на долгие годы. Ну... Например то, что он пиздец как сильно влюблен в этого неконтролируемого придурка. До дрожи в коленях и боли в ребрах. До мокрых снов и лишних часов в душе. До постоянных мыслей. Хенджин влюблен долго и терпит эти испытания судьбы в виде вечно флиртующего со всеми Хан Джисона. Когда Хван говорит «со всеми», он имеет ввиду буквально СО ВСЕМИ. Минхо с танцев, Феликс с театрального, даже препод по философии Кристофер Чан и физрук Чанбин попали под удар. Это лишь малая часть списка людей, имена которых он запомнил потому, что видел Хана рядом с ними. Несмотря на то, что они в разных группах, на переменах они часто ходят вместе по коридорам, вместе едят или тусуются в одних компаниях. У Хенджина нет выбора, он вынужден смотреть на то, как Джисон флиртом получает нужные конспекты у одногруппниц или скатывает домашку. У Джисона много друзей, но когда Хенджин спрашивает об этом шуточном (или нет?) флирте, Хан, всегда отшучиваясь, отвечает что-то вроде: «Ох, не ревнуй, Джинни, это так, чисто маленькие шалости. Мы-то с тобой знаем, кто навсегда в моем сердце». И иногда Хенджин готов поклясться, что на короткие секунды... Он верит. Хенджин и вправду мечтал, чтобы однажды хотя бы одна глупая и пошлая шутка воплотилась в жизнь. Чтобы хоть один подкол закончился поцелуем. Но нет... К сожалению, нет. Чтобы пересчитать все разы, когда Джисон шутил про «секс по дружбе» в его присутствии, не хватит пальцев всех людей на планете. И Хенджин идет на поводу его развязного характера. Частенько поддерживает эти шутки, подыгрывает. Потому что, так или иначе, они кореша. Хенджину действительно комфортно вместе с Джисоном, эти шутки в большинстве своем он находит действительно смешными. За исключением лишь тех моментов, когда разгоны заходят чуть дальше, внизу живота начинает тянуть и Хенджин истерично пытается не думать об этом. И все равно думает. Такие чрезвычайные ситуации часто происходят на скучных парах, когда они сидят где-то в самом конце аудитории. Джисону становится скучно и он наклоняется к уху своего друга чтобы прошептать какую-нибудь пошлую шутку, зная, что Хван ее подхватит. И Хван ее подхватывает. Потому что он не далек от юмора или иронии. Потому что это весело. И что мы имеем сейчас? Хан Джисон предлагает ему отсосать? Даже не маскируя это под шутку или анекдот? За украденную пачку рамена? Многим он такое предложил? Ну и какой он по счету? Или Хенджин особенный? — Нет, я не отсасываю всем подряд за рамен, — словно прочитав мысли, сказал Хан, — можешь оправданно считать себя избранным, эта акция доступна только для тебя, — Джисон подмигнул, но спустя буквально мгновение прыснул. Он не мог вынести этого серьезного, обескураженного лица, смотревшего на него сверху вниз. Парень перевернулся, встал с кровати, чуть ли не прыгая, и в пару шагов добрался к сидящему на своей постели Хенджину. Встал впритык. Ни сантиметра не оставил. Снова этот тупой флирт, которым Джисон словно царапает под кожей, мягко тянет за рычаги. Парень подхватил подбородок пальцами, приблизился и заговорщецки спросил: — Так ты согласен, малыш? Хенджин сглотнул. Как мастерски Джисон дергает за ниточки, аж тошно. Он не ребенок и не сопля, но против этих глаз устоять не может. Знакомьтесь. Его лучший друг и заноза в заднице — Хан Джисон. Хан Джисон, которому стоит разок облизнуть собственные губы, запрокинуть свою головушку с окрашенными в темно-синий волосами и все-все сойдет ему с рук. — Когда-нибудь я научусь тебе отказывать, — промычал Хенджин, с досадой провожая пальцы со своего подбородка. Зависеть от кого-то — бесит. Но зависеть от Джисона так мучительно сладко. Он не помнит, как давно играет в эту садистскую игру. — Поверь, мне не составит труда уговорить тебя снова, — и снова эта улыбка. Сводящая с ума улыбка, ради которой не жалко ограбить главный банк столицы, что уж там рамен украсть. Хенджин цокнул, демонстративно встал с постели, подхватил свою куртку с крючка и вышел из их комнаты первым. Ему не нужно было оборачиваться. Он знал, что Джисон идет с ним. Знал, как он сейчас улыбается. Спиной чувствовал его взгляд и то, как он подпрыгивает на ходу в предвкушении новых приключений на задницу. Такая вот его любовь. Разрывная. *** Джисон никогда не был особо тактильным, поэтому Хенджин упивался любым моментом, любой возможностью прикоснуться к парню. Возможно, это тоже была игра Джисона — избегать любых прикосновений. Хотя Хенджин никогда не видел, чтобы Джисон обнимал кого-то при встрече. Это всегда были рукопожатия или типа того. Минимальный контакт, несмотря на его дерзкий характер. И Хван оставался единственным, на ком не стоял этот тактильный крест. Ведь они всегда обнимались. Чисто символически, при встрече или расставании. Поэтому сейчас, когда Хан, держа за руку, вел его к круглосуточному магазину, в его животе взрывались фейерверки. Ему очевидно мало этих коротких объятий. Ах да. Джисон сам решил выбрать магазин, который они будут «грабить». «Какой слабак...» — про себя думал Хван, напрочь забывая куда и зачем они идут. Его всего лишь за ручку взяли, а он растекся. Надо же. Вскоре перед ними показался тот самый магазин, что выбрал Хан. Маленький, круглосуточный, Хван тут никогда не был. Джисон улыбнулся, ожидая бомбическое шоу, а Хенджин... А что Хенджин..? Ему все равно, поймают его или нет. Он опьянен парнем, с которым делит комнату не первый год. В нем бурлит кровь, что бывает, когда они вместе играют в правду или действие. Задания и вопросы Джисона для него всегда каверзные, с двойным дном, всегда нацелены вызвать краску на его лице, но этого никогда не происходит. Хван изворачивается, выходит сухим из воды, всегда смотрит так легко на Джисона, прикусывающего губу от негодования. Да, Хенджин тоже с ним играет. Знает, как надо, умеет. Хенджину не слабо. Если это для Джи. Хван повернулся ко входу в круглосутку, просто зашел внутрь, интуитивно нашел глазами любимый рамен Джисона. Яркая упаковка, оранжевый цвет. Не острый. Хенджин знал наизусть предпочтения парня в еде, одежде, музыке, людях —во всем. Он не был сталкером или озабоченным... Скорее внимательным другом? Досадно. Когда Хенджин выбежал из магазина с раменом в руках, Джисон удивленно похлопал глазками. Он не ожидал, что Хенджин на самом деле сделает это. Немного сомневался. Он любил Хенджина за то, что тот легко бросался в огонь вместе с ним, и тем не менее каждый раз удивлялся, когда обнаруживал, что они одинаково конченые. Просто проявляется это по-разному. Если посмотреть на Джисона, то сразу понятно — проблемный. Если посмотреть на Хенджина, то сначала видишь красивого парня, отличника, активного до мероприятий и просто душку, популярного во всех кругах за счет своего «проблемного» друга. Их дуэт от того такой яркий, вместе они светятся ярче, горячее. Кто бы ему поверил, расскажи Джисон о том, что этот милашка ворует рамен в магазине? За подобные вещи и исключить могут. Джисон засмеялся. Так ярко, что ослепнуть можно. Сейчас, убегая от злого охранника круглосуточного магазина, все, о чем мог думать Хван, это звонкий смех парня, бегущего рядом. Ему ненароком самому хотелось засмеяться. Но нужно бежать. — Боже, ну дурак, — крикнул Джисон, когда они с Хенджином свернули во дворы. Парни петляли в противоположной стороне от своей общаги, чтобы охранник не запомнил, где они живут и учатся. — Сам такой, — прикрикнул в ответ Хенджин. — Ты мог отказаться. В курсе? — спросил Джисон, оборачиваясь. Охранник все еще бежал за ними и не так сильно отставал. Им повезло, что был довольно поздний вечер, на улице было темно и свет был только от фонарей. Лица запомнить было невозможно, а знакомые улицы давали преимущество. Джисон проверял, в магазине камер нет. Только вот наличие ебучего камикадзе, вместо охранника, он немного не учел. — Так не интересно, — ответил Хенджин и улыбнулся на очередной смех друга. Он дурак. Он влюблен. В нем адреналина больше, чем крови. И он даже не оборачивается, взгляд прикован только к парню, что вроде и паниковал, а вроде и был счастлив. Когда парням удалось хоть немного оторваться, Джисон схватил Хенджина за руку и резким рывком толкнул в кусты, прыгая сверху. Это оказалась пихта, но достаточно пышная, чтобы полностью их скрыть. Неожиданно. Резко. Дико. Снова хочется смеяться, но Хенджин держится. Хан тяжело дышал, он лежал прямо на Хенджине, они были безумно близко. Джисон закрыл соседу рот рукой, дабы тот не проронил ни звука, и прислушивался ко всем шумам улицы. Охранник пробежал мимо и после, потеряв их из виду, пошел обратно в магазин. Хенджин очень крепко прижимал пачку рамена к груди и смотрел на друга с такой нежностью, с какой не смотрел никогда и ни на кого. Ему пора перестать так делать, а то у Джисона сердце остановится. И гадай: он про глаза или про рамен. — Мы сделали это, — прошептал Джисон, ослепительно улыбаясь. — Ага, — ответил Хван, улыбаясь в ответ. Он очень влюблен. Пиздец как влюблен в этого бешеного. Он хочет лежать в этих кустах так долго, насколько это возможно. Но увы. В этом мире ничто не вечно. — Я, конечно, всегда хотел стать персонажем игры, но что это будет сабвей серф даже не подозревал, — хихикнул Хан. Когда территория показалась безопасной, он поднялся с парня и протянул руку, дабы помочь ему встать. — Пойдем в обход вернемся. — Пошли, — кивнул Хенджин, принимая помощь и не отпуская чужую руку после того, как встал. И Джисон не спешит расцепить пальцы в свойственной ему манере, он поднимает руку к губам и оставляет галантный поцелуй на костяшках. Хван цокает, и закатив глаза, вырывает руку, пряча ее в карман. Джисон смеется, а потом по дороге домой тратит добрых пять минут на то, чтобы вынуть руку друга из кармана и снова переплести с ним пальцы. Хенджин в какой-то момент сдается и разрешает драме уйти на второй план. — Хенджин, — окликает его Джисон, пока они идут до общаги. — М? — лениво отзывается Хенджин, не поворачиваясь, запрокидывая голову вверх и рассматривая звезды. Джисон в любом случае не даст ему свернуть не туда или запнуться, так что можно и побаловаться. — Ты самый крутой из всех людей, которых я когда-либо знал, — честно признал Хан вслух, улыбаясь. — Не думаю, что это комплимент, — ответил Хенджин, не отрывая взгляда от неба. *** Хенджин вошел в комнату и положил коробку с раменом на стол. Он пиздецки устал, но было весело. Еще одно воспоминание добавилось в огромную папку его памяти, под названием «Этот придурок — любовь всей моей жизни». Хенджин бросил кофту в стирку, в ней слишком много иголок. Сраные кусты. Сраный Хан Джисон и его сраные руки на губах. Хван собирался пройти к своей кровати и рухнуть на нее, он сегодня и в правду знатно понервничал. А еще неплохо пробежался. Но его внезапно прижали к столу, не давая пройти. Ему второй раз за этот вечер не хватает кислорода, по одной и той же причине — Хан Джисон. Как давно Хан Джисон стал причиной всего в жизни Хенджина? Хван не помнит. — Джисон, ты чего.. — только и смог проговорить Хенджин, не особо понимая мотивов друга. Он не сопля и не мямля. Он крутой. И в университете толпа фанаток имеется, и за его пределами. Хенджин никогда не был мишенью хулиганов в школьные годы, не был и в универе. Даже на гопников никогда не нарывался (наверное, потому что у него имеется больной на голову лучший друг, которого знают везде, включая худшие районы города). — Пришел черед выполнять мою часть уговора, не так ли? — проговорил Джисон. И снова облизнул свои губы. Кажется, он делает это неосознанно. Неосознанно убивает этим слабые нервы Хенджина. — Я думал, ты шутишь, — честно ответил Хван. — Конечно нет. Я говорил абсолютно серьезно, — Джисон слегка отодвинулся. Он хоть и был серьезен, но сильно напирать не хотел. Если Хенджин не хочет — он не станет доставать. Но он хочет сам и даст об этом знать. — Звучит не правдоподобно, — Хенджин хмыкнул. Парень расслабился. Он Джисона никогда не боялся и не стеснялся уж точно. Ему было интересно, как далеко зайдет этот ненормальный. Только и всего. — Да, ты прав. Рамен был всего лишь предлогом, чтобы тебе отсосать, — Джисон ухмыльнулся, толкая друга в сторону его кровати. Хван выпал. — А? — Перестань ты уже думать, оставь все остальное мне, — Хван конечно не эксперт, но Джисон выглядел, так словно не шутит. Ах да, наверное потому, что он не шутит. Положение странное, Хенджин не знает, как себя вести, ему все еще кажется, что вот сейчас этот идиот скажет что-то вроде «Да шучу я» и сядет есть свой сраный рамен. Но слегка потемневшие глаза и уверенность в голосе наталкивали на мысли об обратном. Не успев дойти до кровати, Хенджин оказался прижат к шкафу. Ему становится жарко. Джисон прижимал друга к шкафу всем телом. Напор был не сильным, и если бы Хенджин захотел, он бы легко смог скинуть руки со своей талии или оттолкнуть. И Хенджин ловит себя на мысли, что хотелось бы чуть грубее. Господи боже, о чем он думает. — Джисон, блять, — рычит на друга Хенджин, как бы выражая негодование по поводу того, что его прижали к шкафу, но в то же время не предпринимая ни одной попытки это прекратить. — М? — тянет Джисон, ведя носом где-то под линией челюсти. — Не нравится? По телу Хвана пошли мурашки. Джисон говорил почти на ухо, его горячее дыхание на коже заставило Хенджина слегка запрокинуть голову, давая больше простора для творчества, и это мало похоже на протест. Хан поднял его руки над головой, прижимая к той же несчастной поверхности шкафа и переплетая пальцы. Очень по-дружески, спасибо, Джисон. Мы (Хенджин и его протертая до дыр нервная система) оценили. — Не хочешь меня? У тебя последний шанс сказать мне «нет», Хенджин. Просто останови меня. Скажи перестать и я перестану. Скажи, что не хочешь, — вот Джисон уже говорил на ухо. Жаркий шепот. Хенджин не находил себе места. Наверное, достаточно постыдна мысль о том, что он хотел бы переспать с ним? — Хочу, — почти скуля прошептал Хенджин. И словно вынул чеку из гранаты. Джисон прикусил кожу на шее, оставляя алый след. Он словно держался из последних сил, ждал прямого разрешения. Этот след сегодня явно не последний. Вообще, раньше Джисон был меньше в размерах и четко чувствовалась их разница в росте. До того, как Хан стал ходить в качалку, вытянулся и стал носить высокие кожаные ботинки. Хенджин сходил с ума и по прошлому Хану, и по нынешнему. Особенно по тому, который сейчас вжимает его в шкаф, словно он может убежать, и резким движением снимая с Хвана футболку, ведет дорожку поцелуев, мучительно медленно добираясь до кромки штанов. Пальцы у Джисона цепкие и ловкие. Вряд ли прошлый Джисон держал бы его так крепко. Хенджину было бы трудно представить Хана таким, даже в своих самых смелых фантазиях. Он не понимает, как этот парень может быть таким горячим, при том, что он до сих пор в одежде и по сути единственное изменение в нем —помутневший взгляд и, кажется, вставший член сквозь черные джинсы. Хан никогда еще не заводился так быстро. Но Хенджину об этом пока знать не обязательно. И что не один Хван проводит в ванной лишний часик из-за своего соседа — тоже. Хенджин был в спортивных штанах, потому стянуть их с него было проще простого. А вот снимать нижнее белье с парня Джи не спешил. Он прижался губами ко вставшему члену прямо сквозь ткань боксеров. Хенджин, смотревший на все это сверху вниз, слегка вздрогнул, а после рвано выдохнул. Тепло, мокро. Щеки Хенджина были алыми как маковые цветы или предупреждение об опасности. Джисону это нравилось. Нравились такие реакции на себя. Волна мурашек прокатилась по спине, когда, наконец наигравшись с тканью, Хан залез под нее пальцами. Рука Хенджина сжалась на плече парня, сминая пальцами футболку без рукавов, которые Хан так любит. Но не сильнее чем Хенджина, однозначно. — Хочешь, я сниму ее? — подняв взгляд выше, спросил Хан. Ну и какого ответа он ожидал? «Нет, я хочу чтобы ты делал это в одежде»? Или же он просто пытается снова заставить его произносить вслух это постыдное «хочу»? Он сотню раз произносил это в шутку, но сейчас оно ощущается безусловно по-другому. Хенджина хватило лишь на пару кивков. Футболка словно испарилась. Хан стянул ее в мгновение ока. Такая покорность Хвану нравилась, он всегда был чуть выше и смотрел слегка сверху вниз, но когда Джисон сел на колени перед ним, в глазах словно поплыло. Почему он такой... Почему Хенджину это так нравится... Пальцы быстро поднырнули под резинку штанов. Хан осыпал поцелуями живот парня, пока тот судорожно глотал воздух ртом. Тем временем, Джисон спускался все ниже и ниже. Он не скрывал то, что ему нравится тело Хенджина. Практически без волос, ведь танцоры такое не любят. С такими красивыми изгибами, у Хенджина буквально была талия, и Хану безумно нравилось, как та выглядела в его руках. Каким бы покорным не был Джисон, он всегда делал то, что хочет, Хван усвоил это давно и очень крепко. Поэтому, когда Джисон спросил «Можно я возьму тебя в рот?», что, в принципе, по формулировке звучало очень странно, Хенджин скептично выгнул бровь, словно говоря «То есть, если я скажу нет, ты остановишься?» Их невербальный язык, понятный только им двоим. Ответ не заставил себя долго ждать. — Да, я перестану если ты не хочешь, — проговорил Джисон с такой интонацией, что буквально можно было прочесть между строк «Но ты же хочешь». — Я хочу, — подтверждая догадки (догадки, блять, у тебя буквально стояк ему в щеку упирается, загадка повышенной сложности), ответил Хенджин. Ему было очень жарко. Эти разговоры, мягко говоря, смущали, но хуй из два он покажет это. — Не слышу, — продолжая играться пролепетал Хан. И честно, Хенджину захотелось свернуть ему шею больше, чем когда-либо. — Джисон. — Скажи погромче, детка, — все равно продолжал Хан, словно для него обязательно вывести Хенджина из себя еще больше, словно ему самому от этого слаще. — Как же ты... — «...бесишь» осталось недосказанным, но вполне угадывалось по взгляду. — Заводишь? — хмыкнул Хан. Эти перепалки были для Хенджина словно кнутом и он очень хочет поскорее получить свой пряник. Ужасное сравнение. Но удивительно хорошо сюда вписывается. — Не без этого, — выдохнул Хенджин. Он продолжал цепляться пальцами за плечи сидящего перед ним на коленях парня. Джисон же спокойно (если все происходящее можно так охарактеризовать) игнорировал свой стояк, упирающийся в пол сквозь ткань штанов. — Ну так, долго мне колени протирать? — вновь хмыкнул Джисон, наблюдая за внутренней борьбой парня. Джисон думал об этом еще тогда, пока ждал Хенджина из магазина. Думал об этом еще до того как предложил. Игрался мыслями о том, как хорошо будет выглядеть Хенджин с покрасневшим лицом, как ему пойдет смущение, смешанное с желанием, как он хочет услышать свое имя, слетающее с этих губ, как он хочет... Хван Хенджин вовсе не скромняшка и даже близко не пай мальчик. И Джисон хорошо знаком с той другой стороной парня. Но не настолько хорошо, как ему бы хотелось. Они исправят это. — Да. Очень хочу трахнуть тебя в рот, Хани, — Хенджин почти рычал. Ох, он не был таким, когда воровал рамен из магазина, не был таким сегодня с утра и не был таким в универе. Но был таким именно сейчас, здесь, рядом с Джисоном, был таким сам по себе, но только для Джисона. Джисон отодвинулся и толкнул парня в сторону кровати. Тот послушно уселся на нее, Хан незамедлительно пристроился к нему между ног. — Ох, как мы заговорили, — Джисон ухмыльнулся, перемещая руку парня с плеча в свои волосы. — Мне нравится. Это было последнее, что сказал Хан, прежде чем припасть губами к головке члена друга. Хенджин запрокинул голову, выдыхая всего на секунду. Его пальцы уверенно сжали синеватые пряди, задавая темп движениям, а Джисон в свою очередь расслабил горло и позволял малышу творить с его глоткой все, что тот пожелает. Джисону нравилось то, каким другим становился Хенджин в такие моменты, словно он контролировал себя всю жизнь, словно это давно зазубренный, не проблематичный образ. Хан получал безумное удовольствие, наблюдая, как этот до мелочей продуманный образ выходит из-под контроля, ускользает из рук вместе с самоконтролем. Только тогда появляется настоящий Хенджин. Джисон не помнил, когда увидел его таким впервые, но после этого доставать этого Хенджина из-под кожи обычного стало его излюбленной игрой. Многие люди даже и подумать не могут о существовании своего второго «я», того самого безудержного и смелого, что не боится глупых поступков и резких решений, и даже может спокойно крикнуть «на остановке», когда едет в автобусе. А Хенджин со своим «я» танцевал взрывную сальсу, время от времени выпуская на волю. Про Джисона можно вообще не говорить, они со своим вторым «я» буквально одно целое. Джисон посмотрел Хвану прямо в глаза из-под полуприкрытых век. Все происходящее просто сжигало его. Хотелось большего, очень сильно хотелось. Он водил языком по всей длине, посасывая головку. Он добился того, чего хотел — стонов, срывающихся с губ, и этого нежного: — Джисон.. — вызванное не гневом, а чистым удовольствием. Самого Джисона от этого вело, никогда ему еще так не нравилось, как кто-то произносил его имя. Ему хочется еще. Хан впился своими руками в бедра парня, беря еще глубже, хотя казалось, куда еще. Расслабив горло Джисон закатывал глаза, его зрачки то сужались и взгляд становился мутным, рассредоточенным, то зрачки расширялись, позволяя глазам видеть друга кристально четко. Собственное возбуждение он умело игнорировал, не трогал себя, хотя очень хотелось, как минимум от того, как ему нравилась эта картина. Хан не сомневался в своих навыках, но что-то заставляло его работать языком так, как никогда ранее. Ему словно хотелось впечатлить парня, хотелось заставить его почувствовать что-то новое, особенное, приятное, такое, что мог бы дать только Хан. Может быть... свою любовь? Они делят комнату в общежитии уже, наверное, года три, и никогда у Джисона не было места более комфортного, чем это. Он любил туда возвращаться. Да, это узкая халупа, два на два метра, в которую каким-то чудом смогли вместить две кровати, стол и шкаф. Да, в ней старые окна и довольно холодно зимой. Да, тут нет первоклассного ремонта и часто случаются какие-нибудь форс-мажоры в виде отключения света или воды. Но это комфортное место. Потому что он делит ее с Хенджином, с его молчанием, с его приглушенным светом лампы, часа в два ночи, тихими разговорами обо всем и ни о чем, с самым невероятным человеком на свете. Эта комната хранит в себе сотни воспоминаний, тысячи моментов, лучшее, что было у Джисона. И он хочет, чтобы эти стены запомнили момент их близости, запомнили, как горели от желания его глаза, как он сходил с ума. Как он с каждым мгновением все больше и больше тонул в этом... В этом Хван Хенджине. Как он влюблялся, как он любил, как он был счастлив с самым дорогим для него человеком. Пальцы на затылке Хана сжались, его мальчик был близок к разрядке, и он дал об этом знать. Он повторял его имя, как мантру, рвано дыша, и смотрел так... как ни на кого больше. Хенджин излился с глухим стоном и сошел с ума в миллиардный раз, когда Джисон принял все это в рот и прошелся языком по головке, собирая то, что осталось. Хан сглотнул, на его губах растянулась ухмылка. Джисон натянул обратно резинку боксеров, а после и спортивки Хвана. Хенджин устало смотрел на то, как парень встает и садится к нему на колени. Он не думал о том, что еще задумал Джисон на сегодня, ему априори было можно все. Абсолютно все. Он немного подождал, пока пелена спадет с мозга парня, и лишь потом заговорил: — Если ты не предложишь мне встречаться после всего этого, я устрою бунт. — Ты будешь моим парнем, Хан Джисон? — уже не особо следя за руками спросил Хван, пока его ладони свободно блуждали где-то по бедру парня. По его лицу было видно, как сильно ему нравятся прикосновения. Только Хенджина. — Я буду твоим парнем, Хван Хенджин, — очень официально произнес Джисон, заставляя Хенджина сдерживать смех. — Как ванильно, — произнес Хван, желая скрыть то, насколько он взволнован внутри. Джисон теперь его парень. Не верится даже. На что же он подписался? — Да, твои фанатки могут поплакать мне в плечо, — шутливо закатил глаза Хан, но в каждой шутке — доля шутки, все остальное правда. — У тебя еще хватает наглости говорить мне про «фанаток», Мистер пофлиртую-с-каждым-первым? — чуть ли не задыхался от шока Хенджин. Разумеется, это обвинение было не серьезным, но вполне... Вполне за дело. — Может, это я так твое внимание хотел привлечь, — ответил Джисон, вызывая у Хенджина смешок. — Нет, ты просто пидорас, — беззлобно заключил Хван, крепче прижимая к себе своего парня. Словно сейчас он встанет и прямо со стояком побежит флиртовать со всеми студентами на этаже. А... Кстати. — Да, я пидорас, и ты буквально кончил мне в рот только что, думаю, этого достаточно для извинений, — подчеркнул Джисон, как бы побеждая в этом споре. — Может быть и да, — не сдавался Хенджин. — Может быть? — усмехнулся Хан. — Ох, хочешь сказать, что мы сейчас пойдем есть рамен и дружненько забудем про это? — демонстративно опустил взгляд Хенджин. Джисон, не понимая куда тот смотрит, тоже опустил взгляд. — А, ты про мой стояк? — наконец дошло до Хана. Было какое-то свое удовольствие в собственной неудовлетворенности. Хотя, возможно, все дело в том, что он не хотел слезать с этих коленей. — А ты смышленый, — фыркнул Хенджин, ему было так хорошо рядом с Джисоном, просто невероятно, даже эта не серьезная перебранка заставляла его чувствовать себя самым счастливым человеком во всем этом гребаном мире, куда уж больше? — И что ты собираешься делать? Отсос не разрешаю, это была моя идея, — хмыкнул Джисон так, словно они выбирают, кто какой будет феечкой Винкс, а не то, как Джисон кончит. — Какой принципиальный. — Да, я такой. — У меня презы в рюкзаке, — поделился секретом Хенджин, наблюдая за тем, как сменяются эмоции на лице Джисона. Ох, да, это надо видеть. — А, то есть меня он тычет в то, что я в шутку флиртую, а сам, блять, презы с собой везде таскает! — возмущался Хан, уже даже не в шутку. — На всякий случай, — улыбнулся Хенджин невинно. — На какой такой ебаный всякий случай, — казалось, в голосе Джисона проклевывалась настоящая ревность. Этот ребенок что, и вправду не может понять, к чему Хенджин готовился? После всех шуток про «секс по дружбе»? Серьезно? — Ну мало ли, ты бы мне в универе предложил за раменом пробежаться, — закатил глаза Хенджин. — Оправдывайся, — тон Джисона был таким, словно он сейчас покажет ему язык и заставит побегать за собой по коридору. Вполне в его стиле, кстати. — Ты так сильно расстроен, что не хочешь спать со мной? — спросил Хенджин, списывая все доебки Джисона со счетов. Они обсудят это завтра, когда проснутся в одной кровати, будут лениво целоваться под теплым одеялом и безбожно опаздывать на первую пару. — Я не расстроен, я возмущен. И я хочу спать с тобой, — объяснял Хан, от нетерпения ерзая на чужих коленях. Это имело свой эффект, безусловно. — Рюкзак вон там, — Хенджин кивнул в сторону, где обычно бросал свои сумки. Джисон неохотно сполз с чужих колен, нашел рюкзак, порылся в нем, достал презервативы и даже смазку отыскал. Все новое. Джисон мог бы пошутить про то, что Хенджин спер это из магазина вместе с раменом, но до него наконец дошло. Презервативы он покупал именно для этого момента. Почему-то стало так приятно и... Черт, это смущает. — Кто сходил за резинками, тот сверху, — бросил Джисон, возвращаясь обратно. — Боже, что за детский сад, — прыснул Хенджин, и тем не менее, без вопросов лег на кровать. — Заткнись, — улыбнулся Джисон, он сказал это не всерьез. Как минимум потому, что голос Хенджина это его любимый звук, во всем гребаном мире. А он, на секундочку, продюсирует музыку. Джисон потянулся и сделал то, о чем мечтал, наверное, половину своей осознанной жизни. Поцеловал Хенджина, долго, тягуче, так как всегда хотел поцеловать. Его губы, такие мягкие, Джисон теряется в чувствах, он так много чувствует, что готов взорваться, но он лишь углубляет поцелуй. Это мокро, это горячо. По телу проходится разряд тока, когда Хенджин стонет в поцелуй. Он снова завелся, Джисон чувствует это. Они оба сходят с ума друг от друга, неужели надо было так долго с этим тянуть? — Это даже приятнее, чем я думал, — шептал Джисон в его губы, когда они наконец оторвались друг от друга. — Можешь не говорить, что тебе нравится, я это уже понял. — Заткнись, — Хенджин краснеет и прячет это в изгибе плеча парня, пока тот тихо смеется и оставляет поцелуи на каждом участке кожи, до которого только может дотянуться: шея, щеки, плечи. — Я люблю тебя, Джинни, — шепчет Джисон оставляя очередной поцелуй. Он губами чувствует появившиеся у парня мурашки. Боже, теперь это чудо и вправду его? — Я люблю тебя, Сони. Но если ты так и продолжишь тянуть и смущать меня, я скину тебя с кровати. — Как страшно, аж коленки трясутся, — фыркнул Джисон. Однако все, о чем он мог думать, так это то, что он был бы рад провести так остаток своей жизни. Смущая Хван Хенджина и целуя его плечи, проходясь губами по идеальной, нежной коже. — Укради для меня рамен и я тебе дам. — Ты ахуел?