Wonderland

      Яркая неоновая вывеска «Wonderland» освещает крыльцо здания. Перегоревшая «r» тускло подмигивает мне, явно намекая на не совсем новизну заведения. Светящиеся красно-вишнёвые буквы гипнотизируют, словно заманивая зайти внутрь, а как зайдёшь — уже не выпустят обратно. Бледный огрызок луны скрылся за облаками, а туман наводил на город загадочную дымку.       Название меня сильно смутило. Как можно назвать так стриптиз-клуб? «Wonderland» ужасно опошляло саму суть заведения. Я даже не знаю названия для стриптиз-клуба хуже, чем это. Если бы на вывеске было бы что-то из того, что пишут в заголовках роликов 18+, я и то меньше бы удивилась. Да, фантазии у того, кто придумал назвать это место «Wonderland» не занимать.       Я выдохнула и нервно повертела блокнот в руках, тут же засовывая его в глубокий карман пальто. Незакрытая по запарке гелевая ручка чиркнула меня по руке стержнем, оставляя маленький чёрный след на тыльной стороне моей ладони. Я выдернула руку из кармана и рефлекторно взглянула на место, где должна была остаться чернильная полоска. В темноте, конечно же, я ничего не увидела. Переулки — если вы не знали — не самое светлое место в ночном городе, пусть даже и Лондоне. Но тёмные переулки — тёмные даже в столице Англии.       Я ещё раз взглянула на горящую вывеску и поднялась по ступенькам, решительно открывая глухие двери. Перешагивая через порог, я умудрилась запнуться и стукнуться носком туфли о порожек. Тихо чертыхнувшись, я хлопнула дверьми и зашла внутрь, вставая на более-менее освещённое место, чтобы лучше рассмотреть пострадавшую обувь. Плохие новости, я отбила кончик туфли.       — По приглашению? — пробасил кто-то сверху. Я со злобой выпрямилась, сверля взглядом высоченного охранника, стоящего с внутренней стороны на входе. Охранника этого я даже сначала не заметила. — Ну? — грубо спросил громила, ожидая от меня ответа. — По приглашению?       — Нет, — дёрнулась я.       — Сертификат на посещение есть? — снова задал вопрос он, рассматривая меня, словно пытаясь найти во мне что-то подозрительное. — Если нет, касса вон там, — охранник кивком указал куда-то на то, что находилось позади меня. Я даже не обернулась.       — Да нет же, я из редакции журнала, мне нужно составить отзыв на ваше заведение, — несдержанно воскликнула я.       — А, ясно, — невесело отозвался охранник. — Ну, проходите.       Я гордо отвернулась, мысленно посылая ему все проклятия на свете.       Прямо по курсу был огромный лобби-зал идеально круглой формы. Было много дверей, которые, скорее всего, вели в другие залы, уже танцевальные и поменьше. А впереди был длинный коридор, от которого тоже отходили в разные стороны комнатки. В двери, понатыканные в лобби-зале, заходить желания пока что не было. В самом конце коридора я разглядела хрупкую женскую фигурку, опёршуюся спиной на стену, и потому направилась туда. Желания разговаривать с охранником не было. Поторчать в коридоре или случайно зайти в туалет в любом случае лучше, чем зайти в зал, где уже танцуют стриптиз. Меня передёрнуло. Лобби был совершенно пуст, если не считать бармена, звенящего стеклянными бутылками на полках. Я быстро пересекла лобби, рассусоливать у меня времени не было, как и желания. Я не любитель таких мест. Лучше бы меня отправили писать про кондитерскую или ресторан.       — Где здесь администрация? — спросила я невысокую стройную женщину в брючном красном костюме. Она держала в руках телефон и что-то быстро набирала в каком-то мессенджере. Я заглянула ей в экран. Соцсеть была похожа на Instagram. Её пальцы с острыми бордовыми ногтями клацали по клавиатуре смартфона. Я почти залипла, но заставила себя перестать читать её переписку и отвернулась.       — У меня перекур, — отрезала она, даже не повернув голову в мою сторону. Её красно-рыжие кудрявые волосы сливались бы с костюмом, если бы не были убраны в высокую причёску. На вид женщине было от тридцати до тридцати пяти.       Я зачем-то поискала взглядом у неё сигарету в другой руке или зажатую в зубах, но не нашла.       — Скажите, где администрация, и можете продолжать перекуривать, — не уступила я, разглядывая её блестящие кожаные туфли. Они, скорее всего, из натуральной кожи, а не из кожзама.       — Я эта долбаная администрация, и у меня перерыв, — рявкнула она, наконец поворачиваясь ко мне. — Пе-ре-рыв, — по слогам произнесла женщина. — Жди ещё две минуты. Ну вот, теперь три жди, одну ты у меня отняла.       Я возмущённо набрала воздух в лёгкие.       — С клиентами так не разговаривают, — выдохнула я.       — Так ты и не клиент, — она пожала плечами, с нежеланием выключая телефон. — Клиенты идут на кассу и платят бабки, а потом их направляют в какой-то из залов.       Я фыркнула.       — А ещё ты не похожа на лесбиянку, — добавила она, развернувшись ко мне спиной. Она вставила и повернула ключ в какой-то из ближних дверей.       — Я? На лесбиянку? И при чём здесь лесбиянки?! — ахнула я, поражаясь её наглости.       — А для чего ещё девушке приходить в стриптиз-клуб, если она не собралась устраиваться здесь на работу? Ты же не собралась? — она запустила меня в кабинет, зашла сама и закрыла дверь изнутри.       — Конечно, нет! — обиженно ответила я, присаживаясь на не очень удобный стул рядом с офисным столом. Она грациозной, почти кошачьей походкой прошла к своему креслу и вальяжно села на него, закинув ногу на ногу. Я смиренно сложила руки на коленях.       — Ты из налоговой? — она подозрительно прищурилась и оглядела меня с головы до ног, чуть привстав с кресла. Бледная кожа женщины очень интересно контрастировала с цветом волос и макияжем. Голубые тени подчёркивали тёмный цвет глаз.       — Нет, — устало ответила я, потерев переносицу. — Я из редакции журнала, мне поручили собрать в статье пятёрку лучших стриптиз-клубов нашего города, — грустно произнесла я. Как будто кого-то другого не могли отправить на эту миссию.       Она хохотнула. — Не думала, что журналисты таким занимаются. Ладно там брать интервью у кого-то, приезжать на место происшествий, то-сё, но шастать по стриптиз-клубам и оценивать их… м-да. Тогда можешь снять пальто, здесь жарко, — она лениво шевельнула пальцем в сторону вешалки у двери.       — Я не журналист. Я пишу статьи в интернетном журнале, — объяснила я. — И при чём здесь пальто?       — Ну, если бы ты была из налоговой, я бы скорее всего выгнала тебя. Под предлогом того, что сейчас уже поздно для налоговой инспекции. Поэтому тебе не пришлось бы снимать пальто, потому что я бы выгнала тебя, и пальто понадобилось бы тебе на улице. Логично, правда же? Да и я в принципе не люблю налоговую, — она пробежалась пальцами по своему жабо на белой блузке, торчащей из-под красного пиджака.       На фразе «поздно для налоговой инспекции» я немного поелозила на стуле и достала из кармана джинсов небольшие часы на цепочке. Полпервого ночи.       — «Пальто понадобилось бы тебе на улице», — едко повторила я. — Вы просто сама милота и заботливость.       — Конечно, — без тени сомнения или сарказма, совершенно на полном серьёзе согласилась она. — Пальто, — командирским тоном напомнила женщина. Мне лишь оставалось продолжать удивляться тому, как она себя ведёт.       — Нет, спасибо, мне нормально, — сухо ответила я. — И почему Вы себя так со мной ведёте, почему Вы обращаетесь ко мне на «ты»? Это невежливо, как минимум.       — Во-первых, это ты ко мне пришла, а не я к тебе, — в её низковатом голосе была слышна усмешка. — Когда я к тебе приду, тоже буду с тобой на «Вы», а ты со мной можешь на «ты».       — Когда Вы ко мне придёте? — переспросила я, приподнимая одну бровь.       — Ну, если такое когда-то случится. Знаешь, всё может быть, всё может статься, — философски заметила она. — И, во-вторых, ты работаешь просто каким-то редактором журнала. А вас там, этих редакторов, куча просто. А я, вот, видишь, чего добилась. Я — директор стриптиз-клуба, причём не самого хренового. Конечно, мы не Мулен Руж, но, всё-же…       — Я хочу стать писателем, — я обиделась и вздёрнула нос.       — Хоти, — безразлично ответила она.       — Пишу книгу, — добавляю я в надежде, что она зауважает меня хоть немного.       — Как напишешь — сообщи. Интересно взглянуть — на что способен редактор журнала. Хотя... можешь и не сообщать. Как твоё имя? — она оторвалась от разглядывания своего маникюра, и мы встретились взглядом.       — Марианна. А как Вас зовут? — только я это сказала, и мне ужасно захотелось узнать её имя. Повисло томящее молчание. Мне стало очень интересно — какое имя может быть у неё. Я стала перебирать в голове разные женские имена, но пока мало что подходило. Она, как назло, молчала.       — Ирацибета, — коротко ответила она. Я с облегчением выдохнула. На душе стало почему-то так радостно, словно мне дали миллион долларов, а не какая-то бессовестная сказала мне своё имя.       — Очень красиво, — с какой-то странной даже для меня нежностью произнесла я, тут же ругая себя. «И очень необычно» — подумала я, но вслух сказать не решилась.       — Спасибо, — без излишней эмоциональности поблагодарила она. Было видно, что Ирацибета хочет сказать мне что-то ещё, но она промолчала, хоть её рот и слегка приоткрылся в желании добавить какую-то фразу.       Я пододвинулась со стулом ближе к её столу и не слишком уверенно протянула ей руку, чтобы обменяться рукопожатием.       Она снова привстала с кресла и перегнулась через стол, беря меня за руку.       У неё были очень милые руки с красивым маникюром и кучей колец на пальцах. Кожа у неё нежная и тёплая. Я анализировала Ирацибету, пока пожимала ей руку, и, видимо, слишком увлеклась, потому что она уже с недоумением сверху-вниз и снизу-вверх оглядывала меня, хоть и не выдёргивала руку из моей.       Я наконец очухалась и смущённо-неловко улыбнулась, мягко отпуская руку женщины.       Она удивлённо села обратно, но в ней всё ещё чувствовалось лёгкое напряжение.       Плюхаясь обратно на стул, я начинала чувствовать, что в пальто я уже начинала поджариваться, но не хотела снимать его, иначе бы Ирацибета позлорадствовала надо мной. А мне не хотелось снова быть оскорблённой или причиной её насмешек.       — Как много ты уже посетила стриптиз-клубов? — полюбопытствовала она, внимательным взглядом посмотрев на меня.       — Это вообще мой первый опыт — куда-то идти и составлять отзыв. Клуб тоже первый в моей жизни.       — А почему пришла именно ко мне?       — «Wonderland» на первом месте стоял, когда я набрала в поисковике «лучшие стриптиз-клубы Лондона», — нехотя призналась я.       Она довольно ухмыльнулась и по-хозяйски закинула ноги на стол. — Реклама делает своё дело, — подмигнула мне Ирацибета. — Не зря, значит, плачу этим халтурщикам.       Я опешила. Первый раз я в жизни вижу такого наглого человека. С тихим вздохом разглядываю нижнюю часть её шпилек. Ещё и лабутены, значит. И шпильки-то такие, что ими спокойно можно выкалывать глаза.       — А почему «Wonderland»? — вдруг спросила я. Мне давно уже хотелось спросить это, на языке вертелось, но я даже ещё не успела хорошенько обдумать этот вопрос, как это уже вылетело из моего рта.       — А почему бы и нет, — пожала плечами она. — Было бы лучше, если вместо «Wonderland» на вывеске значилось бы «Сочные задницы» или «Красивые шлюхи»? — слова-то были грубые, но сказала она их так, словно это был её обычный лексикон.       — Это было бы как минимум правдиво, — я не могла не улыбнуться.       — Однажды я вышла подышать воздухом на крыльцо, и мимо проходил какой-то мальчишка со своей мамой. Он очень обрадовался, увидев название «Wonderland». Сказал, что это как из сказки про Алису. Его мамаша шикнула на него и сказала, что это нехорошее место.       — Ваш будущий клиент, — я подавилась собственным хихиканьем и слегка закашлялась.       — И не говори.       Она поболтала ногами на столе и поставила их обратно на пол.       — Как думаешь, если будешь отсиживаться у меня в кабинете и никуда больше не пойдёшь — сможешь дать справедливую оценку моему стриптиз-клубу? — она усмехнулась.       — Нет, — я качнула головой и сдула упавшую на глаза крашеную вишнёво-коричневую прядь.       — Вставай тогда, — скомандовала она, едва не вскакивая с кресла. — И пошли. Я покажу тебе здесь всё.       Я медленно поднялась со стула. Я слишком долго сидела, наверное, потому что мне показалось, что у меня всё сплющилось сзади. Сколько там времени? А, мне лень доставать часы.       — Пойдёмте, — без желания согласилась я.       Она подошла к двери и открыла её, поворачивая ключ. Ирацибета практически вытолкала насупившуюся меня из кабинета. Я водила пальцем по штукатуренной стене, пока она снова, в который уже раз за ночь, закрывала дверь. Неужели она так трясётся за свои вещи из-за того, что у неё какие-то воровитые работники? Или ей просто спокойнее его закрывать, чем просто оставлять открытым?       Она легко подтолкнула меня вперёд, ткнув меня пальцем в спину.       — Иди к бару.       Я послушно зашагала вперёд.       — И у тебя воротничок загнулся, — сообщила Ирацибета откуда-то сзади.       — Спасибо, — тихо поблагодарила я её, поправляя стоячий воротник пальто. Я не оборачивалась до самого моего прихода к барной стойке в лобби, только слышала стук её каблуков. Я поймала себя на том, что думаю о её лабутенах и вообще о ней, и мысленно дала себе пощёчину.       До стойки оставался несчастный фут, но Ирацибета обогнала меня и негромко кашлянула, привлекая внимание незадачливого бармена. Тот стоял к нам спиной и копошился в полках, но как только он услышал привлекающую внимание Ирацибету, он быстро обернулся и сделал доброжелательный взгляд. Я стояла немного в стороне от стойки и решила пока просто понаблюдать и порассматривать здесь всё.       — Эй, Стейн, — окликнула она его.       Я напряглась и вслушалась, едва услышав то, как она его называет.       — Почему у вас у всех имена какие-то странные? — спросила я, уже жалея о своих словах. Ирацибета ведь подумает, что мне не нравится её имя. А оно просто настолько необычное, что я до сих пор отойти не могу.       И этот Стейн, и Ирацибета одновременно повернулись ко мне. Немая сцена. Если мы были бы в мультике, должно было бы быть слышно стрекотание сверчков.       — Нет-нет, Ирацибета, у Вас в хорошем смысле странное, — поспешно заверила я её, опуская взгляд. Моему лицу стало как-то жарко.       Она хмыкнула.       — Его вообще зовут не Стейн, а не помню как. Стейн — не его настоящее имя. Понты всё это. Его на самом деле как-то по-другому зовут. Но на бейджике он себе «Стейн» написал. Выфрантился, — на её лице проступила невесёлая улыбка.       Я глянула на его бейджик, прицеплённый на петличку пиджака. И правда. Стейн.       Он тряхнул длинными чёрными волосами, которые были чуть ниже плеч. У него лохмы длиннее моих…       — Чего-нибудь желаете, миледи? — наконец спросил он, до этого Стейн молчал. Бармен натянул приветливую улыбку и беглым взглядом окинул меня и Ирацибету.       — Сначала забери у неё пальто. Видишь, парится ребёнок в своей шубе. Красная вон вся уже, — она кивком указала на меня. — А потом выйдешь потная на улицу, заболеешь и откинешь коньки. Молодец, — это уже было обращено ко мне. Ирацибета не без сарказма похвалила меня, хлопая в ладоши.       Поспорить с этим трудновато.       Стейн недовольно опустил уголки губ, и слащавая улыбка пропала с его лица. Он вышел из-за барной стойки и принял у меня из рук пальто, которое я быстро-быстро сняла и сложила в два раза, радуясь тому, что мне наконец дали ещё одну возможность снять это кашемировое орудие пыток. Так-то я люблю это пальто, но жариться в нём в помещении было плохой идеей.       — Куда положить? — безэмоционально спросил Стейн, чуть сжимая моё пальто в руках. Жалко пальто.       — Да на барную закинь, сейчас всё равно клиентов уже не будет, — сказала она.       Стейн с вынужденным послушанием сделал так, как она сказала. В его взгляде читались усталость и некое презрение.       — Что будешь? — обратилась она ко мне, разворачиваясь в мою сторону.       Я растерялась.       — Э-э-э… сок…? — всё ещё мешкаясь, полуспросила я.       Ирацибета недовольно цокнула языком.       — Какой сок? Тут тебе что, магазин детского питания? У нас отродясь сока не было. Ещё детское пюре попросила бы, или кашку для малышей, — она смеётся, и я в какой-то момент понимаю, что мне нравится то, как она смеётся. Я хотела бы еще послушать её смех.       Я в мыслях дала себе ещё одну пощёчину.       — Давай ей ликёр, — решила она за меня, закончив смеяться. Стейн сделал кислое выражение лица. — Самый лучший налей! — потребовала Ирацибета, чуть стукнув сжатой в кулак рукой по стойке.       — Вы что, вы что, мне ещё работать, — перепугалась я. — Вы меня споить хотите, чтобы я, пьяная, дала неправильную оценку клубу? — я замешкалась, слушая, что она скажет. От неё можно было ожидать абсолютно всё.       — Хорошая идея, почему только я не подумала об этом раньше, — фыркнула она. — Наливай ликёр, Стейн, — повторила Ирацибета. — В красивый бокальчик, — заговорщически прошептала она, чуть наклоняясь к лицу бармена.       — У меня уже закончилась смена, — заныл он, делая жалобные глаза.       — Ты охуел? — напрямую спросила Ирацибета. Её лицо ничего не выражает, только взгляд меняется, и в её темных глазах мелькают опасные искорки. — Скажи честно.       Я не знаю, в шоке ли Стейн, но я точно в шоке. Она, конечно, может нагрубить, но чтобы так… Очень интересно получается.       — Нет, — качнул головой он и вздохнул.       — Вот и не выёбывайся тогда. Делай, что сказали, — приказала она. Я даже зауважала её ещё больше. — Если я скажу тебе, чтобы ты стоял на голове, значит, ты будешь стоять на голове. Если я тебе скажу танцевать стриптиз вместо Мираны, то ты будешь танцевать стриптиз вместо Мираны.       Он страдальчески наморщил лоб.       — И ты ещё какую-то прибавку к зарплате просил?! А херушки ты угадал. Будешь раздражать меня, и я не просто не повышу тебе зарплату, а ещё и как в позапрошлом месяце вычту с тебя, и тогда кое-кому придётся снова просить у коллег в долг. Или вообще не заплачу тебе. Тогда сто процентов тебя спасёт только милостыня. Понял меня?       — Да, миледи, — он снова притворно улыбнулся, но фальшь настолько видна, что становится омерзительно смотреть на него. Его лицо было бы симпатичным, если бы не постоянная улыбка, в которой было столько лжи, что если он был бы Пиноккио, его нос был бы длиной с Биг-Бен.       — Поэтому не расстраивай свою девушку. Как там её? Алекс? Неважно. Просто делай то, что от тебя требуется, и будешь есть пудинг с изюмом, — поучительно произнесла она. — А теперь налей нам два бокала того, что я заказывала. Я только что подумала, что некрасиво спаивать бедную журналисточку. Уж если пить, то вместе! — решительно воскликнула она, и на душе становится легче от мысли, что я не буду выглядеть алкашкой.       — Если меня выгонят с работы за ужасный и кривой отзыв по «Wonderland», виноватой в этом будете Вы, — протянула я с безучастностью. А что я могла сделать?       — Без проблем.       Стейн со звоном поставил на барную стойку бокалы, полные ликёра.       — Пожалуйста, — вежливо проговорил он.       Ирацибета молча посмотрела на него.       — Ты налил ликёр в бокалы для вина, серьёзно? — она медленно моргнула.       — Вы сказали, что нужно в красивые бокальчики. Это достаточно красивые?       — Господи, как тяжело в шоубизе, — простонала она, массируя виски. — Ты меня бесишь, — хрипло и надменно изрекла Ирацибета. — Неужели ты лажаешь так и с клиентами... К нам, наверное, приходят настолько тупые люди, что у них не хватает мозгов понять, что ты им алкоголь не в те ёмкости наливаешь. Ты бы ещё шампанское в пластиковой бутылке подал. Или налил коньяк в мусорное ведро. И ты налил слишком много. Почти до краёв. Как можно столько ликёра наливать? Думаешь, он копейки стоит?       — Мне налить заново? — бесстрастно спросил он. У него уже глаза на мутные стёклышки похожи. Совсем Ирацибета задёргала его. Но ладно. Сам виноват.       — Нет, — она процедила воздух и взяла в руки бокалы. Протянула один мне и поудобнее перехватила свой. — Пошёл вон, и молись, чтобы завтра я забыла о твоём идиотском поведении.       Стейн пробормотал что-то бессвязное и принялся торопливо вытирать пролившийся ликёр.       — Завтра придёшь раньше и уберёшься, а сейчас выметайся.       — Да, конечно, — он быстро достал откуда-то снизу огромную куртку, напялил её прямо поверх рабочего пиджака, снова что-то промямлил и выбежал из клуба. Только его и видели.       — Круто Вы его, — восхитилась я, делая маленький глоток. Тягучий напиток приятно льётся по горлу вниз.       — Да это обычное дело, — она легко махнула свободной рукой.       — Я первый раз вижу такого человека. Я даже не знаю, что сказать.       — Ничего не говори, — великодушно разрешила она. — Пей сколько хочешь, можешь не допивать, если хватило. А можешь выпить всё и даже ещё попросить.       — Ну не-е-ет, я пить сюда пришла что-ли, — подхихикнула я и тут же грустно поняла, что мне дали алкоголь на голодный желудок. Сейчас как развезёт меня...       — Я думала, тебе нужно затестировать весь алкоголь, чтобы оценить наш бар по достоинству, — съязвила она.       Я хотела что-то ответить, но не успела, потому что одна из дверей в лобби-зале распахнулась, и оттуда, медленно волоча ноги по полу, выплыла девушка с белыми волосами. Её губы с чёрной помадой удивительно смотрелись на всём её белом теле. Белые волосы, очень бледная кожа, чёрные ногти, чёрные стрипы и какой-то чёрный костюм для стриптиза. Необычно. Она была похожа на красивое привидение. Она красивая для привидения, но явно не для человека. Возникла интересная мысль, что, может, все стриптиз-клубы такие странные? Из зала, с которого она вышла, слышался «Stop» Сэма Брауна.       — Ой, Мирана, приходи, когда переоденешься, — скислилась Ирацибета, отворачиваясь. — Не позорься.       — Это моя работа, — обиженно откликнулась эта самая Мирана, приближаясь к нам.       — Я понимаю, что ты любишь свою работу, а она любит тебя, но вне зала с шестом, прошу тебя, не появляйся в своей униформе стриптизёрши.       — Скажи «спасибо», что не без неё, сестрёнка.       — Ну, тебя довольно часто и без неё можно увидеть.       Я поперхнулась.       — Не делай вид, как будто не знаешь, где находишься, — насмешливо сказала Ирацибета, чуть подталкивая меня острым локтём в бок.       — Сестрёнка?! — переспросила я.       К нам подсела Мирана, ловко запрыгивая на высокий барный стул.       — Пьёте? И без меня? — она аккуратненько отобрала у Ирацибеты недопитый ликёр и быстро осушила бокал. Пожалуй, этот день я буду помнить долго. Свой напиток я тоже отставила.       — Ах да, забыла сказать, это Мирана, моя младшая сестра. В детстве она любила рисовать, но потом её занесло в сферу стриптиза. Возможно, из-за того, что я, когда мы были ещё мелкими, постоянно шутила над тем, что ей нравится висеть на таких вертикальных длинных гладких штуках на детских площадках. Ц, ну, я не знаю — как это называется, но это, короче, как стриптизёрский шест.       — Пилон, в общем, — подсказала Мирана.       — Да, вот эта хрень ей очень нравилась. Я постоянно дразнила её за это стриптизёршей, рассказывала ей, что стриптизёршам много платят, что они много зарабатывают и при этом имеют красивую фигуру, там сиськи, жопа, короче. Ты понимаешь. Мирана клевала на это, даже потом сама мне говорила, что станет стриптизёршей. Я ржала над ней, конечно, думала, что стёб удался на славу. Говорила ей, что она будет самым богатым человеком на свете, если ночью она будет танцевать стриптиз, а днём она может работать доктором или кем она там хотела стать… — Ирацибета задумалась и постучала пальцами по столу. — Ты кем хотела стать?       — Художником, — пропела младшая.       — Художником она хотела стать. Леонардо да Винчи грёбаная, — выплюнула Ирацибета.       — Зачем обзываться, — нахмурилась Мирана.       — Ну, признаться, рисовала ты правда красиво, — с лёгкой, почти незаметной грустью сказала старшая.       — Я и сейчас рисую, — похвасталась блондинка.       — Да ладно, не свисти, ты кучу времени проводишь здесь, отрабатываешь движения.       — Но в свободное от работы время я рисую, — не уступала Мирана.       Их диалог был настолько интересным, что я даже забыла, зачем я здесь нахожусь.       — Ой, а что это за милашка здесь сидит? Она молчит, и мы её не замечаем. Извини, пожалуйста, меня, — мило попросила Мирана. — Как тебя зовут? — спросила она. Мне начало казаться, что я попала в какой-то дурдом.       — Мариан… — начала я, но не успела закончить, как меня прервала Ирацибета.       — Никто её не звал, вообще-то. Она пришла писать отзыв на наш клуб. Девчонка из редакции журнала. Поэтому нам нужно, чтобы ты показала ей какие-нибудь свои номера.       — Номера? — с осоловелыми глазками спросила Мирана. — Конечно.       — Может, я пойду? — забеспокоилась я. Мне вот так сейчас будут показывать стриптиз? Прямо, мать его, сейчас?! Сраный журнал меня руководством не обеспечил, закинул сюда, а коллеги ржут надо мной сейчас где-нибудь, зная, что я застряла в два ночи в какой-нибудь обители пошлости!       Я залезаю на барный стул и от нервозности попинываю краешками туфель высокую стенку стойки.       Хитровато-злая и многообещающая улыбка Ирацибеты пугает меня, и я едва не вздрагиваю, когда она растягивает накрашенные губы в ухмылке. Господи, кто же знал, что людей, работающих на такой невинной работе, как редактор журнала, иногда отправляют в такие злачные места. Интернету нужны статьи про стриптиз и оценки этих треклятых клубов, а мне срочно нужно домой и в кровать.       — Никуда ты не пойдёшь, — она тяжело опустила мне руки на плечи и мгновенно спустила меня со стула. — Ты же пришла, чтобы оценить нас. Вот ты и оценишь сразу после того, как посмотришь стриптиз, — резко и слегка хрипло произнесла она.       — Может, хотя бы канкан или бурлеск? — жалобно попросила я.       Но Ирацибета мотнула головой: она непреклонна.       — По бурлеску у нас… — Мирана не успела договорить, как вдруг замолчала.       Наступает давящая тишина, если не считать уже кончающийся «Stop», что был слышен из открытого зала. Я перевожу взгляд с Ирацибеты на Мирану и пытаюсь понять причину того, почему Привидение не договорила. Обе выглядят достаточно спокойными, если не считать того, что Ирацибета смотрит на Мирану осуждающе, а та не хочет встречаться со старшей сестрой взглядом.       — Отведи её в зал, посади куда-нибудь в первый ряд и шуруй быстро готовиться к шоу, а я настрою свет и поставлю музыку, — скомандовала Ирацибета, и от того, что всеобщее молчание прервалось — на душе становится легче.       — Хорошо, — пропела Мирана и положила мне руку на спину. — Пойдём, душечка, сейчас ты увидишь — на что способны настоящие мастера своего дела, — пообещала она, чуть похлопывая меня по спине. Я опустила взгляд и посмотрела на её стрипы. Блестящие и офигеннейшие туфли. Но если навернуться на них — мало не покажется.       От её слов про мастера и дело мне стало страшно. Мирана словно почувствовала моё с каждой секундой увеличивающееся беспокойство и ненавязчиво увлекла за собой в зал. Прежде чем за мной закрыли двери, я спешно обернулась, чтобы взглянуть на Ирацибету, возможно, всё ещё стоящей у барной стойки, но женщины там уже нет.       Впавшую в мимолётный ступор меня, Мирана, как ребёнка, взяла за руку и деликатно усадила за красивый круглый столик, накрытый потрясающей вишнёвой скатертью. Кажется, шёлковой. Стул, на котором я сидела, и стулом-то не назовёшь. Немножко утопаешь в мягкой обивке на сиденьи, спинке и подлокотниках. Одинокая, но большая горящая свеча таинственно стояла в середине столика. Такие свечечки были на каждом столике, а столиков здесь тьма-тьмущая. Зал казался намного меньше, чем он на самом деле. Мрак и неяркий свет, исходящий от множества свеч в зале, мягко ложились на предметы, сглаживая острые углы.       — Посиди здесь, не уходи никуда, сейчас всё будет, — ласково сказала Мирана и нежно погладила меня по голове.       — Хорошо, — угрюмо пробормотала я и скрестила руки на груди. Мне не нравится, что она со мной обращается как с ребёнком. Да и Ирацибета, кстати, тоже грешит этим. Как будто то, что я младше их на десять-двенадцать лет, даёт им право так разговаривать со мной. Мои немножко агрессивные мысли улетучиваются из головы, когда я пытаюсь подавить зевок. Я постукиваю пальцами по столу и меряю пальцами диаметр столешницы от нечего делать, как вдруг я чувствую прилетающий мне щелбан в затылок. Я резко оборачиваюсь и встречаюсь с блестящими глазами, в которых отражается пламя свечи.       — Привет, — Ирацибета не дожидается того, как я, уже набравшая воздух в лёгкие, начну восклицать и жаловаться на то, что она плохо обращается с клиентами, и немного больно сжимает мои плечи, комкая плотную ткань кофты. Я не подаю вида, что мне неприятно то, как она давит на меня сверху. — Тихо, не кипятись, — не слишком-то успокаивает она меня. Я, так уж и быть, молчу, но во мне остаётся бушующее негодование. Она отпускает мои плечи и обходит меня, садясь на стоящий слева от меня стул. — Ну, как тебе? Красиво?       — Красиво, — соглашаюсь я. Пилон блестит и переливается в розово-красном свете, исходящим от прожекторов.       — Это я освещение настроила, — хвастается Ирацибета.       — Я зн… — хочу договорить, но начинается музыка, и я умолкаю. «Sweet Dreams» — кажется мне.       Из темноты выплывает знакомая фигура. Мирана. Она не спеша проходит к пилону, виляя бёдрами. Воланы и рюши лёгкого бело-чёрного костюмчика трепыхаются при её шаге, а стрипы, должно быть, чуть постукивают по гладкому полу, но я не слышу этого из-за громкой музыки. Тело Мираны освещается со всех ракурсов, свет то замирает, останавливаясь на секунды на ней, то быстро уходит, гаснет, затем снова вспыхивая и окрашивая чёрно-белую Мирану во все цвета. Её тело кажется всё сплошь состоящим из клеточек шахмат за счёт костюма, макияжа и каких-то прибамбасов на голове, которые я ещё не разглядела. Клетки то больше, то меньше, а квадратики-клеточки на её костюме словно подмигивают, мерцая в свете. Она, причмокнув губами, подходит вплотную к пилону и прогибается, скользя телом по нему. Отступая, она обнимает ладонями пилон, и её пальцы с чёрными ногтями скользят по гладкой поверхности.       В моих ушах гремит бит музыки, слова ещё не начались, и кажется, что музыка играет у меня где-то между рёбер, а лёгким словно мало воздуха, и их заполняет музыка. Сердце стучит под бит, и я с неожиданным для себя интересом наблюдаю за тем, как изгибается Мирана, тянув короткую, но пышную юбочку всё ниже и ниже, пока элемент одежды плавно не спадает с неё, опустившись на пол.       — Жги, сестрёнка! — кричит с места Ирацибета. В такт музыке она подёргивает ногой, закинутой на другую ногу.       Мирана лучезарно улыбается нам, и я улыбаюсь ей в ответ. Её руки соблазнительно скользят по телу, обводя границы бёдер, талии и груди.       Музыка обрывается, толком не успев начаться, а свет софитов гаснет, оставляя нас в почти кромешной темноте. Стоп, почему свечи погасли?!       Слышится приглушённое взвизгивание Мираны.       — Что за х… — Ирацибета умолкает, решая не продолжать. — Чёрт, опять перепады на станции, эти сволочи всё починить не могут ту хренотень, — ругается она. Я слышу то, как Ирацибета шарит по карманам костюма, слышу лязг ключей в её кармане. — Всем оставаться на местах, — громко сообщает она и перестаёт звенеть многочисленными вещами в её карманах. Что-то выуживает, а через мгновение мои глаза слепит яркий белый луч фонарика. Я щурюсь и прикрываю лицо ладонями, прячась от света. Сквозь ослепляющий меня яркий луч, я вижу уставившуюся на меня Ирацибету, которая зажала в руке телефон с включенным фонариком.       — Вот ты где, — легко говорит она и отводит от меня телефон. — Я чуть не наткнулась на тебя.       — Конечно, я тут, где же мне ещё быть, мы же вместе сидели, — цежу я, стараясь сделать максимально вежливый тон.       — Не скрипи так зубами, у тебя плохо получается скрывать злость, — изрекает она, поглаживая пальцами чехол телефона. — Люблю искренность.       — Да, я злюсь, — признаюсь я. — Вы долго светили фонариком мне в морду, а потом — «Вот ты где, я чуть не наткнулась, ля-ля-ля», — не выдерживаю я и передразниваю её, делая похожим голос. Я слишком устала, чтобы ещё подбирать слова, стараясь, чтобы меня не выперли отсюда.       — Ты прикольная, — она не смеётся, я даже не вижу её лица, но по интонации слышно, что она улыбалась, пока говорила это.       — Вы очень-преочень мило беседуете, но пока вы любезничаете, я стою в темноте! — послышался из тьмы писк Мираны. Похоже, ей немного страшно, а может даже не немного.       — Ты ещё здесь? Я думала, ты испарилась и пошла включать генератор, — хмыкнула Ирацибета. — Кстати о нём, он же должен автоматически включаться, — задумалась она. — Ещё одни сволочи. Уже другие, но тоже они. Хотя, может, мне расширить свой словарный запас и попробовать назвать их тварями или мразями?       — Ты и так так называешь тех, кто этого, как ты считаешь, заслуживает, — мрачно отзывается Мирана. — А теперь найди меня в темноте и выведи на светлое место, — почти просит она жалобным и слащавым, ноющим голоском.       — По-твоему, у нас тут светлое место? Интересная ты фифочка. И я бы на твоём месте попридержала язык, потому что я ведь могу оставить тебя стоять так, а сама уйду.       — А я? — уточняю, потому что про меня легко могли сказать, что я раздражаю и решили бы тоже оставить здесь.       — Тебя, понятное дело, заберём.       — Лучше скажите, почему свечи не горят, — вздыхаю я.       — А, так они электронные. От них под столы отходят проводки, а на полу розетки, — терпеливо объясняет Ирацибета, а по голосу слышно, как она сдерживает себя и самоуспокаивается.       — Непродуманная деталь, — изрекаю я, тем самым добив терпение женщины.       — Ой, молчала бы уже, думаешь, я без тебя не знаю? — психует она. — Я, вообще, может быть, сделала бы…       Она не успевает закончить фразу, как включается свет и музыка продолжает играть.       — Хорошо, когда всё видно, — радуюсь я и зеваю.       — Как дура стоишь, честное слово, — признаётся Ирацибета, окидывая взглядом ссутулившуюся Мирану, тупо обнимающую пилон.       Мирана поджимает пухлые чёрные губы и выпускает шест, распрямляясь.       — Я своих любовников так не обнимаю, как ты эту железяку, — продолжает поддевать Ирацибета, сохраняя серьёзное выражение лица.       — У тебя их и нет, — невозмутимо отвечает Мирана и идёт к нам.       — Вот именно. Но они были бы, если бы я хотела этого, — пожимает плечами красноволосая.       — Сколько сейчас времени, не подскажете? — спрашиваю я Ирацибету, аккуратно тронув её за плечо.       — Ой-ой-ой, какие мы вежливые, — дразнится она. — Не подскажу, — женщина притворно хлопает ресницами, изображая меня. Затем фыркает и нажимает боковую кнопку на своём телефоне. — Без двадцати минут два.       Я широко распахиваю глаза. — Мне уже пора, — виновато потираю руки.       — Что, уже уходишь? — растягивает она и старается не показывать, что ей не хочется, чтобы я уходила. А по глазам всё видно.       — Вынуждена уйти, — извиняющимся голосом говорю я. — Мне завтра утром на работу рано, — нелепо оправдываюсь и развожу руки в стороны.       — Так мне тоже завтра работать, но я не тороплюсь покинуть «Wonderland», — она прикрывает глаза и поправляет рукава пиджака.       — «Wonderland» и есть место Вашей работы, и Вам, вероятно, хоть завтра и на работу, но не утром. Не слышала того, чтобы люди ходили в стриптиз-клубы рано утром, — улыбаюсь я.       — Твоя правда, — соглашается она, облизывая губы. — Мирана, — обращается она к ней, но её уже и след простыл. Привидение, говорю же. Незаметно исчезает и странно появляется. — Я провожу тебя до порога? — предлагает она мне, но её фраза звучит больше как утверждение, нежели вопрос.       — Да, конечно, — а я и рада, что мне, дурочке, столько внимания. Или дело, может быть, вовсе не в радости из-за того, что мне уделяют время, а в чём-то другом…       Мы молча идём до выхода из зала, я в молчании надеваю пальто, хватая его с барной стойки, так же в тишине мы выходим на уличное крыльцо. Так и стоим, молчим. Я разворачиваюсь спиной к лестнице, смотрю на Ирацибету, мне в лицо светит неоновая вывеска, я щурюсь, но не отворачиваюсь, терплю.       Слышу капли дождя по навесу, крыльцу и неглубоким лужам, образовавшимся на асфальтированной дороге. Где-то далеко гудят машины, жужжат моторы. Для меня время словно замедлилось, пока я едва ли не с открытым ртом разглядываю лицо Ирацибеты, легко подсвечиваемое огнями вывески.       — Дождь, — докладывает она очевидную всем вещь, нарушая молчание.       — Дождь, — повторяю я и киваю.       — Тебе вызвать такси до дома? — с холодом говорит она, и я смеюсь внутри над её попыткой выглядеть серьёзно и тем, что словно она всем вызывает такси, всех провожает до крыльца, словно для неё это не имеет никакого значения.       — Не нужно, — поспешно отклоняю я её радушное предложение, внезапно замечая, что я слишком долго молчу.       — Но идёт дождь, — настаивает она.       — Это уже мои проблемы, — улыбаюсь я, чтобы она не посчитала грубостью только что сказанное мной.       — Тогда… — она замолкает, что ей несвойственно. — До свидания, — произносит Ирацибета. Улыбка пропадает с моего лица. — Мы всегда рады тебе, не стесняйся заглядывать к нам.       — До свидания, — прощаюсь я и стараюсь сполна насладиться последними мгновениями общения с ней. Кстати, когда это я начала наслаждаться ими?       Я снова улыбаюсь, чуть киваю на прощание. Затем разворачиваюсь и спускаюсь с крыльца на асфальт. От холодных дождевых капель мои накрашенные ресницы мокнут и слипаются, вода тонкими струйками течёт по моему лбу и щекам, но я улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что эту ночь я точно никогда не забуду.

***

      Согласно составленному рейтингу лучших стриптиз-клубов Лондона и отзывам по заведениям, мы присуждаем первое место клубу «Wonderland». Благодарим Марианну за грамотный и развёрнутый отзыв, не лишними были и личные комментарии, которые помогут будущим клиентам лучше сориентироваться:       «Главными плюсами данного заведения является хорошая администрация, с ней у меня состоялся приятный диалог, мне всё показали, подробно рассказали, даже угостили приятным ликёром, сервис на высоте…»       Я не дочитываю до конца статью с итогами по рейтингу клубов, где кучу раз ссылались на мою писанину, и откидываюсь на спинку кровати, заваленную подушками. Экраном вниз откладываю телефон в сторону и потягиваюсь, счастливо улыбаясь. Меня повысили.       Смартфон звякает. Как будто птичка чирикает. Я дёргаю рукой в сторону девайса и хватаю его, тут же разблокировав по отпечатку пальца. Пришло сообщение в какой-то из мессенджеров. — привет…       Вижу бирюзово-зелёную иконку WhatsApp и настораживаюсь. Какой-то неизвестный номер приветкает мне тут. Без аватарки даже. Идиот какой-то, раз нет авы. Не люблю людей без аватарок, сразу вселяют недоверие. Странно. Мой номер знает только руководство, оно не могло написать мне. Или могло? В любом случае, пока я не выяснила — кто это, надо попробовать без грубостей. Иначе, если это кто-то главный из журнала, я нагоняй получу.       Со вздохом набираю ответ.

здравствуйте, я вас знаю? —

      Он или она в сети. Прочитано. Тут же высвечивается — «печатает…».       Мигом прилетает новое сообщение: — ещё нет, но можем познакомиться, красотка, ты не против?       Сразу отвращение. Ладошки почему-то вспотели.       Ещё приходит много похабных улыбочек: —))))))))))))))))))))       Со злостью стучу пальцами по экрану:

по-моему, на фан-сервисах достаточно красоток для тебя. —

      Сразу перехожу не то что на неофициоз, а даже на грубости:

так что, слейся, чмошник. —

      Приходит неожиданное сообщение, и я удивлённо тру глаза руками, проверяя — не померещилось ли. — иу, так неинтересно, я думала, ты испугаешься (       «Думала»?!

в таком случае, с кем имею дело? —

— а ты угадай)       Я напряжённо потираю виски и стараясь привлечь к работе все извилины. Спустя минуту упорных размышлений и догадок, я набираю:

не буду я угадывать, терпеть не могу загадки. —

— эх, жалко. — ладно, это ирацибета.       Я роняю телефон из рук и глупо улыбаюсь, подтягивая край пижамы на глаза, словно эта Ирацибета прям тут сидит и смотрит на меня, а не находится далеко-далеко, так далеко, что нас связывает только переписка.       Быстро пишу, чтобы она не потеряла интерес:

ирацибета?!!!!!!!!!!!!!!!!!! —

      Потом чуть спокойнее:

откуда у вас мой номер и почему у вас нет аватарки? —

      Да, главные и самые интересующие меня вопросы. Она долго молчит, и я с ужасом подозреваю, что она может и не ответить. Убираю телефон, складываю руки в молебном жесте и зажмуриваю глаза, молясь всем богам, потому что я не знаю, чего хочу на свете больше, чем сообщений от неё.       Осторожно приоткрываю один глаз и смотрю на экран. Высвечиваются новые сообщения, и я победно визжу. — я позвонила в твой журнал, сказала, что я администрация вандэрлэнд. — впрочем, так-то оно и есть же) — ну и вот, я сказала, что мне нужно лично поговорить с составителем отзыва. — мне и дали твой номер. — а аватарки нет, потому что я захотела пранкануть тебя — и написала тебе с запасного номера. — а тебе вообще нестрашно было(       Я так радуюсь этому шквалу сообщений, что забываю ответить. И только когда поздно спохватилась и начала писать ответ, приходит новое облачко с текстом от неё: — щас, подожди, я тебе с другого номера напишу.       Я не успеваю лайкнуть её сообщение, как она выходит из сети. Я грустно опускаю вниз уголки губ.       Мне кажется, прошла вечность с тех пор, как мне снова написали, но с другого номера. О, чудо, это вновь она. Моему восторгу нет предела. — кстати, мне приятно, что ты похвалила администрацию) — если бы мне нужно было составить отзыв на тебя, я бы написала… хм… — не знаю, что бы я написала. но что-то бы написала, точно.

как мило —

только я отбила туфельку, пока перешагивала через ваш порог(—

— не переживай, я куплю тебе новую пару       Я не понимаю, шутит она или нет, поэтому смущаюсь и нажимаю на кружочек её аватарки, разглядывая её фото.       «Восхитительная, конечно», — проносится в голове, и я закрываю открывшийся рот. Снова захожу в переписку, а там уже новое сообщение от неё: — эх, вот работала бы ты у меня… — хоть даже если бы просто на входе стояла и приветствовала всех — я бы даже тогда платила тебе больше всех. — даже больше, чем миране.       Наступает тягостное молчание, потому что я хочу что-то написать, но не хочу показаться глупой и скучной, и от волнения мысли путаются в тугой клубок, который невозможно распутать, и я только по миллиону раз читаю каждое её сообщение. Вскоре она добавляет: — я бы платила тебе больше, чем платит журнал.       Я проглатываю язык, а пальцы трясутся от волнения. Читаю её сообщения её же голосом.

ой, какое деловое предложение, я согласна —

      Как-то немножко невпопад была моя попытка отшутиться. — о, шикарно, встречаемся завтра в трц, неподалёку от вандэрлэнд — не помню, как он называется. — короче, встречаемся там возле старбакса. — потом пойдём тебе форму покупать, будешь клиентов встречать — и улыбаться им. —))))))))       Я только открываю рот, а в голове беспокойно мечутся мысли — «Куда?! Куда так быстро, ёб твою мать, это была шутка, алло! Пипец, какая форма, я пошутила же!»

эээ, ирацибета, это же была шутка, что вы так быстро-то… —

      Мне стало немножко страшно и не по себе. — в смысле, шутка — за такие шутки между зубов бывают промежутки. — я уже всё распланировала, ты чо — нет пути назад! — и давай на ты.       Я вжала голову в плечи и закуталась плотнее в одеяло.

я могу завтра прийти, но я не буду работать у тебя. у меня журнал. —

— мда. — жаль, конечно. — но ладно. — всё тогда, завтра встречаемся в том трц возле старбакса, да?

ирацибета, прошла неделя с тех пор, как мы впервые встретились —

тогда, в вандэрлэнд —

и больше мы не пересекались —

почему ты только щас решила это? —

— у тебя дурацкие вопросы, марианна. — ничего не знаю, завтра около трёх часов дня жду тебя там. — попробуй только не прийти — мои айтишники вычислят тебя по айпи — я тебя найду, отрублю тебе голову и повешу у себя на люстру — на люстру в своём кабинете.       Меня пробрал смех, и я совершенно необъяснимо почувствовала себя самой счастливой.

да ладно, я и не собиралась отказываться. —

— вот и славно. — а теперь иди спать — уже поздно. — и не дай бог ты проспишь встречу. — тебе правда не поздоровится. — я такое тебе устрою, девочка. — что, слишком много угроз?

нееет, это интересно. и тебе идёт! —

— хаха, спасибо — всё, спок ночи.       Да уж, будет эта ночь спокойной, как же, если меня завтра пригласила на встречу та, от чьих только одних сообщений я краснею.

сладких снов) —

      Я ставлю будильник и кладу телефон на тумбочку. Потом с каким-то странным полувизгом падаю лицом в подушку, стараясь не раскричаться, иначе соседи полицию вызовут.       Напищавшись, я натягиваю одеяло до самого носа и жмурю глаза, стараясь поскорее уснуть.       Уж очень мне не терпится завтра оказаться возле того грёбаного Старбакса.