Наваждение

— Вообще, в таких делах у меня довольно ванильные вкусы! — Чееееееел, — разочарованно протянул распластавшийся по барной стойке перекачанный блондин. — Ага, знаю, да, — фыркнул Карл в свою кровавую мэри и принялся разгибать пальцы, — во-первых, я предпочитаю… Презерватив! — У меня есть! — оживился блондин. — Во-вторых, широкая мягкая постель, в-третьих, лицом к лицу… Блондин раздражённо замахал руками. — И, в-четвёртых, никакого публичного отсоса! — выложил последний аргумент Карл и, предвидя возражения, добавил — и в приватной кабинке тоже нет! Блондин поджал губы. — А если я тебе? — Неа, чувак. Прости, не в моих правилах. Можем взять такси, поехать домой, или… — Ты с ума сошёл? Вечер только начинается, здесь ещё столько вкусного, — беззлобно мотнул головой блондин, театрально обводя рукой бар — ты мне только одно объясни. Ну нахера ты припёрся на кинки-пати если ты такой ванильный? Карл засунул в рот ветку сельдерея и с хрустом разгрыз, морщась от резкой горечи. Он бы предпочёл вопросы попроще. — Выдался свободный вечер, — он одарил блондина широкой улыбкой, но тот, вяло махнув рукой, уже удалялся от бара, вмешиваясь в постепенно разогревающуюся толпу. Карл встретился взглядом с барменом. Тот вопросительно приподнял бровь. — Ещё, — со вздохом сказал Карл, щёлкнув ногтем по стеклу стакана. Дело в том, что до недавнего времени у него и правда были довольно обычные вкусы. Никаких наручников, плёток, беспорядочных половых связей, химсекса и прочего такого дерьма. До тех пор, пока он не встретился с мистером Я-Хочу-Предложить-Роуз-Работу. Никогда раньше ему и в голову не приходило, что он может ни с того ни с сего потрахаться с человеком, которого видит первый раз в жизни. Вообще-то было в его жизни время, когда он считал себя демисексуалом. Но от парня волнами исходило животное обаяние. С момента, как он открыл дверь, он стал таять. Никогда до этого в своей жизни он не западал ни на кого с первого взгляда. Это было смешно, это было в высшей степени странно. Сюжет из порно. Парень мог бы сказать ему что угодно и он бы потёк точно так же. Может: «Здравствуйте, я ваш сосед, вы слишком громко смотрите телек, я хочу проконтролировать громкость.» Или: «Здравствуйте, я сантехник, мне сказали у вас тут что-то с трубами, я с этим разберусь!» Карл пялился на него во все глаза, и его рот, словно отделившись от мозга, выбалтывал всё то немногое, что он знал про Роуз. — Я хочу предложить Роуз работу, — сказал парень, очаровательно улыбаясь. Карл встрепенулся. Да, Роуз крайне нужна была работа. — Может… Вы пройдёте, — спросил он, закидывая руку за голову и чуть изгибаясь, поражаясь самому себе — что он делает, боже, что с ним такое? Парень благосклонно улыбнулся ему, словно только и ждал подобного приглашения. Карлу хотелось так непреодолимо сильно, как хочется только спрыгнуть с небоскрёба, когда смотришь с парапета вниз. И это был лучший секс в его жизни. Парень был немного грубым, но не в плохом смысле, слегка на грани. Он всё делал хорошо, с небрежностью профессионального музыканта, задевая все струны Карла, о которых он и сам до этого понятия не имел. Прикусывал кожу на груди, давая почувствовать остроту зубов, но не оставляя следа, гладил изнутри, с первого раза находя нужную точку. Карл откидывал голову на подушку и метался на кровати, не находя себе места от охватывающего его удовольствия, а парень склонялся над ним, тяжело дыша, словно бы насыщаясь его возбуждением. В момент оргазма он по-хозяйски положил руку ему на щёку и вдруг нажал большим пальцем на закрытый глаз. Темнота рассыпалась разноцветными фейерверками. Когда оглушённый удовольствием Карл наконец смог разлепить глаза, парень уже собирал разбросанную по маленькой уютной комнатке Роуз одежду. Он даже не снял солнцезащитных очков. От этой мысли внутри у Карла что-то шевельнулось, хотя за пару секунд до этого казалось что оргазм выжег ему всё нутро до полного бесчувствия. Но незнакомец не был рад предложению остаться. И никогда не ответил по оставленному телефону. А потом началась обычная жизнь. Карл перестелил бельё на кровати Роуз. Через несколько дней она вернулась в компании Хэла. Хэл был милый. Только очень грустный. И, да, немного скучный. Через пару месяцев они расстались, договорившись остаться друзьями. И, как ни странно, это получилось — вокруг Роуз почему-то крутилось и задерживалось множество разных людей. Роуз была хорошей. А Карл всё пытался понять, что же случилось с ним в тот день. Что так его зацепило? Может на самом деле в его вкусе были высокие блондины? Может у него был кинк на секс с незнакомцем? Или ему на самом деле нравилось, когда с ним общаются грубо и пренебрежительно? Посетив несколько кинки-вечеринок, он наконец мог ответить на эти вопросы — нет, нет и ещё раз нет. Он был в полном замешательстве. — Скучаете? — А? — рассеяно отозвался Карл, вырванный из потока мыслей, поднимая глаза на бармена. — Может вам повторить? Или что-нибудь другое? Космополитен? Маргариту? Карл посмотрел на опустевший стакан, в котором была третья кровавая мэри за вечер. — Вообще-то мне нельзя сладкого. Я диабетик. И я наверное пойду. Карл шумно отодвинулся от стойки, собираясь слезать с барной табуретки, но Бармен остановил его жестом, доверительно наклоняясь вперёд. — Может, я предложу тебе кое-что получше? Для веселья. Карл опустил глаза на прикрытый ладонью бармена косяк. Может это и правда было тем, что ему нужно. — Веселья? — спросил он со смешком, вытягивая бумажник, — скорее для расслабления. — Если добавишь внутрь пару кристаллов этого, — принимая купюры бармен вложил в центр его ладони маленький пакетик с голубоватым порошком на самом донышке, — ощущения будут самыми особенными. Обещаю. Карл склонил голову в лёгком недоверии, но сжал косяк и пакетик в руке. Бармен подмигнул, отворачиваясь к другому посетителю. Дома он аккуратно развернул самокрутку, вытряхнув на травяное сладко пахнущее крошево ровно два крупных кристалла. Может, с такого количества и не будет особенного эффекта, но в таких вопросах лучше не доложить. Поудобней устроившись в кресле, он щёлкнул зажигалкой. Привычный вкус травы почему то стал отдавать чем-то вроде ладана, но больше он не чувствовал никакой разницы. С лёгким разочарованием он продолжил лениво раскуривать косяк, наблюдая как комната наполняется клубами сизого дыма. Он почти докурил, когда на плечо ему опустилась рука. И сжала. Сильно и уверенно, но не до синяка. Чувствуя, как сладко поджимается низ живота, Карл поднял голову. Тот парень сидел прямо на подлокотнике его кресла. Всё было при нём — с деланой небрежностью уложенные светлые волосы, серая двойка, модные тёмные очки, полностью закрывающие глаза. Знакомая акулья усмешка была словно бы менее уверенной, скорее удивлённой. — Ну, привет, — он потрепал Карла по голове, зарываясь в кудри, наматывая их на пальцы, оттягивая назад, — а ты впечатлительный малый, да? — Привееееет, — протянул Карл. Рот словно бы был наполнен патокой. Патокой была забита его голова, патока текла по его венам, — я скучаааал. Он положил руку на его бедро и повёл её вверх, нагло проводя ребром ладони по паху, забираясь пальцами под заправленную в брюки мягкую светлую рубашку, ощупывая чуть выпуклые очертания мышц живота. В очках незнакомца он видел своё отражение и хищный, словно отсвет огня, блеск. Погодите, какой огонь, у него же не было камина? Не важно. Парень потрепал его по загривку, словно выслужившуюся собаку. Карл прильнул ближе к его ноге. — Ты не представляешь, как вовремя ты появился, — ласково сказал он, слегка растягивая слова, под ладонью, лежащей на его солнечном сплетении, Карл почувствовал хищное урчание, — ты ведь даже не можешь себе представить, как же это неприятно не существовать, правда? Да, Карл едва ли мог понять о чём он ему говорит. С похотливым стоном он уткнулся носом ему в пах, прижимаясь сквозь ткань брюк к начинающему твердеть члену, руками нетерпеливо комкая и выдёргивая рубашку из брюк, звеня пряжкой ремня. Незнакомец нетерпеливо рванул его за волосы вверх и тут же, словно извиняясь, поцеловал в губы, глубоко, почти до тошноты пропихивая язык. Почти. — Давай не будем торопиться, детка, — прошептал он, со смачным звуком оторвавшись от него, — здесь и сейчас всё время, всё это место наше! — Да, да хорошо, — в комнате висел густой сизый дым, и Карл едва соображал, но взял незнакомца за руку, переплетая пальцы на секунду зачарованный контрастом светлого и тёмного — пошли в кровать! — Ммммм, кровать, — мурлыкнул незнакомец, позволяя себя увлекать, и боже, как Карлу это нравилось, — звучит так заманчиво. — Ага, — звонко ответил Карл и толкнул незнакомца на кровать, её край подсек ему колени. Он и не думал, что кровать стоит настолько близко к креслу. Всё складывалось просто отлично. Он начал поскорее стягивать с себя одежду. — Вау, — парень выглядел по-настоящему удивлённым, но старался не отставать и выкинул скомканный пиджак в угол комнаты, — да ты по-настоящему увлечён в этот раз. Под пиджаком обнаружилась кожаная портупея. Карл легко оседлал его, не давая снять брюки ниже колен, притёрся своим пахом к его, провёл рукой по тёмной блестящей коже ремней, обнимающих широкие плечи. — Супер, выглядит очень сексуально, — он закинул его руки за голову и поцеловал, прижимаясь к груди, сжимая бока коленями. Руки незнакомца напряглись, но он не попытался вырвать их из хватки, только укусил Карла за губу и поддал бёдрами вверх. Карл рассмеялся, проводя языком по опухающей нижней губе. Они оба были на взводе. — Так, это нам ни к чему, — Карл потянул петли портупеи вверх, и она неожиданно легко оказалась у него в руках. Он отбросил путаницу ремней подальше от кровати, та приземлилась с тяжёлым металлическим стуком. Незнакомец сжал губы в тонкую твёрдую полоску. Под ним он весь стал твёрдым и почему-то холодным. Но он всё ещё не делал попытки скинуть Карла с себя, и он был по-прежнему возбуждён. Карл запустил руку под резинку его трусов, вытаскивая наружу член, пару раз проводя по нему рукой. Он сможет его согреть. — Как, блядь, ты это делаешь? — Что? — Карл поднял глаза на своё отражение в очках незнакомца и начал насаживаться на его член, — это, ах, просто опыт, я не учился специально, — он игриво подмигнул. Его кровь кипела и пузырилась как газировка, удовольствие ползло вверх по позвоночнику и тяжело ударяло в голову, с каждым разом всё сильнее, во рту пересохло. Он отпустил запястья незнакомца и упёрся обеими ладонями в его грудь. Тот, не шевелясь, дышал через раз и смотрел на него во все глаза. Или не смотрел, чёрт, на нём всё ещё были эти дурацкие очки. Приласкав его щёку — светлая щетина приятно царапнула ладонь — он ухватился за дужку очков. — Давай и их снимем, хочу в этот раз без них, — выдохнул он. Незнакомец вцепился в его запястье и попытался увернуться от его руки, вжимаясь щекой в подушку, но Карл не отпускал. — Нет. — Ну пожалуйста, у нас же с тобой был уговор, второй раз без очков, — прошептал Карл, — помнишь? Губы незнакомца постепенно растянулись в широкой улыбке, обнажая два ряда идеально ровных, крупных зубов. — Давай? Пожалуйста? Он кивнул, не переставая улыбаться, и обеими руками схватил Карла за бёдра, наконец-то начиная двигаться, задавая собственный ритм. Карл сдёрнул очки. Боже. О боже, блядь. Карл почувствовал, как его сердце страшно разгоняется в груди, оглушительно колотится в животе, в ушах, в кончиках пальцев, перекрывает трахею, пищевод, не даёт дышать. У него не было глаз. Ничего, только бездонные провалы, окружённые ровными маленькими зубами. — У тебя такие красивые глаза, — хрипло сказал незнакомец, из его осклабившихся не-глаз сочилась слюна, — такие чистые, такие голубые. Он застонал, вбиваясь всё быстрее. В груди у Карла горело и сжимало, с каждым толчком становилось всё лучше, всё тяжелее дышать. Он обхватил лицо незнакомца обеими руками, проводя большими пальцами по скулам. Потом провёл ногтем по зубам левого маленького рта, чувствуя, как их твёрдость отдаётся в его костях. Зубы сжались от неожиданности. Карл был заворожён. — Что… Что ты делаешь, — прошипел незнакомец, крошечные зубы несколько раз звонко клацнули, словно моргая. — Очаровательно, — выдохнул Карл, и снова провёл по зубам, теперь обоими пальцами. Незнакомец жалобно застонал, сбиваясь со своего безжалостного ритма, упираясь затылком в подушку, ни то пытаясь уйти от прикосновения, ни то наслаждаясь им. Где-то глубоко внутри Карл понимал, что тут что-то не так. Что-то происходит, что-то не то. Дудка, он курил дудку. Какая дудка? Удовольствие концентрировалось и сжималось у него внутри, они с незнакомцем срослись в одно целое и казалось, ещё чуть-чуть, ещё немного и его разорвёт, если он двинется так ещё раз, и ещё, будет так хорошо. Незнакомец сморщил нос и жалобно поднял брови. Он не останавливался, пальцы всё сильнее впивались в бока Карла, ногти царапали кожу. — Ты, — выдавил он, между судорожными вздохами, в его хриплом голосе слышалось благоговение — скажи, ты это он? Это ты? Поэтому ты это делаешь? — Что делаю, — Карл склонился к его лицу, пытаясь лучше его понять или пытаясь заглянуть в пустоту и темноту его не-глаз. Он был близко. Он чувствовал исходящий из провалов кислый запах. — Управляешь всем, — толчок, — здесь. — Я не управляю, — Карл, уже почти не мог говорить, он вообще-то не слишком любил говорить во время секса, он такой скучный. Он нежно провёл по маленьким сжатым зубам подушечкой пальца. Зубы слегка разомкнулись, — я просто так давно мечтал снова встретится с тобой. Скопившееся в нём напряжение накалилось до бела. Карл втолкнул фалангу большого пальца в зубастую глазницу. Внутри было горячо и влажно, зубы сжимались вокруг костяшки, кожа лопнула и, кажется потекла кровь, и кажется незнакомец кричал под ним, но он едва чувствовал это, ему было так хорошо, он тонул в охватывающем его жаре, пока темнота не поглотила его. Он очнулся от щекотных прикосновений к его ресницам. Незнакомец водил по ним, как заворожённый, и когда Карл открыл глаза, не перестал. Его пальцы были так близко к его глазам, что Карл чувствовал их тепло. Ему было наплевать, он едва ли мог сейчас двинуться, его кости словно бы превратились в желе. — Знаешь, я тоже думал о тебе, — сказал незнакомец, — вспоминал тебя, твои глаза. Жалел, что ушёл так быстро, даже не попробовав. Незнакомец улыбнулся застенчиво опуская голову. Без очков он казался странно уязвимым, подумал Карл. Даже со всеми этими зубами. Кожа вокруг левого не_глаза покраснела и припухла. — Но сейчас, — продолжал он, — сейчас я понимаю, что это было к лучшему. То, что ты помнишь и хочешь меня. Он поднёс руку Карла к губам и поцеловал начинающую опухать костяшку большого пальца. — Ты буквально вернул меня к жизни. Карл улыбнулся. — Мы ещё увидимся? — Непременно, — незнакомец чуть отстранился, его не_глаза смеялись, — обязательно. — Я хотел спросить, — Карл моргнул, всё вокруг звенело, растворялось, — как тебя зовут? Что-то тащило его наверх, вырывая из объятий незнакомца, из тёплого довольства. Нет, только не это, здесь так хорошо, ещё немного! Но его безжалостно выталкивало на поверхность, он всё отчётливее слышал обеспокоенные голоса, а всё, что только что было таким реальным, выцветало, подёрнулось серой дымкой. — Он открывает глаза, боже, он открывает глаза! — Карл! Карл, ты меня слышишь? Ответь! Первое, что Карл понял очнувшись, так это то что ему было очень плохо. Он лежал на чём-то безумно жёстком в луже собственного пота. Честно говоря, отвечать на отчаянные призывы не слишком хотелось. До пробуждения ему было куда лучше. — Карл, боже мой, Карл, ну скажи хоть что-нибудь! Ну пожалуйста! Что-нибудь! Глаза Карла наконец сфокусировались на заплаканном лице Хэла, и ему тут же стало совестно. — Я в порядке, — тихо прохрипел он, поражаясь тому, насколько жалко это звучит. Голосовые связки словно забыли, как делать свою работу — шипели и пищали. От попытки говорить к горлу подкатила оглушительная тошнота. От лезущего в глаза света раскалывалась голова. — Слава богу, — Хэл всхлипнул, — извините, я сейчас успокоюсь, просто… — Ты не представляешь как мы испугались, — раздался сбоку голос Роуз. — Я думал, ты сейчас умрёшь, — вскрикнул Хэл слишком высоко и Карл поморщился, — прости, прости я просто, я… Хочешь пить? — Да, — благодарно выдохнул Карл, — пожалуйста. Хэл вскочил и кинулся в сторону кухни. Роуз потрепала его по плечу. — Хочешь сесть или полежишь ещё немножко? — Полежу, — прошептал Карл. На самом деле, ему было настолько погано, что он бы с удовольствием полежал бы здесь, не шевелясь, целый месяц. — Я принесу тебе подушку. В губы Карлу ткнулась трубочка, он обхватил её губами и начал жадно тянуть воду, чувствуя, как она проливается на сухой язык и наполняет жизнью его ссохшиеся внутренности. — Когда я зашёл, — начал Хэл тихо, не глядя на него, — ты страшно хрипел. Я даже сначала… Даже сначала не понял что это за звук. А потом я увидел тебя. Господи, я так испугался. Карл сглотнул последние капли воды, и тупо сказал: — Всё хорошо. — Я совершенно, растерялся не знал что делать, — Хэл потеребил розовую бахрому на трубочке, — слава богу Роуз была со мной. — Мы уложили тебя на пол, но тебе становилось хуже, — Роуз подпихнула ему под голову подушку, Карлу показалось, что его голова оторвалась от пола с мерзким чавканьем, — тебя трясло, ты бредил, говорил разное и нас совершенно не слышал. — Я что-то говорил? Мне казалось… Я вроде как спал? Хэл замотал головой. — Нет-нет, твои глаза были открыты, но ты не видел нас, ты видел что-то другое, я думал у тебя сердце из груди выскочит. Ты всё говорил — «страшно так, страшно так», — Хэл остановился, смаргивая подступившие к глазам слёзы, — спасибо Роузи, она знала, что делать — сразу же померила тебе сахар этой штукой, — он махнул рукой в сторону валяющегося под креслом глюкометра, окровавленная тест-полоска всё ещё была вставлена в него, — потом нашла твою ручку и уколола в плечо, прямо через одежду, как в Стар Треке. Милая, ты невероятно крута, было потрясающе! — Спасибо, Роуз, — прохрипел Карл. С каждым словом Хэла, он чувствовал как внутри нарастают ужас и стыд, отвлекающие его даже от головной боли и тошноты. Роуз смущённо опустила глаза. — Это не так сложно, когда имел с этим дело. Когда маме стало совсем плохо, у неё тоже нарушилась регуляция, и я помогала ей с инсулином. Какое-то время. Недолго, — Роуз прочистила горло и мотнула головой, словно можно было так легко отогнать тяжёлые воспоминания, — может, мы всё-таки доставим тебя на кровать? Нельзя же оставлять тебя здесь на всю ночь. — Если мне помочь, я смогу дойти, — Карл не чувствовал себя уверенным в этом, но она была права. К тому же, пока он лежит на полу они точно не оставят его одного, а ему было что обдумать. — Я помогу! — вскинулся Хэл. — Схожу, расправлю кровать, — Роуз поднялась на ноги, — вы справитесь тут, или? — Конечно-конечно, не волнуйся! — суетливо заверил её Хэл, крепко хватаясь за локоть Карла и усаживая его. Ощущение было в плохом смысле головокружительное. — Стой, подожди секунду, — пробормотал Карл зажмурившись и приложив ладонь ко лбу. Хэл притормозил, не отпуская его локоть. Несколько секунд они сидели в тишине. Тихо вздохнув, Хэл сказал неожиданно серьёзно и устало, в контрасте со своей обычной нервной суетливостью. — Я должен сказать тебе кое-что, пока наша маленькая Роуз отошла. Карл приоткрыл слезящийся глаз и глянул на Хэла. — Что бы ты не принял, не принимай это больше никогда. Это тебя практически убило. Это бы убило тебя, если бы я не решил зайти к себе, если бы со мной не было Роуз. — У меня диабет с детства Хэл, такие проблемы уже случались, просто… — Ты можешь убеждать в этом Роуз, но я знаю как это выглядит. Готов поспорить, высокий уровень сахара не вызывает бэд трип. Я знаю, как быстро от этого можно умереть. Ты разговариваешь с человеком, вы смеётесь и всё отлично, а через полчаса он уже мёртв, — в углах рта Хэла горькие складки, вокруг глаз сетка морщин, — я не буду спрашивать что, зачем, почему, просто пообещай. Пообещай, что больше не будешь. — Обещаю, — Карл сглотнул, пытаясь побороть приступ тошноты, — прости пожалуйста, что напугал. Мне так жаль. — Ничего, — сказал Хэл чуть громче необходимого, возвращаясь к своему обычному игривому тону, — а теперь, давай поднимем тебя, три-четыре… Карла всё-таки вырвало. У него во рту словно бы сгнила целая корзина яблок. Уже лёжа в кровати, когда Роуз и Хэл наконец ушли, оставив ему огромную бутылку воды, инсулиновые ручки и обещания зайти завтра утром, он уставился в потолок, пытаясь осознать то, что увидел там. Где бы это ни было. Это не было похоже на цветастую галлюцинацию. Даже подёрнутое серой дымкой, как полузабытый сон, воспоминание казалось таким безумно реальным. Но реальным быть никак не могло. Глаза-рты? Такое разве что в приходе можно увидеть. Почти убедив себя, Карл приложил к гудящей голове правую руку. Большой палец саднило. Отодвинув его от лица, в тусклом свете ночника он увидел опухшую костяшку, со следами маленьких зубов.