* * *
Таро с трудом удалось просидеть очередные несколько часов, слушая монотонные объяснения Чунмёна о важности лишения мандата при потере доверия депутатов парламента. Он даже почувствовал глупую ненависть, когда сегодня на пороге встретил одноклассника, но ему уже совсем скоро удалось прогнать это поверхностное чувство обиды. И хоть тот постоянно косился на дёргающегося на стуле Таро, у которого после вчерашнего разоблачения ещё несколько дней будет гореть спина, сегодняшние «уроки» прошли достаточно продуктивно. А закончились они потому, что Киму пора было к очередному репетитору, поэтому прямо сейчас они уже спускались по тяжёлой лестнице, чтобы попрощаться до завтрашнего дня. Вообще, Таро уже казалось, что его «друг» получал некоторое удовольствие от возможности поделиться своими знаниями с другими, либо от простого шанса поумничать, — разницы не было, только бы это приносило плоды. Об их крайней лёгкой перепалке Ким даже и не вспомнил — он сегодня явно пребывал в хорошем духе. Выйдя во двор, они заметили стоящих по правую сторону от каменной дорожки Хисон и Чанёля. Они, чуть ли не прижимаясь плечом к плечу, что-то уже обыденно бурно обсуждали, уткнувшись в планшет на руке Пака. В белой панамке, очередной футболке без рукавов и широких джинсах он казался гигантским рядом с невысокой Хисон, чей рост едва ли достигал макушки самого невысокого Таро. Ким первая обернулась к вышедшим и, бросив на Чунмёна милую улыбку, прошла торопливо к дому. За ней обратил на парней внимание и Пак, который, как-то по-детски наивно, помахал им. — Давно не виделись! — обратился он явно к Киму. — И почему ты здесь, а не с классом отмечаешь «почти начало учебного года», как выразился Чарли вчера? Или он опять наврал? — Я бы предпочёл не видеть их лица хотя бы до сентября. Чанёль переглянулся с Таро, усмехнувшись подобному ответу. — Справедливо, — отметил Пак, кивнув головой. — А ты? Давно вернулся? — было видно, что парень интересовался не из-за шибкого интереса. — Пару дней назад. — Не исповедался в буддийском храме и не осознал, что у тебя потенциала побольше, чем остаться вот таким садовником? Таро невольно прищурился, вспоминая, как он вёл себя вчера, говоря слова даже более грубые, и как звучало это со стороны очень уж некрасиво. А Паку, казалось, вообще всё равно на сказанное юношей: на его лице не дрогнул ни один нерв. — Боюсь, могу раскрыть свой потенциал и нам придётся позже бороться друг с другом за должность премьер-министра. Лучше останусь твоим электоратом. Буду плакаты рисовать, на всяких шоу кидаться на демократов. Мияхара хмыкнул себе под нос, не желая привлекать внимание одноклассника. С другой стороны, Чанёль, скорее всего, уже привык к таким снобам и прекрасно отрастил себе вполне крепкую броню. — Я не против либерал-демократов, — ухватившись за лямку рюкзака, ответил Ким. — Тогда устрою пикет у дома Риши Сунака. — Недалеко от Чарли ушёл. С улицы послышался сигнал машины, и, бросив взгляд на изгородь, Ким закономерно понял, что за ним приехали. Он вскоре попрощался, размеренными шагами скрылся за воротами и уселся в какой-то огромный чёрный джип, что от чистоты блестел, становясь чуть-ли не зеркалом для всего его окружающего. — Пикет у дома Риши Сунака? Серьёзно? Я чувствовал, как он был готов откусить тебе голову! — засмеялся Таро, наконец дав свободу эмоциям. — Запомни это выражение лица, оно тебе идёт, — между слов кинул Пак, переведя взгляд обратно к воротам, не замечая, как младший смутился. — Ну и выбрал же ты самого душного знакомого Таро… — Это выглядело со стороны ужасно, — замявшись, начал Мияхара. — То, как он себя повёл сейчас, а я вчера и подавно. Ты имел полное право вмазать нам обоим, — Чанёль повернулся в нему и приподнял в недоумении брови. — Извини. — Ты уже извинялся вчера, не стоит повторяться. Шутка, сказанная дважды, уже не смешная, — отмахнулся Пак. — Я смотрю, ты маму обрадовал и с выбором флоксов не ошибся. Признавайся, слышал мою подсказку или на тебя надавили? — Какую ещё подсказку? — покосился Таро. — Я понятия не имел, что в интернате, где я рос, весь сад был усыпан этими георгинами… Теперь буду знать. И я точно не хотел бы видеть воспоминания из прошлого в этом дворе… А ещё я вижу жалость в твоих глазах и от этого мне противно. — Ты вообще меня слушаешь? Я вчера говорил, что Таро бы точно выбрал флоксы. И это не жалость, я вспомнил, сколько перспектив для успешного будущего упустил из-за этого занятия, — отшутился Пак. — У тебя шутки — это защитный механизм такой? — Читаешь меня, как открытую книгу, Таро Мияхара, — продолжил усмехаться Чанёль. — Тс… Зачем вы вообще поставили под вопрос георгины и флоксы, если они нравились Таро, да и мама отдаёт им предпочтение? Мияхара прошёл вперёд, желая вновь укрыться от палящих лучей солнца, что сейчас стояло на зените, и пытаясь выдать самую уверенную походку из всех возможных, чтобы скрыть последствия вчерашнего дня. Пак последовал за ним под то самое липовое дерево, по пути отвечая: — Не знаю, хотелось чего-то нового? Вот мы вчера и думали, что подошло бы больше. Понимаешь, пока монетка в воздухе, ты уже делаешь свой выбор. А дальше — формальность. — То есть мой выбор — формальность? — Твой выбор — повод потешить эго, якобы верно принятым решением несколько месяцев назад. Но я обязался эту тему не затрагивать, так что называй как хочешь, — пожал он плечами. — Кстати, насчёт вчерашнего… Я сказал слишком уж много вещей, которые «левые люди» не должны были знать. Не дай бог, хоть одно слово выйдет за пределы нашего диалога, я точно буду знать, от кого это всё пошло. И если меня за сказанное родители решат повесить, клянусь, моим предсмертным желанием будет, чтобы тебя загубили сразу вместе со мной. А ещё… меня настораживает фаворитизм мамы и Наны относительно твоей персоны. Не могут они просто так кого-то так обожать. — Во-первых, как это неблагородно — забирать и мою жизнь вместе с собой. Не думаю, что Монтекки с Капулетти так прославились, будь это последними словами Ромео. Ты мне не доверяешь, и это до ужаса нормально, потому что я тебе тоже. Ещё, я, как и ты, вчера наговорил лишнего, поэтому твоя идея с двойным убийством работает по обе стороны. А во-вторых, Таро… не знаю, разочарует это тебя или обрадует, но «обожают», как ты выразился, они меня не по причине моей исключительно приятной персоны, а потому что я сын их очень хорошего приятеля, товарища, партнера — выбирай, что хочешь, — закончив, Пак поджал губы, натягивая на лицо маску победителя. Таро словно в эту секунду осенило. — Томас Рид… — он уже и забыл, что перед приходом отца, мать вчера упомянула отчима-отца Чанёля. — Да, Томас Рид. Отлично, папу-то ты моего знаешь. Видишь, как всё просто. Никто никого в этом доме не любит просто так. Я бы вообще засомневался уже в первой части этой фразы, но не хочу накидывать тебе дополнительных козырей и поводов унести мою жизнь вслед за твоей. Мияхара недолго обдумывал сказанное, а после просто уставился на Чанёля, не решаясь заговорить. Того это даже рассмешило. — Я знаю, что за вопрос крутится у тебя сейчас на языке. Я выбрал это дело, потому что мне просто нравится. И мне полностью понятно нежелание ваших высших сословий принимать отличный от их мнения выбор. Но благо, у меня в запасе старшая сестра и младший брат — пользы от них больше. Да и истории успеха среднего ребенка не так помпезно описываются в биографиях. «К этим нашим высшим сословиям ты имеешь больше отношения, чем я». — У тебя есть сестра и брат? — Ты не знал? Выборочно изучил только личность моего отца? Тогда сейчас приготовься: мой братик — твой одноклассник. Ровно на этом моменте древо жизни рода Чанёля, построенное в голове Таро за несколько секунд, превратилось в хаос. — Чем вы с Чунмёном занимаетесь, если ты своих одноклассников даже не знаешь? — Да кто твой брат? Чунмён точно единственный кореец в моем классе, — на ходу попытался оправдаться юноша. Чанёль уже в голос засмеялся от подобной реакции. Тот уж больно стушевался в попытке окупить свои незнания. — Чарли. Помнишь мы с Кимом о нём говорили? — Ты шутишь надо мной, да? — покосился Мияхара. — Богом клянусь, нет, — в неудачных попытках сдержать смех, выдавил Пак. — Откуда у Пака Чанёля брат Чарли? Ты бы хоть имя пооригинальнее придумал. Парень был уже готов согнуться в три погибели, замечая, что Таро ненароком начал краснеть то ли от стыда, то ли от злости, он не имел возможности остановиться. — Родителям двадцать три года назад провидица предсказала брекзит. Вот они и решили: мало ли, Великобритания возьмет курс на Восток, поэтому перестраховались и назвали одного сына Чанелём, а второго — Чарли. — Ты меня уже раздражаешь, — прошипел Таро. — Ну как откуда, парень?! Тебя не смущает, что моего папу зовут Томас? Логично ведь, что у нас разные отцы! Но твое замечание по поводу оригинальности имени… оно меня вынесло. Таро мысленно зарылся в землю и с величайшей силой преодолел желание прямо сейчас утопиться в водах фонтана. Как можно было настолько сглупить, когда ты прекрасно знал, что Томас — не родной отец Чанёля. Наблюдая, как парень еле как приходил в себя после произошедшего конфуза, Мияхара не заметил, как уже и сам последовал примеру Чанёля, расплываясь в улыбке. — Боже… — засмущался Таро, в попытке скрыть лицо под челкой. — Как же мне сейчас неудобно… — Да брось… — А сестру как зовут? Лучше сразу узнать, чтобы в дальнейшем подобных ситуаций не было. — Юна. Юноша кивнул — запомнить это имя ему не представится сложной задачей. — Милое имя, — подрезюмировал он. — Согласен, не Чанёль или Чарли, — Пак неожиданно протянул руку к плечу Таро. — Ну-ка, подойди сюда. Но стоило только его пальцу коснуться голубой ткани хлопковой рубашки, как Мияхара зашипел и чуть-ли не отпрыгнул назад, поднимая на парня взгляд удивлённый, с пробуждающимся чувством страха. Чанёля самого также напугала подобная реакция Таро, что он тоже замер и уставился на младшего, осматривая того с ног до головы. И только по прошествии нескольких секунд его осенило. И на такое открытие Пак лишь разочарованно покачал головой. — Там была пчела, — единственное, что он решился выговорить. Таро осмотрел свое плечо, якобы проверяя, улетело ли это упёртое насекомое. — Ещё раз повторяю, убери жалость в глазах и свои бровки домиком, — огрызнулся вновь Мияхара. — Я просто испугался. — Твоя взяла, — нехотя выдавил Пак. — Запрещёнка так запрещёнка. — Ты расскажешь про это Чарли? — отвел тему Мияхара. — С первых дней стану аутсайдером в школе. — Делать мне больше нечего… Неужели. Пак чуть не закатил глаза, когда на горизонте вновь появилась Хисон. — Отвлеклась на телефонный звонок! И нашла образцы, которые искала! — восторженно произнесла она. — А ещё, Таро, нам пора на примерку школьной формы!Чудо-мальчик
13 марта 2023 г. в 22:43
Назойливая пчела, отлетев от пышного соцветия, стала кружить вокруг сидящего на порядком отросшем газоне юноши, что пытался вчитаться в текст книги. Однако упорные жуки так и норовили сесть то на плотный переплет книги, то на белые швы поло, хоть Таро и с особым усердием отгонял их от колен, которые уже порядком зажили и остались открыты из-за ненавистных шорт. Августовское солнце пекло особенно рьяно, но здесь, в тени раскидистых ветвей липы, где недалеко журчали струи фонтана, мелкие капли которых с редким ветром доносились и до юноши, спокойствие обволакивало, заставляя забыть обо всех неурядицах.
Несносный сосед-меломан сегодня на удивление притих, вероятно, выехал куда-то со своей женой и верным старым лабрадором. Дома же пахло свежей выпечкой: пряной корицей и душистой грушей, — Нана вычитала очередной рецепт в своих бесконечных кулинарных статьях и с самого утра орудовала на кухне, иногда переговариваясь с Маи. Однако, их диалог то и дело состоял из повторяющихся с каждым разом всё громче и громче фраз Наны, — слух старушки уже совсем стал ни к чёрту. Отец семейства уехал сразу после завтрака, а Хисон тогда же скрылась в своей комнате.
Удивительно, но сейчас, даже когда яркие лучи, пробиваясь из рваной тени качающейся кроны липы, пылко ложились на шрамы на коленках, а спина ещё немного саднила, заставляя держать её прямо, и когда пришлось подаренную недавно одноклассником книгу прикрыть заумным учебником из библиотеки своего предшественника, чтобы ненароком не попасться на глаза Дайчи за прочтением «запрещённой» литературы, Таро чувствовал спокойствие.
Погружённый в чтение, как оказалось, не самого интересного произведения, он внезапно услышал звук открывшихся ворот. Сначала стушевавшись, что отец вернулся домой, он крепче сжал переплёт книги, а когда шаги по каменной тропинке внезапно прекратились, он заинтересованно вытянул шею. Таро заметил парня, стоящего как вкопанный посреди сада. Его чёлка лезла в глаза, а волнистые каштановые волосы достигали почти середины шеи. В свободных светлых штанах и выцветшей футболке без рукавов, открывавшей вид на слишком загорелые руки, он показался на вид юноше его ровесником, только ростом получился выше, да и сложением немного крупнее. Тот поджал губы, медленно поднял голову, рассматривая сначала особняк, а после, обведя весь сад взглядом, наткнулся на сидящего недалеко Таро. Неуверенно, словно ребёнок, делающие свои первые шаги, гость переставил одну ногу, как вдруг его рот скривило, словно ожогом, а брови нахмурились. Таро даже решил, что какой-то чудак с помутнённым рассудком вломился в их дом, как тот зашагал значительно увереннее прямо в его сторону. Отложив книгу, юноша уже было приготовился принять боевую стойку, но встать так и не успел, когда к нему подошли чуть ли не вплотную — в прямом смысле нависая, точно само липовое дерево.
— Ты кто такой? Тут не свободное хождение для всяких поехавших! — не на шутку набрал обороты Таро, продолжая сидеть. Только вот солнце в тот миг, когда он попытался поднять злобный взгляд, предательски ударило прямо в глаза.
Ответа не последовало. Лишь большие зрачки внезапного гостя бегали, скрупулезно осматривая юношу, и невозможно было прочитать — это был страх, удивление, тревога или человек правда умом поехал. Таро действительно не на шутку испугался, хотя и всем видом пытался это скрыть, ведь мало ли, чего можно ожидать от непрошеных гостей. А может, его подослал кто-то из недоброжелателей отца, родных которых, с легкой руки Дайчи, некогда встретила смерть в тюрьме. И если что, наверное, нужно попросить семью об охране у ворот, чтобы подобные путники не заглядывали в случайные дворы. Но неожиданно тот прервал воцарившуюся тишину:
— Совсем не похож, — губ коснулась ухмылка.
Таро даже не нужно было уточнять, что именно имел в виду незнакомец. От подобного наглого заявления его охватила злость, разочарование — он не оправдал труда, вложенного родителями, ведь не поддакивающий им человек, видел такие разительные отличия в старом и новом Таро, обида — его личные труды тоже не принесли плодов. Синтез этих эмоций заставили его щёки заалеть, а самого ещё сильнее напрячься и даже подавиться воздухом, пытаясь подобрать стоящий ответ. Лишь спасительно прозвучавшие слова, недавно сказанные Чунмёном, что одноклассник в жизни не видел Таро напряжённым, привели юношу хоть немного в чувства.
— Повторяю ещё раз: кто ты такой? Здесь не проходной двор для всякой шпаны. Мне выпроводить тебя? — чеканя каждое слово, произнес Мияхара.
— Пак Чанёль, — коротко бросил собеседник. — Удручает, что ты не узнаёшь персонал, работающий на твою семью, Таро.
Парень сжал кулаки с такой силой, что там точно остались следы от впившихся ногтей.
— Не видел тебя ещё ни разу. Наверное, стоит передать папе, чтобы уволил такого безответственного работника, — ощетинился он.
Чанёль вновь усмехнулся, но в этом действии уже проявилась какая-то обречённость.
— Несколько месяцев назад здесь произошло трагическое событие, от которого не всем получилось быстро оправиться. Думаю, твой отец в курсе о моём затянувшемся отпуске. Правда, я думал за такое длительное время они найдут мне замену… Стоит признать, мне это льстит. И, видимо, с этим повезло только мне.
— Мусор Нана и без твоей помощи может вынести, не преувеличивай свою значимость, может быть, о тебе просто забыли? — попытался пропустить юноша мимо ушей последнюю фразу.
Пак покачал головой, присаживаясь на корточки, и теперь у него получилось отчётливее рассмотреть лицо напротив.
— Не пойму, ты пытаешься спародировать снобизм богачей или правда вырос таким отбитым? — не дав ответить, Чанёль продолжил. — Мог бы проявить хоть каплю благодарности — именно из твоей комнаты открывается лучший вид на этот сад. Сад, что целиком и полностью является моим детищем, — он покрутил пальцем в воздухе. — Понимаю, ты застал его не в самом лучшем виде, всё-таки ко дню твоего появления я уже немалое время находился в другой стране и понятия не имел, кто так омерзительно покосил газон, но тот самый старый добрый Эдем может вернуться в этот двор вновь. Всё зависит от твоего поведения.
— Что за чушь ты несёшь? — скривился юноша. — Какой еще Эдем? — искренне не понял он. — Я не верю, что человек, подобный тебе, — мерзкий и наглый — способен сотворить нечто такое. Да и сколько тебе лет? Чтобы вкус моих родителей на все помпезности и излишества смог изменить какой-то юнец, и они согласились на столь скромный сад? — скрывая последующие, возвышающие чужое творение эпитеты, которые непременно возникали у него в голове, стоило ему обратить взор на сад. — Только если ты окажешься наследным принцем Японии, и то, так ты убедишь только отца, — Чанёль ухмыльнулся. — И ещё, лучший вид на сад открывается из рабочего кабинета отца, а не из моей комнаты. Оттуда не виден этот фонтан.
Пак кинул быстрый взгляд на открытые колени Таро.
— Ладно, я понял, что ты сейчас охотнее поверишь, что я организовал убийство Кеннеди, нежели создал нечто поистине прекрасное. Скажу без скромности, уж прости. Если тебя обидели мои слова, то извини. Давай заново, — он протянул ладонь для рукопожатия, — я Пак Чанёль, а тебя как зовут? Только настоящее имя, пожалуйста.
— Я ещё раз тебе повторяю: меня зовут Таро. Я Таро Мияхара, сын Дайчи Мияхары и Ким Хисон — и точка.
Рука Пака так и осталась висеть в воздухе, когда его из окна первого этажа окликнула та самая Хисон:
— Господи! Чанёль, ты вернулся!
Её голова тотчас пропала из оконной рамы и она уже быстрым шагом приближалась к ним по узкой каменной тропинке.
— А ты мне не верил, — поднимаясь на ноги, вскользь бросил гость удивлённому юноше.
— Таро, дорогой! Это Пак Чанёль! Ой, вы, наверное, уже успели познакомиться! — на удивление парня, мама предстала перед ними одухотворённой; ему и так редко удавалось встретить эту женщину вне своего пограничного состояния, — та жила словно трансе — а такой восторженной и громкой уж подавно.
— Да, мы уже… — многозначительно ответил сам Чанёль.
Женщина посмотрела на него с замершей на лице улыбкой, словно ожидала от гостя реакции на «нового» Таро.
— Ты можешь поверить, что Господь Бог нал нам второй шанс и вернул Таро, — покачивая головой, вымолвила она.
— Это настоящее чудо! — мгновенно бросил Пак, вновь обращая к себе удивлённый взгляд юноши. — Как только я вступил в Ваш двор и заметил сидящего здесь Таро, — у женщины воссияли глаза, когда до её ушей донеслось это имя, — я будто вернулся в былые счастливые времена. Насколько это удивительно, то же лицо, манеры, голос… Господь правда сжалился над нами.
Хисон быстро покачала головой, осматривая сына глазами, из который вот-вот покатится слеза, но в которых таилось столько тепла, что могло вызвать у людей только грусть и сострадание. Меж тем лицо Таро уж совсем покосилось.
— Ты пять минут назад кое-что…
— Тётя Ким, — тотчас громко перебил юношу Чанёль, — за время отсутствия у меня появилось столько идей касательно этого сада! Простите, этим летом он был не в лучшем виде, но, обещаю, осенью вы восхититесь им, как никогда ранее! Если Вы сейчас свободны, позвольте коротко рассказать.
— Конечно! — женщина сама взяла под локоть Пака, направляя их к заднему двору. — Хочу, чтобы здесь в этом году было особенно красиво!
«Нет, не может же он быть молодым любовником мамы… Таро, ты не в семейной комедии с садовником-обольстителем», — мысленно покрутив самому себе пальцем у виска, он, поднялся, направляясь за парой. Те уже успели достаточно пройти вперёд, и Чанёль, вытянув руку, что-то бурно рассказывал, Таро удалось только расслышать что-то про хорошую почву для плюща, когда Хисон того перебила.
— Чанёль… Таро тебе точно ничего больше не писал?
С лиц обоих моментально слетела радостная маска.
— Тётя Ким… я понимаю, как вы пытаетесь зацепиться хоть за малейший факт, но, честно, это всё, что было.
Женщина тяжело вздохнула и тут же поспешила к клумбе, на которой все бутоны уже отцвели и вяло висели, а некоторые уже окрасились в бурый цвет. Удивительно, что Мияхара заметил этот цветник здесь впервые, хоть он и не был скрыт от глаз за пышными кустарниками. Выйдя из раздумий, он получил короткую улыбку от Пака — то ли утешения, то ли одобрения. Их рандеву длилось уже пару десятков минут, останавливаясь, пройдя лишь пару шагов, Чанёль и Хисон подавались в обсуждения, которые Таро казалось, велись на чужом языке. Лишь иногда ему удавалось втиснуться в их диалог, когда Пак то пытался согласовать, то уточнить вкусы или интересовался мнением юноши, но, увы, большинство вопросов утопали в коротком пожатии плеч, и Мияхара это делал не из вредности или нежелания, а просто-напросто не мог понять, о чём собеседник вообще говорил. Пока юноша ставил себе на лоб печать «необразованное разочарование родителей — не изучил полный курс ботаники в детском саду», Хисон с Чанёлем уже приблизились к шумному фонтану.
— Как хорошо, что мы дождались тебя, а не дали раскромсать наш сад другому человеку. Хотя пришлось пару раз позвать соседского работника, чтобы он покосил газон… Тяжёлая у него рука… — заключила тяжко Хисон, рассматривая кривые границы зелени. — Мне пора. Так, когда ты начнешь работу, Чанёль?
— Сегодня же займусь планом.
— Превосходно. Уже не терпится увидеть нашу идею наяву!
Попрощавшись, она зашагала в сторону дома, оставляя Таро и Чанёля вновь наедине.
— Это что, был какой-то гипноз? Как ты заставил человека, у которого в спальне золота больше, чем в американском Норт-Фоксе, засадить целые клумбы какими-то ромашками? — подняв бровь, заговорил Мияхара.
— Фактически это хризантемы, — поправил Пак. — И ты знаешь про Норт-Фокс, но растерялся, когда я заговорил про Эдем? — усмехнулся он, прикрыв один глаз от назойливых солнечных лучей. — Ничего святого нет.
— Из тебя-то святое хлещет, да нимб над головой горит. «Господь сжалился над нами», — спародировал Чанёля Таро, цокнув, — лицемер. Пять минут назад трещал, какие мы разные, и требовал сказать моё настоящее имя, а тут и я мигом стал Таро, и ты переобулся.
Пак устало вздохнул.
— На тебе поло Таро, его шорты, обувь и, вполне возможно, даже его гольфы. А ещё стрижка Таро и на твоей щеке явно нарисованная родинка. Наверное, ты уже сам догадался, у кого подобная была на этом же месте… Верно, у Таро. Мияхара так упорно пытаются вернуть к жизни своего сына, что уже не разделяют границ между нормой и сумасшествием. А с сумасшедшими спорить — себе дороже. Тем более, если это ещё и богатые сумасшедшие. Скажи я, что вы не очень похожи с Таро, да, возможно, тётя Ким расцарапала бы сначала мне глаза — это полбеды, но угадай, через сколько часов ты был бы записан к пластическому хирургу.
Укрываясь от палящего солнца, он направился в сторону липы, а за ним повторил и Таро.
— Я уже привык к притворству местных — к тому, как они подыгрывают несчастной семье, потерявшей сына. Но никто ещё мне в лицо так не говорил о нашем разительном отличии. А когда ты из кожи вон лезешь, лишь бы уподобиться Таро, и тут приходит какой-то человек со словами «вообще не похожи», чтобы позже сказать обратное моей матери… Знаешь, это злит, — упираясь плечом о ствол дерева, проговорил юноша. — Врёшь другим, ври и мне.
— Не хочу, — пожал плечами Пак. — Для чего тебе это всё? Ни имени, ни прошлого, ты уж извини, но они ведь тебя просто наряжают, как куклу. А ты ведь и сам осознаешь, что никогда не сможешь заменить Таро…
— Да слышал я уже. И такое я слышал, — взбесился Мияхара, прерывая чужую речь, — морщинки на лбу, спина сутулая, да и вообще лоска нет, куда тебе до Таро. Я осознаю, что мне до этой «аристократии» далеко, но отказываться от всего этого тоже не собираюсь, ясно? Так что ты лишь тратишь время впустую, вбивая мне в голову то, что там за эти месяцы успели выгравировать. Повторюсь: мне плевать, — отчеканил он.
— Чего? Какой ещё лоск? Я совсем не это имел в виду. Но ведь они всегда будут тебя сравнивать с сыном, и явно не в твою пользу… И нет, не потому что ты хуже Таро, вовсе нет… Ты просто не он, — Пак приблизился и начал говорить уж совсем шёпотом. — В отцовский кабинет ты ведь заглядывал не просто так… — Мияхара сжал зубы. — Да… и Таро там хлестали, и он ходил с забинтованными коленями. Теперь же эти шрамы и на тебе. Если они довели родного сына до самоубийства, представь, что случится с тобой. А потом не станет тебя — найдут ещё одного паренька. Так что беги, пока не поздно.
Юноша шикнул.
— О, посмотрите, какой проницательный. Стоило мне обмолвиться про кабинет, так сразу сложил один плюс один. Так вот, Шерлок, тогда, надеюсь, ты догадался, что его наказания были для меня лишь небольшой неприятностью, раз уж я разглядывал оттуда цветы на клумбах. Оставь профессию сыщика и спасателя, займись садом, это у тебя лучше получается.
— Я всего лишь хочу отгородить тебя от плохих последствий, — Пак наклонился, чтобы поднять оставленную здесь книгу, что валялась прямо у его ног.
— Я не маленький ребёнок, чтобы так печься обо мне, — опустив взгляд из-под чёрной чёлки, — не лезь не в своё дело, и всё. Поверь, ни тебе, ни твоему Таро моя прошлая жизнь даже в самых отвратительных кошмарах не снилась, — процедил он. — Я уже пришёл сюда со шрамами намного глубже, только там я не получал за это ровным счётом ничего. Лишь очередную порцию новых истязаний спустя неделю-вторую. А тут, всего через несколько недель меня ждёт одна из лучших школ Англии. Ради этого и можно потерпеть. Твоя благодетель ни к чему. Да и что ты сделаешь, если я сейчас же расскажу о твоих словах родителям? Каким бы прекрасным садовником ни был, думаю, они за подобное тебя за шкирку вынесут, даже не моргнув, — щёки вновь начали алеть, а пальцы сжиматься в кулак. — Тс, садовник… Может, это вообще ты похоронил Таро, как в дешёвых детективах.
У самого Мияхары зашумело в ушах от брошенных необдуманно слов. Стояло громкое щебетание птиц, а журчание вод фонтана особенно шумно отдавалось в голове. Чанёль долго молчал, а после его глаза словно помутнели. В безнадёжности качнув головой, он отставил книгу, молча уложив ту обратно на траву.
— Я не произнёс ни одного слова со злым умыслом, чтобы в ответ получить такое обвинение. Ты правда понятия не имеешь, что за чертовщина здесь творилась. И мне искренне жаль, что в интернате ты прошёл через ад, который я, вероятно, и представить не смогу. Но знай, ты поменял шило на мыло, Таро.
Он уже привык к этому имени. К нему обращались только так уже не первый месяц. Но почему-то сейчас из этих уст оно звучало особенно неприятно — было в нём горькое разочарование, вкупе с нескрываемой обидой. Оно тяготило своей незаслуженностью, открытым непониманием.
— Если тебе мешает моя добродетель — ради бога. Не буду в лишний раз тебя раздражать. Только, будь добр, к следующей нашей встрече разузнай и разреши наш спор с твоей мамой — георгины или флоксы. Всё-таки тебе здесь жить и видеть этот сад каждый день. Если боишься разочаровать её, отвечу сразу: Таро предпочитал флоксы.
Юноша толком и не расслышал сквозь плотную пелену, о чём говорил Чанёль после того, как произнёс имя Таро. Он чувствовал стыд. Да, именно это чувство преобладало в нём сейчас. А любая попытка вымолвить хоть малейший звук заканчивалась тем, что он, как рыба, то открывал, то глупо закрывал рот. Мияхара безмолвно наблюдал, как Пак оставил переплёт очередной заумной книги, а потом зачем-то оттряхнул и без того чистые брюки, собираясь уйти восвояси, когда Таро, наконец, удалось выжать из себя слова:
— Извини… — царапая скрытыми за спиной руками кору дерева, пробурчал он. — Чёрт, я осознаю, как это ужасно прозвучало, но я правда не хотел. И не было до этого у меня таких мыслей, просто вырвалось на ходу. Я вообще думал, что ты из разряда садовника-любовника, а не садовника-убийцы, — Таро замолчал вмиг и дал себе очередную мысленно оплеуху. — Мне нужно зашить рот…
— Прости? Любовник? Таро? — скривил рот Чанёль.
— Фу, содомиты. Нет, конечно.
Пак упёрся взглядом, ожидая ответа.
— Ты можешь просто принять или не принять извинения?
— Тёти Ким, что ли?
— Господи… о чём я думал…
— Ты серьёзно? — без злости засмеялся тот. Одно это действие вмиг разрядило стоящую во дворе напряжённую обстановку.
— Ты её тётей называешь, она ещё и старше тебя раза в три, — опрокинул голову Мияхара, из-за чего его макушка впилась в ствол. — Вы так ворковали, что я на секунду подумал…
— Боже, откуда они тебя такого нашли… Если будет легче, называй меня ландшафтным дизайнером, хоть всякая клишированная ересь не будет в голову лезть, — не стирая яркую улыбку с лица. — И правда, меньше болтай перед родителями. Такими темпами ты и до начала учебного года не дотянешь.
— Перестань хоронить меня раньше времени, ты ещё сам лично будешь букет собирать в честь моего окончания школы. Помяни мое слово.
— А ты точно сдашь экзамены, если вместо школьной литературы будешь читать «Чудо-мальчика» в оригинале?
Юноша напрягся, кинув выразительный взгляд на обложку и не понимая, когда Пак успел её открыть и рассмотреть.
— Тебе ли не знать, каковы будут последствия, если папа застанет меня с этой книгой. Поэтому выкручиваюсь.
— Справедливости ради, Таро ни одного слова не знал на корейском. Я правда удивился, что Дайчи с его, откровенно говоря, сомнительными взглядами, усыновил корейского мальчика.
— Он женат на корейской женщине, Чанёль. Эта каста, как ты там сказал, богатых сумасшедших… она… как бы выразиться…
— У неё есть свои минусы, — завершил Пак. — Откуда она у тебя? С собой привёз? — кивнув на лежащий учебник.
— Книга? Нет, конечно. Её с семейного отпуска в Сеуле привёз мой одноклассник — Ким Чунмён.
— Надо же, ты и с одноклассниками подружиться уже успел… Тем более Чунмён — они ведь не были близки с Таро.
— На самом деле, это единственный человек, с которым я познакомился. Его позвала мама, чтобы ввести в курс дела. Особенности языка, сам понимаешь.
— На его месте мог быть я. Такого гида потерял.
— Не думаю… — поджал губы Таро. — Он для меня ещё и репетитор по совместительству. Точнее, мне кажется, он просто очередной репетитор.
— То есть? — с усмешкой прищурил глаза. — О, ты меня ещё и дураком считаешь? — из кармана послышалась трель уведомлений, на которые Пак не обратил внимания.
— Нет! Конечно, нет. Просто уровень Чунмёна… — не договорил он.
— Уже успел опылиться. Спасибо, что хоть не на сорта нас поделил, Таро Мияхара, — опять это неприятное жжение в груди. — Сколького же ты ещё не знаешь. Не лучший из него гид, — в его голосе всё как обычно не чувствовалось и толики злости. — Ну, ты бывай, мне пора, — Чанёль легонько похлопал по карману, намекая на разрывающийся телефон. — Любовь не ждёт!
Отсалютировав, он было уже развернулся, как юноша одним рывком, даже немного грубо схватился за чужое предплечье.
— Если скажешь что-то лишнее из нашего диалога родителям, то расскажу, как ты их сумасшедшими называл, — нахмурил Таро брови.
— Так точно, товарищ шантажист, — окинув взглядом вцепившуюся руку, свободную он в жесте поднёс к виску. — Я всегда на твоей стороне. Только не забудь про мою просьбу.
— Какую еще… — в удивлении покачал Мияхара головой, всё так же не отпуская руку.
— Загугли, что такое георгины и флоксы, и дай мне ответ, какие ты предпочитаешь.
— А. это… Хорошо… — убрал он наконец ладонь, замечая, что оставил красные пятна на загорелой коже.
Таро рефлекторно пошёл провожать Пака, попутно прихватив злосчастную книжонку. Уже подойдя к воротам, он приметил припаркованный на улице красный автомобиль. Вид у него был далеко на самый навороченный, словно вылезший из рассказов Мураками, он не вписывался в эти ряды помпезных домов.
— Чанёль, погоди! — послышалось со стороны дома.
В белом фартуке, с накинутым на одно плечо кухонным полотенцем, к ним летела на всех парах Нана. Женщина буквально накинулась на гостя, обхватив его ладонями за обе щеки и целуя их поочередно с таким напором, что Пак даже не опомнился, чтобы обнять её в ответ.
— Я думала, ты уже всё… с концами! — по раскрасневшемуся лицу Наны потекла слеза. — Госпожа Ким ещё и зашла в дом, начала рассказывать про свои предпочтения касательно этого сада, а я и не пойму, что же на неё нашло! А она только спустя время говорит, что ты вернулся! Так я сразу и прибежала. Еле успела! Как мне тебя не хватало!
Таро даже немного приревновал, глядя на такую трогательную картину воссоединения давних знакомых. Да, Нана и его лелеяла постоянно, пускала слезу, всё так же обнимая, посвящала уйму ласковых слов за раз, правда, видя в нём другого человека, но всё же. Сейчас женщина опять не на шутку разволновалась.
— Я тоже по тебе скучал, Нана, — наконец втиснулся в этот эмоциональный поток Чанёль.
«"Тебе»? Даже у меня нет такой наглости обращаться к престарелой женщина на «ты», да кто ты вообще такой?», — промелькнуло в голове Таро. От мыслей его отвлёк голос Наны, которая посреди диалога с Паком окликнула парня, потребовав, чтобы тот подготовился к обеду. Юноша кивнул; и действительно, с момента появления женщины здесь стоял отменный запах готовки, от которого желудок сжимался.
— Ты не присоединишься? — бросил он Чанёлю.
Тот с ухмылкой перевёл взгляд сначала на Нану, а потом опять на Таро.
— Не в таком виде.
Меж тем, обмолвившись парой фраз с Наной, Чанёль уехал восвояси. Женщина ещё долго наблюдала, пока его машина не исчезла на горизонте, а после по-матерински приобняла Таро за плечо.
— Какой-то местный любимчик, — заключил юноша.
Женщина тяжело вздохнула.
— Хоть у меня никогда не было детей, но Таро и Чанёль мне как родные сыновья. Да какие сыновья, даже внуки, — отмахнулась она. — Эх, Чанёль… Вроде и своенравный, упёртый, но до ужаса мягкосердечный. Мне тяжко осознавать, что какой-нибудь гад может ему нагрубить… — нахмурилась она, направляясь к дому. — Да и за что ему грубить, такой мальчик. Куда только девочки смотрят… Ему бы уже семью да детей…
— Семью? Сколько ему лет-то? Вроде молодой ещё совсем, — удивился парень.
— Двадцать два… или три… Совсем никудышной стала моя память.
— Правда? Я думал, мы с ним ровесники. Но даже так рано ведь для семьи и детей.
— Молодёжь… — оглянула Нана парня. — Самый расцвет сил — когда, если не сейчас. Мне бы ваши годы…
В гостиной их встретила Хисон со свекровью, она что-то активно рассматривала в планшете, периодически то одобрительно кивая головой, то отрицательно качая ею. Ким даже не подняла голову на вошедших Таро и Нану, в то время как старушка своей исхудавшей рукой, на которой только и остались хрупкие кости с натянутой и тонкой кожей, указала на большое окно.
— Да-да! Чанёль вернулся! — громко, чтобы та наверняка услышала, сказала Нана.
— Таро, подойди-ка сюда! — окликнула сына Хисон, оторвавшись от планшета. — Какие тебе нравятся больше?
Как оказалось, женщина вся была занята делами сада, и, повернув экран на Таро, представила его вниманию две фотографии с разными бутонами.
— Мы с Чанёлем не смогли определиться, может, ты подскажешь?
Хисон в тревожном томлении даже прикусила тонкую губу, нервно глядя, как юноша, прищурившись, рассматривал картинку, пока между его бровями не пролегла морщинка, а в лице не привиделось видимое отвращение, из-за чего женщина напряглась.
— Определённо первые, — высказал свой вердикт Таро, на что лицо Ким сразу поменялось: её губы растянулись в удовлетворённой улыбке, а чёрные глаза ярко засияли.
— Значит флоксы! Так и знала, — прижавшись к сыну, она поцеловала его чёрную макушку, а затем, отставив поиски, встала с дивана, обтянутого тёмной кожей. Она, словно бабочка, запорхала по дому, направившись в сторону кухни. — Нана, когда мы уже приступим к обеду? У меня сегодня жутко разыгрался аппетит, это всё из-за аромата свежей выпечки, стоящего здесь с утра! Таро, подойди! — вновь крикнула женщина из кухни.
«Если появление этого садовника так отражается на настроении нашей семьи, так пусть этот чудак хоть ночует здесь», — подумал юноша, одним рывком направляясь к матери, даже не замечая, как оставил улику на диване.
— Вот отсюда откроется лучший и самый красивый вид на наши флоксы! — признаться, из-за её возгласа Таро думал, что его позвали по причине намного серьёзнее, чем вид на флоксы. Но он всё же встал рядом с ней, будто с превеликим интересом рассматривая сад. — Нужно сказать Чанёлю, чтобы посадил их как можно больше!
— Рада видеть Вас такой одухотворённой. Вы, наверное, очень соскучились по этим хлопотам, — отметила Нана, заканчивая раскладывать последние приборы на столе, вероятно, она уже занималась этим, пока не выбежала к гостю. — Я так рада, что он вернулся, клянусь, я даже уже не надеялась… — не смогла она вновь скрыть улыбку.
«Вы могли просто усыновить Чанёля, зачем так заморачивались», — вновь прокомментировал про себя Таро.
— Знаешь, Нана, я была уверена, что Чанёль вернётся. Поэтому не хотела нанимать никого, да и господин Рид уверял нас в этом.
— Кто такой господин Рид? — спросил юноша.
— Томас Рид — отчим Чанёля. Но он просит, чтобы все называли его отцом, — добавила Хисон.
Их мирный разговор прервал грохот открывшейся двери — в гостиной показался Дайчи. Хотя на его лице и таилось обычное выражение, однако, губы были плотно сжаты, что уже не сулило ничего хорошего. Отбросив свой дипломат, он уселся на диван, нервно подёргивая одной ногой. Всё спокойствие, свободные разговоры про сад и родословную садовника вмиг притихли. Складывалось ощущение, что даже пение летних птиц и журчание вод фонтана в эту минуту остановилось, и никто так и не решался спросить, что с ним стряслось, дабы не попасть под горячую руку. Мияхара обвёл взглядом столбом стоящих на кухне жену, сына и Нану, затем осмотрел всю гостиную и свою мать, сидящую на коляске у окна, всё так же мирно, не выражая ни единой эмоции, а после его взгляд упал на так глупо и небрежно оставленную Таро книгу. Не успел юноша даже опомниться и пискнуть, как отец, в стремлении отвлечь своё внимание, взялся за громоздкий учебник. Но стоило мужчине только протянуть руку к первой странице, как в одно движение оттуда вывалилась маленькая книга в тонком переплёте. Всё тело Таро онемело, и только с помощью высших сил он не упал в обморок прямо перед всеми посреди столовой. Он осязал, как остыли его пальцы на руках, когда отец потянулся к выпавшей вещи; ощутил, будто вся кровь из его организма прибила к голове, как только мужчина большим пальцем быстро пролистал все страницы небольшого романа, а к моменту, когда отец поднял голову и бросил взгляд в разы суровее, нежели у него был минутой ранее, осознал, что он в принципе перестал чувствовать всякие конечности.
— Жди в кабинете. После обеда поднимусь, — чеканя каждую букву, заключил Дайчи.
Стоящие рядом с Таро даже не поняли, что произошло, как перед ними лишь прошёл побледневший юноша с почти синими губами и стеклянными глазами, что на ватных ногах поднялся по лестнице, цепляясь за перила.
— Выродок, — шикнул Мияхара, поднимаясь с насиженного места. — Откуда от родителей, бросивших ребёнка в детском доме, может вырасти нормальный сын. Дефолтные отморозки, — Хисон отшатнулась назад, когда муж прошёл рядом с ней, чтобы потом бросить найденное в мусорку. — Посмотрите на него, я по-человечески прошу хоть одно хокку выучить, а этот ересь всякую читает, — продолжал он бормотать, моя руки под горячей водой. — Нана, почему обед ещё не подан?