* * *
С момента их последней встречи с Чанёлем прошло не меньше недели, но тот словно исчез из этого мира: Пак не появлялся в саду, чтобы выполнить свои обязанности, не отвечал на звонки и сообщения. Чарли, с которым взаимоотношения только становились холодней с каждым днём, ответил на вопрос взволнованного Таро тем, что не видел брата с прошлых выходных (впрочем, точно, как и сам Мияхара). На заносчивые и напыщенные высказывания Генри с темнеющим синяком он также уже перестал обращать внимания. Всей школе они всё ещё могли показаться той самой «придурковатой» группой, как ранее описывал Чунмён, однако если причины непонимания Таро с остальными были ещё понятны, то какая кошка пробежала между Гарри и Чарли, оставалось для юноши загадкой. Сара Грин, с которой Таро стал видеться чаще, всё ещё воротила нос от Чарли, постоянно спрашивая у новоиспеченного друга, не извинился ли Рид перед ним, раз за разом получая неуверенный отрицательный ответ. Однажды Таро даже спросил у матери, где их садовник, который вроде как должен выполнять свою работу, но и Хисон сказала, что тот отпросился на некоторое время прямо на следующий день после прихода Мюллера. В один из моментов, когда ожидание начало переходить в голове Таро в маниакальную форму, он вспомнил ещё об одном человеке, который мог рассказать ему явно больше, чем, как бы то не было удивительно, родной брат Чанёля. Второпях надев излишне тёплую шерстяную водолазку, сверху которой он ещё и накинул не самое лёгкое пальто, Таро привычно попрощался с матерью, бабушкой Маи и Наной и направился прямо в «Дэвин». К радости юноши, Кьяра оказалась на своём рабочем месте, мило беседуя с гостем. Дождавшись его ухода, Таро чуть ли не подбежал к девушке, которая, приметив его, сильно изменилась в лице, став страшно серьёзной. — Привет, — поздоровался Таро, неловко улыбнувшись. — Как твои дела? — Ты один сегодня? — недружелюбно вырвалось у Кьяры. — Д-да, — ответил он ещё более неуверенно. — У меня к тебе вопрос: где живёт Чанёль? Кьяру этот вопрос откровенно смутил, и её лицо сделалось ещё более недовольным. — Даже будь он дома, я бы ни за что не назвала адрес своего лучшего друга всяким незнакомцам. На юношу словно только что вылили ушат морозной воды. Он вопросительно покачал головой, уперевшись руками о стол, пребывая в непонимании, почему Кьяра себя так вела. — В чём дело? — нервно спросил он. — Мы с ним хорошо знакомы. А я не могу до него никаким образом достучаться уже больше недели, — от напряжения он потянул воротник водолазки, чувствуя, как всё тело начинало гореть. — Послушай, я искренне хочу верить, что ты так отвержено ищешь Чанёля, чтобы принести перед ним извинения за то, что наговорил ему с момента появления в этом городе. Богом клянусь, я не знаю, каким человеком нужно быть, чтобы нагрубить ему, — раскинула Кьяра руки. — Тс, — хмыкнул Таро, — он что нажаловался тебе? — Возможно, тебе этого не понять, — только сильнее раззадорилась девушка, — но, когда у тебя есть друг, ты можешь рассказать ему о своих переживаниях и это не называется «нажаловаться». Хотя, учитывая твой круг общения, я сомневаюсь, что ты с этим знаком. Скажи, разве Чанёль не был добр к тебе? — Был… — недолго прождав, виновато буркнул Таро, словно ребёнок, которого отчитывали родители за не примерное поведение. — А оскорбляешь ты его по какой причине? Такая ярая гомофобия уже начинает попахивать латентной гомосексуальностью. — Следи за своими словами! — ощетинился юноша, шипя чуть ли не сквозь зубы. — Таро Мияхара, можешь сколько угодно дуться, и даже если за эти слова Чанёль обозлится на меня, но будь добр, не приближайся к нему, если ты со своими «крутыми», — она жестом показала воздушные кавычки, — друзьями и девушкой не растерял последние капли человечности. Готовый уже уйти юноша вдруг окинул Кьяру возмущенным взглядом. Словно подсудимый, которого обвинили в множественных убийствах, внезапно запротестовал, когда ему ложно навязали кражу буханки хлеба. — Какая ещё к чёрту девушка? — Салли… Сейра… Что-то вроде такого, — менее уверенно ответила Кьяра, — ну уж прости, нет возможности запомнить каждого посетителя кафе. — Сара, что ли? — только сейчас юноша вспомнил, как именно Кьяра стала свидетелем его утешений после признания Грин. — Она не моя девушка, — твёрдо проговорил Мияхара. — В каком смысле… — теперь от её уверенности не осталось ничего. — Я прекрасно видела, как вы тут обжимались. — Возможно вам, приверженцам англиканской церкви, это не знакомо, но в трудные периоды друзья могут обнимать друг друга и это не обязывает их идти вместе под венец, — в манере Кьяры огрызнулся Таро. — Даже если так, то это никак не изменит моего решения! Я всё сказала, — закончив, она притворно улыбнулась, вспоминая о своих обязанностях как барменши, — чего желаете? — спросила она. Но ответа не прозвучало, ведь Таро вскоре уже направился к выходу. Оказавшись на улице, он, наконец, свободно вздохнул холодный воздух, что ощущался настоящим спасением после душного помещения кафе. Итак, никто в его доме не знал, где проживал Пак Чанёль, ведь, как оказалось, он со своей семьёй не жил. Его брат на вопросы о месте жительства Пака отвечал коротко с пренебрежением «его в городе нет», Чунмён и Сара отметались, Гарри — тем более, Кьяра просто отказывалась разглашать информацию. У него остался один — самый нежелательный вариант. Быстро вбив наименование одной с недавних пор известной компании, он уже через минуту отыскал нужный ему номер. Нехотя поднеся телефон к уху, он услышал короткие гудки и голос приветствующего робота-автоответчика, а после и мягкий женский. — Здравствуйте! — с напором заговорил Таро. — Это Таро Мияхара, сын Дайчи Мияхары, с которым у господина Мюллера на кону важная сделка. Мне срочно нужно передать ему некоторые данные. — Извините, к сожалению, господин Мюллер сейчас занят… — Клянусь, если прямо сейчас я его не услышу, то за срыв сделки ответственность понесете именно вы! — не дослушав, непривычно для себя надменно и самоуверенно пригрозил Таро. — Пару минут, уточняю информацию, — послышалось по ту сторону, а после заиграла мелодия, точно прямиком из холла торгового центра. — Таро, что стряслось? — без лишнего официоза заговорил сам Кристиан. Юноша даже удивился и нервно выдохнул, услышав знакомый голос. — Здравствуйте, господин Мюллер, — потеряв всякий напор, пробормотал Таро. — Здравствуй, Таро, — по голосу было слышно, как тот усмехнулся. — Какое же у тебя дело, не требующее отлагательств? Теперь же юноше стало стыдно за свою наглость. — На самом деле, у меня к вам вопрос, — под нос пробурчал Мияхара. — Вы ведь были у него и точно знаете, где живет Чанёль? — он внезапно покраснел, когда представил по какому именно поводу Мюллер мог гостить у Пака. — Вы… можете поделиться адресом? С той стороны вновь послышался хриплый смех. — Почему бы тебе не попросить у него самого? — Я бы с удовольствием, но он не отвечает ни на одно моё сообщение с момента нашей с вами предыдущей встречи. — Вот значит, как… — ненадолго задумчиво замолчал мужчина. — Не беда, он улетел на следующий день и вряд ли общался с кем-либо вообще. — Надолго? — прокусив нервно губу, спросил Мияхара. — Нет, — тот, вероятно, взглянул на часы, — уже пару часов как должен быть дома. — Что?! — оживился юноша. — Так вы назовёте мне его адрес? — Вообще то, чисто технически, я бывал у него всего пару раз, так как предпочитаю, чтобы соседи по ту сторону тонких стен не слышали, чем мы там занимаемся. После услышанных слов лицо Таро теперь точно превратилось в одно сплошное, залитое от неловкости алым цветом, полотно. — Мне правда нужно выслушать подробности вашей личной жизни, чтобы узнать его адрес? — пробурчал юноша. — Нет, я отправил тебе адрес почти в ту же секунду, как ты его у меня попросил, а дальше просто веселился, — спокойным тоном признался мужчина. Раздосадованный Таро убрал телефон от лица и открыл мессенджер с уведомлением от неизвестного номера и действительно с координатами дома. Широко улыбнувшись, он даже забыл, как хотел возмутиться и, вернув телефон к уху, излишне громко и радостно проговорил: — Спасибо! И извините, что нагрубил той девушке! — Чанёль будет должен, — лениво почти прошептал Мюллер и завершил звонок. Таро не слышал его последних слов, уже находясь в поиске такси до указанного адреса. Он даже не задумался, верную ли улицу мужчина ему указал, ведь всё, что им двигало в этот момент, — желание поскорее увидеть Чанёля и смахнуть со своих плеч вину за сказанное. Его встретило пятиэтажное здание из красного старого кирпича с белыми массивными выступающими рамами у каждого высокого окна. Район был достаточно тихий и далеко не относился к районам «богачей». Первые этажи этого и близлежащих домов полностью были заняты маленькими магазинами, кофейнями и кондитерскими, вход в которые был украшен уже бурыми вьюнками. Таро посчитал, что судьба перед ним извиняется за недавнюю ссору с Кьярой, когда увидел невысокую старушку, подошедшую к крупной двери. Он тотчас подбежал к ней, даже немного пугая женщину резким появлением. — Добрый день! — вежливо улыбнулся он. — Пак Чанёль здесь проживает? — А-а, это ты?! — ответила старушка привычным для её возраста дрожащим голосом. — Давно здесь не появлялся! Ну же, открой дверь, где хвалёное восточное воспитание этого юного поколения. Действительно, одной рукой она опиралась о трость, второй держала небольшой продолговатый тканевый пакет, вероятно, побывав в одном из ближайших магазинчиков. Таро потянул дверь, впуская старушку. «Надеюсь, она меня действительно признала за Таро, а не за какого-то правнука, родом из Кореи», — подумал он. — Вот как ты перестал приходить, у меня нормализовался режим сна! А то ваши ночные посиделки у меня в печёнках сидели. Я однажды так сильно била по стене, что случайно уронила Библию с полки! Тогда я поняла, какие вы безбожники! А мне нужно сходить помолиться! Женщина уже подходила к третьему этажу и всё это время постоянно бурчала о вещах непонятных Мияхаре. В конце концов, та остановилась у одной двери, вытянув свою худощавую руку за своим пакетом. Таро передал его старушке, на что та сказала только: «Будете шуметь — вызову полицию!», и скрылась в квартире. Таро осмотрелся. «Ну, если у неё не деменция и если она стучала по стене, а не по полу или там потолку, то квартира Чанёля одна из них». Он мысленно подытожил, и стал выбирать между абсолютно идентичными дверями по обе стороны от жилья старушки. Завершив мыслительные процессы, которые заключались в считалочках, Таро выбрал дверь по левую сторону и нажал на звонок. Вероятно, встретив бабушку, он растерял всю свою удачливость, ведь спустя пару секунд дверь открыла сонная девушка, придирчиво осмотревшая его. — Извините, Пак Чанёль здесь проживает? — Дальше, — кивнула она головой в сторону второго варианта и закрыла прямо перед носом парня дверь. Радостный, что ни Мюллер, ни старушка не обманули его, он позвонил в звонок указанной квартиры. Ранее он даже не готовил речь, чтобы ясно выговориться, как только встретится с Чанёлем лицом к лицу. И вот в эти долгожданные секунды, когда он ожидал, что, несомненно, вот-вот отворится дверь, юноша начал прикидывать подходящие фразы. Мысли начали заплетаться, когда через пару минут беспрерывных звонков никто так и не вышел. Ещё около четверти часа он сторожил площадку, надеясь, что после длительного отсутствия тот, вероятно, решил закупиться чем-либо съестным в магазине. Через тридцать — от усталости сидел на ступеньках, безуспешно слушая долгие гудки, доносящееся из динамика телефона. Спустя час, так же не встретив никого, ему стало душно в помещении, где стены уже будто готовы были на него повалиться. Забыв все подготовленные речи, он вышел на улицу и, не зная зачем, сел на лавочку недалеко от дома. Уже смеркалось, когда он, с испорченным настроением, понурый, нехотя заказывал машину до своего дома. Он намеренно медленно крутил пальцем у экрана, выбивая себе ещё несколько секунд надежды, что Пак сейчас появится. Но вот уже приехало такси и зажёгся свет на фонарях, обрамляющих всю длинную почти пустую улицу, но никто так и не объявился.* * *
Все эти месяцы Таро держался отважно. Он даже хвалил себя за это и изредка благодарил те тяготы, что тянулись за ним на протяжении всей «прошлой» жизни, которые закалили его, подготавливая к предстоящим изменениями. Однако, точка кипения пришлась ровно на следующий день после его неудачного визита к Чанёлю. Таро держал дрожащую руку над клавиатурой, не зная, как продолжить начатый несколькими днями назад доклад, когда мысленно он уже был далёк от «гомеровского вопроса», который так настоятельно просил рассмотреть учитель по литературе. Нужная мысль тотчас терялась в беспорядочном ворохе тревожных воспоминаний, притянутых сомнений, тягостных разладов, которые, казалось, следовали за юношей, куда бы он ни шёл. По правде, «Одиссея» или «Илиада» его сейчас совсем не интересовали, точно так же, как и трения об их авторстве, а его личным Полифемом представало злостное лицо отца, который после долгого застоя и неоправданных надежд юноши, вернулся к воспитанию розгами, им же были непостоянные Генри с Чарли, разъяренная, ставшая внезапно грубой Кьяра и пропавший Чанёль. Сейчас Таро напрочь забыл, что неплохо подтянул оценки, лишь немногим уступая предшественнику — слава богу для него же, далеко не самого лучшего ученика в классе, коим всё же пытались его выставить в стенах этого дома; так же выскочили из головы Чунмён с Сарой, которые постепенно начали заменять на перерывах Гарри и Чарли; а тот мальчик, что совсем недавно сам же говорил Нане, что за подобные его достижения в прошлом все вокруг бы от восторга обделались в штанишки, вовсе скрылся в самом удалённом месте. Думая о своих неудачах и представляя себя злым роком, несущим неурядицы, он, всё же, забывал, что методы воспитания отца и раньше основывались лишь на кнуте, с Гарри недопонимания уж точно были и у «настоящего» Таро, а что же касалось недобросовестного отношения к Чанёлю — предшественник мог похвастаться этим едва ли не больше самого юноши, однако, подобные копания были сейчас вовсе не в интересах Таро, ведь внезапно налетевшая тревога ни в коем случае не позволила бы отойти от основной цели — погребения своей самооценки. Он без толку нажал дважды на «пробел», заставляя клавишу мягко прошуметь в тишине комнаты, а после нервно откинулся назад, почесал грубо шею, которую раздражал тёплый свитер, надетый, когда Таро, открывшему балконную дверь, пытаясь избавиться от удушья, стало достаточно холодно. Несколько раз прикрыв скрипящую дверь, он снова и снова возвращался к состоянию, когда его внезапно накрывало удушье, так что было принято решение надеть эту шерстяную водолазку и сидеть с открытой дверью, — но и это сейчас казалось ужасной мерой, когда кожа на шее уже готова была кровоточить от коротко стриженных ногтей, непроизвольно пытающихся её разодрать, точно дикий зверь, стачивающий свои острые когти. Оттянув ворот, Таро хотел было размять окаменевшую шею, но бросил эту затею на полпути, когда, обернувшись увидел знакомую фигуру, одиноко вошедшего во двор человека. Чужая неуверенность походки напомнила их первую встречу, точно, как в воспоминаниях возник всё тот же противоположно уверенный взгляд, который был направлен сейчас прямо на Таро, сидящего так вовремя у окна. Их взглядам суждено было встретиться лишь на секунду, когда юноша, бросив нескладный текст, метнулся к комнатной двери, что только мерцающий на экране отрывок про Трою остался перед глазами. Подобная спешка была неожиданностью и, вероятно, удивила бы всех в доме, но Маи с Наной скрылись давно в комнате, а родителей и вовсе не было с самого утра. Чанёль стоял посреди каменной дорожки, ведущий прямо к ступенькам, где оказался уже и сам Таро. Был он всё в той же тёмно-синей расстёгнутой куртке, в которой его видел Таро в день их последней встречи, из-под неё виднелся почти такого же цвета свитер, но в глаза скорее бросилось другое — во время «таинственного исчезновения» Чанёль успел состричь свои отросшие за лето и первую половину осени волосы. Не сказать, что это не огорчило Таро — с той длиной Пак выглядел точно герой из подростковых ромкомов. Однако с этими аккуратно очерченными краями, но со всё же немного спадающей на глаза челкой, тот начинал выглядеть на свой возраст, а не ровесником самого Таро, как ему изначально и показалось. — Привет, — поздоровался первым Чанёль, помахав как-то наивно рукой и сунув её сразу же в карман из-за стоящего холода. Таро ответил тем же чуть заторможенно, опускаясь медленно по ступенькам и приближаясь к гостю. — Послушай, — начал Таро, краем уха слыша, как сосед-меломан в очередной раз взялся за привитие музыкального вкуса всей улице, включив какую-то бравурную мелодию, различить которую у юноши не было никакого желания. — Я должен извиниться… в очередной раз, — добавил он погодя. — За прошлый и позапрошлый раз, вероятно. Постоянные извинения это уже признак дурного тона, понимаю, но лучше уж так, чем натворить глупостей и промолчать… — Ты поэтому вчера полдня провёл у дверей в мою квартиру, — перебил Чанёль, засмеявшись и заставив покраснеть и без того алые от прохлады щёки Таро. — Чёрт… — стыдливо усмехнулся юноша, пряча подбородок в вороте свитера. — Конечно, тебе об этом рассказали. — Ага, миссис Грэм утром поведала, как вчера вправила мозги «моему другу-китайцу». Думал тётка окончательно из ума выжила, пока Кристиан не рассказал, какими ты угрозами кидался его секретарю, а Кьяра — как из-за своей грубости чуть не получила выговор от администрации. Там то пазл начал складываться. Пак уже смеялся в открытую, чуть ли не на все тридцать два зуба, пока Таро, стушевавшись, пытался хоть как-нибудь оправдать своё вчерашнее поведение, что, казалось, походило на отчаяние, но любая попытка выбелить себя уже казалась утопией. — Да, вчера произошло немало вещей, за которые мне стыдно, — пробубнил всё ещё из-за ворота юноша, не поднимая глаз с разглядывания носков своей обуви. — Я же не знал, что ты куда-то улетел. Думал, раз и в саду не появляешься и сообщения со звонками не доходят, значит настолько обиделся, что решил избегать меня. Вот и пошёл узнавать твой адрес, чтобы, так сказать, тет-а-тет всё обговорить, это уже потом я понял, что «тебя нет дома» значит не «ты у кого-то из друзей или в университете», а умотал куда-то аж на самолёте. Господин Мюллер сказал, что ты должен был уже прилететь, так я, недолго думая попёрся по адресу. Было ли это глупо и излишне пылко? Да. Добился ли я чего-либо? Не думаю. И возможно, мне отец отрубит голову, если узнает, что я по такому поводу звонил его почти партнеру, а ещё возможно, что, упоминая это, я давлю на твою жалость, чтобы ты быстрее простил меня, — поднял он наконец голову, скривив губы в ухмылке. — Последние разы правда было не очень приятно, но я мысленно оправдываю это столкновением культур и, вероятно, внутренними правилами места, где ты рос… — Эй, ты думаешь, я в подземелье с неконтактными дикими племенами варваров-аборигенов рос? — без злости перебил Таро. — Нет, конечно, нет. Я не совсем это имел в виду. Просто ты адаптируешься к новой жизни. Ты хоть и выглядишь вполне уверенно, но я даже представить не могу, как это возможно, прилетев из другой страны с практически противоположной культурой и другим языком, можно взять и продолжить то же обучение за человека, который всю жизнь здесь прожил, ещё и вполне сносно. Так что, во-первых, я восхищаюсь тобой, во-вторых, я бы не хотел, чтобы твой мозг, и без того забитый запоминанием перевода слов типа «неконтактные аборигены», ещё и тратил энергию на наши межличностные отношения. Так что я пытаюсь войти в положение, что ли, и стоило мне тогда повести себя немного иначе, чтобы ты не загонялся настолько сильно. Чанёль решил упустить рассказ о том, как буквально пару минут назад наблюдал в окне, как юноша, уже на пограничном состоянии, готовый вот-вот заплакать, раздражённо качаясь на стуле, оттягивал нервно то воротник, то прямо свои же волосы. Таро почти перестал что-либо воспринимать после сказанной Чанёлем фразы «я восхищаюсь тобой»; настолько заставила она помутиться его рассудок, когда после стольких месяцев ежедневной работы над собой, километров прочитанных, вызубренных текстов, наставлений матери и наказаний отца, кто-то оценил так высоко его старания, что его нарастающая на протяжении немалого времени и достигшая сегодня нового пика тревога, заставившая юношу чуть ли не заплакать перед невозможностью написания эссе, словно за доли секунд канули в Лету, превратились в пепел и были рассеянны октябрьским ветром по всему Лондону; Таро уже был готов запрыгать от счастья, но ограничился лишь ещё более сильным прикрытием своего лица в свитере, спрятавшись чуть ли не до носа. — Мне аж плохо от того, какой ты весь хороший, — в шутку возмутился Таро. — Виноват я, а ты опять перекладываешь ответственность на себя. — Ты не будешь считать меня таким хорошим, если я скажу тебе кое-что, — Мияхара заинтересованно уставился на Чанёля. — В день нашей крайней встречи я всё же был зол изначально на тебя, но не из-за реакций на мой, скажем так, каминг аут. Тогда мне Кьяра поведала про вас с Сарой, вот я и рассердился, думая, если тебе неприятен я, зачем тогда мстишь Чарли, которого от одного только упоминания имени этой девушки, бросает в огонь. Да, Кьяра после вчерашнего уже написала, что выводы были неверны. В общем, да. Я вёл себя странно по этой причине. Так что не только твои нейронные связи периодически дают осечку. — Теперь понятно, — протянул Таро, не без толики удивления. — Она мне вчера так знатно напихала, — посмеялся он. — Но нет. Мы с Сарой просто друзья. Но давай договоримся: в следующий раз, когда я перейду черту, лучше вмажь мне хорошенько куда-нибудь, а не убегай либо игнорируй, — для подобного предложения слишком серьезно проговорил Таро. — Давай в следующий раз, когда ты перейдешь черту, я просто скажу тебе об этом, так, думаю, намного правильнее и легче, — усмехнулся Пак. — Подобное «наказание» молчанием был излюбленным методом мамы в моём детстве. Понимаю, всё лучшее от родителей, но это правда ужасная методика. — Тогда договорились, — кивнул юноша и в попытке отогреться потёр руки, кожа на которых словно окаменела из-за резко ударивших холодов. — Может зайдём? — предложил он. — Нет, без обид, но меня всегда напрягала аура этого дома, — выдавил улыбку Пак, пытаясь обернуть это в шутку. — Людей, которые портят ауру сейчас там нет. Только Нана с бабушкой. Я себе пальцы уже отморозил, кажись. Юноша обернулся, не дожидаясь ответа от собеседника, и направился к крыльцу, продолжая протирать сухую кожу рук. Пак нехотя поплелся за Таро. — В целом у меня был к тебе вопрос, — заговорил Чанёль, войдя в дом и разглядывая уже почти забытые картины на стенах, — занят чем-нибудь? Нет желания пройтись по красотам Лондона? Поднимающийся по деревянной лестнице Таро резко остановился, заставив крепкие доски скрипнуть, а затем покосился на следующего за ним гостя. — Кьяра на работе, остальные тоже заняты, — пожал плечами Пак, вновь следуя за юношей. — А Мюллер? — Кристиан мне не друг. Брось, не заставляй меня умолять. Стоило двери в комнату Таро отвориться, как Чанёль растерянно застыл на месте. В последний раз он здесь был больше года назад, ведь даже при живом Таро они предпочитали проводить время у Пака, если только не приходилось посещать этот дом по приглашению самой Хисон либо по нуждам семейным. Вот и сейчас эта комната словно переместилась прямиком из прошлого: те же книги, стоящие ровными рядами на открытых полках, откуда пыль Нана смахивает ежедневно, тут и там расставленные фотографии улыбающегося Таро, к которым едва ли можно было прикоснуться «новому» Таро, позволяя рассмотреть их лишь издали, точно музейный экспонат. Из воспоминаний Чанёля вывел звук закрывающейся балконной двери, что в суматохе осталась приоткрытой, и температура в комнате сейчас мало отличалась от уличной прохлады, навевая на Пака не самые приятные аналогии. — Я бы с радостью, — между тем ответил Мияхара, — но мне нужно сдать это эссе на следующей неделе, а у меня только два с половиной абзаца, — махнул он в сторону экрана ноутбука. Пак приблизился, рассматривая название созданного юношей документа. — Гомеровский вопрос? Не мог ничего поинтереснее выбрать? — Не то, чтобы у меня прям был выбор. — Ладно, я тоже попался на это в своё время. Можешь взять мое эссе и переделать немного. Не думаю, что они проверяют всё настолько тщательно. — Боже, ты ведь учился в той же школе… — не как вопрос, а больше, как утверждение удивлённо выдал Таро. — Ты думаешь у нас в семье такое ранжирование, что одного в частную школу, а другой алфавит только в пятнадцать выучил? — Нет, я не то имел в виду, — ухмыльнулся Мияхара. — Я в целом, не думал, где ты учился и зачем до сих пор хранишь свои эссе. — Ими иногда пользуется Чарли. Только тс-с, — приложил он в жесте палец к губе, приметив ошарашенного юношу. — Он подрабатывает у отца, и иногда времени совсем не хватает, так что мои документы — его документы. Так как насчёт единственного кафе на всём острове со вкусной корейской едой? — Поистине верховные красоты Лондона! — оживился Таро. Но мне придётся зажевать все несчастные оставшиеся листья на деревьях, чтобы отец не узнал, чем занимается сын без его ведома, — Таро закрыл ноутбук, направляясь за верхней одеждой. Они нашли Нану в комнате Маи — те смотрели очередную мыльную оперу, когда Таро пришел оповестить, что уйдет ненадолго. Но их прощание немного затянулось, когда Нана увидела Чанёля, а после начала расспрашивать подробно о причине его отсутствия. Как ни странно, Таро именно из этого разговора узнал, что Пак улетал почти на другой край света — в Японию. Наконец, женщина удосужилась их отпустить, а те, воспользовавшись моментом, скрылись как можно скорее, пока у Наны не возник ещё один вопрос, а замедлись они хоть на секунду, они уверены, он бы возник. Заднее сиденье автомобиля Чанёля оказалось полностью заставлено в несколько рядов громоздкими коробками, что не осталось без внимания усевшегося рядом с водителем Таро. — Что там? — поинтересовался парень. — Ничего интересного, нужно для работы. Забрал утром, с тех пор вожу с собой. Не против, если я их выгружу домой по пути. — Никаких проблем, — кивнув, Таро пристегнул ремень. — Чёрт бы его побрал, терпеть не могу Вивальди, — почти закатывая глаза от играющей у соседа мелодии, шикнул юноша. — В чём дело? Дядя в детстве часто включал мне на кассете «Времена года». А при всём уважении, он для меня даже ближе родителей, и я очень много времени с ним проводил, так что большая часть моих лучших детских воспоминаний связаны с Вивальди. — В детском доме, когда меня наказывали, включали «Времена года», чтобы люди за пределами не услышали крики. Чанёль, унесённый негой воспоминаний, чуть не подавился воздухом после сказанного соседом неожиданного откровения, что вполне прозрачно очерчивало разницу пережитого ими детства, и не найдя подходящих слов, пару раз тайком приглядевшись к полностью спокойному лицу соседа, он молча завёл машину.