Ничей майя

— Что, и к тебе он приходил? Аулэ смотрел на Оромэ с искренним сочувствием. Великий охотник, чьи псы не знают усталости, а стрелы — промаха, неохотно кивнул. — Ну и как? — продолжал любопытствовать Аулэ. — Теперь он вытропит любого зверя лучше тебя, согнет самый тяжёлый лук и узнает крик жарокрылого жаворонка среди сотен голосов других птиц? Оромэ раздражённо кивнул. Описание было опасно близко к истине, а Кузнец мира, как назло, не унимался: — Трактат об охоте ещё не написал? Самый лучший и самый полный, в котором даже ты найдешь новое для себя? — Не написал! — рявкнул Оромэ, и холмы вокруг отозвались эхом на его голос, подобный рогу. — А что это ты здесь делаешь, Аулэ? Неужто этот проныра и тебя из кузни выставил? Что, лучше тебя ковать железо научился, да камень узлом завязывать в жарких жерлах вулканов? По лицу Аулэ пробежала волна — яркая, бурная, огненными искрами вспыхнула на завитках рыжей бороды, заплетённой косами. И опала. — А если и так, брат? — устало сказал Аулэ, стряхивая с бороды серый пепел. — Он и ко мне приходил. И к Ирмо наведался. И Ульмо за пенные пряди дёргал. И везде он — лучший. И нигде он — не остаётся. Ничейный и несчастный майя. — Ну, несчастным он мне не показался, — нахмурился Оромэ. — А вот ничейным — вполне. И не чтящим ничьего старания, уж слишком ему легко всё достается… Два Валар, сильнейшие из сильных, печально помолчали. Младший их… — кто? брат? сородич? соседняя нота в песне? — не казался радостным от многого своего умения и многого знания. Только вспыхивал все чаще, да губы кривил. — Второго Мелькора нам только не хватает, — наконец вздохнул Оромэ. Подхватил прыгнувшего на рукав кузнечика — а тот застыл палочкой, будто умер, — И с одним-то что делать — не знаем. Уж больно он всеспособен… Великий Охотник посадил кузнечика на травинку, но тот, притворяясь изо всех своих кузнечиковых сил, упал зелёной веточкой на землю и замер. Валар посмотрели друг на друга. — Уж не о том ли ты думаешь, брат мой? — спросил Оромэ. — О том, брат, — согласился Аулэ. Постояли Валар, подумали, как всякий дух ограждается плотью, как смиряет она жадного своего собрата по Арде, как учит находить тепло не в полыхании, а в мерном горении… Подумали и пошли к Манвэ и Намо. А через год, как положено, родился у Финвэ, короля нолдор, и Мириэль, его королевы, сын. Феанором назвали.