В самой сердцевине лета

      Солнце в ее кудрях оттенка теплого янтаря путается. Танцует она на поляне, кружится, хохочет, и скачут вокруг нее олени, олени, что везде следуют за ней. Она плетет свой волшебный танец, и зрелище это завораживает и манит.       Тулкас наблюдает из-за дерева, не в силах отвести глаз от юной валы. Никогда не думал он, что в его сердце поселится любовь, воином он был, Врага преследовал, не даровал ему Эру мудрости Манвэ и Аулэ, и робел он пред девой, не зная, как сказать, что душа его тянется к ней.       Смех Нессы заливает луг, подобно солнечному свету. Летняя, чудесная, дивная — и губы наверняка у нее медовые на вкус.       Не храбр ли ты, Тулкас? Трусом ли был ты, Тулкас? — ветер нашептывает. Но боится он и не стыдно ему признать, что боится, ибо иной то страх. Выйти с клинком против Мелькора и услышать отказ девы — первое страшнее должно быть, а его второе пугает. Может ведь отказать. Отказала однажды Варда Элентари Мелькору — а не был тогда еще Мелькор Врагом Мира.       — Тулкас, я тебя вижу!       Вздохнув, шагает вала из укрытия своего, выходит на поляну к Нессе, глядя на нее с высоты своего роста — она смотрит на него снизу вверх очами ланьими.       — Что ты прячешься? Или хочешь на моих оленей охотиться? Не вздумай даже тронуть их! — смешно она сердится, бровки тонкие хмуря. Тулкас поддразнивает:       — А что, если и хочу? Брат твой, Оромэ, Вала Охотник, неужели он никогда не стрелял в оленей?       — Не стрелял! — Несса гордо подбородок вскидывает. — Лишь оленей стрелы Оромэ минуют!       — Что же, если я добычей оленя выберу — Оромэ пожалуешься? — неуклюже, глупо, говорит это Тулкас и сам понимает — звучит не так, как должно в беседе с девой, которую любишь. Оскорбится Несса, отвернется, а то и вправду Оромэ скажет, а Оромэ, хоть и друг, а в гневе страшен, и врагом своим его Тулкас видеть не желал бы.       — Неужели без Оромэ я тебя не накажу? — усмехается летняя дева.       — О, Несса, я уже наказан тобой, — вздыхает Тулкас. — Очами твоими, кудрями, голосом, смехом…       Замирает она. Тулкас осторожно загрубевшими пальцами нежных щек валиэ касается, склоняется к ней — вправду медовый вкус у ее губ. Не отталкивает его Несса. Не отстраняется.       В самой сердцевине лета они стоят, окруженные солнцем, травами, зеленью и счастьем. Любовью окруженные, юностью и силой.       Вечность бы длился тот поцелуй, до тех пор, пока не угаснет Эа, но разрывает его Тулкас, взяв в руки ладони Нессы.       — Ни один олень не падет от моего клинка, — обещает он. — А на Летнем празднике, если захочешь того — в жены тебя возьму. Пред всеми валар, пред Аратар, пред ликом Единого. Я люблю тебя, Несса.       — Любишь?       Отвергнет, думает Тулкас. Не захочет. Но целовала же, целовала!       — Да, — повторяет он. — А ты меня… — запинается. Проклинает свое неумение складно говорить. Лучше бы еще раз против Моргота в бой вышел.       Но смеется Несса, сверкают глаза ее ланьи радостью, тянется она к губам Тулкаса, на цыпочки приподнявшись, руками тонкими шею его обвивает.       — Да, — шепчет сквозь поцелуй, словно ветер в травах шелестит. — Да…