***
Поведение людей на улице казалось ему неестественным и незнакомым. Да и такое колличество народу он уже давно не видел. Они что-то кричали, толпились, размахивали руками. Кто-то кинул камень в окно башни, за ним полетели другие. Осмелевшие люди словно лавина ворвались в пустое здание, круша все, что попадется. Руслан все еще стоял на балконе и не двигался. Страшно не было. Он вообще ничего не чувствовал. Мысли были где-то далеко, за пределами не то что города… Земли. Кажется, краем уха он услышал разгневанные крики этажом ниже. Затем кто-то грубо схватил его за плечо и поволок в комнату, затем в коридор и вниз по лестнице. Кажется, он даже пару раз ударился о дверные косяки, а запястья начали болеть и жжечься. Улица встретила его неприветливо и грубо — лицом в асфальт. Сверху полетели листы бумаги, скорее всего прямиком из кабинета Короля. — А с этим что делать? — Да хрен его знает, кто такой. Руслан даже не сразу понял, что говорят про него. Из башни раздались выстрелы. Затем они перешли на улицу. Потом звук пригнанных джипов, исстертых шин и чьих-то быстрых шагов. Руслана вновь берут на руки и оттаскивают к одной из машин. Чье-то незнакомое лицо маячит перед глазами, в руке оказывается бутылка воды. — Эй, ты как? Даня сказал, что тебя здесь найти можно. Слышишь? Даню знаешь? Поперечного? Воробья? Руслан жмурится и молчит. Затем поднимает глаза к пасмурному небу и долго смотрит на него. — Кого? — переспрашивает он, чуть треся головой. — Поперечного. С Кшиштовским ходил! — чуть ли не умоляюще протягивает незнакомец. — Ну же, соображай! Мы с тобой тоже виделись, правда один раз, но виделись! Онешко. Юлий! Помнишь?! Руслан вновь моргает, концентрируясь на собеседнике. Нет. Не помнит. И ничего не отвечает. Этот Юлий качает головой, бросая: «ладно, потом разберемся» — и заталкивает Руслана в машину. Там сухо и тепло. Почти уютно. Юлик садится за руль и бьет по газам, отдаляясь от башни все больше и больше, пока она вовсе не скрывается с виду.***
Они втроем где-то в военном лагере. Юлик, Руслан и Даня. Онешко носился туда-сюда ко всем и от всех, пытаясь стабилизировать ситуацию, хотя и безмоглому понятно, что все катится к чертям. Даня и Руслан сидят в комнате Шакала, один у окна — второй на диване. — И что ты теперь будешь делать? — не отворачиваясь от окна спрашивает Воробей. — Тебе Король, считай все завещал. Все что было. Руслан как-то безрадостно усмехается. — Насрать. Выкину при первой возможности. — и сжимает документ сильнее. — Совсем придурок?! — Руслан вздрагивает от неожиданности, но не поворачивается. — Единственное, что у тебя осталось от него ты собираешься выкинуть при первой возможности? Прости, но тогда ты будешь конченным ебанатом. Даня от злости сжимает и разжимает кулаки. У него-то от Одиночки совсем ничего не осталось. — Ты не понимаешь. — Усачев хмурится. — Ой блять, хватит пиздострадать, как неженка! — срывается он и подходит к дивану. — Еще как блять знаю! — Поперечный со злостью падает рядом и сцепляет свои руки в замок. — У тебя есть ахуенная возможность обелить его имя. И имя Бэда. Они ведь были тебе дороги, так? — он поворачивается к Руслану и пытается смотреть в глаза. — Они не для того тебя спасали, чтоб ты вот так вот сидел и смывал все их труды в сортир. — Воробей почему-то вздрагивает и замирает, обдумывая следующие слова. — Если будем держаться вместе, может чего и получится. Я больше не хочу быть один. Даня с силой сжимает переносицу и потирает глаза. Руслан слабо улыбается. Он тоже больше не хочет быть один.