Засохшие цветы

      Пришло время. Цветы увядали. Они стояли в красивой вазе, купленной как-то по случаю, около метро. Грустная покупка: маленькая сухонькая старушка на чистенькой старенькой тряпке разложила вещи: пара туфель, ваза, несколько книжек, разнокалиберные игрушки, ложки, бывшие когда-то предметом гордости — мельхиоровые, с чеканными узорами на черенке. Уже потемневшие от времени, с царапинками-морщинками кое-где. Время неумолимо и к вещам, и к людям.       Не в её случае. Ей всегда было стыдно подходить к таким бабушкам, словно в их бедственном положении она виновата. Однако подходила, покупала что-то совсем ненужное. В тот день была ваза. У неё так давно не было ни мимолётных романов, ни устойчивых отношений, что ваза могла служить разве напоминанием об отсутствии личной жизни, да о старушке. Не самые весёлые мысли.       Бордовые розы, от насыщенности цветом почти чёрные, ей подарил совсем мальчишка. Бледнел, спотыкался на каждом слове, путал слоги в её отчестве. Забавный. Она слушала молча, внимательно. От её строгой внимательности он совсем сдулся. Цветы оставил и сбежал. Затем всё же вернулся — требовать свидания.       — Я не завожу отношений с подчинёнными.       А ведь могла бы. Он на самом деле симпатичный, её новенький подчинённый. С пылу, с жару, пару месяцев из института. Неглуп, недурён собой. А что, если… Ну почему нет-то, в конце концов? Да, он моложе. Да, служебный роман. Ну и что? По здравом размышлении кому какое дело? Цветы она в тот день принесла домой, поставила в вазу. Оставила было на кухне. Вернулась, забрала в спальню. Ненадолго. Розы простоят в вазе пару дней, не дольше. Позже она их достанет из воды, обрежет стебли покороче, обмотает тонкой верёвкой, повесит головками вниз. Сушить.       Она не очень любит цветы. Её привлекает эстетика увядания. Засыхания. Искусство сотворения прекрасного из уже погибшего. Она знает лучшие способы сохранить краски в уже засохших лепестках. О её увлечении икебаной знают немногие. Таинство сотворения прекрасного из сочетания живого и засохшего — когда-то это было ритуалом подношения древним богам. Она дождётся, когда из бордовых лепестков уйдёт лишняя влага. Последнее напоминание о жизни в этих цветах. Составит композицию, привезёт на работу. Вызовет в кабинет восторженного мальчика, махнёт рукой в сторону икебаны:       — Ваш подарок. Как вам?       Он влюблён. Ему нравится всё, к чему она прикасалась. Всё-таки интересно, насколько она старше его? Если судить исключительно по её внешности — лет на пять, не больше. Она не очень любит мужчин. Ей ближе эстетика увядания, затихания жизни в когда-то живом. Она согласится на свидание. На своих условиях. Он не насторожится, с радостью закивает. Он молод, красив, силён. Любопытен. Подходящий экземпляр для композиции.       Есть ещё одно искусство, которому она обучилась в Японии. Шибари. Молодой подчинённый не увидит подвоха ни в странном месте для романтического уединения, ни в немного уродливой статуе древнего японского божества. Не насторожит юнца моток верёвки, петлёй охватывающий красивые пальцы. Он любопытен и готов к экспериментам. После бокала особого вина, после глубинной чувственности поцелуя он запросто даст себя связать. Конечно, от зрелища её полуобнажённого тела он потеряет голову. Искусство соблазнения обещанием, намёками ею так же освоено в совершенстве.       Она начнёт с шеи. Накинет верёвку, притянет к себе плотнее. Поцелует и отстранит. Взглядом даст понять, насколько ему сейчас выгодней проявить покорность и терпение. Скользящий узел, верёвка ниже. Едва прикасаясь, проведёт ладонью по коже. Поймает дрожь. Он окончательно очарован и на всё готов, хотя немного стеснительно хохотнёт и заявит, что связанным никогда не пробовал.       — О, у вас впереди масса незабываемых ощущений.       Она — мастер. Ещё до подвеса мальчишка испытает два-три оргазма. Узлы и переплетения верёвок рассчитано лягут на нужные нервные сплетения. Для её божества важно, чтобы подносимая жертва была счастлива. Только в таком случае она получит желаемое. Она будет оплетать его несколько часов. Ему это время покажется вечностью. Блаженной бесконечностью.       — Боже! Я никогда не думал, что такое возможно.       Она погладит его по волосам, легко тронет губы. Всё готово. Пожалуй, лучшая её композиция. Не потеряла навык за годы сомнений, отторжения и неприятия самой себя. Около пятидесяти лет назад она решила навсегда завязать с этой пагубной практикой. Стареть, как обычные люди. Умереть в положенный срок. Оказалось, отказаться от молодости и практически вечной жизни не так просто. Сильнейший наркотик. Запасы кончились, организм вернулся в привычный биологический ритм. Первый же приход: едва заметные морщины, скорее даже выдуманные, бабушка у метро и особенно старые мельхиоровые ложки — обрушили всю решимость. А тут ещё этот пылкий влюблённый — ей даже усилий прикладывать не пришлось, чтобы заманить жертву в сети.       Когда всё будет готово, отлаженный механизм с лёгким жужжанием поднимет мальчишку. Тело изогнётся дугой, завершающей композицию. Икебана из красивого молодого тела, изысканным переплетением ярких верёвок возведённого в ранг совершенства. Молодой человек уже мутнеющим краем сознания обратит внимание, что под ним не просто ковёр — круг с загадочными символами. Верёвки оплели тело с таким расчётом, что каждое его движение приносит ему наслаждение и туже затягивает петлю на шее. Ему всё труднее дышать, а освободиться нет ни возможности, ни желания.       Она сядет чуть поодаль, в строго определённой позе, по левую руку статуи странного божества. В круг поменьше, тоже исчерченный разнообразными символами. Последним штрихом её творения петля из верёвки, оплетающей молодое тело, со всем почтением вложена в правую руку статуи божества. Знак, что готово подношение — любовь, наслаждение, соки молодого смертного. Если её свирепое божество примет дар после длительного воздержания, если не прогневается, будет щедрым: ей достанутся все непрожитые годы мальчишки, его молодость.       Он будет умирать медленно. Она будет медленно молодеть, наблюдая. Её божеству, несмотря на уродливую статую, свойственно любование, характерно наслаждение эстетической составляющей. Процесс жертвоприношения богу Шибари (она не знала его настоящего имени, поэтому называла так) не быстр. Пара ночей сладкой агонии для жертвы. После его смерти ей необходимо неподвижно просидеть в круге несколько дней. Её божество милостиво — оно замедляет процессы гниения, разложения в мёртвом теле, оставляет красивым, как при жизни. Как засохшие цветы.       Она всё продумала, исчезая с работы на почти двухнедельный срок: командировка, важные встречи, выходные, отгулы. Первой новостью по возвращении, безусловно, будет новость о пропаже молодого сотрудника.       — Молод ещё. Загулял, наверное.       — Мы тоже так подумали.       — В полицию заявляли?       — Нет. Думаете, стоит?       — Нет, не думаю. На его место есть кандидаты?       — Да, пятеро.       — Отлично. Приказ об увольнении мне на подпись. По кандидатам решение к вечеру. У вас что-то ещё?       — О, я хотела сказать, что отдых определённо пошёл вам на пользу — вы прямо помолодели! То есть… я не в том смысле…       — Спасибо. Вы свободны.       Значит, ей тоже придётся пропасть. Сменить имя, город, возраст в документах. Сами документы. Жаль, она привыкла здесь. Впрочем, гораздо важнее другое: её грозный бог смилостивился. Простил, принял жертву. Её, конечно, будут искать. Современные средства слежения за всевозможными способами передвижения значительно совершенней, чем пятьдесят лет назад. Найдут записи её встречи с молодым сотрудником. Найдут её тайное капище. Правда, не смогут дать верное определение. Эксперты решат, что преступление сексуального происхождения. Возможно, непреднамеренное.       — Тут видите, скользящая петля. Получается, он сам душил себя каждым движением. Возможно, тот, кто связывал, был недостаточно опытен…       — Опытна.       — Ну да. Вот и совершила ошибку.       Наоборот. У неё опыта — две сотни лет. Она не совершает ошибок. У неё несколько скрытых убежищ, в разных городах разных стран планеты. Раз в несколько лет правоохранители в той или иной стране сталкиваются с идентичной картиной на месте преступления: красивая композиция из засушенных цветов. Красивое юное тело, опутанное яркой верёвкой, чаще красного цвета. Ни современным экспертам, ни их предшественникам и последователям никогда не удастся установить время смерти: тела, украшенные вязью японского искусства связывания, будто законсервированы: ни следа разложения, гниения. Ни малейшего пятнышка распада. Квартиры всегда в цокольных этажах. Небольшие, лаконично обставленные. На окнах — тяжёлые портьеры. Ни луча дневного света. В центре подвешено тело в лучших традициях шибари. Под ним, на полу, композиция из засохших цветов — икебана. Прекрасные подношения древнему богу смерти и молодости.