Лесть.
16 октября 2022 г. в 15:41
1940 год. 25. май.
Франция позорно проиграла, впрочем мы привыкли.
Пьер дрожжащей рукой подписывает бумаги, пачкаясь в чернилах. Застывшие в глазах слезы лезут наружу, отдавая болью в мозг. Плакать нельзя. По крайней мере перед Берлином. Таким самоуверенным, харизматичным Берлином.
А ведь и сам Сенье когда-то был таким же. Кичился безумно своей красотой и кучей побед. Гордился, — "Вот смотрите же!! Я первая республика в Европе!! Один среди монархистов." Только у Пьера был такой могущественный полководец, правитель Бонапарт.
А сейчас кажется он потерял все в один момент.
И красоту, что была частично похоронена в окопах Парижа, и самовлюбленность, которую Берлин растоптал самолично, возможно даже любовь.
Его любовь сейчас сидела в уединении. Явно не волновалась о проблемах Франции, о проблемах одного конкретного француза. Впрочем, Пьер не осуждает. Он понимает, даже принимает. Сам ведь до чертиков волнуется за своё состояние всегда.
Но как же все-таки обидно.
Что он не пришёл на помощь. Что не спас. Что оставил так все на самотек, не волнуясь совершенно ни о чем, пересекая Ла-Манш и спасая свою шкуру.
—Ты слишком громко думаешь, Сенуа. Я сказал, на колени. Пора отработать свою жизнь. — Берлин напоминает о себе громким голосом. Прирожденный оратор.
Сенуа усмехается своей же шутке и вскидывает холодный взгляд вверх, на чисто-голубые глаза. Как же раздражает.
Берлин ждать не намерен, он уверенно кладёт руку на плечи Парижа и сам опускает того на колени.
Будь что будет, я просто сделаю это так, чтобы ему было хорошо.
И он делает. Вскидывает игривый взгляд вверх и улыбается подобострастно. Расстегивает ширинку зубами, не используя руки, а после спускает медленно штаны с трусами, открывая вид на полувставший член.
Как же не хочется, господи, когда это все закончится.
В глазах восторг, на губах улыбка, они же уверенно вбирают в себя головку члена, массируя. Языком проводит несколько раз по всей длине и вбирает в рот наполовину, двигая головой вверх и вниз, а после с причмокиванием выпуская член изо рта. Берёт его в руку и медленно проводит по всей длине, другой рукой перебирая яички, параллельно виляя задом, пытается максимально обратить на себя внимание.
Как же я ненавижу себя.
—Я даже не думал, Сенуа, что ты прекрасен в этом деле. — Берлин перебирает волосы Сенуа и направляет его голову к своему члену, дабы заменить руку ртом. — Ты определённо самая лучшая марионетка.
Берлин в экстазе прикрывает глаза, когда Сенуа вновь вбирает член наполовину ртом и держит его за бёдра руками, начиная заглатывать глубже, так чтобы головка упиралась в горло, а после выпускает изо рта твердый орган.
На щеках слезы, в голове туман, появляется возбуждение. Пьер вновь тянется к члену, дабы забыться, не думать больше, просто получить удовольствие и доставить его.
Берлин резко сжимает волосы Сенуа и начинает двигать сам его голову. Губы на члене все быстрее и быстрее. Неумолимо приближается оргазм.
Горло саднит, непрекращающиеся слезы рекой стекают по щекам, падая вниз, на чистую плитку.
Берлин вытаскивает член и начинает надрачивать, держа его над лицом Пьера, кончая. Белая жидкость попадала прямо на лицо, в глаза, открытый рот и волосы.
Когда это всё закончилось, Берлин потрепал Сенуа по голове и вышел из кабинета, оставляя документы.
А Париж все продолжал надеяться, что увидит свою любовь ещё раз, в весеннем расцвете роз и услышит важные слова о любви.