it calls us, treasure

— Сан… Кажется, это был первый раз с того самого момента на площади, как Исыль подала признаки жизни. Она всё так же неподвижно лежала на палубе, с какой-то необъятной печалью произнося имя, которое по правде даже не знала. За эту размытую мысль девушка пыталась ухватиться все те болезненные несколько минут, пока свой же рассудок напоминал беспроглядную морскую воронку. Каждая незримая попытка прийти в себя, позвать Хэвон или хотя бы открыть глаза, заканчивалась предательским поражением. Исыль по ощущениям будто снова падала в какую-то бездну чувств, не принадлежащих ей, и только безвольно шептала имя, болью отдающееся в области сердца. По впалым щекам продолжали бежать горькие слёзы, вызванные совершенно отличными от переживаний самой девушки. В который раз за последние часы Исыль ощутила себя бездушной, управляемой будто кем-то извне куклой. — Исыль, приди в себя, пожалуйста, — Хэвон не оставляла попыток привести подругу в чувства, хотя бы ненадолго, но всё ещё была бессильна. Лежащая на её коленях девушка больше походила на мертвеца, нежели на живого человека. Был ли хоть какой-то шанс снова увидеть беззаботную девичью улыбку, Хэвон даже боялась подумать. Тишина, которая доселе стояла на палубе, постепенно начала заполняться перешёптываниями команды, уже во второй раз за несколько минут ошарашенной происходящим. Буквально вчера им поведали о цели визита общего друга и причину внезапной непогоды — настало нелёгкое время, ведь амулет от бушующей стихии бесстыдно украден и чем дальше, тем страшнее и опаснее пребывание в море. Тогда, после недолгих раздумий, пираты решили последовать за своим капитаном, соглашаясь помочь найти ту самую жемчужину, вдобавок получив за это хорошее вознаграждение. Но даже так, никто не ожидал, что частью новых приключений станет девушка, точнее две, которых никто из команды даже пальцем тронуть не сможет, банально не посмеет. На Destiny уже долгое время действовали свои правила, коих даже разбойники обязаны были придерживаться. Таково условие становления частью команды Ким Хонджуна, молодого капитана, об удаче и смекалке которого слагались легенды. У каждого из находящихся на палубе мужчин была своя история за плечами — печальная, несправедливая и скверная. Наверное поэтому пираты друг за друга стояли горой, защищая семью, не связанную кровными узами. Иногда даже сами диву давались: как бесчестные, потерянные в мире земном люди чтили ближних и тот самый кодекс, который капитан заставил уважать. Хонджун наблюдал молча и цепко, параллельно пытаясь продумать хоть какой-то план дальнейших действий. Обеспокоенность команды, нарастающая с каждой минутой, могла повлечь за собой нежелательные последствия. Как бы доверительно и с уважением мужчина не относился к находящимся здесь морякам, позволить им вникать в подробности он не мог. С опытом выработалась одна простая истина — чем чётче и конкретнее подается информация, тем качественнее работает настроенный механизм. Если сейчас не убрать объект для лишних размышлений, команда начнет колебаться, а это, как уже знал капитан, ничем хорошим не кончится. Поразмыслив с пару-тройку минут, Хонджун принял решение переместиться в каюту — его своеобразное убежище, в которое, вдруг что, даже с разрешения немногие осмелятся войти. — Тот факт, что нам удалось избежать погони, ничего не значит. Расслабимся сейчас, враг этим непременно воспользуется, — серьезный голос капитана отрезвил, от перешёптываний заинтересованной команды не осталось и следа. Некогда растерянные пираты в одно мгновение превратились в организованных бывалых моряков, готовых тотчас же выполнять данные им поручения. — Destiny пострадала после шторма, море нам не благоволит, как можете понять, мы не в самом выгодном положении. Поэтому, Мухек, держи курс на остров Падших. Все остальные, вы знаете, что нужно делать. Уверенного взгляда хватило, чтобы за считанные секунды команда разбежалась в разные стороны, без промедления приступив к выполнению своих корабельных обязанностей. Одной проблемой меньше, теперь пришел черед заняться другой, совершенно нерешаемой. Именно так подумал Хонджун, как только его взгляд остановился на бессознательной Исыль, испуганной Хэвон и измученном Сане, едва стоявшем на ногах. — Сможешь сам добраться до каюты? — мужчина бегло посмотрел на уставшего бледного друга, от нездорового вида которого к сердцу подкралось липкое беспокойство. Сану требовался отдых, продолжительный, восстанавливающий силы, но сейчас даже несколько часов сна казались роскошью. Нужно было выстроить логическую цепочку происходящего, поразмыслить какой следующий шаг лучше сделать, как вернуть жемчужину на законное место и избавить как минимум двоих людей от страданий. Иными словами, нельзя было терять ни минуты. Утвердительный кивок вместо ответа насторожил, но Хонджун решил не размениваться на сантименты, да и настаивать на чем-либо было бесполезно. Раз Сан решил, что может идти самостоятельно, значит так тому и быть. Рядом всё ещё оставалась Исыль, неподвижно лежащая на коленях подруги, и сама Хэвон, на которой будто и вовсе не было лица. — Исыль, я…– пират даже не смог договорить, попытки предложить помощь были бесстыдно прерваны доселе молчавшей Хэвон. Злой, наполненный обидой взгляд, пронзал насквозь, будто предупреждая, очерчивал невидимую грань. — Я сама позабочусь о своей подруге. Не смей даже прикасаться к ней этими грязными руками, — девушка была без сил, но каждое сказанное слово буквально отчеканила, вкладывая всю накопившуюся ненависть и ядовитое презрение. Перенесённые за день события оставили свои следы, как на физическом состоянии, так и на девичьем сердце. Подобное не снилось даже в самых страшных кошмарах, но даже так, падать ниц и сдаваться Хэвон не собиралась. Что-то внутри подсказывало: если даст слабину сейчас, не сможет спасти ни себя, ни Исыль. — Себя хотя бы донеси, — незамысловатая речь получилась излишне раздраженной, но вдаваться в манерные вежливости и напускное спокойствие Хонджун не собирался. Внутри него медленно, но верно закипала злость, грозясь накрыть с головой. Капитан не хотел вступать в бессмысленные споры, отвечать на подобные выпады, но и терпеть неуважение к себе был не намерен. — И попридержи-ка свой язык, пока не стало слишком поздно. Наблюдающий за всем Сан лишь безнадёжно улыбнулся. Кажется, никто и не догадывался, что прихватить с собой лишнее тело в сложившейся ранее ситуации было невозможно. Все проделанные действия достаточно умелые и четкие, даже старина Ёсан ни за что бы не придрался. В этом принц был уверен так же, как и в том, что без подруги Исыль попросту сойдёт с ума. На чужом пиратском корабле, среди незнакомых разбойников, с неизведанной силой внутри… Забрать с собой Хэвон — меньшее и пока что единственное, что мог сделать Сан для той, кто так несправедливо пострадала по его вине. Дорога до каюты, в которой парень был совсем недавно, сейчас казалась вечностью. Немногочисленные ступеньки будто бы ускользали из-под ног, тело водило из стороны в сторону и отнюдь не от морских волн. Но выбора как такового не было, он должен всё стерпеть, хотя бы до того момента, пока собранные в подводном мире познания не будут переданы. Да и оставлять не на шутку раздраженного друга с не менее взвинченной Хэвон было непозволительно опасно, возможно даже опаснее пережитого шторма. По обыкновению, капитанская каюта была единственным помещением на судне, которое отличалось комфортом и достаточной уединённостью. Но в случае величавой Destiny убежище капитана обладало ещё и достаточным простором, чтобы четыре человека сумели без проблем там развернуться. Хотя двух из них можно было и вовсе посчитать за одного, подмечая стремительность, с которой Хэвон подлетела к подруге, стоило только Хонджуну опустить обессиленную девушку на койку. — Исыль, ты меня слышишь? — девушка пыталась поймать чужой расфокусированный взгляд, крепко держа за руку почти что неподвижную подругу. Невооружённым взглядом было видно, как сильно Хэвон беспокоится, но никто даже представить не мог, какой взрывной коктейль скрывался внутри нее — из жгучего страха за жизнь близкого человека и отчаяния, болезненно жалящего потрепанные нервы. Несвойственная бледность на родном лице держала Хэвон на грани, казалось, ещё чуть-чуть, и она просто закричит — от ставшего ненавистным бессилия, от того факта, что внутри её дорогой подруги непомерный по своей силе артефакт, бесстыдно тянущий жизненную энергию своей обладательницы. — Да, — из полуоткрытых иссушенных уст донёсся еле слышный, первый за всё время признак того, что Исыль была в сознании. Эта, казалось бы, малость всего на мгновение, но вернула Хэвон способность нормально дышать. Дышать и чувствовать такой нужный прилив сил, чтобы действовать. — Нужна вода, — Сан был готов поклясться, что мог слышать хруст шейных позвонков девушки — так отчаянно резко она повернула голову в сторону капитана. — Пресная вода…здесь есть пресная вода? Хонджун не понимал, что именно видел своими глазами. С того самого момента, как эта девушка появилась словно из ниоткуда, он путался в своих же воспоминаниях. Как бы образ Хэвон не был искривлен временем, казалось, что сейчас перед ним совсем другой человек. Не девочка, от взгляда которой веяло теплотой и наивностью. Не младшая дочь четы Юн, покорная марионетка в руках своих же родителей. Не юная леди, за каждый шаг которой высшее общество пело хвалебные оды. А будто совершенно новая Юн Хэвон, готовая идти на риски, сталкиваться лицом к лицу с трудностями, бороться до последнего ради близкого человека. В области сердца неприятно засаднило. Хонджун ненавидел себя за то, что всё ещё возвращался мыслями в прошлое, которое уже не раз должен был похоронить в остатках сожжённого временем пепла. Должен был, но так и не смог. Ведь даже сейчас, спустя несчастное десятилетие, он чувствовал. Давняя обида вперемешку с первой влюблённостью всё ещё душила изнутри. — Хён? — Сан взывал к от чего-то задумавшемуся другу, пытаясь выдернуть его из поглотивших размышлений. Но Хонджун будто ушёл в себя и возвращаться к этому бренному миру никак не спешил до тех самых пор, пока принц не пихнул его под бок. — Хён, нужна вода. — Пресной воды не так много, используй с умом, — кажется, это был первый раз с самой встречи, когда Хэвон посмотрела на своего давнего знакомого искренне и с благодарностью. Как бы там ни было, её просьбу могли проигнорировать, она всё ещё не более чем ненужный балласт на пиратском корабле. — А теперь, пока есть возможность, нужно подумать, что делать дальше. Сказанное повлекло за собой разные чувства. Хоть проблема оказалась общей, каждый из четверых думал о своём. Сан не переставал возвращаться к мыслям о своём королевстве, невинных жителях, которым может грозить немалая опасность, жемчужине, которую не смог уберечь, и к девушке, испытывающей незаслуженные страдания. Хонджун всё ещё держался беспристрастно, но каждый взгляд в сторону измученного друга заставлял чувствовать тревогу, а стоило вспомнить о своих снах, предчувствие с новой силой порождало беспокойство за всех обитателей Destiny. Хэвон, глядя на мучения подруги, металась от желания исчезнуть с корабля прямо сейчас до принятия простой истины — без знающих хоть что-то людей Исыль не спасти. Сама же девушка находилась в постоянной эмоциональной встряске — переживания путались, ровно как и мысли, отличить свои слёзы от горьких чужих становилось едва ли возможным. Но даже так, Исыль находила силы на волнение, не столько о себе, сколько об испытываемой судьбой Хэвон. Повисшая в каюте тишина давила. Создавалось впечатление, будто дела совсем плохи и никто из присутствующих не знал, стоит ли вообще надеяться на хороший финал. Но опускать в самом начале руки... Разве они имели право? Нет, не имели. Пожалуй, это пока что единственное, в чём мысли четверых сошлись. — Расскажите всё, что знаете. По порядку. Возможно так мы к чему-то сможем прийти, — как ни странно, голос принадлежал Хэвон. Ни Сан, ни Хонджун не думали, что из девушки может получиться командный игрок. По крайней мере, всё то время, пока она была сосредоточена на пострадавшей Исыль. — Позвольте представиться официально, я Чхве Сан, посланник морских вод и давний друг капитана Кима, — парень не стал медлить. Пока Хонджун скептически оглядывал серьёзно настроенную Хэвон, Сан решил взять всё в свои дипломатические руки, параллельно приврав о настоящей личности. На тот момент подобное враньё казалось необходимо правильным. — В моем мире случилось нечто нехорошее. Жемчужина, она же династическая реликвия и сильнейший артефакт, была украдена… Рассказ длился недолго, но обе девушки внимательно слушали: Хэвон — пытаясь подметить любую деталь, которая могла бы послужить ключом к разгадке, Исыль — чтобы вновь не потерять связь с реальностью. Под конец истории, которая со стороны больше походила на сказку, в голове Хэвон сложилась своеобразная цепочка. Та самая картинка, от которой девушка почувствовала и свою вину. Если бы она не занималась продажей ценных побрякушек, если бы она в тот день не приняла драгоценность из морских просторов, если бы она только не взяла чужое сокровище в руки, Исыль не была бы на грани жизни и смерти. — Ты что-то знаешь, — поведение Хэвон после услышанного вызывало вопросы. От зоркого капитанского взгляда не укрылось, как подрагивали аккуратные пальцы, как девушка нервно кусала нижнюю губу, как впервые за их встречу в некогда родных глазах плескалась вина вперемешку с сожалением. — Как жемчужина вселилась в Исыль? Хэвон будто застали врасплох. Поведать пережитые события казалось чем-то позорным и страшным. Среди сложившейся компании, часть которой не отличалась честью и благородством, ей могли поверить и, возможно, даже не осудить, однако облечь свои мысли в слова означало… Был бы алкоголь под рукой, девушка бы с удовольствием опустошила бокал-другой. Признаться во всём просто-напросто не хватало храбрости — сказанное ведь могут использовать против неё. А впрочем, винить её сильнее, чем сама себя, никто не сможет. Да и вряд ли теперь Хонджуну есть дело, чем старая знакомая зарабатывает себе на пропитание. — Не давите на Хэвон, пожалуйста, она ни в чём не виновата, — Исыль с трудом удавалось совладать с мыслями, которые словно навязчивые мухи продолжали отвлекать. Но несмотря на это, она изо всех сил старалась вступиться за подругу, сказать хоть что-то дельное, пока её молчание не приняли за признание какой-то несуществующей вины. Ведь Хэвон, даже приняв из рук воров необычную шкатулку, не могла знать о том, что внутри чужое сокровище. И уж тем более не хотела, чтобы всё закончилось именно так. — Понимаете, Хэвон… Тонкий указательный пальчик внезапно прервал Исыль на полуслове, заставляя удивленно вскинуть брови. Девушка не понимала, почему вдруг подруга решила остановить её рассказ. Но стоило только взглянуть на сидящую рядом Хэвон, Исыль подметила сразу две причины. О ней волновались, и очень сильно. Забота виднелась в каждом взгляде обеспокоенной подруги, которая сейчас переживала, что длительная речь заберёт последние силы. При этом красивое лицо обрамляла решительность. То самое чувство, которое Хэвон нашла в себе, чтобы впервые кому-то рассказать, какому занятию она посвятила свою жизнь. — С каких пор ты стала преступницей? — имело ли услышанное хоть какой-то смысл, Хонджун старался не думать, слишком много воды утекло с их последней встречи. Да и уличать Хэвон в подобном он не имел никакого права, у самого руки по локоть в крови. Единственное, что оставалось, — привыкнуть. Зарубить на носу, что перед ним не та пятнадцатилетняя Хэвон, образ которой хранился на задворках памяти, не его подруга и уж точно не леди. Теперь эта девушка не больше, чем просто незнакомка для него… — Как бы там ни было, кажется подозрительным. Зачем простым ворам так рисковать ради одного или двух мешочков золотых? — хоть рассказ Хэвон и внёс ясность, но одного принц никак не мог понять. Жемчужина хоть и не была под сотней замков, но всё же охранялась. О ней знали только придворная знать, отец и он сам. Даже стража, которая несла свою службу у огромных ворот, не была посвящена в детали. Так откуда чужаки могли прознать про сокровище морей… или они были жителями Морской Пустыни? — Безумие какое-то. Капитан тоже задавался подобным вопросом, в сложившемся пазле был явный подвох. Вот только в чём именно он заключался, им всем лишь предстояло узнать. — Оставим это до поры до времени. Есть куда более важная проблема на данный момент, — Хонджун бросил беглый взгляд на Исыль, а после и на Сана. Один лучше другого. Мужчине вдруг захотелось разбить кулаком стену, а лучше не одну. Насколько Хэвон было больно смотреть на болезненно бледную подругу, настолько же невыносимо было и самому пирату, ведь его друг был в ненамного лучшем состоянии. — Есть ли способ вернуть жемчужину домой? Принц не сразу понял, что обращались к нему. Прошедшие несколько дней были самыми насыщенными за всю его жизнь, немудрено, что оставаться сосредоточенным на чём-либо становилось всё тяжелее. Дикая усталость непреклонно брала верх. А если учесть применение магии и связь с жемчужиной, парень сам недоумевал, как ещё оставались силы на разговор. Озвученный вопрос заставил задуматься. Сан не то чтобы много знал о жемчужине кроме того, что она существует со времен основания Морской Пустыни, раз в столетие выбирает своего хранителя и обладает невиданной мощью. Ни в одном из писаний, что были им прочитаны, не говорилось, что подобное сокровище может вселяться в людские тела. Утаивалось ли такое проявление силы или же в действительности подобного не происходило оставалось только гадать. В отчаянии принцу казалось, что даже Ёсан, проживший не одно тысячелетие, вряд ли знал ответ. — Ну ведь точно, и почему я раньше об этом не подумал, — от осенившей голову истины парень даже подпрыгнул с насиженного места. Кто, как не придворный маг, должен быть посвящен во все особенности династической реликвии. — Хён, нам нужно найти моего учителя. Всего за считанные секунды из серьёзного, измученного усталостью парня Сан будто превратился в мальчишку, который радовался выигранному призу. Наблюдая за подобной картиной, Хонджун не смог сдержать улыбки. Едва ли заметной, но такой нежной, будто родитель смотрел на своего любимого ребёнка. — На острове Падших, куда мы сейчас направляемся, есть одна вредная особа… Она может сказать, где искать придворного мага, — мужчина не стал распытывать Сана и сразу перешёл дальше. Раз он сказал, что нужно искать, значит не знал, где может находиться его учитель. Казалось бы, ближайший шаг намечен, осталось только следовать цели. Вот только едкое предчувствие вновь принялось подкрадываться к горлу, заставляя по сотне раз продумывать даже обыденный маршрут.

***

Впервые за долгое время полуденное солнце казалось ярким. В своих заботах Хэвон редко когда обращала внимание на окружающий её мир, едва ли не путаясь во временах года. Но сейчас, опираясь на перила корабля, цеплялась взглядом даже за сущую мелочь. То ли в желании забыться хоть на какие-то несколько минут, то ли в попытках прийти в себя после накрывшего в каюте приступа боли. Лёгкий морской ветерок с лаской обдувал побледневшее девичье лицо, будто желая оказать поддержку и привести наконец в чувства. Но был ли шанс? За сегодняшний день произошло слишком многое. Хэвон была уверена, что даже ведро ледяной воды окажется бессильным в её положении. Всё слишком запутано. Начиная с дивного морского сокровища, попавшего не в те руки, заканчивая ни капли не забытым призраком прошлого. Обыденный палубный шум глушился невеселыми мыслями. Даже находясь среди других людей, коими пиратов Хэвон могла назвать лишь с натяжкой, она чувствовала себя одной в огромном жужжащем улье из вопросов и переживаний. В девичьей голове всё ещё набатом отдавалось обессиленное «я в порядке», которое Исыль выдавила в промежутках сознания. Одного только состояния подруги было достаточно, чтобы лезть на стену от досады и беспомощности. Но судьба, видимо, решила иначе. Радушный утренний прием от стенки, ровно как и сильная пощёчина, напомнили о себе слишком неожиданно, несколькими минутами ранее превратив каюту в размытое крутящееся пятно. Внезапная боль пронзила голову настолько сильно, что дышать стало тяжело. Все испытываемые до этого чувства будто обострились, вот так непрошено добавляя масла в и без того пылающий огонь. Хэвон казалось, что если сейчас она не вдохнет свежего воздуха, зажмуренные от неприятных ощущений глаза могут закрыться уже навсегда. Девушка не помнила, как попросила у капитана разрешения подняться на палубу, как по неудобным ступенькам добралась до фальшборта и не оказалась за ним же. Первое, что более-менее отчётливо появилось перед глазами, было то самое полуденное солнце, которое чуть ли не впервые показалось девушке таким ярким. Хэвон невольно улыбнулась. Довольно криво, с иронией. Ставшая совсем недавно беззаботной, жизнь решила повернуться на сто восемьдесят несчастных градусов, которые уже сейчас начинали давить. Девушка буквально чувствовала, как старая, испытанная временем рана вот-вот разойдется по неумело наложенным швам, и всё. Ни от самообладания, ни от новой Хэвон ничего не останется. Все те десять с трудом пережитых лет окажутся бесполезными и пустыми. Ведь теперь человек, которого она когда-то любила, ненавидела, забывала и снова ненавидела, находится на расстоянии вытянутой руки. Поддавшись желанию посмотреть в некогда любимые глаза, девушка не отвернулась ни через секунду, ни через десять после того, как Хонджун обернулся в её сторону. Хэвон, скорее всего, выглядела жалко со спутанными, распавшимися из пучка волосами, в испачканной одежде и краснеющей ссадиной на лице, но сейчас ей было плевать. Желание выглядеть красиво осталось там же, где и нежные чувства, — в далёком болезненном прошлом. Именно в этом девушка хотела убедиться, заглянув в карие омуты, с каких-то пор ставшие такими чужими. Кажется, удалось. Только отголоски тоски и жгучей ненависти ядовито царапали сердце, не позволяя безразличию занять своё выстраданное временем место. Хонджун не спешил говорить что-либо. Просто смотрел, не осмелившись прервать случайный зрительный контакт. За последние десять лет он видел Хэвон только во снах, в запомнившемся давнем образе, едва ли похожем на тот, что был сейчас. Наверное, только слепой не заметил бы, как сильно девушка изменилась внешне. От черных волос, длиной будто до самых пят, остались лишь непослушные пряди по плечи. Вместо роскошного увесистого платья — обычные штаны и такая же простая рубашка. В некогда родных глазах нет больше ни привычного ребячества, ни наивной доверчивости — теперь только усталость и боль. Неизменной осталась лишь осанка, та самая, аристократическая, над которой поработал не один учитель. Но даже так, без излишнего величия и убранства, нынешняя Хэвон была прекрасна. На этой мысли пират поймал себя ровно в тот момент, когда непослушный ветер решил поиграть с и без того запутанными девичьими волосами. Проверенная временем чуйка подсказывала — вот так вот молча, без обоюдных придирок и ушата негативных эмоций, они вряд ли смогут смотреть друг на друга впредь. Мужчина знал, что Хэвон не привыкла подчиняться, даже если это ей на благо, и, пожалуй, это единственное, что наряду с осанкой осталось в ней неизменным. Он же терпеть не мог, когда приказы не выполнялись, ведь он капитан, который несёт ответственность за каждого на своём корабле. Решение оставить девушку на суше всё ещё ждало своего часа и не могло быть оспорено. Ранее, из-за магии, задуманное не получилось, но это мало что меняло. Хонджун был уверен — Хэвон в пиратском пристанище нет места. И этому он мог привести не одну весомую причину. — Как только на горизонте будет безопасная земля, тебе придется покинуть этот корабль, Хэвон, — не самая лучшая фраза, с которой стоило бы начать непростой разговор, но пират не привык ходить вокруг да около. Сказать прямо и не юлить — единственное, что он мог сейчас сделать для стоящей рядом девушки. — Я не оставлю свою подругу здесь. Неужели ты не понимаешь? — от услышанного внутри Хэвон всё опустилось. Разве она может вот так просто уйти, бросив беспомощную Исыль на растерзание судьбы? После обсуждения в каюте девушке казалось, будто Хонджун отказался от прежде сказанных слов. Получается, она снова ошиблась… — Понимаю, но что это меняет? — мужчина не был лишён сострадания. Он понимал, что разлучить подруг в подобной неутешительной ситуации будет непросто, но жемчужине положено находиться рядом с хранителем, а значит и самой Исыль так будет лучше. А что Хэвон? Разве каждая минута, пропитанная опасностью и неизведанным исходом, имеет хоть какую-то положительную сторону для неё? Вдобавок Destiny — пиратский корабль, и её команда — далеко не простые моряки. — Сан защитит Исыль, ведь в ней его сокровище. А тебя при первой же возможности я высажу на сушу. — Я же сказала, что не брошу Исыль. Я никуда не уйду, — от былого спокойного состояния не осталось и следа. Хэвон чувствовала, как по венам медленно растекалась злость. Та самая ненавистная эмоция, которую девушка предпочитала не испытывать вообще, ведь в подобном приступе гнева могла наговорить слишком многое. И вот теперь своими бесчувственными словами Хонджун не оставил ей выбора. — Не смей мне указывать. — Как думаешь, с кем ты сейчас разговариваешь, Хэвон? Я давно уже не мальчик на побегушках, — поведение девушки удивляло и злило одновременно. Создавалось впечатление, будто она не осознает в каких условиях находится. То, что команда не позволяет себе лишнего сегодня, не значит, что не сделает этого завтра. Неуважение к капитану равняется пренебрежению всеми, а пираты подобного не прощают. Если Хэвон пересечет тонкую, едва ли оставшуюся грань, даже тот самый кодекс чести не поможет. С учётом её нрава, Хонджун был уверен, фатальную ошибку девушка допустит очень скоро. И хотя бы поэтому ей среди пиратов точно не место. — Оглянись вокруг. Сейчас ты на пиратском корабле. — Да лучше бы на помойке, — вырвалось быстрее, чем Хэвон успела подумать, что и кому говорит. Ей казалось, скажи Хонджун ещё хоть что-то, она начнет сыпать презрением и ядом, а из глаз полетят огненные искры. Вот так некстати её переполняла лютая злость и раздражение, не дающие смотреть на ситуацию трезво. Хэвон не переносила на дух, когда кто-то указывал ей, как нужно поступить, считая, что так будет правильно. А её спросить? Хонджун будто пощёчину получил. Ещё никто не смел назвать их дом местом, где хранится мусор. Ещё никто не был настолько глуп, чтобы перечить капитану Destiny, пока он говорил по-хорошему. Ещё ни одному человеку не удалось оскорбить его и команду, а после остаться в живых. Мужчина тяжело дышал. Ему казалось, если не сделает очередной глубокий вдох, точно взорвется. Одно непозволительно лишнее движение, и от наглой девчонки ничего не останется. Но как тогда смотреть в глаза Исыль? Как тогда самому с подобным жить? Зевающие до этого пираты принялись с интересом поглядывать в сторону капитана и стоящей подле него девчушки. Подходить ближе никто не решался и бросать видимость работы тоже, но так или иначе всем хотелось узнать, с каких пор над этой парочкой образовалась настолько мрачная аура. Команда в любом случае поддержит выбранного ими главу, нежели чужую барышню, но тот факт, что она не тушевалась перед напором капитана, вызывал у моряков мимолётное уважение. Хонджун буквально спиной чувствовал все взгляды собравшихся зрителей. Заинтересованные, пытливые, выжидающие. Если команда до сих пор молчала, значит ничего из сказанного не слышала, что не могло не радовать в сложившейся ситуации. Но вот позволить Хэвон уйти безнаказанно мужчина не мог. Её нужно было проучить. Даже не столько за то, что ослушалась, а за то, что посягнула на святое святых для пиратов. Их дом. Мужчина наступал медленно, растягивая каждый последующий шаг. Внутри него всё ещё бурлила ярость. До сумасшедших ухмылок, устрашающего смеха и презрительного взгляда. Та самая ярость, которая могла убить любого. Вот только сейчас перед ним стояла Хэвон. Никто не знал, каких трудов пирату стоило сдержаться. С каждым шагом он душил в себе всё то, что раньше даже не думал обуздать. — Мне сделать так, чтобы на помойке тебе было действительно лучше, чем здесь? — нарочито расслабленный тон и улыбка, которая сейчас больше походила на звериный оскал, имели какой-то странный эффект. Какой именно, Хэвон не могла объяснить, даже если бы пришлось, но переполняющая всего минуту назад злость начала отступать. Ровно так же, как и сама девушка, которая спустя несколько вынужденных шагов назад упёрлась спиной в фальшборт. — С приказов решил перейти на угрозы? — получилось не так гордо и сердито как хотелось бы, но, с учётом бежавшего по пятам страха, Хэвон была рада и тому, что вообще открыла рот. Не хотелось признавать, но такой Хонджун и правда выглядел устрашающе. — Тебе показать, как именно выглядит угроза у пиратов? — внезапно мужчина подошёл совсем близко, с надменной ухмылкой переходя на шёпот. В такие моменты барышни из высшего круга млели от действий и слов обнаглевшего кавалера, но Хэвон почему-то захотелось превратиться в песчинку и просто исчезнуть. Чтобы больше не сдерживать чужой натиск, стараясь не упасть от опаляющего ухо горячего дыхания, и не храбриться, когда у самой уже коленки начинали трястись. — Боюсь, тогда тебе не придётся ждать берега и ты покинешь этот корабль прямо сейчас. На последней фразе Хонджун уже буквально навис над прижавшейся к деревянным планкам девушке, которой даже при большом желании отступать было некуда. Хэвон отчётливо поняла это лишь тогда, когда часть её тела оказалась скорее за бортом, нежели в его пределах. От скоропостижного падения в воду отделяли лишь чужие руки, занявшие пространство на фальшборте по обе стороны девичьей талии. Хэвон не раз за последние несколько лет попадала в передряги, но к каждой из них была готова заранее. Скорее морально, нежели физически, ведь знала, что честный клиент в её заработке — скорее исключение, нежели закономерность. Но происходящее сейчас девушка едва ли могла предугадать. С каждой прошедшей секундой становилось всё страшнее. Пресловутый ком не то что подкатывал к горлу, а был там с самого момента, как Хонджун начал наступать. С каждой сказанной им фразой, брошенным взглядом и недоброй ухмылкой паника крепла. Теперь, казалось, даже вдох мог стать роковым. Плеск волн уже не воспринимался как что-то приятное, в ушах буквально отдавался каждый хлёст морских вод о борт корабля. Даже с учётом того, что Хэвон умела плавать, шанс остаться в живых равнялся нулю. В этих краях водились акулы, для которых девушка могла стать самой лёгкой мишенью. И до ближайшего берега ей попросту не хватит сил доплыть. — Хони…– детское прозвище, слетевшее с языка по дурацкой, покрытой пылью привычке. Множество лет назад девушка называла так своего лучшего и на тот момент единственного друга. Когда по пухлым розовым щёчкам текли слезы, Хонджун всегда был рядом и ободряюще улыбался, не позволяя малышке чего-либо бояться. И сейчас, всего на долю секунды, Хэвон захотелось видеть в человеке напротив того улыбчивого темноволосого мальчишку, рядом с которым даже гнев родителей не казался страшным. Но не случилось. Хонджун будто второй раз за какие-то жалкие минуты получил удар. Такой же сильный и неприятный, только теперь по склеенному временем сердцу. Мужчина думал, что с поры беззаботного детства утекло слишком многое, чтобы подобные отголоски смогли его задеть. Но он ошибся. Незамысловатое детское прозвище будто ушат студёной воды на голову вылило. И всё. Желание проучить дрожащую в его руках Хэвон исчезло так же быстро, как и появилось. На корабле она ни при каких условиях не останется. Поэтому игнорировать и не замечать — лучшее и самое безобидное, что мог предложить Хонджун по старой дружбе. — Больше никогда меня так не называй, — ледяная, пробирающая до костей фраза была последним, что сказал пират, прежде чем оставить растерянную девушку одну.