Praeteritum

— Но… — Я всё сказал, — Камисато Аято встал из-за стола, за которым работал до этого и спустился вниз по ступеням с уличной веранды к саду камней. Прудик, в котором плескались рыбки кои, отразил в прозрачной воде его сосредоточенное выражение лица, — Тебе нужен отдых, Тома, и это не обсуждается. — Но позвольте, господин Камисато, — Тома тоже поднялся и поспешил спуститься вслед мужчиной, — Я могу приступить к работе уже спустя неделю. Со мной всё в порядке, я уже был у целителя и… — Тома, — Аято строго блеснул синими глазами, заставив засуетившегося юношу замереть на месте, — Я знаю, что ты берешь на себя больше, чем можешь удержать на плечах. Это похвально, но никогда нельзя пренебрегать отдыхом, особенно когда у тебя есть веские причины. Сломанная рука это не шутки. Тебе нужен полноценный отдых, не стоит лишний раз нагружать себя. Тома опустил голову. Правая рука была зафиксирована на груди, запястье безжизненно висело из-под повязки. Рука немного опухла, но уже не болела, скорее наоборот, не чувствовалась. Учитывая, что какое-то время Тома был под надзором обеспокоенной Аяки, то ничего удивительного — крио Глаз Бога творит чудеса. Свою травму он получил только вчера, когда после рынка возвращался в поместье, сопровождая юную госпожу Камисато домой. Они весело провели время и им в голову даже не пришло озираться по сторонам. Но стоило начать пересекать лес Тиндзю, как из-за кустов на них с яростным боевым кличем бросился хилличурл берсерк, размахивая заженным факелом. Тома едва успел увести за свою спину Аяку, преградив своим телом путь монстру, как его тут же сбили с ног и повалили в ручей. Дальше все было как в тумане, боль сломанной руки быстро отошла на второй план, когда рядом послышались крики и других монстров. Как они выбрались из западни одним Архонтам известно. Аяка со слезами на глазах крутилась над безвольно повисшей рукой, а Тома безучастно смотрел на попытки девушки зафиксировать сломанную конечность. Вернулись они в поместье далеко за полночь, когда уже всех подняли на уши. Стоило подняться по ступеням, как навстречу выбежала малышка Саю, которая тут же окликнула Аято. Именно тогда, после того, как он проверил состояние Аяки и убедился, что она не пострадала, он направил хмурый взгляд в сторону Томы. Для юноши это показалось нехорошим знаком: ему подумалось, что он плохо выполнил свою работу, не сумев предотвратить нападение. Он уже ждал серьезного разговора, но его лишь отправили к целителю. Тот наложил стягивающую повязку, зафиксировав повисшую руку двумя крепкими дощечками, продезинфицировал ссадины на лице, оставшиеся после неудачного падения в воду и послал отдыхать. Тома всю ночь не мог сомкнуть глаз, беспокоясь, что его могут уволить за то, что он подверг опасности жизнь наследницы клана. И вот, его на утро просят встретиться с Камисато Аято. И тот в свою очередь говорит, что ему необходимо уйти на больничный. Конечно, гадко подумалось Томе, они хотят от тебя избавится. Ты ведь не смог уберечь Аяку. На душе было неспокойно. Кошки скреблись, завывали, чувство вины поднималось из дальних, самых темных уголков сознания. Если он только был быстрее, если бы… Тома не заметил, как Аято подошёл ближе и дёрнулся, когда тот положил ему руки на плечи. Юноша поднял обеспокоенный взгляд. — Тома, — в глубоких синих глазах напротив не было осуждения. Наоборот, они смотрели очень мягко и понимающе, — Ты слишком много себе надумываешь. Неужели, ты думаешь, что мы хотим от тебя избавится? — Господин Камисато… — Тома виновато отвёл взгляд, когда Аято рассмеялся. — Я вижу это по твоим глазам. Тома помолчал, потом вздохнул и покачал головой. — Мне правда не нужно три месяца. Рука быстро заживёт… — Я уже принял решение, — Аято склонился над прудиком. Ветка декоративной ели склонилась над прозрачной водой и под лёгким ветерком качалась, вызывая круги на глади. Квакнула лягушка и скрылась за кустом. Аято с мягкой улыбкой наблюдал за танцами рыбок, — Тебе положен полноценный отдых. К тому же, я уже написал путешественнице и она с радостью согласилась скоротать с тобою время. — Путешественница? — Тома удивлено поднял брови, — Но разве она не… — Тома! Юноша оглянулся. На пороге дома Камисато стояла счастливая, слегка запыхавшая путешественница, с растрепанными пшеничными волосами, в которых помимо привычных пёрышков и цветов затесались зелёные листья, и розовыми щеками. Рядом кружилась Паймон, махая маленькой ладошкой. Тома неловко улыбнулся. — Приветствую, путешественница, Паймон, — Аято вежливо поклонился, когда двоица приблизилась. Девушка, тоже приветливо улыбнувшись, все своё внимание переключила на Тому и его руку, — Оставляю Тому на вас. Веселитесь, — и след господина Камисато простыл, будто его тут и не было. Юноша даже позавидовал. Ему бы так уметь, может, он и не вляпался во всю эту историю. — Как твоя рука? — тихий шелестящий голос Люмин звучал обеспокоенно. Её большие, светлые глаза тщательно осмотрели руку, проследили за царапиной на щеке, подметили синяк под глазом. Тома едва успел мягко рассмеяться и прикрыть здоровой рукой рваную мочку уха, которая, как обещал целитель, заживёт за пару дней, если натирать специально выданной мазью, но девушке всё равно лучше этого не видеть. — О, Люмин, можешь не беспокоится! Я в полном порядке, пару дней отдыха и снова буду в строю. — Конечно, — недоверчиво хмыкнула Паймон и потрясла маленькими ножками в воздухе, — Сломанные руки за пару дней не срастаются! — для демонстрации малышка ущипнула подвязанную руку чуть выше локтя. Пусть и через кожаную куртку, но боль была ощутимой. Тома зашипел, погладив ушибленное место. — Ну зачем ты так со мной, малышка Паймон. Я тебе совсем не нравлюсь? — Нравишься! От того я о тебе и беспокоюсь! Радуйся, не все заслуживают беспокойство Паймон! Они втроём рассмеялись. Беспокойство Томы отошло на второй план. Стало значительно легче. — Я могу вас заверить, всё в порядке. Не переживайте. — Ну, раз ты так говоришь… — Паймон сделала круг вокруг путешественницы и юноши, чтобы со всей серьезностью хлопнуть в ладоши, — Мы тогда забираем тебя с собой в путешествие! — Что? — Тома недоуменно нахмурился. — Ну, а что ты думал? Аято сказал, что если оставить тебя здесь, то тебе быстро всё наскучит и ты попытаешься найти себе работу. Что, конечно же, недопустимо! — Паймон упёрла руки в боки, покачиваясь в воздухе, — А оставаться нам здесь тоже нельзя. Мы обещали приехать на праздник вина в Мондштадт! Ты же как раз оттуда родом, почему бы не поехать с нами? Тебе обязательно понравится поездка! Тома в удивление распахнул глаза. Даже во сне он не мог себе представить, как возвращается в родные края. Он едва помнил лицо своей матери и запах дома. Мысль о возвращении совершенно не укладывалась в голове, отвергалась, как чуждая. На сердце стало гадко. — Нет-нет-нет, нет! Я не могу, — Тома обеспокоенно взмахнул рукой, — Пусть я не смогу работать, мне нужно будет направлять других слуг, принимать заказы и многое другое. К тому же, я всё ещё веду курсы по домоводству, мне нельзя просто уехать! — О, Тома, — старческий голос Фуруты за спиной раздался неожиданно, — Что такого в том, чтобы посетить родные сердцу места? Мондштадт был твоим домом, но ты никогда не возвращался после своего приезда на Инадзуму. — Вот-вот, Паймон о том же! — маленькая фея активно закивала головой, соглашаясь с экономкой. — Я всегда готова помочь тебе управиться с работой в поместье, — продолжила старушка, — Кохару не умрёт от того, что ей придётся взять на себя часть твоей работы. А тебе стоит отдохнуть и набраться сил. Где же, как не на родной земле легче дышится? — Госпожа Фурута… — совсем обречённо начал было Тома, но и сам смолк. Было глупо пытаться отмахиваться от поездки в Мондштадт, когда он был оттуда родом. Вероятно, его посчитали бы неблагодарным сыном, если бы узнали, что он не желает встречаться с родною матерью. Нет, не поймите его неправильно, он действительно скучал по ней! О, как бы ему снова хотелось увидеть родные зелёные глаза, светлые тонкие волосы, перевязанные голубою ленточкой и перекинутые через плечо и мягкую, самую счастливую улыбку, которой она одаривала только его. Но он не мог не чувствовать вину, за свой побег из дома под покровом ночи. Он думал, что путешествие не займет много времени, недели две, может быть. Он встретился бы с отцом, тот, вероятно, отругал бы его, но принял лучшую бутылку одуванчикового вина из погреба, вручил сувениры из Инадзумы и проводил бы на следующем корабле до Ли Юэ. Но шторм разрушил все его планы, а отца найти он не смог. Первый год Тома порывался снова вернуться домой, хватался за любую подработку, на которую могли взять двенадцатилетнего мальчишку, работал, не жалея себя, чтобы в очередной раз упасть в голодном обмороке на пристани на острове Рито. Именно в один из таких обмороков его и встретил господин Камисато Аято, приехавший для официальной встречи с кланом Хийраги. Подобрав обычного беспризорника, накормив, обогрев и дав ему кров, юный господин Камисато оказал неоцинимую услугу, которую Тома невольно старается отплатить верной службой клану Камисато. И именно поэтому отъезд в родной Мондштадт воспринимался как предательство. Но ведь это было совершено не так… Тома уже и сам не мог понять себя и свои чувства, что ядовитыми змеями связались в шипящий клубок в груди. Сопротивление казалось бессмленным и Тома сдался, подняв руку в поражении, пытаясь натянуть улыбку. — Хорошо, ваша взяла. Паймон радостно воскликнула, закружившись в воздухе, путешественница хлопнула в ладоши и улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какую Тома только видел. — Тогда мы отправляемся завтра утром! — заключила Люмин, уперев руки в бока. Юноша от неожиданности даже отшатнулся. — Прямо так сразу? — Конечно. Бэй Доу согласилась остановиться на острове Рито только до завтрашнего дня, ей не терпелось отправиться в Ли Юэ, чтобы продать все те жемчужины Санго с острова Ватацуми! — глаза Паймон загорелись в предвкушении, словно у неё перед глазами и правда были белоснежные, переливающиеся в солнечном свете перламутром, жемчужины. — Погодите… Это что же выходит, вы остановились только из-за меня? — Тома не мог поверить своим ушам. Убедить грозную владычицу морей, капитана Бэй Доу, задержаться на острове, только чтобы взять с собой в путешествие его, Тому? Если бы не обстоятельства, он был бы действительно растроган. Сейчас же выходило лишь нервно рассмеяться. — Даже не знаю, благодарить мне вас или плакать. — Паймон подскажет: собирать чемоданы и готовиться к путешествию! Е-е-й! Сделав сальто в воздухе, Паймон радостно закричала уже начиная в слух строить планы на последующие дни. Тома и Люмин рассмеялись — один немного натянуто, но тем не менее искренне, одна радостно и в предвкушении.

***

Ночь перед поездкой была тревожной. Тома несколько раз проверил свою сумку, все ли вещи он взял, перепроверил записи, оставленные для других с заметками, что и как правильно убирать, несколько раз обошёл свою комнату, чтобы удостовериться, правильно ли все расставлено на полках (хотя он и никогда не допускал в своей комнате беспорядка) и всё же, не вынеся нервозности, вышел в сад, чтобы подышать ночным, морским воздухом. Луна стояла низко: полумесяц едва взошел на небосвод, своим концом касаясь водной глади. Если оглянуться через плечо, то можно было заметить ещё слабую, розовую полоску заката, что с каждом минутой тусклела всё сильнее. Первые звёзды уже взошли на небо и мерцали, будто что-то шепча друг другу. Холодный ветер пробирался под тонкую тунику. Тома поёжился. В гостевых комнатах сейчас наверняка сладко посапывала путешественница, в обнимку с Паймон и видела уже десятый сон. После выполнения заданий гильдии искателей приключений, они сразу накинулись на еду, услужливо приготовленную Кохару («У Томы всё равно лучше!» — кричала Паймон, под смех Аято и Аяки и недовольное сопение стоящей в стороне Кохару) и сразу уснули, стоило солнцу начать клониться к закату. Перед сном Люмин посоветовала долго не засиживаться и лечь спать как можно раньше, чтобы встать утром с птицами. Что же, Томе было не привыкать вставать ранним утром, но заставить себя уснуть этой ночью он не мог. Что-то всё так же терзало его. Страх. Черный, тягучий, липкий, он забирался по позвоночнику выше к шее и холодными щупальцами обхватывал челюсть, сжимая до боли. Юноша потёр скулы. Он и сам не заметил, как сильно, едва ли не до скрежета, сжал зубы. Когда он нервничал, всегда так делал. Дурная привычка. Он перевёл всё свое внимание на встающую луну и сияющие звёзды. Свежий воздух, тёмное ночное небо, и тревога немного отступила, уступив место усталости. Он и сам не заметил, как сильно утомился за день. День был полон приятных и не очень сюрпризов, и, если Тома не поспит сегодня, то завтра его силой будет выволакивать путешественница. Зная о её силе, это было очень легко представить. Про себя хихикнув, Тома в последний раз окинул небосвод над Инадзумой и медленно пошёл в свою комнату. Уже через неделю он вновь увидит звёзды Мондштадта.

***

Остров Рито встретил запахом свежих испечённых булочек, криками чаек и зазываниями торговцев. На острове царила приятная суматоха. — Путешественница! Юркая фигура девушки выскользнула из толпы и обхватила запястье Люмин крепкой хваткой, чтобы нелепо потрясти её за руку. Путешественница рассмеялась звонким смехом, тоже приветствуя незнакомку. Сумка едва не соскользнула с её плеча, Тома вовремя успел ухватить её левой рукой. — Бэй Доу уже вас давно заждалась! — Заждалась? Сейчас только шесть утра! — возмутилась Паймон, выныривая из-за чужих плеч. В толпе её было легко потерять, даже несмотря на способности малышки летать. — Конечно, — абсолютно уверено кивнула девушка и обвела рукой улицу, — Посмотри, сколько людей! Корабли отправляются утром, едва встаёт солнце. Самое время начинать открывать магазины и выгружать товары! — Хм, твоя взяла, — не стала спорить Паймон и поплыла вслед за девушкой. — А ты тот самый Тома? — неожиданно спросила незнакомка, повернув голову. Юноша даже как-то неловко замер, но поспешил не отставать от компаньонов. — Да… Я… — Я тебя знаю. Капитан много о тебе рассказывала. В основном, что ты заставляешь её много работать. — Не самое приятное мнение обо мне, да? — Я бы сказала наоборот: не всякий способен заставить капитана работать на себя! Протискиваясь между людьми, они вышли к пристани, где уже во всём своём величии стоял Алькор. Воинственная фигура женщины в красном стояла на трапе, с двуручным мечом за своей спиной. Малиновые глаза её сверкали ярко, как рубины в утреннем солнце. — Ох-хо-хоу! — её громкий голос разнесся по всей пристани оглушительным смехом, — Сони наконец соизволили явиться! — И я тоже рад Вас видеть, капитан Бэй Доу. Женщина засмеялась, пропуская объявившихся путников на борт. За спиной её туда сюда бегали матросы, перетаскивая последний груз в трюмы. С лёгким ветерком сверху спустился Кадзуха, едва слышно ступив на доски. — Люмин, Паймон, — он кивнул каждой, с лёгкой улыбкой повернулся к Томе, — Приятно снова свидеться, Тома. — Приятно, — кивнул Тома. С Кадзухой они едва были знакомы, пару раз перекинулись словами: Тома купил одежды и косметику, чтобы Кадзуха смог пробраться с Алькора на Инадзуму, и провел его в город. У него были личные цели, Тома предпочёл не задавать вопросов. Тогда у них не было времени общаться — комиссия Тэнрё, словно свора собак, преследовала всех неугодных, наступая на пятки и верша самосуд. Благо, времена жестокости прошли и указ Сакоку отменён. И пусть теперь Кадзуха вновь мог вернуться на родные земли, он предпочёл странствовать по свету. Тома не мог винить его за «предательство родины». Сам он был далеко не лучше. — Отчаливаем! — громогласный голос Бэй Доу пронёсся по причалу и корабль тронулся. Ветер надул паруса и вскоре остров Рито остался далеко позади, бледнеющий с каждой минутой. Тома бросил последний взгляд на остров Инадзуму и поспешил в каюту. Его сумка уже была перенесена Люмин, которая стояла посередине комнаты, что-то сминая в руках. Услышав чужие шаги, она резко обернулась и широко улыбнулась Томе. — Люмин? Ты что-то хотела? — М… — девушка задумчиво опустила голову. Видно, что её что-то волновало, но она не решалась спросить. Тома ободряюще положил ей руку на плечо. — Всё в порядке. Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно. — Да, но… Ах, просто хотела передать тебе это, — она протянула ему небольшой сверток. Тома в недоумении взвесил его на руке, — Это от синяков и оттёков. Мне всегда помогало. — Ты слишком добра ко мне, — безоружно рассмеялся Тома. Девушка улыбнулась, смущённо зардевшись. — Я пойду. Отдохни. Мы так рано тебя подняли. — Мне не привыкать, не переживай. Спасибо за заботу. Люмин вышла из комнаты, а Тома тяжко вздохнул. Что-то холодное опустилось на плечи, волной мурашек прокатилось по спине. Ожидание причиняло почти физическую боль. Тома невольно ужаснулся: если уже сейчас он едва ли не дрожит от страха, то что будет, когда он уже будет стоять на пороге дома? Он встряхнул головой, стараясь отогнать глупые мысли. Сейчас он в пути, а что будет дома, то неминуемо ждёт его впереди. Он и так откладывал этот день десять лет, невозможно отложить его ещё на столько же. Тома попытался отвлечься на что-нибудь более приятное, и взгляд упал на сверток в руках. На губы тут же наползла мягкая улыбка. Путешественница, как всегда, в своей излюбленной манере, умудрялась о нём заботиться: ненавязчиво, тихо и без лишних церемоний, всегда мило краснея щеками. Тома нанёс мазь. Она подействовала быстро: холодком по коже, успокоила мурашки и зуд. Даже дышать стало легче, только вряд ли это было благодаря мази.

***

Весь день пролетел мимолётно. Скучать не пришлось: Люмин с Паймон показали ему Алькор, познакомили с командой и несколькими пассажирами, которые оказались посланниками с острова Ватацуми, для налаживания связей с Ли Юэ. После объявления независимости Ватацуми от Нарукми, было необходимо налаживать торговые промыслы с другими странами, чем сразу занялась главная жрица Сангономии. Посланниками оказались два генерала и три жрицы, которые были очень вежливы и жутко разговорчивы. Тома и сам не заметил, как оказался втянут в разговор на целый день. Вечером было объявлено небольшое застолье, на котором лилась музыка, а на столах танцевали. Бэй Доу затащила Кадзуху в танец, и они едва не снесли бочки с вином, пока вальсировали и смеялись, а Люмин кружилась с Паймон. Феечка была очень рада и не переставала хохотать, даже когда едва не вылетела с корабля за борт. Тому пригласил один из генералов и они очень даже культурно станцевали. Мужчина, вдвое старше него, с густой бородой и длинными волосами, стянутыми на затылке в пучок, выглядел очень внушительно с шрамами на лице и руках, но оказался очень чутким партнёром, который не позволял Томе лишний раз заботиться о ушибах и сломанной руке. Он даже помог снова завязать хвост, после того, как тот расплёлся после быстрых плясок. В полночь большинство разбрелось по каютам. Люмин на прощание помахала Томе ручкой, а Паймон широко зевнула. Тома им улыбнулся и стоило их спинам скрыться, как он тяжко вздохнул. Нобу, генерал Ватацуми, сбросил с плеч широкий кафтан и накинул Томе его на плечи. Он ему устало улыбнулся. Спорить было бесполезно. — Останешься здесь? — Хочу полюбоваться звёздами. — Тогда постарайся не замёрзнуть. Ночи на море холодные, — Нобу ему кивнул и тоже его оставил. Тома опустил руки на борт и вдохнул полной грудью солёный воздух. Алькор медленно покачивался на гребнях волн и звёзды сияли высоко на небе лиловым и красным цветом. Рядом зашептал ветерок, подняв полы кафтана, и рядом опустился Кадзуха, задумчиво рассматривающий морскую гладь. Какое-то время они просто молчали. Странно, но после весёлого празднества, на котором все пели, шутили и танцевали, вот такое вот молчание оказалось очень комфортным и нужным. Дышать и чувствовать рядом дыхание другого было как-то успокаивающе. — Звёзды сегодня очень красивые. Тома повернулся на тихий голос. Распущенные волосы трепал ветер, оперевшись на одно колено, Кадзуха повернул голову к нему. В алых глазах напротив был странный блеск. — Ты переживаешь из-за встречи с семьёй? — Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Тома, поправляя кафтан на плечах. — Подслушал. Извини. Тома, вероятно, что-то такое говорил Нобу, когда тот спросил о цели его визита в Мондштадт. Это был не секрет и скрывать ничего Тома не желал, но и болтать повсюду он не собирался. Тем не менее, он не был зол, потому только покачал головой. — Ничего. Я не особо это скрывал, верно? — Тем не менее личные переживания обычно должны оставаться личными. Или быть разделенными с друзьями, — Кадзуха качнул головой и светлые пряди растрепались по его лицу. Откинув волосы за спину, он снова взглянул на Тому, — Нас нельзя считать друзьями, но, может, я мог бы разделить твои сомнения. Тома вздохнул и снова повернулся к морю. — Я… Не знаю, наверное, ты вряд ли поймёшь меня, но я… Просто запутался. Долг перед главой комиссии Яширо и возвращение на родину… — он опустил голову и фыркнул, невесело рассмеявшись, — Как-то по-глупому звучит, да? — Мне так не кажется, — покачал головой Кадзуха, — Эти сомнения не раз одолевали и меня. Как наследник клана Каэдэхара я не выполнил своего долга. Как предатель сбежал с собственной родины. Но я не могу сказать, что сейчас чувствую себя на неправильном месте. Путешествуя по свету, я наконец понял, чего действительно желало моё сердце. А чего же желаешь ты? Тома задохнулся. Простое откровение будто раскроило его грудную клетку и на показ выставило сердце, бьющиеся быстро-быстро. Кадзуха смотрел в его самое нутро, неотрывно, сияющими алыми глазами в которых отражалась огни Алькора и звёзды. Тома едва смог оторвать от него взгляд. — Я не знаю, — дрожащим голосом едва выдавил он. Кадзуха покачал головой. — Ты обязательно найдёшь свой путь. Не сразу, но ветер принесёт тебя к счастью. «Или раздует пожар сомнений,» — безоптимистично подумалось Томе.

***

Ли Юэ встречало путников гомоном чаек и криками толпы. В порту кипела и бурлила жизнь, завлекая чужестранцев в свои сети. Люмин ловко лавировала между людей, удивительным образом избегая столкновений. Тома едва поспевал за ней, невольно завидуя Паймон, что летела над их головами. Свежий морской запах преследовал в городе повсюду. Вид с возвышенности на море был поистине удивительным зрелищем. Паймон, проводящая быструю экскурсию по улицам, каждый раз хихикала, стоило Томе отвлечься на пейзаж. — Если бы Паймон знала, что тебе так тут понравится, попросила бы путешественницу купить закуски. С едой всегда приятнее любоваться видами! Что верно, то верно. Тома не стал спорить, молчаливо соглашаясь с феей. Дорога предстояла не близкая. Три дня с ночевой — и это только по землям Гео Архонта! И ещё почти столько же, прежде чем они доберутся до города Мондштадта. Учитывая сломанную руку, Люмин выдвинула решение присоединиться к каравану торговцев, отправляющихся прямиком на праздник вина. Тома был не против. Путешествовать в компании всегда было веселее. Люмин же нашла себе выгоду: сопровождение каравана было заданием для гильдии искателей приключений, и господин Вэй Пин с большой охотой согласился на помощь отважной путешественницы. И пусть Тома в таком случае был лишним, на его присоединение никто не жаловался, а приняли с радушными приветствиями. Первый и второй день прошли без сучка и задоринки. Люмин с невероятной ловкостью и быстротой разбиралась со всеми монстрами, встречавшихся им на пути, начиная от слаймов и заканчивая хилличурлами. Тома, чтобы не чувствовать себя вовсе бесполезным, помогал с готовкой, от чего Паймон была просто без ума. Вечером караван достиг гостиничного двора Ваншу, где было решено остановится. — Ночью Тростниковые Острова становятся очень опасны. Даже такой отважной путешественнице, как Люмин, не справится с полчищем монстров в темноте, — объяснил Вэй Пин, пока лошадей размещали в стойлах, а комнаты регистрировались. Огромное дерево, на котором и располагалась гостиница, вызывала трепет и восхищение. Томе уже приходилось видеть его, тем не менее, как и в прошлый раз, такое величественное чудо природы не могло не затронуть струны души. В гостинице горел свет, и постояльцы сидели за столиками на веранде внизу, где располагался небольшой ресторанчик, в котором подавались очень ароматные блюда. Тем не менее, Люмин поспешила затащить Тому в саму гостиницу, для чего нужно было подняться на лифте. Вид сверху открывался завораживающий, жаль только, что в темноте мало что можно было разглядеть. Люмин же, мельтешащая из стороны в сторону и вечно толкающая Тому, не помогала насладиться видом. Она как-то странно улыбалась, пока тащила его по бесконечным лестницам. — Господин Янь Сяо! — громко поздоровалась путешественница, когда они вошли на кухню, где всё кипело и бурлило. Очевидно, повар был занят работой, но дружелюбно помахал рукой девушке и её спутнику. — А, добро пожаловать. Выполняешь поручения? — Как всегда. У вас есть готовая порция миндального тофу? — Хочешь навестить юного джентльмена на крыше? — хохотнул мужчина, что-то помешивая в кастрюле. Пахло очень вкусно, Тома даже был бы не прочь остаться перекусить, но слова про молодого джентльмена смутили. Это очередной влиятельный знакомый Люмин? — Ага, я пообещала ему ужин! А, ещё можно супу? Я немного проголодалась. И мой спутник тоже, — Люмин прижалась ближе к боку Томы, невинно хлопая глазками. А Тома только вздохнул, уже ощущая на щеках тёплый румянец. — Конечно! Заплатишь позже, — на тут же возникшие возмущение, очевидно, притворное, Янь Сяо хохотнул, — Да ладно тебе, шутка же. Держи, пока горячее. И не разлей. — Пойдём! — Люмин, удерживая поднос в руках, повела Тому на крышу. Вход, как подумалось ранее, закрыт не был, зато на веранде, куда они вышли, горели фонари и горшки с цветами, с большими листьями, что качались под легким ветерком, очень красиво обрамляли вид на горы. На веранде, в самом углу, стоял небольшой столик и четыре стула. Они выглядели немного пыльными, у Томы даже руки зачесались, так хотелось убраться! Но Люмин это не очень смутило. Она, ловко удерживая поднос одной только рукой, смахнула пыль платком и расставила тарелки. Затем подвинула стол ближе к центру веранды, расставила три стула и, подойдя к краю веранды, позвала: — Сяо! Тут же всё затихло. И шум, что доносился снизу от постояльцев, и ветер, играющий в кроне деревьев. Что-то резко сменилось, будто что-то приказало всему замереть. Со спины подул ветерок и Тома обернулся. — Это ты, — невысокий юноша с ярко жёлтыми, кошачьими глазами смотрел прямиком на Люмин. От юноши веело чем-то опасным, древним, внушительным. Нечто, что по ощущением было похоже на Татаригами. Тома напрягся и целой рукой задвинул Люмин за спину. Та, что до этого только успела обернуться, тут же выскочила вперёд и подняла примирительно руки вверх. Юноша, до селе пытающийся выхватить из-за спины копьё, замер, продолжая удерживать одной рукой оружие. — Кто это? — спросил, он, сверля Тому недоверчивым взглядом. В темноте его глаза горели огоньками. — Это мой друг, Тома. Он из Инадзумы, — ответила Люмин, опуская ладони на чужие плечи. Юноша дрогнул, выпрямился, но не спускал глаз с незнакомого человека перед собой. Впрочем, через мгновение он переключил внимание на Люмин. — Зачем ты меня звала? — Как зачем? С меня ужин, помнишь? — Люмин хихикнула, толкая юношу к столу и тут же помахала рукой Томе, — Ты тоже садись, Тома! Янь Сяо чудесно готовит! Ах, я вас не представила. Тома, это Сяо, Сяо, это Тома. Сяо хмыкнул, но молча взялся за палочки, на Тому даже толком не взглянув. Но и против чужой компании он не возражал, спокойно слушая неожиданно разговорившуюся Люмин. — Мы с Томой едем в Мондштадт, на праздник вина. Мне уже даже пришло письмо-приглашение! Гильдия искателей приключений передала красивую открытку, где был вложен одуванчик. Как думаешь, кто отправил письмо? — девушка подложила в начинающую пустеть тарелку ещё кусочки миндального тофу. Сяо молча пожал плечами, на что она хихикнула. После чего перевела глаза на недоуменный взгляд Томы. — Ах, да, я же ничего не объяснила. Сяо — это Адепт Ли Юэ, якша, который стережёт покой людей уже множество столетий. Знаешь, вроде ёкаев в Инадзуме. Как Яэ Мико! — Не сравнивай меня с этой рыжей лисой, — недовольно отозвался Сяо, на что Люмин ответила смехом. — Вообще-то, она розовая! — Какая разница, — пожал плечами Сяо. Весь ужин Тома провел в лёгком напряжении. Люмин и Сяо обменивались колкостями, делились новостями и в целом отлично проводили время. Про Тому даже, вроде как, забыли. Он иногда вставлял в рассказы парочку слов, но по сути просто ел свою порцию. Когда ужин закончился, якша попрощался и исчез с едва уловимым ветерком. Люмин крикнула в небо прощание и пожелание спокойной ночи и со смехом повела Тому к комнатам, где их уже ждала Паймон. — Ага! Я так и знала, что вы пошли ужинать. И без меня?! — Паймон топнула в воздухе ножкой и надулась. Люмин тыкнула в её щёку и та сдулась, как воздушный шарик. — Паймон, не вредничай. Янь Сяо всегда готов тебя обслужить. Особенно на мои деньги. — Но он не берёт с нас денег! — Тем более! Разошлись они, когда часы пробили двенадцать ночи. Комната оказалась просторной и уютной. После ночей, проведённых в узкой каюте и под открытым небом, холодная, но мягкая кровать стала подарком небес. Тома, когда опрокинулся на матрас, не смог сдержать облегченного стона. Позвонки дружно сказали ему спасибо, а мысли уже давно ушли в царство морфея. Но увы, сон не пришёл ни через пять минут, ни через час. Пустота в голове, но бодрость в теле, даже после трудного дня пути. Тома отсчитывал секунды, периодически сверяясь с часами, надеясь, что в какой-то момент он уснёт и увидит уже солнце за окном. Но этого не произошло, часы всё также равномерно тикали, а сна ни в одном глазу. Где-то вдали было слышно, как выпивали на террасе люди, смеялись и шутили. За стеной, верно, спала путешественница вместе с Паймон. Лунный свет пробивался сквозь листву и рисовал на полу загадочные, трепещущие узоры. Тома поднялся с постели, оделся. Сначала хотел завязать волосы, но решив, что мучаться с одной рукой не станет, вздохнул и вышел в коридор. Поднимаясь на верхнюю веранду, ему навстречу шли люди с выпивкой. Старики о чём-то яростно спорили, юноша помогал дойти своему буянившему другу до комнаты, болтали девушки, которые, персёкшись с Томой, захихикали и закрылись веерами. На веранде же никого не оказалось. Было тихо и мирно, холодный ночной воздух огладил щёки и раздул распущенные волосы. Вид открывался невероятный и, вглядываясь в темноту, едва освещенную светом луны и звёзд, Тома порою забывал дышать. Он не знал, сколько стоял, пока снова не почувствовал, что всё вокруг смолкло, а в воздухе поселилась гнетущая опасность. Обернувшись, он встретился с яркими кошачьими глазами. Сяо стоял всего лишь в метре от него и, пусть был он на две головы ниже Томы, казалось, смотрел свысока. — Ты же не родом с Инадзумы? — резко начал Сяо. Тома на мгновение растерялся, не зная что ответить. Впрочем, от него ответа и не ждали, — Ты урождённый Мондштадтец. Не моё дело, какова твоя цель, но если Люмин доверяет тебе, значит, и я могу. Сяо прошёл мимо чужого плеча и опёрся на перила, подставляя лицо ветерку. Сизые пряди, обрамляющие аккуратные юношеские черты, легко развевались. Сейчас он выглядел расслабленным, по детски невинным. Тем не менее, витающая вокруг него аура ненависти и смерти не могла обмануть Тому. Глаз бога пиро на поясе засиял особенно ярко в темноте, словно накрывая Тому защитным куполом. Диалог не клеился. Неловко стоя позади якшы, юноша думал, о чём можно поговорить, да и стоит ли. Перед ним Адепт Ли Юэ, с которым у них нет ничего общего, кроме связи с путешественницей. Сяо в принципе решил заговорить с ним, только по причине того, что Тома близкий друг Люмин. В противном случае, даже страшно представить, что могло произойти. По коже пробежали мурашки. А тем временем, пока Тома уподоблялся страшным мыслям, его собеседник оглядел его через плечо. — Тебя что-то тревожит, — мгновение, и вот Адепт стоит напротив, глядя прямиком в глаза. Наклонился ближе, принюхиваясь, лизнул языком воздух, прасмаковал, будто вкусил деликатес и забавно сморщил нос, нахмурил брови, — Что это? Боишься меня? — Н-нет, — Тома отшатнулся, удивленно распахнув глаза. Сяо хмыкнул, но возражать не стал, больше не вторгаясь в чужое пространство. Тем не менее, казалось, он ждал ответа на поставленный вопрос, — Просто… Кхм, нервничаю перед приездом домой. — Неужели, так тяжело возвращаться на родину? — Да… Но я давно там не был. Лет десять прошло. Тяжелые мысли снова нахлынули горячей волной. Сомнения роились в голове, вызывая мигрень. Тома приложил руку ко лбу, но та было горячей, и это было бесполезно. Снова и снова мысли про долг перед главой комиссии разбивали остатки самообладания, и Тома чувствовал подкатывающую тошноту, а ещё ярость и злость. На самого себя, свою неуверенность и глупость… — Тц. Вы, люди, такие странные. — Что? Сяо сидел на перилах, запрокинув голову к ночному небу. Его глаза сияли в темноте двумя жёлтыми сапфирами. — Выбираете между родиной и долгом. К чему, если это столь абстрактные понятия, что даже божества не способны дать однозначный ответ. Родина — где ты свободен. Долг — контракт перед самим собой. Какое же ты вкладываешь значения в эти слова? — Я… — Тома запнулся. Что он вкладывает в эти слова?.. Ответ был рядом, только руку протяни, но ускользал из пальцев, как песок, стоило только попытаться приблизиться к разгадке. Сяо хмыкнул. Яркие сапфиры смотрели прямо на него. — Не пытайся дать ответ мне. Всё равно не сможешь. Ответ, — чужой палец уперся в грудь, прямо напротив бьющегося сердца, — В тебе. И только для тебя. И Сяо спрыгнул с перил, направляясь к лестнице. Тома удивленно смотрел ему в след. Опомнился только тогда, когда Сяо ступил на первую ступеньку. — Господин якша!.. Ах, я… Спасибо… — Меня не за что благодарить. Просто иди в постель. Люди хрупкие существа. Сон тебе необходим. Завтра вас ждёт долгая дорога. На веранде вскоре остался только Тома, на едине с прохладным ветром и ключём к ответу, запрятанному в его собственном сердце. Ночью ему снились виноградные поля, лес, старый садик у дома и мамина улыбка нежная и яркая, словно горящее солнце.