тысячу раз

я хочу сказать это ещё раз. и ещё. десятилетий не хватит, чтобы уложиться в мои планы. «спокойной ночи». ты лежишь у меня на груди, я разглаживаю твои неуложенные волосы и перебираю пряди. в них, будто в обрывках страниц давно начатого романа я вижу всё, что связывает нас. дети улиц, обездолены и выброшены на обочину жизни. нищета, страх и отсутствие целей. как сказать?.. цели у меня были, но мои мечты воняли нестиранными носками. ты — действительно абсолют. у тебя не было цели, ты просто жила. и живёшь. находишь счастье в каждом дне. в том, что ты просто можешь проснуться следующим днём и знать, что тебя ничего не волнует. ты ничем не обременена. ты просто есть. жаль было существовать, будучи порабощённым демоном, в котором я ошибочно видел человека. я совершил ошибку. ты неловко ворочаешься в полудрёме, пытаясь устроиться на моей груди. кости мои, что ли, мешают? я выполнил обещание. я нашёл тебя. и ради этого пришлось перевернуть мироустройство. когда стало уже поздно, и отчаяние нахлынуло мерзкой, вязкой волной, я породил нового демона. того, кого не должно было никогда стать. его не могло быть. демон времени оказался лоялен. достав тебя из вечности, он сохранил самое важное: чувства и воспоминания. мне это нужно было, чтобы ты поняла всё то, что я не успел тебе тогда сказать. и я оказался нужен тебе. платой с моей стороны стала вечная жизнь. демон, наверное, тоже любил позднюю европейскую философию, и потому наивно полагал, что бессмертие — есть высшая форма мук. достойная плата. только нам не стало это проблемой. их теперь вообще нет. — спокойной ночи. — повторяю я, вглядываясь куда-то ввысь, пытаясь на глаз определить количество звёзд в нашей части неба. мы изменились. наши жизни не стоили и банки из-под джема. сейчас же я не променял бы нас ни на что. патетика? пафос? возможно. только по–другому я всё равно не скажу. — спокойной ночи. — широко, по–ребячески зевнула ты. — спокойной… — Денджи, ещё раз… — приоткрыла глаза ты и спустила голову ко мне на колени, — и я ухо тебе откушу. я опустил взгляд на макушку Пауэр. рога изверга сошли на нет, и это не было редким событием: стоит нам остаться наедине, и её забавные небольшие демонические рога исчезают. не сказать, что я расстраиваюсь или радуюсь — мне нравится и так, и так. и конечно я знаю, что ты можешь меня поцарапать. ты совершенно не умеешь управлять эмоциями, и благодаря тебе я тоже перестал прятать своих бесов. я такой же, как и ты. мы одинаковые. одинаково безрассудные, безумные, иногда глуповатые. лишённые всего, но не нуждающиеся ни в чём. ни в чём, кроме друг друга. — спокойной ночи. — тихо повторил я, заправляя твои волосы за ухо. ты тихо засопела, но даже не шевельнулась и не обернулась на меня. лишь твоя бледная ладонь поднялась, пытаясь нащупать мою руку. как только я поднёс её, ты тут же уцепилась за мои пальцы. наши ладони переплелись в «замóк». ты так же лежишь у меня на коленях, наблюдая на снующих в вечерней тьме под окнами нашего дома людей. спешат куда-то, торопятся домой. возможно, быстрее хотят увидеть близких. обнять их. сказать, как сильно они их любят. я их понимаю по–человечески. тороплюсь любить. и ты тоже, не смотря на данную нам вечную жизнь. — спокойной ночи.