как луна и солнце — рядом,
но никто не видит нас вдвоём.
— правда или действие? миша улыбается хитро, наблюдая за реакцией друга, поправляет волосы, спадающие на лоб, слегка прикусывает губу, вызывая в ответ табун мурашек. айрапетов шумно и очень очевидно выдыхает. всё этим выдохом уже сказано, можно не продолжать, но они вдвоём затеяли какую-то совсем странную игру, правила которой меняются на ходу по нескольку раз, поэтому отступать андрей не намерен. сейчас он собирается вывалить весь хлам из сердца как из мусорного бака. вонять будет, конечно же, и вряд ли с ним после этого хоть кто-то будет общаться, но терпеть такое количество чувств ещё и четвёртый год он не может, не сможет. — правда. лёгкие схлопываются, не получается вдохнуть. парень прячет лицо за копной своих длинных волос, втайне надеясь, что комендант зайдёт ровно в эту же секунду. пусть даже миша сейчас незаконно залез к нему через окно в пустующую во время новогодних каникул комнату, а это грозило отчислением обоим, пусть даже так, лишь бы не видеть как его медленно стирают в порошок. «залез через окно» — так романтично звучит! ага, если бы. кострецову просто было скучно, а от скуки он и не на такое способен, проверено. немного, если честно, не по воле андрея. странно, как за всего один год дурацкая влюблённость в «того самого» идеального парня из параллели превратилась во что-то, что будило по ночам к раздражению всех соседей по комнате. странно, как они стали больше чем просто знакомыми, может даже друзьями. странно, как их вообще друг к другу потянуло, таких разных, непохожих и в то же время слишком одинаковых. и уж совсем не понятно, как им всё ещё удавалось балансировать на грани, несмотря на очевидность со стороны обоих. миша показательно долго думает над вопросом. делает вид, что они не знают друг друга наизусть. что андрей не вырыл себе могилу заранее. делает вид, что сейчас спросит безобидную шутку, подберёт нужные слова, чтобы это не казалось так страшно. наконец парень в который раз убирает со лба чуть отросшие тёмные волосы и всё с той же улыбкой тянет: — какой вопрос ты мне задаёшь, если ответом будет «да»? айрапетов даже не хочет задумываться над этим. он знает, что точно найдёт миллиард аргументов против, убедительных главное! знает, что сейчас совершает самую большую ошибку в своей жизни (после «влюбиться в этого загадочного парня с философского факультета», но не то чтобы это был его осознанный выбор). да конечно, он всё знает, но выпалив то, что вертелось на языке, он на какую-то секунду почувствовал даже облегчение. — ты любишь меня не как друга? мише стало скучно, поэтому он начал общаться с замкнутым андреем, подсев к нему в столовке. мише стало скучно, поэтому он припёрся посреди ночи к нему и предложил поиграть в «правду или действие». мише, кажется, стало настолько скучно сейчас, что он решил продолжать играть на сцене, потому что это то, что всегда получалось у него хорошо. — я знал, что ты это спросишь. знал, чёрт. всё то он знает, отличник, активист общественник, ещё и в театральной студии играет. что ж он такой идеальный, блин?! безусловно, девочки были без ума от этого интеллигентного парня, вечно погружённого в книгу, вежливого, приятного, спокойного. только андрей вообще не понял, когда к ним в компанию затесался. наблюдать за мишей со стороны и думать о том, что он всё то, что андрей бы хотел видеть по утрам в зеркале и в мыслях — это одно. но валяться рядом с ним на кровати, едва дыша и надеясь на что-то совсем осуществимое… глупо, что уж сказать. глупо влюбляться, глупо надеяться на взаимность, глупо открываться вот так вот просто, глупо общаться было с ним начинать. да, всё неправильно, но попробуй договорись с сердцем, полностью завладевшим всеми пультами управления, доступом ко всем системам в организме, попробуй договорись с тем, что никогда не торгуется и не принимает меньшую цену, кроме сотни ножевых. — как давно ты знал? собственный голос звучит как совсем чужой. такой спокойный и твёрдый, будто сейчас не решается его жизнь. будто они вдвоём болтают об очередной ерунде как раньше. — кажется, год. айрапетов кивает, приподнимается на кровати и в растерянности смотрит в потолок. — я в прошлый раз пропустил свой ход, — пальцы кострецова касаются его костяшек, — правда или действие? это же миша, он всегда неожиданный, странный, внезапный. это же миша. ему всё можно. в особенности, касаться его вот так. как-то по-новому для них двоих. — действие, — отвечает парень, радуясь, что ситуация разрешилась в лучшую сторону для них обоих. продолжать играть по правилам неплохо. по крайней мере, нет времени задумываться над кашей в голове. если продолжать играть, притворяться, делать вид, что ничего не происходит, то всё действительно встанет на свои места. его не выгнали, не ударили, его не наградили таким отвратительным взглядом, прямо как мама в детстве. кострецов только лишь опускает глаза куда-то в пол, изучая знакомый паркет в очередной, кажется, раз, и ничего не отвечает. думает, принимает какое-то решение. а затем всё также внезапно без предупреждения переплетает их пальцы, не встречая никакого сопротивления, и смотря прямо в глаза, выдыхает: — поцелуй меня. странно, как всё спокойствие испаряется на этих словах. странно, что они оба не могут сдержать улыбку. странно, что андрей больше не хочет, чтобы их прерывали. целовать мишу кажется правильным, нужным, необходимым. целовать мишу до боли в животе приятно. ощущать его ладони в волосах и где-то под футболкой слишком тепло, он боится такого, но кострецов целуется осторожно, касается легко, и этим самым окончательно захватывает его к себе в объятья ещё ближе, как будто до этого было куда. — андрей, мне надо тебе кое что сказать. миша проводит большим пальцем по скуле, осторожно очерчивая контур лица. андрей теряется. от этих слов или от этих движений, а может от осознания, что сейчас он целовался с ним — если честно, он и сам не понимает. зависает, как компьютеры в их университетской библиотеке, подгружая в память события последних трёх минут. — что сказать? ему в ответ улыбаются и также на выдохе признаются: — я люблю тебя не как друга.***
— иди к чёрту. андрей на это только смеётся. — попробуй ещё раз, может дойдёшь до уровня моей матери. миша на этих словах взрывается. — о, ну конечно, к такому идеалу ещё надо стремиться! айрапетов внезапно спокоен настолько, что пугается сам себя. — и ты почти у цели. они могут долго ещё перекидываться такими оскорблениями, задевая друг друга за живое. такие ссоры стали настолько частыми, что уже никого из них не удивляют. их небольшая съёмная квартира на двоих пережила все их взлёты и падения, но больше падения, конечно, потому что они ведь всё ещё вместе. как они могут вдвоём выжить? — может съедешь тогда от меня как от своей семьи? только в этот раз это зашло куда-то слишком далеко. только андрей честно недавно признался, что уже не сможет один. — миш, правда или действие? кострецов замирает посреди комнаты. пару минут тишина разрастается как раковая опухоль, заполняя всё пространство так, что становится нечем дышать. наконец парень почти падает в кресло напротив и сухо отвечает: — правда знать ответ на вопрос, который ещё даже не был задан, тяжело, андрей теперь даже сочувствует мише из тех времён, когда они вместе учились в институте и когда он сам был настолько очевиден в своих чувствах, что этого мог не заметить только слепой. — какой вопрос ты мне задашь, если ответом будет "нет"? они никогда не могли стать чем-то нормальным, поэтому негромкий голос из угла звучит как приговор. — ты любишь меня не как друга? — я знал, что ты это спросишь, — айрапетов отворачивается к окну, — завтра соберу вещи. миша кивает, неуверенно встаёт и долго что-то думает, затем наконец собирается выйти из комнаты, уже взявшись за дверную ручку. — я бы очень хотел ничего к тебе не чувствовать сейчас, — бросает он напоследок. андрей ничего не отвечает. он точно знает, что чувствует тоже самое. он точно знает, что завтра ничего не случится. он точно знает, что всё ещё по какой-то совершенно дурацкой причине любит мишу и не хочет никуда от него уходить. это, к сожалению для них обоих, далеко не конец, потому что пару минут спустя миша совершенно точно вернётся с балкона на кухне, пропахший сигаретами с ментолом, с влажными от слёз глазами, и, упав на пол, уткнётся лицом андрею куда-то в колени, шепча, как сильно на самом деле его любит. и айрапетов лишь вплетёт ладонь в его волосы, нежно поглаживая по голове, и сам не сможет сдержать слёз. а потом они поцелуются, и это будет так больно, горько и солёно, но всё ещё до боли в животе приятно, потому что это же миша. ему всё можно.ты и я,
как тишина и шторм.
и титры склеят нас
в красивое ничто.