2127 год, 3 марта, понедельник.
23:03.
— Абю… Сай-чан лежит на животе. Поднимает голову. У Сай-чан не получается самой поднимать голову высоко. Это трудно. И Сай-чан постоянно хочется есть… Как и сейчас. Сай-чан может поднимать голову достаточно высоко, чтобы смотреть телевизор… Сай-чан больше любит маленькие ролики. Они хорошо запоминаются. Они яркие и весёлые. И идут друг за другом. Они быстро сменяются и не надоедают. Но потом идут длинные видео. Они нудные и скучные. Сай-чан хотела бы смотреть что-то яркое и весёлое. Но мама редко включает такое. Сай-чан не знает, почему. Сай-чан не может сказать это так… Чтобы мама поняла. Сейчас идёт длинное видео. Там показывают море. Сай-чан плохо понимает, что такое море. И Сай-чан никто не объясняет, что такое море. Сай-чан кажется, что это просто… Много воды. Вода хорошая. Сай-чан любит воду и купаться. И не любит, когда вода попадает в глаза, когда Сай-чан купается… Сай-чан хотела бы на море. Но море далеко. Сай-чан не выходит на улицу часто. Сай-чан видит улицу редко. Сай-чан хочет гулять чаще. Мама не выводит её гулять часто. Мама не любит гулять. Мама плачет после того, как они ходят гулять. Сай-чан не любит, когда мама плачет. Сай-чан не просит гулять часто. Мама много плачет. Мама плачет сейчас. Сай-чан подслушивает разговор… Мамы и бабушки. — ТЫ ОТВРАТИТЕЛЬНА! — Бабушка говорит. Бабушка часто так говорит. Бабушка часто говорит это маме. Бабушка часто звонит маме… Как и сейчас. Потом мама плачет. Мама много плачет. — Почему ты не можешь сделать что-то нормально?! Почему ты не можешь быть нормальной?! Я столько сил вложила в тебя и твоё образование, твоё воспитание и карьеру! И что я получаю?! — Про-прости! Прости! Мне жаль, мне очень жаль!.. Бабушка часто звонит. Мама часто это говорит. Мама плачет громче. Сай-чан слышит… Мама бьёт себя. Что-то хрустит. Останутся синяки. Бабушка часто говорит маме делать… Это. Зачем? — Ты осталась такой же бездарной и ненормальной тварью! Ты стараешься недостаточно! То, что мы отпустили тебя и Хироо-куна подальше, не значит, что ты должна опускать планку! Где он сейчас?! Мама тут же проглатывает слёзы и слюни… От рыданий. — На… На- На рабо- На работе!.. Ядэрэмай-сан на работе!.. Сай-чан слышит смешок… Бабушки. — Ты теперь Ядэрэмай, ненормальная сука. Знаешь, сколько нас поливают грязью за спиной, говоря о вас двоих, как о ненормальных? Знаешь, как это вредит нам и делу? Если бы ты старалась больше, то ничего этого не было бы! — Мне очень жаль, мне!.. Мама кашляет. Мама давится слезами? Сай-чан слышит стук. Мама ударилась об стенку. Тишина. Очень долго. Сай-чан надоедает. Она возвращается к коробке… С длинными роликами. И короткими. Но коротких меньше. Длинных больше. Сай-чан это не нравится. Но всем всё равно. Сейчас показывают море. Море красивое. Показывают девушку. Она тоже красивая. Она блестит. Почему?.. Голос телевизора говорит. Сай-чан слушает его. Мама молчит. — Как вы знаете, после гражданской войны многие источники информации были утеряны или же сожжены во славу революции. Хоть это и довольно щепетильная тема, мы будем говорить о ней открыто, как о факте. И, как и любое фактическое событие, оно несёт свои последствия. Сегодня... Сай-чан опускает голову. Это не так интересно. Сай-чан засыпает. Но ненадолго. …Сай-чан открывает глаза… Ничего особо не меняется. Бабушка также кричит по телефону. Мама тихо плачет. Ролик и голос из коробки идут. — …Таким образом сейчас слово «Сирена» несёт значение прекрасной девы с рыбьим хвостом вместо ног, голосом дарящей проплывающим мимо морякам такой нужный отдых. Часто «Сирены» носят золотые украшения, а жемчугом украшают хвост. Слово «Сирена» сейчас используется как комплимент в сторону голоса или внешности, и лишь пять лет назад его начали давать как имя девочкам, желая им красоты и хорошей карьеры... Хм. Сай-чан часто слышала… Это слово. «Сайрэн»… Часто так бабушка кричит… На Сай-чан. Мысли Сай-чан путаются из-за сна. Сай-чан отвлекается. Мама неожиданно абсолютно замолкает. Бабушка говорит очень спокойно. — Мне жаль, что я тебя родила. Звонок обрывается. Хм. Сай-чан не понимает. Что это значит? Слова знакомые. Многие слова знакомые. Сай-чан никто не говорит об их… Значении. Сай-чан слышит… Мама смеётся. Почему? Бабушка сказала шутку? — Ей жаль… Ей жаль!.. Ей впервые жаль! Ей жаль! ЕЙ ЖАЛЬ! ЕЙ ЖАЛЬ! Мама продолжает повторять… Это. Она не смеётся. Но… Сай-чан слышит. Мама снова делает это. Красные капельки падают. Пол красный. Руки мамы… Красные. Почему-то становится… Неприятно. Грустно. Мама грустит? Сай-чан не понимает. Мама идёт к Сай-чан. Красные капельки… Стекают. Остаётся след. За мамой. Длинный. Сай-чан не понимает. Мама садится перед Сай-чан. Сай-чан страшно. Мама пугает. Мама водит чем-то острым по коже. Глаза мамы смотрят на Сай-чан. Сай-чан страшно. Сай-чан страшно! САЙ-ЧАН СТРАШНО! — Сай-чан… Сайрэн. Моя дорогая Сайрэн! Сайрэн! САЙРЭН! Мама снова плачет. Мама много плачет. Мама падает. Красный продолжает идти. Сай-чан измазана в красном. Сай-чан больше не страшно. Мама смеётся. Мама счастлива? Если мама счастлива… Сай-чан счастлива тоже. …Вспыхивают огоньки… На небе. Много. Громко. Огоньки красивые. Разных цветов. Сай-чан правда счастлива. Сай-чан очень счастлива! Красный застилает глаза. — С Днём рождения, моя дорогая Сайрэн! Сай-чан правда счастлива! Мама всхлипывает. — Пожалуйста, всегда будь нормальной!.. Вновь ещё один прекрасный день.※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2132 год, 1 марта, суббота.
— Эм, доб-доброго утра, Сай-чан. Как спалось?.. Сайрэн негромко мычит сквозь мутный чёрный сон, ворочаясь под одеялом и пытаясь скрыться от шума. Она, кажется, улавливает нервный смешок где-то рядом и чувствует, как её осторожно пытаются повернуть. Так или иначе, голос где-то рядом становится чуть более разборчивым. — Сай-чан, это я, папа. Я зна-знаю, что ты не хочешь вставать, но, эм, я хотел сходить на рыбалку и поду-подумал, что будет хорошей идеей взять тебя с собой. Ты не будешь против провести со мной немного времени?.. Сайрэн резко поднимается с подушки, почти задев папу головой, и открывает глаза. Она оборачивается на папу, что присел на уровень её маленького дивана, и почти не верит своим глазам. Но вот он — её бледный, уставший и лохматый папа, которого она так долго не видела! Он здесь и даже хочет провести с ней своё маленькое свободное время! Сон сразу же пропадает. Сайрэн вскакивает с дивана и накидывается на папу с радостным визгом, что из-за долгого сна похож на хрип. Повисает на шее, продолжает благодарить и радостно тараторит о том, что они могут поделать вместе. Папа неровно хихикает и хрипит от её объятий, но не отпускает. Так он поднимает Сай, держа за талию и ноги, глубоко дышит от внезапной нагрузки, но всё равно несёт её на кухню под радостные вскрики. Сайрэн тараторит без умолку, даже если в ответ лишь нервные смешки и односложные ответы. Всё-таки, папа не очень любит говорить, так что Сайрэн может это понять. И если папа не говорит, то Сай будет говорить за них обоих! («На самом деле тебе просто противна эта неловкая тишина, верно?») Завтрак заканчивается, папа просит надеть то, что не жалко и в чём не замёрзнешь, ведь на улице всё ещё холодно. Сайрэн важно кивает и бежит в свою комнату, одевается и осторожно расчёсывает свои прямые волосы. Хоть она и взяла всю свою внешность от мамы, Сай хочет верить, что часть характера она взяла от папы. (Даже если ничего о нём не знает.) Сай выбегает из комнаты и бежит к выходу из квартиры, где её уже нервно ожидает папа. (И выглядит он так, будто не имеет понятия, с кем находится.) …Они берут машину напрокат до конца дня и едут в ближайший магазин со всем для рыбалки, где папа очень долго пытается понять у терминала самообслуживания, как взять всё необходимое лишь на один день. Пока папа мучается с терминалом, Сай решается оглядеться. Приспособления и одежда для ловли Сай совершенно не интересуют, так что она осторожно отходит от папы и приближается к окну, через которое виднеются другие магазины и их витрины. Сай застывает. Напротив рыболовного магазина находится маленькая лавка с украшениями: заколки, резинки, бусы, кулоны, браслеты и многое другое. Сайрэн обладает достаточно хорошим зрением, чтобы увидеть всё в мельчайших деталях, и всё там такое красивое! Её взгляд зацепляется за одну особенную — это заколка с прекрасным цветком вишни, вроде бы, по телевизору нечто похожее называли сортом сомэй-ёсино, а под ним аккуратно крепился розовый шнурок, завязанный в бантик! Это выглядело так красиво и изящно в глазах Сайрэн, что она даже подошла к окну поближе, лишь бы видеть эту красоту ещё лучше. Казалось, что эта заколка даже блестела, затмевая всё вокруг! Сайрэн не могла отвести взгляд. …Сай никогда не нуждалась в чём-то, кроме дома. Ей так долго говорили об этом, что даже задумываться о приобретении кажется греховным. Как вложение, она не имеет права. (Потому что это нормально.) Сайрэн не показывает свою внутреннюю борьбу за право мечтать, хотя, наверное, со стороны она стала выглядеть ещё жалостливее. Кто-то легонько касается её плеча, и Сайрэн отрывается от рассматривания заколки. Папа не смотрит ей в глаза, скорее куда-то в пол, внутренне думая о чём-то. — Т-ты-ты… Хочешь её?.. — Второй рукой он робко указывает на тот самый ларёк. — Ох, эм, нет, я-- Всё в порядке. Всё в порядке! — Пытается Сай уверить отца. Но она не умеет лгать. — Я в порядке! Я могу обойтись и без этого! Мне достаточно того, что вы с мамой даёте, и мне никогда не понадобится что-то ещё, пап, правда никогда! «Пожалуйста, не кричи на меня! Я не хотела, я не хотела, Я НЕ ХОТЕЛА!» Её отец закусывает губу, выглядя таким подавленным, что Сайрэн становится физически больно — сосуды около сердца болезненно сжимаются. Папа убирает руку с её плеча, быстро решая что-то. И он оставляет Сай в этом рыболовном магазине, звякнув колокольчиком над дверью. . . . («Вот так ты и осталась одна, Сайрэн.») . . . «НЕТ!» (НЕТ-НЕТ-НЕТ! ОН ПРОСТО ЗАБЫЛ ЧТО-ТО В МАШИНЕ, ДА? ВЕРНО! ОН НЕ ОСТАВИЛ ЕЁ ОДНУ!) («Ты у в е р е н а? ») «А?..» («Ты желала чего-то, чего не достойна. Ты не убедила его в обратном. Ты пыталась соврать. Ты снова проявила то, чем являешься. Бабушки и дедушки были бы очень разочарованы в тебе, значит, и отец, и мать тоже возненавидят тебя.») «…Нет. Нет-нет-нет! НЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ХВАТИТ! ЗАТКНИСЬ! ЗАМОЛЧИ!Я Н О Р М А Л Ь Н А! »
…Её колени больно ударяются об плитку, когда паника и страх захлёстывают, погружая в цунами. В последнее время истерика накрывает Сайрэн всё чаще. И делает всё больнее. …Сайрэн не знает, сколько она так просидела на коленях. Приступы тошноты вновь пару раз проявились. А это само по себе означает, как близко она к краю. — Сай-чан?.. — Слышит она растерянный голос папы. Быстро хлопнуть ручками по лицу, улыбнуться и заставить глаза сиять. Молниеносно вставить и сверкнуть счастьем. — Что-то случилось, папа? (Заученный набор, ставший рутиной.) Папа неловко смеётся, отводя взгляд. — Ох, ко-коне-конечно нет! Всё хорошо! («Он знает, что произошло. Конечно же, он знает. Просто ему слишком плевать на тебя, чтобы беспокоиться. Как и тебе на него».) Сайрэн смеётся и крутится вокруг себя на каблучке, незаметно заглядывая в окно, но не находя сильных изменений. — А зачем ты выходил, пап? Забыл что-то в машине? Папа вздрагивает. — Ох, нет! На самом деле… Сай останавливается, когда папа начинает рыться в рабочем портфеле, через пару секунд достаёт ту самую заколку с цветком сомэй-ёсино и протягивает ей на дрожащей ладони. — Можешь считать это подарком на прошлый День рождения! И на позапрошлый… И на… На самом деле, на любой, ведь я ни разу тебе чего-то не дарил… Прошу, прости ме-меня за это, Сай-чан! Я-я-я обязательно подарю тебе что-нибудь на следующей неделе! У тебя же, кажется, именно тогда День рождения и, ну, э-эм… Её папа слишком быстро тараторит, так что Сайрэн ждёт, когда он затихнет. Она осторожно берёт заколку с его ладони, трепетно разглядывая это сокровище. Действительно, вблизи она ещё прекраснее! Сайрэн хихикает, сжимая бантик-шнурок и внутренне расцветая. Точно! Пхе, как она могла сомневаться в нём? Папа не мог её бросить! Сайрэн поднимает голову к папе, что намного выше неё, и улыбается так широко и искренне, как только может, сверкая глазами. — Спасибо, папа! Я правда счастлива! Папа улыбается,2132 год, 3 марта, понедельник.
22:28.
Голод. Всё, что о чём она может думать, это голод. Её живот уже даже не болит, зато голова адски гудит. Пульсация отдаётся по венам, будто Сайрэн чувствует циркулирующую по сосудам кровь. Её тело еле двигается, каждая смена положения отдаёт болью. — Гх… — В горле неприятно першит о того, что не получается даже встать и попить воды. Больно и голодно. «Почему они бросили меня?» «Что именно я сделала не так?» («Ты родилась.») Мама не появляется уже которую неделю, что в какой-то мере стало нормальным после исполнения Сайрэн пяти — мама ведь смогла выйти из декрета. И, разумеется, она вернулась к работе, что и сделал бы любой нормальный член общества. (Но Сайрэн устала оправдывать её. «Маме всё равно на тебя и на твоё состояние.») Сайрэн чувствует, как силы покидают её всё быстрее. Настолько тугую боль ей уже не сдержать. И она также устала притворяться, что (э т и) мысли не её. …Мама не возвращается уже давно, а это значит, что некому купить еды. Сайрэн могла бы попытаться набрать в магазине что-то сама, но деньги на тумбочке оставляет только мама. «Потому что папа в этот дом старается вообще не возвращаться.» У Сайрэн нет сил притворяться. Они все бросили её. Папа и мама не хотят возвращаться к ней. Значит… Папа и мама ненавидят её, верно? Другого объяснения всему этому нет. Папа и мама бы не бросили кого-то, кого любят! Так… Почему Сайрэн должна любить папу и маму? — Кха! — Боль и приступ тошноты пронзают её и давят на грудную клетку, а слёзы останавливаются. Но Сайрэн сдерживается, хоть и с трудом. «Нельзя сомневаться в них и их словах.» Поэтому Сайрэн отвлекается. Смотрит вперёд, по сторонам, отпускает ладошки ото рта, думает в правильном русле. Её не тошнит от самой себя, нет, уже нет. Итак, Сайрэн голодна. Значит, всё, что ей нужно, это поесть, и тогда всё снова станет хорошо. Еда… До этого, когда были силы, она проверяла все полки и шкафчики, но ничего не нашла. Значит, остался только холодильник. Просто встать и дойти до холодильника. Это же просто, верно? Сайрэн кашляет от сухости в горле, собирает все силы в кулачки и опирается на них, пытаясь встать. Голова гудит, кровь резко, скачками циркулирует, а глотка слишком сухая и, ах, она повторяется. Согнуть коленки, напрячь горящие мышцы и вытянуть руку, зацепившись за кухонный стул. Опереться, разогнуть коленки и перенести вес, держаться так, будто от этого зависит жизнь! Встала. Хорошо. Хорошо! Отдышаться. Шаг к холодильнику. Ещё шаг. Держать равновесие, расставляя в стороны руки. Шаг. Шаг. Голова кружится, синие пятна перед глазами закрывают обзор, но всё хорошо. Шаг. Шаг. Равновесие, напрячь ноги сильнее, пытаться выдержать вес тела. Шаг… И, хоть холодильник на расстоянии вытянутой руки, Сайрэн всё-таки оступается. Но удача на её стороне — она падает прямо на холодильник, хватаясь за ручку, что чуть выше неё. Хорошо. Хорошо. Перенести вес, отодвинуться и открыть дверцу. Поднять взгляд. Пару секунд не двигаться, ожидая, когда синие круги пройдут. Хорошо. Поднять мутный взор вверх, пытаясь понять, до чего она сможет добраться без стула, который просто не может поднять в данный момент. Аргх. Дерьмо. Плохо-плохо-плохо. Единственное, что она может взять, это та самая рыбка, сейчас завёрнутая в пакет. Рыбка папы, что ей не принадлежит. Но она даже внутренне уже не хочет следовать их правилам. Сайрэн тянет дрожащие руки к пакету и, привстав на носочки, хватается из последних сил. Живот болезненно урчит, отдавая болью. Она закрывает дверцу, крепко держа рыбку. Сайрэн, медленно перебирая ногами и покачиваясь, к столу бредёт и бредит. Папа так и не пришёл, хоть у неё сегодня и День рождения, а он обещал. Она вспоминает, что по телевизору говорили — из-за чешуи рыбки склизкие и противные, а ещё для неё будет сложным прокусить через эту рыбью кожу. Хм. Сайрэн осторожно укладывает рыбку на стол, снова изо всех сил вставая на цыпочки и кое-как до него дотягиваясь. Чем можно обезглавить и очистить рыбку? Правильно, чем-то острым! Сайрэн такая умная! Поэтому она поворачивается к другой стене, у которой стоят остальные кухонные столы для готовки, и медленным движением сбрасывает мамин нож со стола. Он покрыт чем-то красным, запёкшейся кровью мамы, наверное, но это не мешает Сайрэн взять его. Папа так и не пришёл, хотя она просила его, и вряд-ли когда-либо придёт, потому что он бросил и возненавидел её. У Сайрэн уходит около пяти минут на то, чтобы просто взобраться на стул, ведь этот шум в ушах лишь набирает обороты, конечности мелко дрожат и немеют, горло саднит, глаза опухают, синие круги уже отдаются электрическими помехами по телу. Но всё хорошо. Папа бросил её навсегда, папа ненавидит и презирает её, так что она не должна любить его в ответ, точно не сейчас, точно-точно. Она справилась и теперь осторожно держит рыбку прямо в пакете, пытаясь отрезать ей голову, ведь иначе кровь заляпает всё вокруг, а она не хочет доставлять маме проблем после. Её руки не слушаются и отрезают больше, чем нужно, а кровь заполняет пакет. Сайрэн чувствует, как тошнота от этого подступает и обжигает горло, но это терпимо. Хорошо. Хорошо. Она наполовину вытаскивает рыбку из пакета и принимается пытаться избавить её от милых чешуек. Синие круги перед глазами становятся чёрными, но её телом слишком сильно управляет голод, чтобы думать связно. Хорошо. Хорошо. Всё хорошо. Она чувствует, как сознание ускользает, мозг отключается, тело отказывает, мысли путаются, конечности деревенеют, ритм сердца подскакивает, горло сводит от еле сдерживаемой тошноты. Она смогла криво и косо очистить лишь маленький участок рыбки, но этого достаточно, чтобы вонзиться в него зубами и откусить прямо так, сразу же проглатывая. Раз папа бросил её, то и она может бросить папу, навсегда вычеркнув из жизни, ведь теперь у неё нет2132 год, 3 марта, понедельник.
23:30.
Резко за окном вспыхивают фейерверки. «С Днём рождения, Ядэрэмай Сайрэн.» В тот день мама так и не пришла. Вновь ещё один день.※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2132 год, 7 апреля, понедельник.
Сайрэн медленно открывает глаза, когда будильник начинает тихо пиликать. Медленно вставая и пытаясь заставить мозг работать, она думает о том, что съесть на завтрак. Сегодня ведь первый день школы, да? Чтож… Она вряд ли что-то чувствует по этому поводу. Ей не дают денег на то, чтобы отпраздновать, тем более ей не с кем, так что Сайрэн не может как-то выделить этот день. Просто очередное утро. Завтра вновь будет новый день. Солнце виднеется лишь слабыми лучами света, льющимися из окна на пол, оставляя тонкие чуть жёлтые полоски. В полумраке квартира уже кажется скорее отдалённо родной и чуть более инородной. Выглядывая из окна комнаты, отодвинув тюль, город покрыт лёгкой белой дымкой, такой сонный и ленивый, почти близкий её настроению. Чуть спотыкаясь, она на ощупь находит ванную комнату в глубине квартиры, где нет окон и всё заполнено непроглядной тьмой. Сайрэн приводит своё сонливое лицо в порядок, подставляя его под холодную воду и медленно выключая кран. Пустота медленно заполняется звуками, когда дрёма постепенно сходит. Почистить зубы, вытереть всю воду и расчесаться, после — сделать два чуть низких хвостика, зацепив их любимыми синими резинками по случаю праздника. Всё-таки, первый день школы. (Сайрэн была бы рада, присутствуй на церемонии мама.) Плитка под ногами холодит ступни, отрезвляя рассудок. Мама не может, она знает. (Но ей обидно, потому что к этому человеку всё ещё чувствуется смутная привязанность. Даже если тончает с каждым днём.) Сайрэн бредёт по квартире, собирая в портфель всё необходимое. Она идёт в начальную школу, так что ей не нужна школьная форма, что упрощает задачу. Лишь немного. Она всё равно не знает, что надеть. Проходя мимо маминой※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2137 год, 3 августа, суббота.
Сайрэн тихо вздыхает, считая до восьми. Так делает Чуу-чан. Чуу-чан… Сайрэн с новой решимостью сжимает жёсткую ручку портфеля и без раздумий открывает дверь. — Я дома! До этого бесшумная квартира наполняется детским радостным криком, а к ней уже на всех порах топает своими маленькими ножками Чуучаку. В лучшем сарафанчике, что Сайрэн смогла купить на свои малые карманные, с завязанными тонкой лентой хвостиками и абсолютным счастьем на детском лице. — Не-тьян! Не-тьян! Сайрэн чувствует, как её сердце сжимается от умиления, и падает на колени, раскрывая руки для объятий. — Нее-чан дома! Чуучаку обнимает её так крепко, как может двухгодовалый ребёнок, а Сайрэн просто пытается не сломать эти на вид фарфоровые ручки и тельце. Наверное, стоит попросить маму водить Чуу-чан гулять почаще — такой бледный цвет кожи явно нездоров… Или сделать всё самой. Да, это лучшее решение. Сайрэн осторожно отстраняется, стараясь не обидеть сестрёнку, и, заговорщически улыбнувшись, кивает в сторону лежащего рядом портфеля. Чуу почти буквально светится, осознавая, и бросается к нему, резко пытаясь открыть — её руки всё ещё неповоротливы. Щёлк. Чуу громко вдыхает в восторге. — Амэ! Амэ! — Чуучаку хватает пакетик с конфетами и радостно поднимает его вверх, буквально прыгая от счастья; у Чуу пухлые щёчки порозовели ещё сильнее, а улыбка и глаза выражают истинное, детское и незапятнанное счастье. Сайрэн кажется, что незаконно быть таким милым! Чуу резко поворачивается к ней, прижимая ближе пакетик с конфетами, и произносит громким детским голосом фразу, что смогла выучиться произносить идеально. — Спасибо! Слова ответной благодарности оседают на языке, но быстро проглатываются. Она лишь улыбается так ярко и искренне, как может, и поднимается с пола, не забыв чмокнуть Чуу-чан в лоб. — Всё для тебя, милая. Итак, что хочешь на обед? Чуу лишь пожимает плечами и радостная бежит на их крохотную кухню, уже открывая пакетик и избавляя первую конфету от обёртки. Сайрэн хихикает и, быстро переодевшись в домашнюю одежду, возвращается к кухонному столу. На самом деле, у них не было много вариантов, что вообще можно поесть. У Сайрэн кончились средства на эту неделю ещё после закупок в четверг, так что до следующего понедельника нужно дотянуть то, что есть. (Сайрэн не хочет даже находиться рядом с родителями, так что сама мысль просить их о нормальных средствах кажется невозможной. Попытайся она, скорее всего, расплакалась бы на первом слове.) Поэтому Сайрэн вздыхает и открывает холодильник, надеясь увидеть там остатки вчерашнего ужина, оставленные для них и мамы. (Которые она всё равно почти никогда не ела.) И… Пара секунд на тупое принятие. Похоже, придётся готовить. (Не говорить же Чуу-чан, что её дорогая мама-трудоголик, похоже, снова начала заедать своё желание умереть, тем самым не оставив своим дочерям и себе еды на следующий день? Конечно же, нет. Чуу-чан ведь считает маму просто грустной принцессой, что скучает по своему принцу. Сайрэн не тварь, чтобы убивать светлое впечатление своей дорогой младшей сестре о маме, которую они и видят-то пару часов в день перед её новой отключкой.) Поэтому она оборачивается обратно к столу, за которым Чуу активно шуршит обёртками от конфет и ест сразу по три. Сайрэн достаточно только посмотреть, насколько же это мило, и её тело само наполняется детской радостью и оптимизмом. — Чуу-чан, давай я включу тебе что-нибудь, дам раскраску и те карандашики, а ты подождёшь полтора часика? Обещаю, окаю будет вкусной! И салатик тоже! Чуучаку долго смотрит на свои оставшиеся конфеты, потом на Сайрэн, снова на конфеты, потом на коробку телевизора и, состроив недовольную моську, всё-таки неразборчиво бубнит что-то в согласии. Сайрэн счастлива хотя-бы из-за этого. Итак, достав почти полностью заполненную раскраску с верхней полки их общей комнаты, отрыв все более менее целые цветные карандаши из своих старых запасов и включив кодомо, Сайрэн наконец приступает к готовке. Вспомнить рецепт не составляет труда, всё-таки, хоть и Чуу-чан не очень любит яйцо, в остальном окаю ей очень даже нравится, — особенно салат с кунжутными семечками, — поэтому окаюшка появляется на их столе регулярно. Итак, время готовки! Сайрэн достаёт пачку круглого зернистого риса и, отмерив 50 грамм в стаканах, пересыпает в маленькую кастрюлю. Пачка быстро возвращается в шкафчик, а кран открывается, выпуская воду — нужно промыть рис и оставить залитым примерно на 40 минут. Поставив кастрюлю подальше, Сайрэн достаёт любимую пиалу Чуу-чан — нежно-голубую с белыми зайчиками, бегающими по облакам, — и ставит рядом. На разделочной доске быстро и тонко нарезает огурцы, а после аккуратно сушит их бумажным полотенцем и оставляет в стороне. Шестьдесят миллилитров рисового уксуса, одна чайная ложка сахарной пудры, половина чайной ложки соли, соевый соус. Всё перемешать, чтобы сахар и соль растворились, а после добавить уже приготовленные огурцы и снова перемешать. Далее — кунжутные семечки сверху и самый простой, но самый любимый салатик Чуу-чан готов! Сайрэн оставляет пиалу в углу у стены и какое-то время сидит, наблюдая за кодомо вместе с Чуу, что, не смотря, медленно водит карандашами по страницам раскраски. В кодомо постоянно повторялась главная тема сериала — Единственная Любовь, что выглядело немного странно для детского аниме. «Единственная Любовь»… Если так подумать, то сейчас «Единственная Любовь» Сайрэн — это милейшая младшая сестрёнка Чуучаку-чан. Ведь Сайрэн никогда не любила кого-то так сильно, искренне и чисто, как Чуу! Эта любовь была настолько же невинна, насколько может быть новорожденный ребёнок, ещё не познавший всех невзгод мира. Чуучаку — само воплощение безграничной любви к миру и всему, что его наполняет. И, находясь рядом с ней, Сайрэн наполняется этим прекрасным чувством до краёв, находя истинное блаженство. Это, наверное, и есть Единственная Любовь. Чистая, платоническая, крепчайшая и самая искренняя. …Таймер на телефоне пиликает, и Сайрэн возвращается к рису. Открыв пакетик с даши и разбавив смесь водой до жидкого состояния, она заливает бульоном рис, предварительно слив из кастрюли ненужную влагу. Накрыв её крышкой, Сайрэн поставила рис на средний огонь и вновь села напротив Чуу — ожидать кипения. «Единственная Любовь», да?» — Эм, Чуу-чан? — Сайрэн спрашивает неуверенно, сестрёнка же отрывается от телевизора. — Что означает «Единственная Любовь» Принцессы? Чуу некоторое время просто смотрит на неё, обдумывая вопрос, а потом резко встаёт на стул, со всей силы упирается ладонями в стол и мило надувает щёки, пытаясь быть вредной. — Груюпо! Грюпая не-тьян! — О? И почему же? — Наверное, у «не-тьян» на лице написано, как сильно она умиляется, раз Чуу хлопает ладошками по столу и, сильнее надувая щёки, милашно краснеет. — Потому… Что… А-а… Любовь… Она самая вазьная! И… Единственное, что… Сделает Сутаа-тьян… Счастливой! Сайрэн замирает, краем слуха ловя милейшее бормотание Чуу-чан. Так… «Единственная Любовь» это и есть «Единственное Счастье»? Опять же, это странная связь понятий для кодомо. Единственное Счастье для всех персонажей оттуда — сродни самому ценному сокровищу; единственное, ради чего каждый житель живёт. Единственное, из-за чего появляются все конфликты, ведь кто-то его так и не находит. (И навсегда остаётся несчастным. Также, как и вечно грустная Сутаа-чан.) И, пока Чуу бормочет что-то о других персонажах, Сайрэн вновь встаёт, чтобы помешать рис и уменьшить нагрев — вода уже кипела. Вернув крышку на место, она ставит таймер на двадцать пять минут. Чуучаку же потеряла интерес к этому монологу и вернулась к просмотру сериала. Сайрэн рада, поэтому опять садится напротив Чуу-чан и погружается в свои мысли. Чуу-чан для Сайрэн не только Любовь, но и самое главное Счастье. Счастье, которое кажется Сайрэн незаслуженным не потому, что у неё проблемы с самооценкой. Просто ей кажется, что вообще никто не достоин Чуу-чан. Ведь, стоит ей вырасти… Её чистота и невинность сотрётся. («Потому что так было и с тобой.») Чуу-чан перестанет радостно встречать её со школы, перестанет хвалить её за учёбу и еду, перестанет помогать ей, когда Сайрэн заболевает, таская лекарства и приговаривая «боль-боль, уходи!». Перестанет молча поддерживать её в трудные моменты, перестанет успокаивать её во время плача, перестанет быть её единственной поддержкой. Перестанет дарить всю свою любовь всем людям и станет притворяться, что всё хорошо, когда это не так. Люди называют это взрослением. Сайрэн называет это убийством детства. …Таймер пиликает, оповещая. Старшая Ядэрэмай вскакивает и снимает кастрюлю с огня, выключая газ. Она ставит её на деревянную доску, закрывает крышкой и бросает взгляд на часы, отсчитывая пять минут. Чуу-чан для Сайрэн сделала за свою короткую жизнь так много, что она никогда не сможет отплатить ей. Слова благодарности никак не могут сорваться с языка. Что бы Сайрэн не сделала, этого никогда не будет достаточно равносильно. Но… Далее — нагреть духовку примерно на 180 градусов, осторожно выложить рис из кастрюли в жаропрочные формы, сделать в центре круглое углубление и разбить туда яйцо, закрыть духовку и ждать, пока яйцо не схватится. Проходит примерно восемь минут, и вуаля — окаю готово! …Сайрэн сделает всё, что в её силах, чтобы сделать жизнь Чуучаку самой лучшей, как Чуу-чан сделала для неё! Сайрэн весело зовёт Чуу, и та сразу отвечает, оторвавшись от более сознательного рисования. А пока Сайрэн выкладывала окаю в другую голубую пиалу, сестрёнка крутилась вокруг неё, давно съев все конфеты и знатно изголодавшись. Стоит только поставить обед на стол и прихватить пиалушку с салатом, Чуу-чан сразу же набрасывается и, сияя ярче любой сверхновой своей довольной улыбкой, жадно ест. Сайрэн кажется, будто голодный кролик сейчас жуёт долгожданную морковку прямо у неё за столом, от чего сам собой вырывается умилительный писк. Ками-сама, как же Чуу-чан мила! Одна её улыбка стоит всех благ мира, когда младшая сестрёнка запоздало благодарит за еду, милашно краснея! …Сайрэн же хочет поблагодарить свою сестру за многое, но, наверное, это и не нужно — всё-таки, Чуучаку всегда была сообразительным ребёнком. Ах, ещё один прекрасный день!※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2138 год, 7 апреля, понедельник.
06:38.
Сайрэн тихо вздыхает и взволнованно стучит ногтями по стеклу кухонного стола. Страшно. Чертовски страшно. Лёгкие сдавливает клетка рёбер, сердце стучит громко, пальцы дрожат мелко. Не настолько, чтобы её милая сестра подала голос и перестала есть хлопья без молока (которого у них просто не было), но настолько, чтобы она неуверенно поглядывала на старшую. Недавно Сайрэн исполнилось двенадцать, и сегодня она идёт в среднюю школу. В школу, которая находится далеко от её дома — соответственно, школу, в которой не будет её «друзей». Школу, в которой всё точно будет по-другому! …Сайрэн надеется на это. Ей всё ещё страшно, что кто-то из старых одноклассниц каким-то образом попадёт в её класс. Ей всё ещё страшно, что придётся выстраивать привязанность с нуля. В младшую школу они, всё-таки, ходят шесть лет — у неё было предостаточно времени всё стабилизировать и даже завести пару друзей. Но три года? Это слишком мало. Слишком. Она просто не успеет достичь достаточного уровня, когда они все перейдут в старшую — и нет, Сайрэн не сможет начать всё сначала, потому что старшая совсем близко к средней, и она обязательно с кем-нибудь пересечётся, и они обязательно всё расскажут, и все обязательно её возненавидят, и восстановить всё окажется намного труднее, и… — Не-тьян! — Её милая сестрёнка стукает по стеклу кухонного стола чайной ложкой и хмурит брови, даже надувая свои розовые щёки, лишь бы показаться серьёзной, что со стороны выглядит просто очаровательно. — …Да, Чуу-чан? — Сайрэн спрашивает, медленно переключаясь от тревожных мыслей. Чуучаку сейчас всего три года, и говорит она откровенно хреново. — Грюсно! Те… Тебе грюсно?! — Чуучаку ещё раз стучит ложкой по столу, а Сайрэн может только умиляться и хихикать. — Ничего такого, Чуу-чан. Просто задумалась о плохом, но всё… О? Что такое? Её милая сестрёнка осторожно спрыгивает со стула, что для неё слишком высок, и топает своими маленькими ножками в голубых носочках к месту Сай. Чуу изо всех сил пытается залезть к ней на колени, но у неё ничего не выходит, так что Сайрэн помогает ей забраться. Хлопья без молока и чай остаются забытыми. Чуу обнимает её так сильно, как только может, и Сайрэн чувствует себя слишком счастливой, чтобы даже слово сказать. Её сердце точно остановится от этого количества сахара, ведь Чуу слишком милая и сладкая для этого мира! — Я люблю тебя, не-тьян! — Это одна из немногих фраз сложнее, чем да или нет, которую Чуу выучила настолько, чтобы говорить разборчиво. Сайрэн чувствует, как тает. — Я тоже люблю тебя, Чуу-чан. И это действительно так.2138 год, 7 апреля, понедельник.
08:43.
Ядэрэмай нервно закусывает внутреннюю сторону щеки и считает овечек, похожих на облачко и прыгающих через заборчик, ведь Чуу так делает, а Сай любит сестрёнку больше всего на свете. Её новые одноклассники по очереди выходят к доске, представляются, пишут свои имена и рассказывают о своей причуде, а после — что-то о себе. Одна девочка даже хочет стать про героем-целителем, что немного неожиданно, учитывая её характер и внешность! Герой… Подходит очередь Сайрэн. Она вдыхает. Спокойствие. Первое впечатление самое важное для заполучения привязанности, а она не может проиграть во второй раз. Не тогда, когда всё может стать хуже. «Я люблю тебя, не-тьян!» Сайрэн выдыхает. Она уверенно встаёт из-за своей парты и легко подходит к доске, улыбаясь. Быстро стерев предыдущее имя и взяв мел, она аккуратно выводит иероглифы своего полного имени, а после поворачивается к классу и, расправив плечи, громко представляется. — Меня зовут Ядэрэмай Сайрэн, буду очень рада знакомству! Моя причуда, «Сирена», позволяет мне чувствовать и усиливать привязанность других ко мне. Чем больше я взаимодействую с людьми, тем сильнее их ко мне привязанность! Не важно, будут это оскорбления или объятия, привязанность всегда будет расти пропорционально количеству совместных взаимодействий. Я бы хотела стать про героем, но, к сожалению, моя причуда слаба, а больше я ничего и не умею, так что это не для меня. М-м… Больше у меня планов, наверное, нет. Давайте постараемся и станем хорошими товарищами! — Низкий поклон. К счастью, дружные хлопки не звучат слишком уныло или возбуждённо, так что она точно добилась наилучшего результата. Также весело улыбаясь и выдыхая с облегчением, она возвращается на своё место. Следующий ученик выходит к доске. (Горький вкус лжи оседает на языке и никак не исчезает.) …Сайрэн не особо следила за остальным классом, так что упустила момент дружного распределения на группки и пары. В любом случае, она не особо расстроена тем, что даже после удачного выхода к ней никто не подходит — всё-таки, многие тут бывшие знакомые, а многие показали себя намного ярче, чем она; та же девочка, мечтающая стать про героем-целителем. «Героем»… Сайрэн когда-то тоже хотела им быть. Не в качестве цели или плана на жизнь — скорее детская мечта, которая вскоре забудется. И действительно забылась. Всё-таки, теперь она знает и понимает, насколько это неблагодарная и опасная профессия. Кто бы что не говорил о том, что про герои круты, популярны и богаты… У тебя всё равно будет слишком мало времени насладиться этим. (Если ты вообще хоть приблизишься к этому.) Но Сайрэн, наверное, что-то между оптимистом и реалистом, так что ей не грустно и не завидно. Она просто рада за ту девочку и продолжает наблюдать за волшебным расцветом сакуры, не думая о глобальных планах. Наверное, из-за этого она не замечает, как к её месту придвигают стул и почти ложатся на парту. Не замечает, пока кто-то не начинает активно тыкать ей в щёку. — …А? — Привет! Сайрэн переводит взгляд на новую одноклассницу. Девочка, что подсела к ней, оказывается довольно противоречивой внешне. Её тёмно-синие волосы слишком кудрявые, чтобы это было нормально, но они настолько хорошо и туго уложены в высокий пучок, что это выдаёт только чёлка. Её глубокие янтарные глаза горят весельем и полным наслаждением жизнью, но макияж, особенно эта толстая чёрная подводка глаз, делает её лицо старше и… Даже каким-то лениво-игривым? Сайрэн не знает, как это нужно описать. О, и эта широкая улыбка во все идеально-белые зубы, хоть и наполнена радостью, кажется слишком странной. Когда их гляделки закончились, девочка продолжила. — Если ты не слышала, то меня зовут Акамацу Рика! — Она берёт карандаш, который волшебным образом достала из пучка — как Сайрэн не заметила его раньше? — и выводит иероглифы на также взявшейся из ниоткуда тетрадке. — Без прелюдий, спрошу сразу: у тебя нет никаких «ненормальных» наклонностей? Желания завладеть всем, что имеют те, кому ты завидуешь? Желания уби… Ядэрэмай Сайрэн, честно говоря, может только пытаться не показывать, как её мозг сейчас выдаёт синий экран ошибки Windows. — …Нет, наверное? — Говорит она слабо, прерывая Акамацу. — И я совершенно не понимаю о чём ты… Акамацу Рика мгновенно сдувается, плюхаясь на парту, и недовольно морщится. — Во-от обло-о-ом! Сайрэн непонимающе пялится на неё, пытаясь понять, что вообще происходит, но её тут же прерывают. — Ри, ты снова доёбываешь рандомных людей своей шизой? — Две незнакомые девушки подходят к её парте. Они, кажется, близняшки, иначе Сайрэн не может понять, почему они настолько похожи. — Кими-и-и-и, я снова провалилась! Кими, как её назвала Акамацу, только хмыкает, бурчит что-то вроде «в очередной раз» и переводит взгляд на Сайрэн. — Ты прости её, она немного «того», знаешь? Не обращай внимания, Ри всегда бред несёт. — Ки-ими-и-и! — Тянет «Ри» обвинительно. Кими не обращает на неё внимания. — Я Кими, если что, а это… Ари! — Кими выхватывает телефон своей сестры, а та лишь обиженно надувается. Кими указывает на неё. — Это Аризу. Рады знакомству. Сайрэн, честно говоря, не сразу отвечает. Скорее просто обрабатывает, чем намеренно молчит. (В голове проскальзывает отвратительная мысль, которую Сайрэн не может подавить. Не после младшей школы, не после проигрыша. «Они отличная возможность, которой нужно воспользоваться.») «Всё ради спокойствия Чуу-чан!»,※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2141 год, 10 апреля, понедельник.
Звонок на перемену разносится над головой. — Свободны. — Учительница улыбается и хлопает в ладоши, привлекая внимание вмиг шумящего класса. — И ещё раз с началом учебного года! Пускай ваша жизнь в старшей школе пройдёт счастливо и весело! Сайрэн кивает и мягко улыбается, вторя учителю, уже собираясь к следующему уроку. Вокруг новые одноклассники продолжают знакомиться или разбиваться по уже имеющимся связям, а Сайрэн, как и всегда со времён средней школы, теперь относится ко второй группе. Рика уже несётся к ней, размахивая тетрадью и как-то удерживая равновесие. Удивительная девушка. — Сай! Сай! — Она улыбается слишком широко и безумно, так что Ядэрэмай ставит на новую теорию заговора. — Я такое поняла! Тетрадь летит Сай прямо в лицо, и увернуться обычному человеку было бы трудно, но она дружит с Рикой уже четвёртый год — волей не волей привыкаешь. Тетрадь осторожно открывается на последней странице с корявым почерком и находит своё место на середине парты. — Что именно, Ри-чан? — Итак, смотри! На самом деле Нэдзу — который ещё директор UA, помнишь? — подвергался не только зверским экспериментам, — ну, о них байки ещё ходят уже лет десять, помнишь? — но и приобрёл настоящую ненависть к человечеству! А директором он стал, чтобы взрастить новое поколение так, как ему самому захочется! — Рика бешено водит карандашом по тексту тетради «Мир тайных заговоров — сборник №14», подтверждая слова слишком убедительными аргументами. И внезапно останавливается. Её янтарные глаза начинают светиться ещё сильнее, указывая на активацию причуды, а слишком кудрявые тёмно-синие волосы немного выбиваются из причёски в разные стороны, когда Рика начинает безумно быстро чиркать в тетрадке карандашом. Сайрэн только хихикает, давая подруге время погрузиться в свой собственный мир, краем уха ловя её судорожное бормотание. Причуда Рики совершенно не подходит её статусу довольно известной модели их города (что нельзя считать высоким показателем) — умение придумывать самые сумасшедшие теории заговора. Сай не знает, связано это со способностью или нет, но Рика действительно помешана на них. И, насколько она осведомлена, эти тайные заговоры — одна из немногих вещей, что Ри-чан вообще привлекают. Рика продолжает бормотать и, к счастью, Сайрэн легко может разобрать это — хороший бонус от воспитания младшей сестрёнки с ужасной дикцией и огромным запасом воздуха в лёгких. Тем более, Сай находит это довольно милым. — Короче, он не только ненавидит человечество, но ещё и ебанутый садист! Я просто вспомнила то видео, ну, на CrazyHero, форуме с дешёвой подделкой переписок и видосиков, где герои мелят откровенную чушь, а люди с низким IQ верят в эту херь! — Сайрэн удивлена, что Рика вообще знает это слово, но потом видит, как та хихикает и поправляет невидимые очки. Сай понимающе кивает, делая вид, что только что не услышала спор одноклассниц о том, как именно работает умственная причуда их давней подруги, повышающая IQ с помощью запахов цветов. — Я рада, что ты развиваешься, Ри-чан. — Сайрэн хлопает в ладоши и искренне улыбается подруге. Это всё ещё достижение для Рики, так что Сай не может быть не рада! — А что ты вообще делала на CrazyHero? Я даже не слышала об этом сайте. — Давняя находка! Просто, ну, мне нужны были доки, короче, против Старателя! Когда он ещё отказался давать интервью о своей семье, а все подумали, что он не хочет говорить о больной жене, но я-то знаю, что это из-за сына, который ещё пропал и все о нём забыли! Рика снова уходит куда-то не туда, хихикая в кулак и приговаривая что-то вроде «Я-то знаю», пока её глаза светятся ещё сильнее. — Слушай, а может он вообще на самом деле не умер, а стал зло… Сайрэн затыкает ей рот и постукивает ногтями по тетради. — Ри-чан, перемена не вечная, а скоро придут Ки-чан и Ари-чан. Что там по Нэдзу? — Точно! Точно, э-э… На том видео он маниакально хихикал, пока злодей был зажат в ловушку, а до этого была долгая погоня по улицам города, больше напоминающая попытки крысы выбраться из лабиринта. — Рика постукивает карандашом по выделенной части текста. —Думаю, он так потакал садизму, который в нём появился после тех экспериментов! Но тогда это не вяжется с его должностью директора, так? Всё-ё просто! Он жаждет взрастить себе подобн… Нет, не так… Он хочет взрастить только ему угодных марионеток и с их помощью захватить все сферы нашей жизни! Не просто же так в UA так много направлений и самая разнообразная программа, даже индивидуальные пробные периоды работы для каждого ученика! Всё это — отвлечение от его кровожадных убийс!.. — Что делаете? — Аризу с границей кошки заваливается на парту и перекрывает тетрадь вместе с рукой Рики, на что та обиженно пищит. Кими стоит рядом — как будто могло быть по другому, — и, поправляя свои волосы, с улыбкой наблюдает за перепалкой Рики и близняшки. Сайрэн снова смеётся, чувствуя себя до странного счастливой, наблюдая за этим. — Ари-чан, мы с Ри-чан обсуждали её новую теорию. — О Ками, что на этот раз? — Кими, что является ярой атеисткой, весело спрашивает. — О! Да, точно! Смотри, Нэдзу — ну, который ещё… Сайрэн переводит взгляд на вид из окна и нежно улыбается, чувствуя себя слишком хорошо для самой себя. Лепестки сакуры медленно летят вниз, кружась вместе с ветром. Апрель. Начало их старшей школы. Ещё один прекрасный день.※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2141 год, 11 августа, пятница.
— Нет-нет, Ари, это вообще не голубой! — Кими раздражённо вскрикивает и обвинительно тычит пальцем в щёку Аризу. — А какой тогда?! Я-я дальтоник, какого чёрта ты наезжаешь на ме-меня?! — Ари заикается, хмурит брови и нервно щёлкает маникюром ногтей по экрану смартфона, листая примеры цветов и их названия на сайте какого-то крупного поисковика, — Сайрэн в этом совершенно не разбирается. Ну, знаете, по английскому у неё балл на грани вызова родителей, так что она не может даже прочитать что-то, а весь пакет трафика уходит на просмотр дорам, лишь бы поспевать за подругами — сидеть в нём она тоже не может. Перепалка продолжается, но Ядэрэмай слишком привыкла к выходкам этих неразлучных близняшек, так что лишь продолжает жевать конфеты и скролить ленту. Через пару минут поток взаимных оскорблений стихает, когда они вновь переключаются на Сайрэн, покорно ждущую их на своём пуфе перед зеркалом с подсветкой. И зеркало, и пуф ей многого стоили — два месяца недоеданий и судорожного подсчёта оставшихся денег! (И притворства перед Чуу-чан, ведь «с нее-чан всё в порядке». И всё действительно в порядке. Всё ради того, чтобы казаться обычным человеком перед подругами. Ведь нее-чан не хочет расстраивать свою младшую сестрёнку отсутствием подруг, верно?) — Итак, я, как единственная нормально видящая в этом цирке, думаю, что… — начинает Кими, но её обрывает грохот ударяющейся двери об стену и радостный писк. — Девчонки, чё делаете?! — Рика несётся к ним и чуть не падает на этих своих длиннющих каблуках, но она бы не была моделью, не удержись в последний момент. Четыре огромных пакета свисают с её рук, наполненные по-максимуму. Сайрэн ещё раз хихикает. — Ри-чан, Ки-чан и Ари-чан пытаются понять, какого цвета мои глаза и волосы. — Так они ж голубые, не?.. — Тупо спрашивает Рика, бросая пакеты на кровать и падая следом. — Да что вы все заладили?! Нет и точка! — Кими пищит, но сдаётся и наклоняется к Ядэрэмай. — Волосы у неё, э-э… — Она выхватывает из рук Аризу смартфон и, после недолгого клацанья по экрану, победно вскрикивает. — Бирюзовый со светло-бирюзовым отливом, во! Рика только удивлённо мычит из-под пледа с коровьей расцветкой (в который она как-то успела закутаться), усиленно пытаясь сделать вид, что поняла, а Ари мудро кивает, будто так и хотела сказать. Сайрэн снова хихикает, поворачиваясь к зеркалу и беря расчёску. — А глаза? Голубой, не? Рика заходится в приступе бесконтрольного хохота, явно не умея читать социальные сигналы и не понимая, что это не настолько хорошая шутка, но все упорно игнорируют это — давно привыкли. Ну, знаете, Рика действительно была немного глупой — или просто тупой, как утверждали Кими и Ари, — и даже она сама это понимала. — М-да… — Кими раздражённо продолжает что-то бурчать, но всё-таки пролистывает цвета дальше и, приглядываясь, держит телефон у самого носа Сайрэн. Где-то с минуту относительного молчания в виде смеха Рики и Аризу, она вздыхает и поворачивает экран к её глазам. — Очи твои, дорогая, циановые. — Голубые! — Хором кричат Рика и Аризу, что сейчас просто окончательно запутались в пледе и собственных конечностях, образуя огромный ком, каким-то образом успев ещё и подраться. — Да идите вы нахуй! — Кричит Кими и бросает в ком смартфон Ари, злобно рыча. В этот раз смеётся Сайрэн, продолжая расчёсывать свои бирюзовые волосы со светлым отливом какой-то дешёвой расчёской из ближайшего комбини. И, хоть заколка с цветком сакуры была оставлена лишь на пару минут лежать рядом, взгляд то и дело цеплялся за неё. («Странно, что теперь ты даже не скучаешь по※ し ば ら く お 待 ち く だ さ い
2142 год, 4 июля, среда.
— Ядэрэмай-чан. — Скучающе зовёт сенсей, поднимая стопку бумаг и привлекая внимание ученицы. — Отнеси в кабинет третьегодок Б класса, пожалуйста. Сайрэн кивает и, извинившись перед подругами за прерывание увлекательной истории Кими, принимает бумаги. Пытаясь вспомнить, где нужный кабинет вообще находится, она выходит из класса. Звонко цокая каблуками в пустующем и бесшумном коридоре — сейчас идёт урок, как никак, — Сайрэн мягко улыбается, а предчувствие от забытого сна легко исчезает. Может быть, её жизнь во многом была отвратительной — она готова признать это. Но вся темнота прошлого уже не важна для неё, ведь сейчас всё наконец-то※ To be continued!