***
Несса незамеченной следовала по лесу, поглаживая шагающего рядом с ней оленя по мордочке. Позади нее шло еще двое оленей, и все благоухало, как всегда, когда нога летней валы ступала на землю. Лето цвело вокруг, неподалеку от Нессы о чем-то разговаривали эдайн и хоббит, представитель забавной и ранее неведомой ей расы; впрочем, об эдайн Нессе тоже мало чего было известно. Они ушли, почти не застав эдайн, кроме тех, кто принадлежал к Трем Домам, впоследствии основавшим Нуменор, и отчасти поэтому валиэ было интересно наблюдать за Братством — слишком много разных народностей его составляло: кроме хоббитов, адан из рода Беора, адан-гондорец, эльф из синдар, один из рода наугрим… Нессу удивило, что эльф и гном общаются не враждебно. В ее представлении они должны были ненавидеть друг друга — судя по обиде Йаванны на Аулэ. Но эти двое ладили не так уж плохо. Адан же, ранее ведущий себя спокойно и миролюбиво, вдруг изменился. Начал требовать что-то от хоббита — Несса прислушалась. Кольцо? Он хочет Кольцо? Она почти сорвалась с места, чтобы выскочить из-за деревьев и закричать: прекратите. Это ведь так просто. Выйти и сказать: я валиэ Несса, одна из сонма айнур, дочь Эру Илуватара. Одно ее имя могло остановить одержимого Кольцом — если бы он ей поверил. Но Несса рисковала нарушить аксани, поэтому усилием воли осталась на месте, не отводя глаз. Боромир не был виноват в том, что говорил и делал. Не был виноват в том, что требовал у Фродо Кольцо, что угрожал ему, что пытался отнять Кольцо силой. Душа Нессы сжалась от жалости к нему — она не знала эдайн, но знала, что эдайн из всех народов наиболее подвержены влиянию Тьмы. В Арагорне, дунадане, была часть крови квенди, хотя его предок Элрос и выбрал Путь Людей, поэтому он был другим. Боромир же… Когда он упал на землю и заплакал, Несса едва не разрыдалась вместе с ним, но сдержалась — пусть Ниэнна оплакивает чужое горе. Нессе не горе досталось по замыслу Эру. И не утешение, утешение — Эстэ. А Нессе — что?***
Боромира утешил и привел в чувство аромат цветов — он не понял, откуда здесь такое благоухание, но это успокаивало. Умиротворяло. Теплый солнечный ветер, несущий с собой лето — и будто… песня? Или чудится? Он поднялся и увидел девушку, стоящую рядом с оленем — точнее, олень стоял рядом с ней. Она смотрела на него с беспокойством, но когда Боромир встретился с ней взглядом, в ланьих очах девы отразились радость и испуг одновременно. — Кто ты? — спросил Боромир. — Несса. Она сказала — и лишь потом поняла, что сказала. Но, к счастью, адан не удивился, не ужаснулся и не восхитился. Видимо, он не знал, кто такая Несса — и правда, откуда? Даже не все ныне живущие квенди знали валар лично, а для ныне живущих эдайн они и вовсе были кем-то неведомым. Лишь Саурона знали они, и тот был не вала, а майа. Истари были для них не майар, а волшебниками. — Несса, — повторил Боромир. — Ты… ты не видела здесь хоббита? — Нет, — она покачала головой. Это не нарушало аксани — это было правдой. Она не видела, куда пошел хоббит, а вопрос предполагал именно это. — Ты одна, дева? В этих лесах много орков. Тебя есть, кому защитить? — спросил Боромир. — Есть, — коротко ответила Несса. — Тогда прошу простить меня, госпожа Несса, но мне пора. Она последовала за ним — незаметно.***
Олень предупреждающе ткнулся мордой в плечо Нессы и шагнул вперед, закрывая покровительницу своим телом — на всякий случай. Несса напряглась, всматриваясь — она ни разу не видела их так близко. Во времена войны с Морготом Несса ни в чем не участвовала — сражались ее брат Оромэ и ее муж Тулкас, сражались квенди, Ниэнна оплакивала павших, а души их принимали Чертоги Мандоса. Но здесь не было ни Тулкаса, ни Оромэ. А они — были. Орки. Несса закусила губу. Она не испугалась — что ей, бессмертной? Но выглядели орки омерзительно. Совсем не так, как гномы — хотя Аулэ, как и Моргот, нарушил один из аксани, создав разумную расу, но Аулэ раскаялся, и наугрим волей Эру получили фэа, став фактически приемными детьми Илуватара. А орки… Они были созданы не волей Эру. И служили только Морготу — то есть, поправила себя мысленно Несса — теперь уже Саурону. Их было много. Точно больше двадцати. Боромир выхватил меч — против толпы орков здесь был только он один. Он и хоббиты, которые не могли быть воинами — даже Несса это понимала. Особенно Несса; из всех валиэр она, пусть и самая младшая, была больше всех приближена к искусству сражений. Даже Варда не наблюдала столько битв — глаза владычицы звезд предпочитали видеть именно звезды, взирая с высоты Таниквэтиль, а глаза Ниэнны застилали слезы по павшим. Несса же, сестра и жена воителей, прекрасно разбиралась в оружии и ведении боя. Поэтому Несса понимала, насколько плохи дела Боромира — Арагорн, эльф-синда и гном искали хоббита с Кольцом, и некому было помочь воину. И в этом случае вмешаться Несса не могла. Орки не испугались бы ее. Орки с легкостью убили бы ее оленей. У нее не было ни лука, ни меча. Ее магия была магией лета, а что тварям Моргота ее лето? Однако валиэ любовалась тем, как бьется Боромир. Он прекрасно владел мечом, его клинок разил орков с легкостью, несмотря на их превосходящее количество, и Несса почти обрадовалась, почти поверила, что он победит, что он сможет, что он защитит хоббитов и тем искупит свою вину перед ними… Звук рога вселил в ее душу почти триумфальное веселье. Сейчас придет подмога… но разве зовут на помощь, когда побеждают? Нет, на помощь зовут вовсе не победители. Боромир опустил рог, поднял меч — а потом все произошло слишком быстро. Сначала Несса услышала свист стрелы, и спустя долю мгновения увидела ее. За ту же долю мгновения валиэ поняла, куда целился орк, и что рана Боромира от этой стрелы будет смертельной. Она вскрикнула — но было поздно. Ее вскрик прозвучал шелестом трав. Стрела вонзилась в грудь воина, заставив его пошатнуться, но он с трудом выстоял. Несса затаила дыхание — а если справится? Если выстоит? Он не простой адан, он гондорец… кто знает, насколько они выносливы? Но тут же вновь услышала свист. Вторая стрела прошила тело чуть ниже первой, и тогда адан упал сначала на одно колено, потом на оба, повалился на спину… Несса не смотрела на орков и то, как они тащат за собой хоббитов. Все внимание валиэ было приковано к Боромиру. Когда поляна опустела, она бросилась к нему. Кровь из ран лилась на траву — какая дикость, как может кровь разумных существ пачкать травы, как может в лесу существовать смерть? Но смерти не было в лесу Нессы в Валиноре, а здесь… здесь в теле человека глубоко засели две стрелы, и жизнь уходила из его хроа. — Несса? Она опустилась на колени рядом с ним. Двое оленей остановились по сторонам от хозяйки. Боромир посмотрел в лицо девы, увидел цветы в ее волосах, красоту, что не могла принадлежать смертной, уши, не острые, как у эльфиек… Перевел взгляд на оленей, вспомнил, как она стояла рядом с оленем, словно тот был лошадью, держа руку на носу дикого животного… Вспомнил ее имя… — Несса, — проговорил он уже без вопроса, но утвердительно. — Владычица валиэр, Несса. — Это несправедливо! — сердито сказала Несса. — Это нечестно! Я ничем, никак не могу помочь! Я не… не исцеляю… я не сражаюсь… Я ничего не могу! — А ты хотела бы помочь мне, владычица? — усмехнулся Боромир. — Ты ведь знаешь, что я хотел сделать. — Я знаю, чего ты не сделал и что ты сделал, — ответила Несса. — Отец говорил, что я сильный, но я оказался слаб, — его лицо исказила гримаса боли. — Конечно, ты слаб! — выпалила Несса. — Ты адан! Ты человек! И ты слаб! Но ты очень-очень силен! — А.ты очень добра, владычица Несса, — Боромир кашлянул, силясь не сплюнуть кровь, горчащую сталью во рту. Добра… Что толку от ее доброты? — Ты прекрасно сражался. Я думаю, что не хуже Тулкаса, — единственное, что могла Несса — подбодрить. Веселье и радость, вот что она несла в этот мир — хотя какое веселье на пороге смерти? — Тулкаса? — Вала Тулкас, мой муж, — в голосе Нессы прозвучали нежные нотки. — Ты женат, Боромир? Тебя ждет где-то дева, любящая тебя? — Хотел бы я, чтобы меня ждала дева, особенно, если бы она обладала хоть четвертью твоей красоты, владычица Несса, — проговорил Боромир. — Но меня не ждет никто, кроме отца и брата. Стрелы торчали из его тела, и выглядело это пугающе — для Нессы. Не должны из груди ни эльдар, ни эдайн, ни наугрим торчать палки с оперением на конце. Не должны железные кончики стрел пробивать тела. Смерть существовала для Первых и Вторых Детей Эру, для гномов, для хоббитов и орков — но бывает разная смерть, и такая… Несса впервые видела смерть настолько близко. Несса впервые видела, как чужие глаза гаснут, как лицо бледнеет, как кровь льется из ран. Когда он умрет — он окажется не в Чертогах Мандоса. Его фэа окажется… неизвестно где, и это тоже пугало. Олень переступил с ноги на ногу. Несса тоже услышала чьи-то шаги. — Сейчас я уйду, а ты — еще нет, — произнесла она. — Я не знаю, куда ты попадешь, Боромир, но надеюсь, что ты окажешься в дивном месте, где тебя будет любить прекрасная дева. Прощай, воин! Поддавшись порыву, Несса склонилась и оставила поцелуй на лбу Боромира. Он с наслаждением вдохнул аромат летнего луга и солнца, обдавший его лицо, проводил взглядом быстро удаляющуюся девичью фигурку с бегущими следом за ней оленями… Надо же, Несса. И не привиделось — этот запах, тепло ее губ, мелодичность голоса, похожего на шелест трав… не привиделось. Будто и боль стала меньше. Боромир прикрыл глаза, слабо улыбаясь. Теперь ему точно будет легче умирать — и вина на сердце стала меньше. Несса — валиэ — не обвиняла его, а значит, боги его простили.