Нулевая сумма

— Катце, мне пора сменить мебель. Сменить мебель... Много лет назад он произнес точно те же слова, но при совсем иных обстоятельствах. Разница была колоссальной, особенно для того, кому сама эта фраза означала смертный приговор. — Мне пора сменить мебель, Рауль. «Еще бы! И как можно скорее», — подумал господин Ам, ничуть, впрочем, не изменившись в лице. Скандал тогда разразился грандиозный: бессловесное имущество едва не обрушило систему, созданную и контролируемую созданиями могущественными и безупречными. Машинами. «Только Ясон мог так распустить фурнитуров», — заключил Рауль и в который раз посочувствовал Орфею: если для кого-то этот конфуз и обернётся бóльшей потерей лица, чем для Минка, то это, несомненно, глава Эос. — Да, разумеется, — сказал он вслух, всем видом показывая, что проблема не стóит пространных дискуссий. — Прислать к тебе Цезаря, чтобы разобрался с тем... старым оборудованием? — имя фурнитура Рауль знал, но вот произносить его в присутствии Ясона... Нет, определенно, не сегодня. — Это лишнее. — Ясон, я знаю, как ты зол, но, видишь ли, мне бы не помешал сейчас качественный мозг. Мозгов с достойной вычислительной мощностью почти не поставляют, а здесь... — Здесь я разберусь сам, — отрезал Минк. Рауль вздохнул. Он, разумеется, понимал. Сотвори подобное его собственный фурнитур, ему бы тоже пришлось изо всех сил себя сдерживать, но, с другой стороны, надо ведь принимать во внимание и чисто практические соображения! Нельзя разбрасываться ценным ресурсом. Особенно теперь, когда в лабораторию сплошным потоком идет сырье отнюдь не высшего качества. Но он точно знал, когда спорить с Ясоном бывает абсолютно бесполезно, так что просто кивнул в ответ, и Минк ушел к себе. «Но все же, такие мозги — и пустить в расход!» — посетовал Рауль, когда за тем закрылась дверь. В комнате было настолько тихо, что, казалось, упади на пол пушинка, этот звук показался бы грохотом, но двое, что сидели друг напротив друга, оставались неподвижны, будто статуи. Мальчишка-фурнитур выглядел точно так же, как раньше, когда являлся сюда по хозяйскому зову: невозмутим, склонил голову, смотрит в пол. Разве что сегодня вся левая щека, волосы и костюм заляпаны засохшей кровью — разительный контраст со свойственной ему обычно аккуратностью, — но по-прежнему всем своим видом показывает, что готов выслушать любые указания. И, очевидно, даже не озаботился как-то лечить широкий развал раны, которой удостоил его Ясон вчера вечером, да и зачем бы фурнитуру беспокоиться? Он уже покойник. Сломанная мебель, которую вот-вот отправят в утиль, а не в ремонт. — Что ж, — прошелестело наконец, и слова эти разорвали тишину с оглушительным треском, — давай решим, что с тобой делать. Катце никогда не интересовался судьбой списанных фурнитуров. Единственное, что ему было известно, что участь им бывает уготована разная, но равно незавидная во всех вариантах. А значит, нет и резона о ней размышлять. И бояться тоже бессмысленно. Это просто надо перетерпеть, как перетерпел все ужасы, что выпадали на его долю прежде. Конец в любом случае был недалек: Катце уже приближался к возрасту, когда фурнитур перестает вписываться в интерьер и неэстетично смотрится рядом с пэтами. По крайней мере, у него получилось уйти, хорошенько хлопнув дверью. Но это не утешало. — Сколько ты понял из того, что успел увидеть? Неожиданный вопрос. Хозяин Ясон всегда умел подавать кручёные мячи, и оно всякий раз нервировало заново. Катце давно уяснил, что хитрить бессмысленно, потому ответил как есть: — Всё. Ясон изогнул бровь. — Неужели? Машины... Эти киборги никогда не поймут, насколько они недооценивают человека. И именно потому, что он так считал, Катце оказался здесь. Поэтому его сейчас мутит от потери крови и от того, что этой ночью он так и не смог сомкнуть глаз. — Хорошо, допустим, — проговорил Ясон, с весьма красноречивыми интонациями. — И каковы твои выводы? — Делать выводы мне не по рангу, господин хозяин. — Да брось, — от едва уловимой нотки веселья в голосе Ясона Катце прошиб холодный пот. — Тебе уже никогда не потребуется вписываться в интерьер, так что какая разница? Выкладывай. Ну ладно. — Я понял, что идиот, — выпалил он. — Не мог раньше сложить два и два. Было очевидно, что такого ответа Ясон не ждал. Он кивнул Катце, чтобы тот продолжил. — Оно же прямо на поверхности! — воскликнул мальчишка с тем же яростным пылом, его всегдашняя сдержанность словно переплавлялась во что-то иное, прежде не виданное. — Если фурнитуров Танагура берет из Гардиан, понятно, что этим дело не исчерпывается. А я даже не дал себе труда додумать эту мысль... — Катце обескураженно тряхнул головой. — Так стыдно... И тут словно что-то щелкнуло, признания полились сплошным потоком: — Все, чему нас учат, сплошная ложь, это-то я знал с самого детства. Готовят к какому-то мифическому «будущему», хотя какое будущее может быть в Кересе? Там и настоящего-то нет. Но я не смог сделать правильные выводы, — Катце наконец поднял голову и встретил взгляд холодных синих глаз, невозмутимо его разглядывающих. — И не понимал, насколько высоки ставки. — Кто бы мог предполагать, что ты это поймешь? — Да любой это поймет! Любой, у кого в черепе не сплошная кость, а хотя бы с капелькой мозга! — подумать только, и куда делся тот вышколенный фурнитур, который изъяснялся гладкими фразами? Исчез. — Этот «загадочный» половой дисбаланс, при естественных-то родах... И мальчишки, которых ежегодно забирают в Эос. И эта благостная атмосфера в классах, хотя любому известно, какой бессмысленный и беспощадный ад ждет прямо за школьным забором... Всем мозги запудрили. Самой дешевенькой пудрой, — заключил Катце брезгливо, — а я повелся. Блонди очень нелегко смутить или озадачить, но что остается, когда мебель, которую он целых пять лет знал исключительно послушной, исполнительной и бессловесной, внезапно принимается ораторствовать с такой страстью… Ясон и не подозревал, что мальчишка способен на нечто подобное. — Верно ли я тебя понял, Катце, что ты больше опечален тем, что не понимал, что творится в Гардиан, чем происходящим прямо сейчас? — То, что там творится, мне не изменить, — ответствовал тот с отвращением. — У меня даже над телом собственным власти нет, и в своих поступках я не волен, так зачем тратить силы и беспокоиться о том, на что не в состоянии повлиять? Единственным, что всегда мне подчинялось, было вот это, — он показал на свою голову. — Только так можно было расти. Но даже и здесь, как оказалось, я ошибался. — Тем не менее, ты взломал самую охраняемую из наших систем с терминала, предназначенного для пэтских дневничков и обмена кулинарными рецептами. Честно говоря, Ясон до сих пор не постигал, как фурнитур мог проделать что-то подобное. Орфей, должно быть, всю ночь бился, выясняя ответ на этот вопрос. Интересно, что он обнаружит, надо будет спросить. Позже. — Но я попался. Катце знал, что улыбнуться у него не получилось, вышла скорее гримаса, хотя теперь глупо этого стесняться. Он труп. А вот то, что его до сих пор обуревают сожаления, стыдно. Фурнитур замолчал. Ясон задумчиво наблюдал за ним со своего высокого кресла. Этот предмет обстановки ежедневно попадал в его поле зрения целых пять лет, и ни разу там не было и проблеска эмоций. Нигде, никогда. Невозмутим, предельно собран — идеален. Катце действительно был идеальной мебелью, и это делало нынешнее преображение особенно впечатляющим. Но вот странным оно уже не казалось, Ясон начал понимать: за безупречным фасадом непрестанно крутились колесики, завинчивались винтики, эффективно работала мощная машина. А хозяин умудрился вовсе ее не замечать! Как же мало, на самом деле, знал он об этой вещи... об этом существе. Разве что, как-то раз он подумал: а ведь он гордится своим фурнитуром больше, чем всеми пэтами, вместе взятыми — да, конечно, те были неизменно дороги, эксклюзивны и с превосходными родословными, но то же самое можно было сказать и о пэтах Рауля. И Аиши, особенно Аиши, этот всегда умел разглядеть некую изюминку даже в ничем на первый взгляд не примечательном создании. Зато у Ясона был идеальный фурнитур. Послушный, но изобретательный. Умный, инициативный. Ни Ясону, ни пэтам даже и требовать ничего не приходилось, Катце предугадывал и предвосхищал, но хозяин воспринимал это как должное. И не задумывался, отчего его собственность настолько отличается от имущества всех остальных. Ведь качественный мозг явление редкое! Ясон усмехнулся едва заметно, уголком губ. Как там говорил Рауль, «с достойной вычислительной мощностью»? Он достал планшет и зашел на портал, доступ к которому был закрыт для всех, кроме него самого — отсюда Ясон контролировал свои операции на черном рынке, — вывел на экран содержимое одного из файлов и протянул бывшему фурнитуру. Тот сидел, понурившись и уперев взгляд в пол, но теперь-то Ясон знал, насколько продуктивно работает механизм, скрытый от посторонних глаз. — Что ты увидишь здесь? С видимым безразличием, словно все чувства из него выпили досуха, Катце взял планшет. То, насколько он изумлен, выдали лишь зрачки, разбежавшиеся во всю радужку. — Господин, — он снова поднял голову, — зачем вы мне это показываете? Ясон улыбнулся. — Хочу посмотреть, как крутятся винтики.