Па-па-па - и всё пройдёт

      Какое странное проклятье, подумал Лю Цингэ, и что-то твёрдое прижалось и ко второй ноге. Он повернулся было глянуть, но тут же понял: нет, они же лишь втроём в пещере.        — Чреду моих побед, — промолвил ненавистный демон, прижавшись посильней и низведя процент надежды до тысячи нулей, — с двумя столпами совершённых, возглавит шишу Лю… Но если ты боишься, шишу, я тут же отступлю, — заверил подло недоносок, не сомневаясь в том, что он заденет подозреньем сильнее, чем мечом. И скалится стоит.       Байчжаня главу не испугать! Он лбом уверенно таранит проклятую печать и валит на спину ублюдка, подсечку проведя, а следом яростно срывает халаты он с себя.        — Готовься же к цветочной битве! — взывает Бог Войны и вслед халатам отправляет и обувь, и штаны. Разоблачён до белой кожи он остаётся враз.       Лю Бинхэ, жадно облизнувшись, не отрывая глаз, высвобождает два небесных нефритовых столпа, и сцена сразу переходит в лихое па-па-па.       Сначала втискивает туго Ло Бинхэ лишь один, и Лю Цингэ натужно стонет. Почти паря над ним, он опускается, тихонько соскальзывая вниз, а Шэнь Цинцю углём рисует на веере эскиз: запечатлеть такую сцену не каждому везёт!        Ло Бинхэ, приподняв и вынув, опять таранит вход. Второй раз — с добавленьем масла — скользит повеселей, а Лю Цингэ краснеет резко от шеи до ушей и ахает от наслажденья, когда Ло Бинхэ вдруг его вокруг столпа вращает движеньем сильных рук. Сминает Шэнь Цинцю рисунок (аж пять минут труда).       Ло Бинхэ всё ещё в одежде; недоработка, да.        — Разденься, — требует Шэнь Цинцю, берясь за новый холст, и мигом Бинхэ остаётся в одной копне волос.       Воспользовавшись этим мигом, сбегает Лю Цингэ: недалеко, сползает рядом, лежит на животе и, подтянув к нему колени, отклячивает зад. От масла южные ворота заманчиво блестят: вокруг всё ярко покраснело, растянуты края. А Лю Цингэ вдруг заверяет:        — Готов для пары я!       Невольно вздрогнув вдруг, Шэнь Цинцю ломает уголёк, ну а Ло Бинхэ вводит пальцы и тянет поперёк, как-будто надо убедиться, что Лю Цингэ не врёт. И вот, направившись ладонью и ринувшись вперёд, проталкивает снова туго, совсем как в первый раз, Ло Бинхэ два столпа небесных Шэнь Цинцю напоказ. Обломок уголька бумагу уже почти что рвёт, но всё же чертит, как Ло Бинхэ ладонью под живот ныряет жезл чужой огладить.       И оглушает крик, с которым Лю Цингэ кончает буквально в тот же миг — и обмякает ненадолго, за бёдра приподнят: Ло Бинхэ продолжает мерно ему вбиваться в зад.       Заворожённо засмотревшись движением их жоп, Шэнь Цинцю вновь испортил веер — добавив третий столп, и смял в сердцах его в комочек и взял очередной. Почти успел зарисовать их хоть в этой позе, но волной теперь накрыло Бинхэ — и воссияло им, снося последствия проклятья сиянием благим.       Ло Бинхэ возрыдал, до нормы обратно обнищав, а Шэнь Цинцю украдкой сныкал три веера в рукав.