Настроение - декабрь

Погода оказалась такой отвратительной, что Артëм, только взглянув мельком за окно, решил не пытаться завести машину, оставленную на ночь на улице. Покататься по городу с Юлей ему все равно не светило, только посидеть в ближайшем к её дому кафе. И вернуть домой к девяти – декабрь, скоро сессия, полковник особенно зверствует, только что тетрадки не проверяет. По-хорошему, могли бы попить чаю и дома, а то и не только чаю, но пробиваться через баррикады лебедевского недовольства и постоянно ощущать за стеной присутствие третьего Артёму не хотелось. Да ничего не хотелось, если честно. Простуда, вчера показавшаяся ерундой, за ночь набрала обороты. По крайней мере, это была точно простуда, Артëм точно знал, где успел задубеть. С гриппом, конечно, не стоило бы мотаться на свидание, а так… До метро было две минуты быстрым шагом, так что он решил ехать на метро. На улице пахло сырым снегом, в подземке тоже сырым, но чем-то гораздо более противным, что не хотелось формулировать в слова. Артëм укутался в шарф до самого носа, уже предвкушая, что после поездки в теплом вагоне наверху окажется ещё холоднее. Так и оказалось, на улице успел пойти мелкий колкий снежок, не тот, летящий крупными хлопьями, после которого сразу теплеет, а противный и серый, забирающийся под воротник. В довершение всего дверь в квартиру ему открыл, конечно же, сам Лебедев. – Здрасьте, Валентин Юрьич, – обречённо произнёс Артём, уже в целом готовый к такому повороту. Если день не задался, то не задался по полной. – Здравствуй, – совершенно без энтузиазма поприветствовал его Лебедев. – Юли нет, уехала к однокурснице за конспектами. – А... Ага. Ну я тогда внизу... подожду, – к такому повороту Артём уже не был готов. – Да и не ждала она тебя сегодня, – ещё раз припечатал Лебедев. С Юли бы сталось, она часто путалась в днях недели, наверное, и на экзамены свои попадала только потому, что отец и однокурсники, не прекращая, нудели под ухом. Как уж тут забыть… – Все равно внизу подожду, – зачем-то начал упорствовать Артём. Самым умным решением было бы плюнуть на неудавшееся свидание, вернуться домой, заскочив по дороге в аптеку и... – В машине? – с какой-то неуловимой иронией спросил Лебедев. – В машине, – мужественно соврал Артём. И хлюпнул заложенным носом, уже понимая, что по его виду прекрасно читается, как он добирался. Дернув бровью, Лебедев неожиданно распахнул перед ним дверь, которую до этого защищал, словно Цербер из школьного учебника по литературе. Сопроводил это движение недовольным "Ну! ", и Артём, не успев ничего сообразить, заскочил в дом, словно помойный кошак, потянувшийся на запах еды. Едой и правда пахло. Лебедев жарил картошку. Без особого сожаления Артём позволил оттеснить себя в сторону кухни. В Юлину комнату не пускают, ну и ладно. Зато тепло. Лебедев на правах хозяина махнул рукой в сторону табурета, Артём сел. – Есть будешь? – Да мы вроде как в кафе... Буду, – неожиданно согласился Артём. На его метания внимания не обратили, приняв к сведению только окончательное "Буду". – Ты знаешь, что у неё тройка по искусствознанию вышла? Еще бы Артём не знал. Во всех подробностях. – А то ж... У них там препод какой-то вредный... – Препод? – так скептично переспросил Лебедев, словно лично Артём этого препода выбесил. – Ну. Пятёрок вообще никому не ставит, – стратегией на вечер Артём выбирает просто болтать, не обращая внимания на подколки. Себе дороже. – Вы бы тоже не ставили, – внезапно ляпнул Артём. – Если бы преподавали. Тарелка с жареной картошкой все-таки оказывается перед ним, а не у него на голове, так что выдержке Лебедева можно только позавидовать. – Почему это? Ставил бы тем, кто подготовился на пять, – возразил Лебедев. – У вас это... – Артём поискал нужное слово, натыкая картофельные ломтики на вилку, неожиданно закашлялся, так и не донеся их до рта. – Отношение предвзятое. – Реалистичное, – снова очень скептически поправил его Лебедев. Неожиданно достал из холодильника небольшую банку и по столу подтолкнул к Артёму. Варенье. Малиновое. Без ложки Артём внутрь не полез, но холодную банку в руках сосредоточенно покрутил. – Это что же... Вы готовили что ли? Ну не Юля же. Перед внутренним взором отчаянным галопом пронеслись картины с варящим варенье полковником. Захотелось нервно утереть пот со лба. – Нет, – разочаровал Лебедев. – У коллеги жена готовит. Раздаёт всем каждую осень. Чай тебе зелёный или чёрный? – Чёрный, – потребовал Артём. Варенье отодвинулось на задний план, на авансцене Лебедев заваривал чай. В керамическом чайничке. Даже не пакетик в кружку швырнул. Ложку для варенья выдали вместе с чаем. Предложения угощаться печеньем Артём не удостоился, но оно и так стояло в зоне досягаемости. Да и не хотелось. В горле скребло и першило. * Как его выгнали смотреть телек в гостиной, Артём ещё помнил. А как успел уснуть – совсем вылетело из головы. Проснулся от звука скребущего в замке ключа. – Ой! А ты откуда? – от ворвавшеся в комнату Юли пахло снегом и сыростью. – Да вот, на свидание пришёл к тебе. Ещё часов в семь... – А сейчас? Ой... Прости, я... – Угу. Стряхнув сонную одурь и оглядевшись, Артём обнаружил рядом с собой аккуратно сложенный плед. Всë правильно. Не станет же полковник его укрывать. Но обмундирование, или как там оно, выдано, акт подписан. Попытался засмеяться и снова закашлялся. – Юль, там варенье ещё на кухне оставалось... – Сейчас гляну... А ты чего? Вы тут ругались с ним? – Мы? – неожиданно озадачился Артём. – Да как-то... Нет, не ругались. А чего у тебя тройка по искусству, ты же говорила, что пересдашь? – Говорила да не договорила, – Юля вынула из варенья ложку, облизала, скривилась. – Фу, один сахар. – А это не для тебя, – забрал баночку Артём. Сложенный плед манил, но перед Юлей нельзя было показать слабость. – А чаю сделаешь? Прям очень горячего? – Из пакетиков! Если папа не оставил заварной, когда уходил на работу. – Ага. Пока Юля грела чайник, Артём успел прикончить варенье и всерьёз озадачиться: это выходит, что Лебедев настолько успокоился насчёт его простудной недееспособности, что усвистал на службу и оставил их наедине? Что самое противное, казалось, что он даже не ошибся. Хотелось чаю и под одеяло. И никакой акробатики. Когда Артём уже всерьёз начал расстраиваться, у Юли затрезвонил мобильник. – Да! Да кино смотрим, что мы ещё можем... Чай завариваю, никто не шумит... Пап, ну чего ты опять... Закрыв глаза, Артём откинул голову на спинку дивана, нащупал злополучный плед и улыбнулся собственным мыслям. Нет, не таким уж безобидным считает его полковник. – Юль? Юль, а? Там на кухне ещё печенье оставалось. Давай неси...