Голубка и Бабочка

Коломбина склонилась над гробом, сложила руки и прижалась к его поверхности. Так она обнимала Синьору в первый и последний раз. Может показаться странным, что человек, в котором пламя бушевало не только метафорически, но и в буквальном смысле, оказался столь холодным. Розалина всегда была равнодушна к окружающим, к происходящему. Коломбина знала это, но, как бы ни старалась, она не могла растопить холодного сердца Лоефальтер. Напевая ангельским голосом колыбльную в морозную ночь, птичка провожает мотылька, который последний раз взглянул на огонь. Пламя Синьоры пожирало все на своем пути, жгло поля, дома, леса, но больнее всего оно обжигало душу Коломбины. Девушка постоянно сомневалась, насколько хорошо она знает Синьору? Кто из них настоящая: та, от которой мороз по коже или та, кто беспощадно превращает все в пепел? Или же никто из них? Коломбина слышала о прошлом Розалины, когда та еще была нетронута горестями и скорбьми жизни. Вот тогда Розалина была самой собой. Чистое, незапятнанное сердце, что позже обратилось в угль, но угль даже не тлеющий, а просто напросто засыпанный льдом. Есть огонь, который заставляет идти вперед, который греет сердце, а есть тот, что не оставит после себя ничего живого. Так случилось и с Синьорой. Многие в организации Фатуи недолюбливали Синьору за ее скверный характер. Однако Коломбина была готова любить Синьору любой. И любила. Всегда любила. В голове возникали вспышки воспоминаний: — «Леди Лоефальтер, не хотите составить мне компанию в... — Сегодня у меня важная миссия, — девушка ответила дежурным тоном, перебив Коломбину». — «Синьора, вечером в театре ставят одну оперу... — Мне не до развлечений». — «Сегодня северное сияние особенное, Розалина... — произнесла девушка. Она обратила взгляд к Синьоре: — Лед кажется неприступным, но рано или поздно он трескается, не так ли? — О чем ты? — Лоефальтер, кажется, первый раз столкнулась лицом к лицу с Коломбиной. Последняя сложила руку на плечо собеседницы. — Что скрывается за этой маской ледяного безразличия? Боль, горечь и неугасаемое пламя — вот что. Я могу понять тебя... — Да ничего ты обо мне не знаешь, — Синьора одернула руку, пряча взгляд. — Возможно. Но я бы хотела узнать... Позволь мне быть рядом с тобой, Розалина! — отчаянно произнесла девушка. При упоминании своего имени, Предвестница невольно повернулась к Коломбине. Она была в смятении. Их взгляды снова встретились и задержались. Казалось, это происходит не в первый раз. Влюбленные, искрящиеся глаза, ласковые слова, признание... Все как тогда, в Мондштадте. Однако та прекрасная романтичная история о девушке, влюбленной в рыцаря, закончилась трагедией, навсегда оставившей огромную, неизлечимую рану на сердце Лоефальтер. — Нет, — Синьора встала и направилась к выходу, — не связывайся со мной, если не хочешь навлечь на себя проклятие, — сказала она, закрывая дверь. В тот вечер Коломбина осталась размышлять у окна в одиночестве, глядя на северное сияние и звезды. Но даже лютый мороз в Снежной ощущался не столь колющим, как слова Розалины. С тех пор ее глаза почти всегда скрываются за маской, ибо она не хотела смотреть правде в лицо». Допев колыбельную и вытерев слезы, Коломбина шепотом произносит слова на прощание: — Мы бы могли любить друг друга! Но твоя способность любить умерла вместе с Ростамом... Да хранит вас Царица. Коломбина обладает невероятной силой, и даже некоторые Предвестники стараются обходить ее стороной, но не из-за ее способностей, а из-за непредсказуемости. Простой народ величает ее «безумной». Возможно, она действительно сошла с ума, и даже не раз! Первый раз, ее рассудок был утрачен, когда она полюбила Розалину, второй раз, когда та разбила ей сердце, и в третий — когда Синьора раз и навсегда покинула мир живых. Рано или поздно, Коломбине придется расстаться с прошлым — похоронить его в ледяных стенах Заполярного дворца. Иначе, она встанет на тернистый путь, на котором потерпела поражение Розалина Лоефальтер.