La famiglia

Проснулся я уже в одиночестве. Судя по слабому запаху, Джейк ушёл уже довольно давно. Несмотря на это, вставать мне не особо хотелось. Однако мочевой пузырь решил всё за меня. Пришлось подняться с ароматных простыней и пошлёпать в ванную. Моя футболка уже была не совсем свежей, поэтому я без зазрений совести порылся в шкафу у Трейси. Футболки у мужика тоже были, правда, не свободные, как я люблю, а в облипочку. Джейк, я, конечно, понимаю, что ты на спорте или на диете или чем там нужно ширяться, чтобы в возрасте деда быть таким симпотным, но футболка в обтяжку? Господи. Надеюсь, ты их не носишь. Я попробовал надеть одну. Ткань на вид была качественной, как и крой, и легла футболка на меня замечательно, хоть чёрный цвет мне и не особо шёл, да и была она всё же слегка свободной. Ну и отлично. Я пошарился ещё, но ни одной белой не нашёл, поэтому плюнул на это дело и оставил ту, что на мне. Ткань уж очень здоровская. Приятно к телу. Когда я вышел из своей спальни — спальни Джейка, если быть точным, — меня тут же поймала невысокая женщина, насколько я понял, из прислуги, мило поздоровалась, хотя были видно, что ей прямо сильно не до меня, и повела завтракать. К слову, завтрак оказался полнейшим фэйлом, потому что на нем не было вкусного Джейка, зато были невкусные блинчики и его невкусная, как оказалось, жена. Не в том смысле, что я её пробовал, а... да блять. Поначалу я не совсем понял, что это за гипер-молодящаяся, гипер-модная тётка с подкачанной жопой и силиконовыми сиськами, что чопорно кушала свою яичницу с аристократическим видом, пока она не обратила своё прицельное как дуло винтовки внимание на меня. Словно до этого меня старались не замечать как досадное недоразумение или ложную галлюцинацию. Но когда эта милфа наконец соизволила кинуть на меня взгляд, то, кажется, на мне не осталось места, которое бы она не обсмотрела. Кроме разве что тех, что под одеждой. Я аж поперхнулся блинчиками от такого интереса к своей персоне. — Что? — огрызнулся я, ловя кусок сосики (да, я люблю сочетать несочетаемое), выпавший изо рта. Милфа отложила приборы и откинулась на стуле, сложив руки в замок. Ну ни больше, ни меньше — сама Хюррем Султан. Турецких побрякушек только не хватает. — Так это ты. — Кто я? — удивился я, а потом громко засмеялся от тупости вопроса. Хюррем отложила приборы, а потом грозно встала из-за стола, хмуря нарисованные брови. Надо сказать, нарисованные настолько хорошо, что я даже не заметил, что они ненастоящие, пока лицо Хюррем не оказалось в опасной близости от моего лица (на котором ничего не нарисовано, прошу запротоколировать!). А оказалось оно там, потому что эта бой-баба, когда встала (аж тарелки зазвенели), сразу двинула на меня, как маленький такой танк и злющий, и нависла надо мной, как коршун. Если честно, то, когда первый испуг прошёл, я даже немного возбудился. — А ну пошли со мной, — скомандовала она и схватила меня за ворот футболки Джейка. Ну я и пошёл. А что было делать? Не выныривать же из одежды. Или выныривать? В общем, пока я размышлял, не лучше ли сбежать пока не поздно, но остаться голеньким; или же сохранить достоинство (хотя сложно сохранить достоинство, когда тебя тащит за шкирку интеллигентного вида дама ниже тебя на полголовы), но встретиться лицом к лицу с драконом и, вероятно, не выжить. В тот момент, когда меня тащили, я разглядел золотое колечко на безымянном пальце Хюррем и в миг всё понял-принял-осознал. Меня втолкнули в небольшой кабинет, располагавшийся на втором этаже, недалеко от многочисленных спален, и жестом указали на бежевый диван. На журнальном столике стояли вазочки со старпёрскими снэками: печеньем, конфетками, сахарком... Я, так и не успевший нормально поесть и нормально выпить кофе, уставился на всё это голодными глазами. — Бери, не стесняйся. Эмма принесёт нам кофе. — Хюррем отошла к шкафам у стены, выполненным в стиле классицизма. К счастью, оказавшись на своей территории, жена Джейка заметно расслабилась. Даже голос стал мягче. Ну как мягче. Без наезда, и то хорошо. Вообще кабинетик у неё был весь такой «плюшевый»: бежевые ковры, изящные столики, тумбочки, креслица на ножках, какие-то статуэточки, фотографии семьи... от которых я мгновенно отвернулся, шумя сердечком. Влип я по самые не балуйся. Мало того, что оказался омегой. Мало того, что меня изнасиловали двое альф, один из которых мой истинный, а другой — его, мать его за ногу (и за руку, и за всё остальное), внук. Мало того, что не отстали от меня после такого-то! Так этот старый козёл ещё и оказался женат! И семья то у него большая, судя по фото! Очень большая! И я сейчас вызван на ковёр к главной, так сказать, львице на прайде! Чудесно! Замечательно! Пиздец! И где только носит Джейка, когда он так нужен? Львица, собственно, царственно осела напротив, сложила одну стройную ногу на другую и постучала нюдовым маникюром по бедру. Голубые глаза бесчисленное количество раз оглядывали меня с головы до ног и обратно, пока я замер на месте, как птичка, что пытается слиться со средой, в то время как вокруг кружит большой и страшный хищник. Неплохая стратегия, скажу я вам. Но не в моём случае. — Ты уже понял, кто я такая? — строго спросила Львица, наконец остановившись на моих глазах, и, надо сказать, удерживать её взгляд было ой как нелегко. — Вы супруга Джейка? В этот момент зашла полненькая миловидная женщина в удобной опрятной одежде и поставила перед нами кофейник с двумя чашками. — Я налью, — сказала она таким тоном, что я, было, потянувшийся как хороший мальчик, признающий своё низкое положение в стае, к посуде, нервно отдёрнул руки. Львица, спасибо ей огромное, надо мной не поржала. Вообще никак не отреагировала, молча разливая кофе. — Молоко? — спросила она. — Да. — Сахар. — Одну ложку. — Прекрасный выбор, - И... Надо же... Она улыбнулась. Едва-едва, одним уголком губ, но улыбнулась. Хюррем, да ты полна сюрпризов! Не окажись мы в такой тупой ситуации, я бы... Мы помолчали, глуша кофе. Я разглядывал статуэтки и какие-то награды на полках, Львица меланхолично пялилась в окно. — Меня зовут Мэган, — сказала она наконец. — Ты, я так понимаю, Лиам. — Я кивнул, возвращая ей своё внимание. — Не буду врать, что мне приятно познакомиться, но мы теперь в одной лодке, надеюсь, ты понимаешь это? Как бы я ни не хотел этого понимать, но я понимал. Потому что я, разумеется, не был обязан тут оставаться. И вообще не обязан был контактировать с Джейком больше. Никто меня не удерживал, да и Трейси сам обозначил, что я — гость, а не пленник. И всё же я знал, что останусь. Останусь, потому что у меня стоит на звон монет. Останусь, потому что... ладно уж, что там, терять мне нечего... потому что рядом с Джейком мне так тепло и безопасно. Я снова киваю. — Хотите предложить перемирие? — спрашиваю робко. — Вроде того. — Она тоже кивает в ответ. — Не мешай мне, не лезь в наследство моих детей и не пытайся со мной тягаться: тягалка ещё не выросла. Я криво улыбаюсь. Обосрала так обосрала, вроде и не сказала ничего, а я прямо чувствую это ведрище говна на голове. Спасибо, хоть шлюхой не обзывает. Хотя ещё ж не вечер. — Согласен, — хмыкаю я. — Кровью будем подписывать? — Пошути мне ещё, мальчишка. — Не могу больше, страшно мне. Мэган смеряет меня ледяным взглядом, и я решаю, что пришло время заткнуть фонтан. Беру печенье и жую, чтобы не ляпнуть ещё чего. Между мной и Мэган снова только хлюпание кофием, хруст печенья да запах аромалампы на одной из полочек. Мне хочется о многом у неё узнать: кто она, сколько у них детей, есть ли в это доме какие-то правила, и нужно ли мне их знать, или меня отправят в какой-нибудь домик наложницы. Я хочу знать, не слишком ли ранило её моё появление и то, каких сил стоило не прибить меня на месте. Я хочу, но чувствую, будто не имею права спрашивать об этом. Поэтому спрашиваю о другом. — Какой он? — Он? — Удивление быстро стирается с её лица, уступая место лёгкой ухмылке. — Джейк всегда очень щедр с теми, кто верен ему. И жесток с теми, кто стоит на пути. — Звучит как предупреждение. — Это оно и есть, Лиам. — Мэган ставит чашку на журнальный столик, и даже этот жест у неё выходит изящным. Таким красивым, что мне завидно. Я из обеспеченной, но и из простой семьи. В детстве я перелезал через заборы и тырил яблоки, а не учился этикету. — Чем ты зарабатываешь на жизнью? — Я модель. — Стараюсь скрыть смущение. Ну прямо картина маслом. Смазливый омега, соблазнивший её мужа, мог бы немного подняться в её глазах, если бы преподавал теорию искусства или лечил людей от рака или типа того... но нет. Модель. Падкая на бабки красивая картинка без души и без мозгов. — Я могла тебя где-то видеть? — львица чекает что-то на электронных часах. — Да. — Я отпиваю кофе и только сейчас начинаю замечать его вкус. Очень изысканный и приятный. — Я лицо «Милен». Её глаза раскрываются. — Я пользуюсь «Милен». — Конечно, пользуется, у них лучшая линейка возрастных кремов, но я рекламирую версию попроще. Возрастную линию рекламирует возрастная модель, что, в принципе, логично. О том, что мне пришлось переодеться в девушку ради этого контракта, я ей рассказывать не стану. — А в рекламе? — Вы имеете в виду по телеку? — уточняю я, сгребая себе ещё печенья. — Да. Я мотаю головой, прожёвывая сладкое песочное тесто с лимонным вкусом. — Нет, у меня слишком выразительная внешность для подобного рода рекламы. Даже без косметоса. Туда берут ребят попроще. — Понятно, — хмыкает она. — Могу я спросить... — я сглатываю слюну, не желая об этом спрашивать, но чётко осознавая, что НАДО. Надо просто расставить все точки над и. И успокоиться. — Я... Насколько сильно Вас напрягает ситуация? — Знаешь, Лиам. — Мэган откидывается на спинку сидения, из-за чего становится видно ложбинку в декольте её рубашки, тронутую морщинками и очень соблазнительную. — Несмотря на всё... ты мне нравишься. Поэтому буду говорить, как есть. — Она какое-то время молчит, обдумывая слова, а я тихонечко выдыхаю от облегчения. — Встречаться с альфой было престижно, — говорит она наконец. — Болтала об этом на каждом шагу... Метки у него не было, и я надеялась, что его омега погиб. Потом, когда метка проявилась двадцать лет назад, я убедила себя в том, что вы никогда не встретитесь. Да и Джейк не стремился тебя найти. Я и не предполагала, что под старость лет мой муж приведёт в наш дом молодого мальчика. — Простите, что разочаровал Вас, — кисло усмехнулся я. — Будешь должен. Я поперхнулся печеньем. А она с юмором, оказывается. — Что я хочу сказать, Лиам, — невозмутимо продолжила Мэган, не обращая внимания на мой кашель. Львицу гораздо больше интересовали входящие сообщения на её смарт-часах. — Ни Джейк, ни я, конечно же, не хранили супружескую верность все эти годы. Но всегда неприятно, если тайное становится явным. — Голубые глаза впились в моё лицо, так что пришлось срочно взять свой кашель под контроль, глотнув экстренно-огромного количества кофе. — И если ты будешь осознавать... своё положение в этой семье... мы с тобой поладим. Я кивнул. Врать, что буду паинькой не хотелось, но и открыто объявлять вражду было глупо. Мэган-султанша — тётка классная, и я постараюсь её не подводить. Пока это не идёт в разрез с моими интересами. — Теперь иди отсюда. — Она кивает мне на дверь, поднимаясь с дивана. — А то Джейк уже начал волноваться. — А? — недоумеваю я, следуя за женщиной к выходу из кабинета. Мэган оборачивается и кидает в меня нечитаемый взгляд. — Боится, что я закопаю где-нибудь одну маленькую невинную омежку. — Ухмылка рассекает красивое лицо, и я внезапно чувствую, как сжимается когтистая ладошка на моей жопе. — Но мы-то знаем, что у омежки есть зубки, правда? Меня выталкивают за дверь прежде, чем я успею понять, что это вообще такое было. Да, это тупо, да это дико, но когда я вижу Джейка, я не нахожу ничего более естественного, чем молча обернуться вокруг него змейкой и приникнуть к его шее, что пахнет для меня, как безопасность, как дом, как наслаждение и секс. А ещё он пахнет, как моя собственность. Этот мужчина мой, не знаю, почему и как, но мой, и я усилием воли сдерживаю желание вылизать оставленную на плече аккуратную метку. Джейк просто обнимает меня в ответ и тоже дышит моим запахом, уткнувшись носом куда-то над ушком. И я блаженно вздрагиваю и замираю, когда сухие губы касаются завитка раковины. Лежу головой на чужом плече, дышу, и мелко подрагиваю, когда ощущаю прикосновения к чувствительным местечкам. А в его руках я как одно большое и пьяное чувствительное местечко. Кончики пальцев прогуливаются по позвоночнику, не спускаясь ниже поясницы, а я мру, котиком ласкаюсь и чуть ли не мурчу от удовольствия. Стоило ли оно того? Я не знаю, но собираюсь это выяснить. — Ты собрался? — спрашивает вкрадчиво и тихо, но на меня его голос действует как будильник. Я отстраняюсь, слегка хмурясь, и Джейк не удерживает меня. Зато смотрит пристально так, внимательно. — В смысле собрался? — Я обещал, что мы съездим куда-нибудь вместе. Я мысленно шлёпаю себя по лбу. — А ещё ты мне часы обещал, — замечаю капризно и приподнимаю бровь. И даже внаглую упираю руки в бока. Вот жопой чую, ничего он мне не сделает. Даже голос не повысит. Ну максимум выебет. Но я, наверное, даже... не против что ли. — И что я должен собирать? Все мои шмотки дома! Джейк выглядит так, словно ему приходится объяснять очевидные вещи неразумному ребёнку. — У тебя есть интернет, малыш? — Я киваю, хотя понимаю, что вопрос риторический. — Вот возьми и закажи всё, что тебе нужно. Я пожимаю плечами, соглашаясь. Ну кто я, что бы от такой халявы отказываться. Хотя я бы, конечно, с большим удовольствием продолжал носить эту футболку, пока она ещё пахнет им. К слову тех подтяжек на Джейке нет и сегодня. Зато есть светлый костюм, и он ему очень к лицу. Хотя подтяжки тут лишними бы не оказались. Вообще любые полоски поверх одежды. Портупея там с кобурой... Боже, я в конец огеился вот с этим вот всем. — Мэган тебя не съела? — Он как-то естественно и без посторонних контекстов берёт меня за руку, а мне настолько слепо-уютно и тихо-возбуждённо от этого простого прикосновения, что сопротивляться нет сил. Я хочу держать его за руку, потому что, касаясь его, я ощущаю себя более... собой? Потому что быть маленьким покорным котиком в чужих заботливых руках так волнующе-прекрасно? Джейк ведёт меня обратно в свою спальню и усаживает на кровать, словно я сам не в состоянии сесть, но нам обоим очевидно нравится эта игра. — Съела, — говорю я, позволяя положить себя на подушки. В голове мелькают мысли о том, что он сейчас проберётся своими аристократически-худощавыми руками мне под футболку, задевая соски или опустит их сразу на бёдра, едва-едва касаясь промежности. А может быть... — я прикусываю губу — может быть развернёт, жёстко впечатывая лицом в подушку, заведёт руку за спину и выдерет жёстко, едва приспустив мои джинсы... Но Джейк не делает ничего из этого. Он просто протягивает мне мой же телефон и сверху на него кладёт кредитку. Кайф. — Вообще-то мог бы и предупредить. О Мэган. — Я поднимаю на него осуждающий взгляд, стараясь не замечать, что уёбку смешно. — Мне было страшно. — Ну-ну, малыш. — Он с усмешкой похлопал меня по колену. — Неужели ты испугался женщины в два раза меньше тебя? Я смотрю на него очень. Очень зло. — Не в два вообще-то... — Можешь брать любые мои вещи, — сказал он миролюбиво. — Часы в среднем ящике. Таком длинном. — Я уже проверил. — Вот и хорошо. — Джейк никак не реагирует на моё самоуправство. Он поднимается с постели, поправляя рукава лёгкой рубашки. — Полчаса тебе хватит? Я угукаю и киваю. Я могу зависнуть на интернет-шоппинге на гора-а-аздо большее время, но если «папочка» просит поторопиться, кто я такой, чтобы ему отказывать? Особенно когда у меня его кредитка. И целая полка с часами. Я скидываю в корзину кучу разного барахла на свой вкус, а потом долго и скучно ввожу данные кредитки. Наконец, справившись с нудным вводом циферок, раздумываю, не заказать ли Джейку ту рубашечку в оттенке «navy blue»? У него нет таких, а ему бы, между прочим, очень пошёл такой цвет. На повседневку, разумеется. С закатанными рукавами и расстёгнутой верней пуговицей. Или в кремово-жёлтом? Такой подчеркнёт глаза и... Я добавляю оба цвета в корзину. А что думать, если можно не думать? Хочется — делается. Оплачиваю и иду в гардеробную чесать часики, но вместо того, чтобы выбрать что-то, надолго залипаю на всё это великолепие, вынимаю каждый экземпляр, с удовольствием осматриваю, даже не примеряя, жду чуда, отклика, потому что мне всё нравится, но это всё не совсем «моё». И когда наконец возвращается Джейк, я сижу в гардеробной на полу, примеряя по очереди десять фаворитов, периодически задаваясь вопросом, не совсем ли я долбоёб. — Не могу выбрать. — Жалобно смотрю снизу вверх на наблюдающего за мной, как за диковинной зверушкой, Трейси. Я, в общем-то, вполне ожидаю насмешки или раздражения с его стороны. Я даже готов на разочарование, но на лице Джейка нет ни того, ни другого, ни третьего. Он просто наблюдает внимательно, пристально, и подходит ближе, чтобы погладить меня по щеке. — Тебе не обязательно выбирать, — говорит так откровенно, тихо, вкрадчиво, что всё моё тело мгновенно наполняется жидкой, электрической истомой, делающей меня таким тихим, таким послушным перед ним. Шершавая подушечка большого пальца нежно оглаживает меня по нижней губе, и я приоткрываю рот, чтобы впустить её внутрь, чтобы ласково скользнуть, смочить языком, не отрывая взгляда от жадных голубых глаз. И я забываю, о чём мы говорили, и зачем я сижу в этой небольшой комнатке, пахнущей так восхитительно и безопасно. Я полностью пропадаю в ощущениях и чувстве покоя. Джейк мягко давит мне на язык, принуждая приоткрыть рот, и смотрит так внимательно, пристально. — Пойдём, — говорит слегка севшим голосом, вынимая палец и помогая подняться на ноги, словно я — ребёнок или тряпичная кукла. А я позволяю себя поднять, потому что ощущение рук истинного на плечах — бесценно. Потому что его едва-едва слышный запах в этот момент касается моих ноздрей, выбивая и почву из-под ног, и желание сопротивляться и вспоминать старые обиды, которые, впрочем, старыми трудно назвать. Так, слегка припорошенные алкоголем и сексом время от времени. Немного просроченные. Совсем чуть-чуть. А часики я так и не выбрал.