Погнали нахуй

– Как думаешь, Чан все ещё тебя любит? – Феликс пинает камушек на рампу за что получает подзатыльник от Хенджина. – Не знаю, а что? – голос у Минхо совсем непривычно тихий, такой, что пробирает до мурашек. – Я его точно не люблю. Вечерний воздух кажется таким приятно свежим и чистым после задымлённой сигаретным дымом кварты. На улице ни души, коты попрятались по углам, не выдавая своё присутствие. Только Хенджин шумом маленьких колёс нарушает идиллию, бесит. – Ясно, – он утирает нос грязным рукавом, от чего на носу остаются темно-серые разводы. – Ты это, не сдохни там сегодня. – А че ему подыхать? У Минхо, как у кота, девять жизней и вечное желание жрать, – ухмылку Хенджина хочется стереть с лица, но Минхо обещал при Феликсе его не бить. – Вот-вот, смотри, – Хенджин пальцем обводит его лицо, – Феликс, ты только посмотри на эту наглую кошачью морду. Компания у них вообще странная, разношёрстная, не совсем любимая, зато тараканы каждого известны. Феликс вот весь из себя такой ангел ломает носы с колена, на головах прыгает, агрессии в нем больше роста раза в четыре. Есть ещё Хенджин, с ним сложнее всего, моралист хуев, ему за пьяную бычку на старших больше остальных прилетало, но он против системы, типа не такой как все. И волосы его красные на пацанов с района действуют как тряпка на быка. Минхо, а что Минхо? Минхо объективно свинья, своих киданул. Больше всех Чанбину затирал, что хуи на сиськи не меняют, а сам променял. Технически, конечно, не на сиськи. Был ещё Сынмин, довольно специфическая личность, мифическое существо появляется раз в месяц и укатывает в закат. В компании Чана по другому было, там слова Минхо ценили, особенно Чонин. Там Минхо себя чувствовал королем Готэмсити, пусть и без масштабных перестрелок и тайных заговоров правительства. *** За старым футбольным полем уже давно закрепилось звание ринга. Все самые важные пизделовки проходят тут, в самой глуши подальше от домов. Все вокруг отливает красным неоном, единственный источник света - рекламный щит на трассе неподалёку. Место атмосферное, подстать контингенту. – Ну че, пацаны, погнали нахуй. Каждая уважающая себя пизделовка не обходится без таких как Джисон, мёдом не корми дай кулаками помахать. Зачем они забив устроили уже не помнят, да и не надо. У них энергии хватит на маленькую электростанцию. Чан всегда затирает про честь банды, Джисону по кайфу по лицу получать, а Чанбин просто в качалку ходит. У него после разборок ещё кардио и белковый ужин. Белок он шлифует пивом, а то без пива курицу есть не по-пацански. Столбы пыли поднимаются вверх, песок заполняет лёгкие, дышать практически невозможно, по ощущениям температура поднялась градусов на десять. У Минхо никакой банды и чести нет, у него есть Феликс с ахуенными низкими стонами. У Феликса есть Хенджин, они всегда в комплекте. Поэтому дерутся просто так. Для баланса вселенной. Сынмин с Чонином не в счёт. Они мелкие, у них школа, так что сидят со стороны наблюдают за старшими. Сынмин старшинство Феликса не признаёт, он бы и школу уже закончил, только эффектно проспал экзамены и остался на второй год. Хенджину прилетает в лицо от Чанбина и блять, во-первых ему больно, во-вторых звёзды красивые. Света тут почти нет, небо как на ладони, красиво. Чанбин как-то красоту звёздного неба на ценит, струйку крови из носа утопающей в красной копне волос, наверное, тоже. Он усаживается на бёдра Хенджина и заносит руку для удара. – Стой, – Хенджин совсем слабо пытается удержать его руку, – Чувак, давай не по лицу. По-братски. – Какой нахуй по-братски, по ебалу с честью получать надо. – Будь нежнее, – Хенджин криво подмигивает и все же получает смазанный удар в скулу. Бусинка пота стекает по виску, Хенджин ейю загипнотизирован, туманным взглядом наблюдает, сфокусироваться на Чанбине не получается. Капелька зависает на линии челюсти, если она упадёт на Хенджина, он будет блевать. Ему мерзко, голову пару раз приложили кулаком и об землю, Чанбин его, короче, побил сильно. До звёздочек. Все катаются по пыльному футбольному полю, уже слабо различая где кто. У них тут тоже своего рода Блэк-Рок, публика требует хлеба и зрелищ. Чонин с Сынмином особенно внимательно наблюдают за Ханом и Феликсом. У них заруб в стиле Мортал комбат, только синий полосочки вверху не хватает и динамичной музыки. Джисон из последних сил пытается не плюхнуться на жопу, у Ликса явное преимущество в виде берцев. У Минхо с Чаном драка на ином уровне, не в плане приёмов, а в эмоциональном. Они шатаются, то там, то тут, пытаются ухватиться за футболку и повалить, никто уступать не хочет. Два барана. Между ними годовалая обида и злость. Семейная парочка не смогла пережит факт измены. Драма на уровне отчаянных домохозяек, Минхо чувствует себя виноватым совсем немного. Официально они не встречались, секс без обязательств, помощь друга все такое. Так что в целом у него было полное право целовать Феликса. Чан так не считал. Он был уверен, что все эти слова для киношников. Их чувства и так взаимны, незачем усложнять себя этими формальностями. Минхо так тоже считал, но губы Феликса так манили, сухие с мелкими ранками. Целовать одно удовольствие, как по наждачке. Он свой проеб признавать отказывается, принципиально. – Домашку по биологии сделал? – Чонин облизывает пальцы, соленые от чипсов, с громким причмокиванием. – Списать хочешь? Они с Сынмином вроде как идейные враги, но по факту против друг друга ничего не имеют. В школе вместе курить ходят, домашкой делятся. За плохие оценки Чонин получает от Чана, Сынмин- от матери. Так и приходятся дружить в тайне от старших. – Не, бартер тебе предлагаю. – Чонин перекидывает ноги через бревно и смотрит лисьими глазами прям в душу. – Я тебе биологию, а ты мне матан. – Без наебки? – Честное пацанское. Не жмотись. – Как закончат, – Сынмин кивает подбородком на пыльный ринг, - скину. Заканчивают они минут через десять, все устали, целым никто не остался. Все как на детских спортивных соревнованиях, подбедила дружба, пожали руки и можно расходиться. Чёрная футболка Хана от ядерной смеси пыли и пота превратилась в говно. Ликс теперь пол ночи будет доставать ветки, колючки из волос. Воронье гнездо чище будет. Идти всем правда в одну сторону. Живут в одних домах, старых, плесневых пятиэтажках. В воздухе легким шлейфом витает неловкость, тишину разбавляют только взаимные детсадовские оскорбления Феликса и Чанбина. «Тощий» «Горилла ебаная» «Подстилка» «Стероидный» Чан и Минхо ушли на добрых метра три, толкают друг друга плечами не желая уступать первенство. Пока они не сорвалась на бег, а это обязательно скоро случится, у остальных есть возможность постановить дыхание. Малые плетутся в самом конце, тихо обсуждают кроссы. Один Джисон среди них выделяется ярко-красной олимпийской адидас, он ее перед дракой снял, чтобы не запачкать. Она у него не паленая, ее ценить надо. Остальные в брутально чёрных ветровках, как таракашки. Стилево. *** – Че, ты меня реально все ещё любишь? – Минхо после забега говорит рвано, хрипит как дед. – В край ебнулся? Ещё бы я тебя любил. – у Чана дыхание чуть равнее, не зря метры в бассейне наматывал, было это лет пятнадцать назад. – Ну а хули тогда доебы? Из-за Ликса? – Поднасрал ты мне в душу. Минхо протягивает ему бутылку воды, временное перемирие. — Я это, бля, не хотел. Просто, ну, не думал я о твоих чувствах. — Согласен, пидорский поступок. — Ты че спизданул? Натуралом себя почувствал? — Завали, а. Так у них всегда происходит. Вроде разбираются потихоньку, а потом пиздяться, бесконечная мясорубка. Они бы порешали все давным давно, просто это мнимое противостояние слишком родное. *** — Думаю, Чан все ещё тебя любит, - Феликса больно прикладывает о кирпичную стену. — Я вот не понимаю, тебя он заводит или что? – Минхо оттягивает его волосы открывая доступ к шеи, жадно расцеловывает и лижет горячим языком кожу. Это так вставляет, что хочется от одного лишь вида кончить. Феликса разрывает на частицы от таких грубых, резких прикосновений. Он ошибку Чана не повторил, сразу обозначил статусы и пусть Минхо только попробует ему изменить, костей целых не останется. — А может и заводит. Ревнуешь? — Да, – Минхо до побелевших костяшек сжимает его талию, сломать хочется жутко. — Милашка, - Ликс совершенно невинно целует его в щеку, как в первый раз, - А теперь давай на колени. Будь хорошим мальчиком.