safe place

Юхён падает на диван, шумно выдыхая. Тело чувствуется ватным, в голове белый шум, а глаза без очков или линз видят всё как через грязный объектив. Дни промоушенов всегда даются ей тяжело, особенно когда в расписании только четыре часа на сон. Она спит в гримерках, в машине, во время еды и в перерывах. Минджи из-за этого беспокойно морщит брови, а Бора с Юбин постоянно причитают о том, какой Юхён ребёнок. Они волнуются. Все волнуются. Но все так же не спят сутками. Просто Юхён всегда была соней. Но сейчас, как назло, сон не идёт. Два часа ночи, они совсем недавно вернулись домой. Юбин, Дон и Гахён давно спят, Минджи с Борой о чем-то разговаривают, а Шиён наверняка в телефоне. И Юхён сидит в гостиной, не способная поддержать разговор, но не в состоянии уснуть. Она могла бы пойти в комнату к Шиён, чтобы просто лежать в свободной кровати Минджи и тоже смотреть в телефон. Но ей так хочется побыть одной. И так одиноко. Такое уже бывало. Часто, почти в каждые трудные моменты. Ей просто нужны тишина и объятия. Обычно это сон вместе с Юбин. Но сегодня Юхён одна, потому что… побоялась? Потому что им всем тяжело. Весело, активно, тепло от общения с фанатами и от любимого дела, но так тяжело от всей нагрузки. Поэтому Бора и Минджи сейчас разговаривают или делают что-то ещё, снимая стресс. Поэтому Юхён смотрит в темноту гостиной, слушая звуки общежития и шум в голове. В такие моменты она не замечает ничего. Ни тусклого света от экрана телефона, ни фигуры неподалёку, что взяла себе стакан воды, ни шорох шагов. Юхён видит темноту и слышит пустоту, не способная даже думать. Наверное так себя чувствует Шиён в свои моменты замыкания? И это именно Шиён, кто вытаскивает Юхён из нахождения в прострации. Она внезапно сидит рядом, пугая этим Юхён и пугаясь её реакции. Они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами, переваривая ситуацию. Юхён не нужно ничего говорить. Шиён не нужно ничего спрашивать. Она просто протягивает стакан с водой, потому что им важно сохранять водный баланс, хорошо питаться и, черт возьми, спать. И Юхён согласно пьёт, хмурясь от неприятного чувства. Она настолько выпала из мира, что даже есть и пить неприятно. Они сидят в тишине. Шиён не спешит идти к себе в комнату, но не трогает Юхён, боясь разрушить её видимое спокойствие. А у Юхён ужасная потребность спрятаться в ком-нибудь и исчезнуть до следующего выступления. Ей хватает двух минут, чтобы сдаться. С громким вздохом она роняет лицо на плечо Шиён, обнимая её сбоку. Шиён улыбается и кладёт прохладные ладони поверх руки Юхён. Так сидеть совсем неудобно, но для начала подойдёт. Чтобы потом, спустя несколько минут, в которые Юхён остывала и привыкала к контакту, стать ближе. Шиён нежно кладёт руку на бедро Юхён, потянув на себя. Юхён понимает её мотивы и хочет сказать спасибо. Шиён всегда понимала её лучше всех в такие моменты, потому что они невероятно похожи. Юхён неуклюже садится на колени Шиён, обнимая её за шею и снова прячась лицом на плече. У Шиён тёплая кожа, которая пахнет кремами и свежестью, что успокаивает. Как и руки, легко обнимающие за талию. Возможно, Шиён поругает чуть позже за то, что Юхён не пришла к ней или хоть к кому-нибудь сразу. Юхён знает, что она может найти комфорт и успокоение в каждой из них. В Минджи, которая невероятно заботливая и добрая. В Боре, что ведёт себя как ворчливая, но любящая мама. В Дон, что будет на китайском рассказывать истории из детства. В Юбин, которая всегда пустит к себе и выслушает. В Гахён, которая обнимает крепче всех и рассказывает все возможные пути борьбы с проблемами. В Шиён, что молча будет держать и дарить своё тепло. Как сейчас. Без лишних слов. Потому что они, болтливые Шиён и Юхён, в подобные дни молчат почти всё время. Достаточно только тёплых касаний и размеренного дыхания вместо всех звуков. Юхён поняла, что хочет именно так сбегать от проблем, когда они ещё не ушли из Minx, но и не знали о Dreamcatcher. Мало что осталось в памяти, только долгие разговоры с Юбин, поддержка от Минджи и объятия Шиён. Не только объятия. Юхён попала в индустрию почти в шестнадцать. У неё было не так много времени на отношения. Точнее, совсем не было. Поэтому весь опыт пришёл изнутри. Когда они пьяными вечерами в шутку целовались все между собой, играли в «правду или действие» и крутили бутылочку. Кажется, первый поцелуй был с Борой. С Борой, которая в индустрии с пятнадцати лет, но успела где-то набраться опыта. В памяти не осталось деталей, потому что всё было неловко и смешно, за пеленой алкоголя и криками Боры и Минджи. Но тогда Юхён поняла для себя, что касания могут помогать. Целоваться гораздо приятнее, чем плакать или много думать. Особенно если целоваться с тем, кому доверяешь. А своим одногруппницам Юхён доверяет больше всего. Именно на этом они сошлись с Шиён. На сне в обнимку, тёплых объятиях, ленивых поцелуях и редких разговорах. Ну и, может, на совместных походах в компьютерный клуб, где можно было весело поиграть и забыть про всё. Иногда, начиная со второго дебюта, они сидят втроём, вместе с Юбин, в студии, обсуждая музыку и работая над новыми аранжировками. Юхён и Шиён часто помогают продюсерам с музыкой, сидя поздними вечерами за ноутбуком и играясь с аккордами. Такие дни всегда проходят в уютной атмосфере, заканчиваясь глубокой ночью, после позднего ужина и обсуждения работы. Сейчас у них совсем нет времени писать музыку, потому что они её презентуют. Пару недель, потом ещё несколько недель шума и отдыха, после чего снова дни в студии, бурные обсуждения и подготовки. А пока Юхён хочет не думать о музыке и просто быть. На коленях Шиён, вдыхая родной запах и чувствуя тепло. Близко, уютно и спокойно. В темноте, где не видно эмоций, и в тишине, которую страшно нарушить. Минджи и Бора, скорее всего, уже легли спать. Юхён всё ещё не чувствует сонливости, а Шиён наверняка слишком ленивая, чтобы лечь сейчас. И она точно не уйдёт, пока Юхён не скажет. Шиён будет терпеливо сидеть и дарить своё тепло, водя руками по талии и спине Юхён, прогоняя напряжение и мурашки от сквозняка. Так, как этого хочет Юхён. Минджи, если бы не забитый график, наверняка предложила бы им всем выпить и провести вечер вместе. Они обязательно так сделают недели через две, сидя почти до утра и делая глупости. Но сейчас все спят, набираясь сил перед подъёмом в семь и выступлением в десять. Юхён находится в состоянии между сном и явью слишком долго. Это становится ясно, когда Шиён несколько раз спрашивает что-то неразборчивое для слуха и понимания. Юхён почти машинально слезает с коленей и идёт следом, не осознавая свои действия до конца. Минджи осталась в их с Борой комнате, когда Юхён должна была пойти к Юбин или Шиён. Теперь точно к Шиён, потому что именно сюда они приходят. К кровати Шиён, на которой нет мягких игрушек, но несколько пледов и подушек, в которых она утопает, потянув Юхён на себя. Да, так гораздо лучше. В полной темноте, на мягкой Шиён и под пушистым пледом, чувствуя на своей спине нежные узоры подушечками пальцев. Именно этого не хватало для успокоения Юхён. Ну, возможно, чуть большего. — Ты слишком громко думаешь. Теперь слова Шиён понятны с первого раза. Юхён знает, что думает слишком громко и много. Вдруг она недостаточно хороша? Вдруг слишком не красивая? Вдруг танцует хуже, чем надо? Вдруг её вокал слабый? Вдруг… — Ютон-и? …Вдруг она не заслуживает всего этого? Быть среди таких хороших людей, быть популярной и любимой, быть тем, кем она хочет. Может, это всё большая ошибка и вот-вот придут люди и скажут, что Юхён давно пора заменить? — Посмотри на меня. Шиён всегда была терпеливая. И, возможно, она не всегда хороша для разговоров по душам. Но она точно знает, когда Юхён уходит слишком далеко в свои мысли и что её пора оттуда достать. Ладони на талии успели согреться, это слышно через тонкую ночную майку. Для погоды сейчас им скорее горячо, а не тепло. Шиён точно, потому что она лежит внизу и не любит жару. Юхён пересиливает себя. Сначала чтобы отойти от мыслей. Потом — приподняться на локтях, нависая над Шиён. Она не может что-то увидеть, потому что нет даже малейшего света, но так Шиён понятно, что Юхён здесь. — Всё хорошо, — тихо заверяет Шиён, будто всё действительно хорошо. И Юхён хочет ей поверить. Они могли бы обсудить сейчас всё от и до, высказать свои сомнения и переживания, проплакать до утра, но это всё на потом. После шумных дней, постоянных съёмок и мониторинга социальных сетей. Поэтому Шиён не говорит обратное тому, что думает Юхён. Ей достаточно просто быть близко. Ближе. Юхён хочет быть ближе. Из-за того, как чувствует дыхание Шиён на своих губах; из-за того, что ей нужно выпустить всё, что накопилось; из-за того, что соскучилась. И Шиён не кажется слишком сонной, чтобы отказать. Юхён не спрашивает разрешения. Она просто наклоняется ниже и касается мягких губ, которые всегда покрыты бальзамом и на вкус как мята. У Юхён, особенно в моменты без съёмок, губы трескаются и болят от колкого вкуса, из-за чего она всегда ворчит на Шиён. Ворчит, просит поменять бальзам, но не перестаёт целовать. Медленно, мягко и лениво. Без сил, но с желанием. И будь сейчас не три часа ночи, она обязательно была бы напористее и смелее, выбивая дыхание и прося большего. Такая Юхён сводит с ума и доводит до края. Но для Шиён Юхён — спокойствие. Как тёплые объятия в любом месте и в любое время, размеренные поцелуи и ладони под одеждой. Шиён любит чувствовать кожу, чтобы быть ближе, а Юхён любит греть руки об людей. Об Шиён. Сидеть на Шиён, целовать Шиён, прятаться в ней от смущения и трогать. Как трогают Минджи и Бора, когда им нечем занять руки, — медленно, крепко, с любовью. И, может, иногда флиртовать. Потому что Юхён знает все возможные подкаты, а Шиён всегда флиртует в ответ. Шиён следует за каждым желанием Юхён и моментально его выполняет, потому что никак не хочет сказать нет. Она для Юхён старшая и надёжная, которая исполнит любое пожелание — от мытья посуды до медленных поцелуев. Так могут проходить часы: лениво целуясь, не набирая темп, лёжа рядом и трогая друг друга. Юхён устаёт держаться на локтях и ложится сбоку, обнимая Шиён всем телом. Шиён ни на секунду её не отпускает, прижимая ближе к себе и водя пальцами по рёбрам. Юхён худая настолько, что можно пересчитать на ощупь каждое ребро. Шиён их все считала губами. Особенно татуировку поверх, которая значит красивое «свобода». Пожалуй, да, они свободны. Для любви между собой — точно. Шиён улыбается в поцелуй от своих же мыслей, почти не способная продолжать. Юхён недовольно кусает её за губу, но в итоге тоже распадается на улыбку. Им так невероятно повезло. Даже если спустя долгое время и большие нагрузки. Юхён считает, что обретенное определённо стоит потерянного. И поцелуи с Шиён в верхних строчках списка. Пока не потеряется сознание, пока сон не победит, пока не наступит утро. В любое время. Даже в перерывах между выступлениями, иногда на ночных прогулках или днем в гостиной. Только счастье любит тишину. Шиён счастлива, когда их никто не видит и не подозревает. А Юхён счастлива сохранять приватность для Шиён. Они обе спасение друг для друга. Юхён сложно из-за отсутствия сна, постоянной нужды быть идеальной и ощущения того, что она недостаточна. Шиён же сложно из-за людей и громких звуков, из-за постоянного движения и мыслей. И они рядом, чтобы помочь. Юхён зарывается пальцами в мягкие волосы Шиён, перебирает их пальцами и немного тянет на себя. Это приятно. Приятнее, чем когда Шиён осветлялась больше полугода, но не настолько приятно, как когда она не использует утюжок. Раньше, ещё в начале их карьеры, волосы у Шиён были пушистые и волнистые, будто созданные для того, чтобы мять их в ладонях. Иногда Юхён слишком увлекается и тянет сильнее обычного или создаёт колтуны. Тогда Шиён ворчит и морщит нос, выглядя как недовольный пёс. Юхён считает её эмоции самыми очаровательными и родными. Что бы она делала без этого всего? Не только без Шиён и её странностей, без всех них и мира, созданного ими? Юхён не может себе представить даже дня без своей второй семьи и без всей этой любви. Если бы тогда, в далёком шестнадцатом, их не решили бы вернуть в новом составе и в новом свете, она наверняка не выдержала бы. Но, боже, она никогда не откажется прожить всё заново, потому что её подростковые годы в индустрии были ужасными, но теперь она здесь, прожившая тысячи моментов с любимыми людьми и ожидающая ещё больше. Юхён опять далеко в своих мыслях, совсем не замечая мир вокруг. Одним только якорем остаётся Шиён, которая нежно взяла запястье Юхён и жарко дышит в губы, что-то шепча. Она здесь для Юхён, пока Юхён где-то далеко. — Тебе лучше поспать, — первое, что разбирает Юхён. Да, наверняка им обеим пора спать, иначе завтра будет совсем плохо. Только что-то в голове мешает, тянет на дно и одновременно не даёт даже закрыть глаза. Юхён чувствует раздражение из-за того, что не понимает свои эмоции и тело. Она сильно хмурит брови и кусает щеки, пытаясь находиться в каком-то одном состоянии, а не между спальней Шиён и болотом мыслей. Раздражения так много, что срывается недовольный выдох, почти плач, а в уголках глаз появляются слезы. Шиён сразу же замечает это и придвигается ближе, теперь держа лицо Юхён в обеих ладонях, нежно поглаживая пальцами мягкие щеки. Юхён иногда настолько хрупкая, что страшно тронуть её не так — точно рассыпется. — Хэй, расслабься, — тихо просит Шиён. — Не сдерживай себя. Шиён легко сказать. Она плакса и всегда показывает свои эмоции, либо просто не понимает и не чувствует их. Она не боится казаться слабой или не такой и все точно к этому привыкли. Юхён же уверена, что её слёзы не будут любить. Она и без того смущает себя и выставляет глупой и неуклюжей. — Юх, — шепчет Шиён. В её голосе просьба и понимание. От одного только его звучания рядом становится тепло и безопасно, но сейчас всего слишком много, что вот-вот раздавит. Шиён не ждёт этого момента. Она тянется ближе, но не чтобы поцеловать, а чтобы обнять крепко-крепко, прижимая голову Юхён к своей шее, давая затеряться в запахе мяты и чего-то тёплого. Юхён не сопротивляется, наоборот льнет ближе. Отпустить эмоции сейчас, в укромном месте, гораздо легче. Она, наконец, позволяет слезам течь, пока Шиён шепчет что-то успокаивающее и гладит по волосам. Такая заботливая и близкая, что плакать хочется в разы сильнее. Юхён хватается пальцами за ночную майку Шиён, сильно сжимая её, выпуская так всё напряжение. Она может слышать свои всхлипы и тяжёлые вздохи, что приносит неприятное ощущение слабости и открытости. Но Шиён не даёт подобным мыслям заходить далеко, забирая их своими касаниями. Слёз слишком много, воздуха совсем мало, а касания к кому-то приносят внезапный дискомфорт, потому что Юхён сейчас невероятно открытая. Но она не даёт себе убежать, а только сильнее прижимается к шиёновой шее и сжимает пальцы до судорог. Шиён уже встречалась с таким. Они все видели друг друга в моменты слабости. С Юхён происходит не худшее, но от этого не легче. Шиён физически больно, если кому-то из её близких больно. Они лежат так долго, пока Юхён не успокоится. У неё от крепкой и долгой хватки сводит пальцы, голова пухнет от рыданий, а шея Шиён давно вся мокрая и солёная, с прилипшими от влаги их волосами. Всё кажется душным и жарким, окна в комнате катастрофически не хватает, а тело словно вата, потерявшее все ресурсы. Шиён молчит, но не перестаёт гладить. Её подушечки пальцев аккуратно массируют кожу головы и шеи, прогоняя наверняка пришедшую боль, а дыхание где-то возле уха такое спокойное и размеренное, что Юхён сразу чувствует себя в безопасности. Они рядом. Друг для друга. В любой момент. Что-то подсказывает, что совсем скоро наступит утро, а после него ждёт забитый график и новая волна стресса. Юхён не хочет засыпать, хочет отодвинуть работу как можно дальше, заполнив время до тишиной. Шиён никогда не была тихой. Она странная, громкая и смешная, среди людей всегда смеётся, кричит или что-то говорит, но при этом Юхён с ней спокойно и тихо, особенно наедине. Так, будто она дома, в своей комнате, где только компьютер, приставка и сонная Пай. Словно они в том красивом кафе в центре Сеула, где кругом цветы. Словно в Испании под палящим солнцем. Словно в Нью-Йорке после концерта. Словно в холодном самолёте в долгом, но уютном перелете. Юхён с Шиён хорошо везде. Она отодвигается назад, хмурясь от слипшихся волос и неприятных дорожек высохших слёз по щекам и шее. Шиён сразу поправляет волосы Юхён и стирает подушечками пальцев соль у глаз. Она спускается ниже, чтобы быть на одном уровне. Света в комнате по-прежнему нет, поэтому вместо зрительного контакта — дыхание губы в губы. — Ну? — тихо спрашивает Шиён. В который раз Юхён не говорит ни слова, отвечая действиями. Она целует Шиён коротко и мягко, фыркая от ощущения своих сухих губ, которые почти царапают. Шиён ворчит на Юхён, потому что уже сегодня им выступать и ехать на радио, куда надо попасть хотя бы в здоровом виде. Она хочет встать, чтобы взять свой бальзам для губ, но Юхён не отпускает. Она обнимает холодными руками за талию, находясь близко-близко и собирая себя по пылинками. Шиён не даёт утонуть слишком глубоко в своих мыслях, вновь поглаживая голову и спину. Юхён не любит находиться слишком долго близко, когда Шиён не может быть слишком долго без контакта. Сейчас они между двумя крайностями, не забивая голову Юхён разговорами и не давая Шиён замёрзнуть без человека рядом. Этого достаточно. Спустя минуты комфортной тишины, общего дыхания и тёплых касаний Юхён начинает проваливаться в сон. Шиён последние часы находилась в состоянии почти дремы, теперь позволяя себе уснуть следом за Юхён. В том, что они с трудом встали с последним будильником, можно винить Бору и Минджи, которые решили поговорить по душам и выгнали — конечно нет, но фактически — Юхён из комнаты, оставляя наедине с расстройством и усталостью. И будили вместо последнего будильника тоже Бора с Минджи. Преимущественно Бора, которая запрыгнула на кровать, где Юхён и Шиён переплетались телами, и начала щекотать и щипать. Это самый худший способ проснуться, но самый действенный. Первой пришла в себя Шиён, которая начала кричать от пыток, чем окончательно разбудила всех в общежитии, особенно Юхён рядом, для которой утро началось с головной боли. Бора, кажется, только этого и добивалась и ушла довольная, перед этим целуя обеих девушек в щеки. После обещаний встать они лежали ещё несколько минут. Шиён лезла с мягкими поцелуями, а Юхён сопротивлялась как могла, потому что для неё слишком много всего, особенно когда ноги и руки в заключении чужого горячего тела. — Не будь противной, — хрипит с улыбкой Шиён, утыкаясь носом в щеку и улыбаясь сердечком. Юхён каждый раз не может устоять перед таким. Губы сухие и болят, глаза с трудом открываются, а щеки с шеей противно солёные. Юхён чувствует себя ужасно, не имея толком возможности избавиться от всего, что ей мешает, но с игривой Шиён рядом дышится легче. Даже если она лежит сверху, фактически мешая дышать. Шиён добивается своего и коротко целует в губы, широко улыбаясь и щуря глаза как довольная кошка. Юхён хмурится и пытается скинуть её с себя, иначе снова уснёт. Они собираются последними и не успевают поесть. Юбин называет Юхён глупой и даёт ей в машине влажные салфетки, чтобы хоть как-то снять опухшесть с лица пока они едут. Юхён краснеет и не может сдержать улыбку. О ней будут заботиться даже если она будет вредной и противной, потому что они семья. И Шиён, иногда не соображающая происходящее и не замечающая людей, всегда будет обнимать в ответ за талию; крепко держать, когда внутри бесконечное смущение и нужда спрятаться в ком-нибудь; позволять сидеть у себя на коленях, потому что так удобнее, чем на стуле. И Юхён, держа Шиён за руку во время одного из шоу, чувствует как холодные пальцы той щипают кожу на своей ладони и надеется, что так будет всегда.