🌓🌓🌓
Чёрные мысли завладели остатком разума. Нет ни просвета, нет никакого белого цвета в жизни одного крохотного и юного мальчика. Он видел только зверства, с ним разговаривали на языке насилия, с ним по наитию обращались всегда по скотски. Сколько раз он думал о том, что не признано произносить в слух? Столько же, сколько и пытался изувечить своё крохотное тело и отдать в чистилище, к таким же, как и он, порочным, запятнанным эмоциональной болью. Тёмная триада мыслей не даёт встать с кровати, пришвартовывая, совсем юного, маленького, и такого беззащитного юнца к кровати, без права высвобождения из цепких лап тотального уныния. Если вы не разу не сталкивались с депрессивным эпизодом, вам сложно будет понять натянутый, комкающийся и, в тоже время стянутый до предела колтун, который парализует сердце и разум, не позволяет вырваться боли наружу, держит, не отпускает, и постоянно ноет, теребит сознание, не отпускает тело. Он никогда не пытался вылезти из этой мясорубки собственных мыслей самостоятельно. Как-то свыкся, сжился, и даже начал с ними дружить. Часто задавал себе вопросы: «Как меня похоронят, если я разобьюсь, полетев бумажным самолётиком вниз с 24 этажа? Это, получается, гроб будет закрытым? А если моя жизнь настолько жестока, что позволит мне выжить, и навсегда остаться инвалидом, тогда, я буду большей обузой для окружающих, чем есть сейчас?». Или, «Что, если всё, что находится в руке, выпить за раз? Тогда наступит смерть? Тогда, я, наконец, смогу избавиться от этого параноидального червя-неугомонного, который каждый день хочет чтобы я сорвался к чёрту?» Срывы. Такие были часто. Он не был полон, или через чур худ. Стандартное и приятное мягкое телосложение, с четкими контурами талии, мягким и нежным животиком, плавными линиями бедер, сочными изгибами ягодиц и высокими скулами, яркими серыми глазами, обрамлёнными веером пышных ресниц, чувственными губами. Он был красив, но его красоту видели все, кроме него самого. Он считал, что не дотягивает до золотого стандарта идеальных характеристик, именно поэтому, у него есть только он, и стопка Флуоксетина в руке, около 40ка капсул, и, возможно, наконец освобождение. Тэхёну только исполнилось восемнадцать. Ему восемнадцать, но жизнь уже успела выжать из него все пятьдесят семь. Он устал. Он устал давить из себя подобие яркой квадратной улыбки, устал улыбаться маме, и говорить, что всё в порядке, что кушать совсем не хочется, и я уже поел в кафе с друзьями. Он устал прятать свои чёрные мысли, устал жить на птичьих правах там, где вырос. Он хотел свободы, и свою свободу видел только в одном: араф, и если бы он был мусульманином, то его отправили прямиком в ад, без права на выбор котла для варки своих неидеальных форм. Тэхёну восемнадцать, но жизнь оборвалась где-то в одиннадцать лет, когда мама уже не в первый раз решила, что лучшим образом для своего сына будет преподать урок палкой, а не словами. В тринадцать, когда мама, раздев до голова, с фразой «Как пришёл в на этот свет, так же и уйдёшь!». вытолкнула его за дверь дома в общественный коридор, без права выбора. Сплошное унижение в квадрате. И не обидно, что в таком нагом и не самом чистом виде, тебя видели соседи, которые знают тебя с пелёнок, обидно, что это с тобой делает собственная мать. Но продолжать её неосознанно любить он не переставал, даже когда пылал от ненависти за избиения скакалкой в пять, попытку убийства матери ножом за косяки в школе в семь, даже когда сверкал зелёно-фиолетовой синевой на ягодицах и бёдрах, оставленные за маленький косяк в девять, и, уже лопнувшие нервы в четырнадцать. Вот так просто, Тэхён, её маленький ТэТэ, который просто заебался, дал отпор этой бестии, и с прямой угрозой посоветовал больше его не трогать, иначе будет плохо всем. Тогда он в первый раз, с ужасным воем проорал ей в лицо, о том, что он больше не хочет так, не хочет жить. Он устал, и в тринадцать совсем не надеялся дожить до четырнадцати, примеряя на себя роль утопленника, в четырнадцать, не рассчитывал дожить до шестнадцати, веривший в иссечении синих полос на своих запястьях, а в шестнадцать не верующий не в себя, не в Бога — надеялся плохо кончить где-нибудь в подворотне до восемнадцати. Курить маленький ТэТэ начал в одиннадцать, именно тогда, когда ощутил себя максимально правильно с пачкой ментоловых в кармане и чиркающей зажигалкой, которая так была похожа на него. Такая же яркая, если она кому-то понадобится, но в тоже время бесполезная, для человека без признаков зависимости от едкого дыма. Когда мама прознала о его «увлечении», то быстро нашла способ избавить сына от пагубной привычки. Вместо ужина, ТэТэ подали сухие спагетти из невыезженного табака без соуса или какой либо подливы. Было плохо, но не хуже чем в душе. Паршиво, что воротило на изнанку. Но так и осталось непонятным: выворачивает из-за не самого вкусного в мире табака от «Marlboro Crips Mint» или из-за тошнотворного комка боли за собственную учесть и не высказанные обиды. После не сытного ужина, и его же удачного сбыта в белый керамический стул, как соль на рану, ТэТэ предложили воды. Тошно стало десятикратно. И Так происходило всегда: сначала мать учиняла полную разруху в душе игрушечного мальчика, а после добивала лаской, прикрывая действия любовью и заботой. Омерзительно. Омерзительной была пытка чужими ласками на соседней кровати, пока мать, и ее новоиспеченный избранник топили себя в головокружительной неге таких понятных эмоций для матерых зрелых людей, пока сам мальчишка подавлял свои инстинкты. Он знал, что такое секс, смотрел порно, и мог прикоснуться к себе, когда он оставался один на двоих. Собой, и своей головой. Головой, которая говорила, что он делает что-то грязное, но сопротивляться себе не мог. Слишком яркие оргазмы и магическое наслаждение, въевшиеся в подкорку мозга, как единственная отдушина, спускала руки все ниже и ниже к резинке боксеров и пробуждаемый неволей (волей) вулкан, давал освободить голову для новых мыслей о закаливающем в сознании распутстве. Он считал себя грязным, но не вымазанном в грязи. Когда наступило 30 декабря, он не верил. Он не верил, что он ещё жив. А таблетки в руке, весили не много, но давили грузом ответственности за те проблемы, которые, как все считали, он сам себе придумал. Вот так просто, случился выбор, который помог Тэ с участью жертвы, палача, святого мученика, раба божьего, если бы он не был агностиком, так бы и считал. Замок скрипнул личинкой. Провернулся ключ. Мучения не отпускают.🌓🌓🌓
Все закончилось великим провалом. Собственной слабости. Дурости. Называйте как хотите. ТэТэ собрал все таблетки в двух маленьких желтках киндера сюрприза, подаренном ко дню рождения одним из дядей большой, необъятной семьи. Мама, не скрывая своей заинтересованности, как всегда, считала, что ее мнение до сих пор авторитарно перед мешком костей хрупкого мальчика, поэтому невзначай напомнила ему, что важно — худеть. Потому что он расцвел в своих 59 килограммах, сожженных в сухих мышцах, ночного неба сизых дыр под глазами, выцветшей до белых пятен кожи и остатками волос, что вились как лоза винограда на полях Молдавии. Хрупкий, но стержневой мальчик, все еще надеется, что его маленький, пока еще живой мирок, в один момент недавней слабости превратиться в пепелище, где главными костями ляжет он.🌓🌓🌓
В одиннадцатый день рождение на не таком, как сейчас хрупком теле образовались пятна. Пятна были красными, выпуклыми, локализовали всю грудь и руки, чесались и приносили дискомфорт. Дерматолог установил крапивницу, обозначил, что реакция идет на пищевые продукты, и установил жесткую диету, первую, в жизни маленького ТэТэ, но уже не последнюю. Мама чуть не с ложки кормила своего отпрыска, следила за его питанием и смотрела на своды болезни, как на что-то разовое. Все изменилось на пятнадцатом исчислении лета для ТэТэ. Он был у друга, Чимина, случайно встретившиеся в ритме большого города. Они нашли в друг друге недостающих частей пазлов, образовали узел из хитрых сплетений интересов и увлечений. Чимин маленький, очень активный и жизнерадостный мальчуган с высветленными волосами и отросшими корнями. Имея очень выразительные феминные черты лица: пухлые губы, острый, но маленький носик, большие глаза, которые превращаются в щёлки при его широкой улыбке, он не сразу понял, что не совсем натурален. Нет, его привлекали женские формы, и он даже лишился девственности в четырнадцать с человеком противоположенного пола, но как-то резко осознал, что всё. Больше и не тянет. Он не стал скрывать своей ориентации от родителей, признался в пятницу, в пятнадцать лет. Родители сначала отреагировали очень мутно, ошарашенные новостью о нестандартной ориентации сына, мягко говоря, ничего не смогли сказать. А точнее, прибывали в тишине долгие тридцать минут, пока белокурый мальчишка не начал оправдываться. Родители на его мольбы и прощения, сказали, что, возможно это подростковое, и пройдёт со временем. Чимину не хотелось чтобы проходило. В гостях Тэхён чувствовал себя уютно, не так, как дома. Они пили кофе из маленьких чашек, курили сигареты и разговаривали о пустом: школе, подростковых влюбленностях, сложностях подросткового бытия и как хорошо быть любимыми. Сидели и разговаривали долго, тогда, уже через четыре года дружбы, Чимин решил рассказать и другу о своей маленькой тайне. Тэхён не осуждал, и даже порадовался за блондина, т.к. себя ТэТэ так и не нашёл. Когда время близилось к 23:47 стержневой хрупкий мальчик почувствовав легкое недомогание, свернулся в клубочек, и уснул под ворохом одеял, стараясь не замечать поползновение флера повышенной температуры. Повышения градуса собственного тела не отпустила к утру, и к заходу холодного февральского солнца превысила отметку 39,8 градусов. ТэТэ думал, что просто заболел, но огненное пламя расползавшейся по всему телу озноба и лихорадочного свербежа плоти - не давал спокойно примостить туловище в объятьях белых простыней. Тэ поднялся с нагретых одеял, почувствовав головокружение, заплывшими глазами оглядел пространство, увидев рядом дремавшего товарища, обошёл футон, расстеленный на промёрзшем деревянном полу, и направилась в направлении к уборной, чувствуя, что весь вчерашний кофе не желает выходить естественным и правильным путём. Добраться до уборной не удалось. Мутным взглядом, оглядев всё пространство, он не заметил, как его тело начало стремительно слабеть, и встреча с холодной поверхностью ощутилась как легкое прикосновение, наконец, к сырой, знойной земле, и воспринялось как-то правильно, верно. Как должно было быть. Изначально. Минутное отрешение от реальности происходящего - минутная мука небывалой и долгожданной лёгкости, и невольный возврат к реальности. В пустой, холодный и зябкий коридор, с дверью, наконец к точке назначения. Испустив выпотрошенные наизнанку внутренние органы с кислотой внутренней токсичности, зайти на кухню было тактично верным решением. Он успел выпить только один стакан воды, пропихнуть в свои натянутые стенки горло воду, как из-за спины слышится голос Чима : -Тэ,.. Ты в порядке? Повернувшись лицом к другу, и увидев на его лице гримасу застывших в жилах кровь, Тэ не стал акцентировать внимания на страх друга за его состояния, и просто ответил, что скорее всего заболел и хочет прилечь. Добравшись вместе до стула, цепкие и длинные пальцы Тэ успели снести половину немытой посуды с столешницы, и примостить свои упругие половины на стул с железной спинкой, опрокинув торс на неё и вытянув ноги вперёд. Чимин, суетливо побежал в комнату, чтобы добыть зеркало, и показать маленькому стержню, что не всё в порядке, и ему нужна срочная врачебная помощь. Чимина растила семья медиков, поэтому, догадаться о том, что Тэхёна душит собственный организм не составило труда. Он вызвонил маму, которая должна была как раз вернуться с ночного дежурства в городской больнице, попросил её захватить ампулы преднизолона, и скорее возвращаться домой. Хорошо, что мама была на подходе к дому, а внизу располагалась круглосуточная аптека, в которой нашлось всё, что нужно для успешной ликвидации процессов удушения. В семье Чимина никто не страдал от аллергических реакций, атопических дерматитов или отёков Квинке. Ситуация была выходящей из круга рядовых, и экстренно неотложной. Чимин так же успел вызвать скорую, под истошные вопли задыхающегося друга, о том, что ему не нужна помощь. Чим был непреклонен, и тут же вспомнил о зеркале, которое нёс, для того, чтобы наглядно показать, что он не справиться самостоятельно. После преподнесения отражающего мира стекла Тэхён улыбнулся своему отражению, поднял заплывшие глаза на друга, и тяжело прохрипев сказал : -Хах... Я похож.. на рыбу фугу.. Чимину было не до смеха. Как только вернулась мама с ампулами синтетического глюкокортикоидного препарата, он уже успел подготовить шприц, ваты и жгут для введения раствора внутривенно. И тут его как током ударило. На нежной песочной коже не осталось просвета бежевого костно-мышечного шёлка. Всё горит ярким пурпуром кровавых пятен, а вены, даже с жгутом не просвечивает синим. Чимин начал паниковать. Бояться, за жизнь друга, за его лёгкое пренебрежение собственным телом, за его искрящееся умиротворение в опухших глазах и томную улыбку, которая не предвещала ни к чему складному. Скорая приехала по вызову практически моментально. Бригада врачей оторвала от взора паниковавшего ровесника Тэхёна, окружив его роем пчёл, лечивших маленькое хрупкое стержневое тело сначала таблетками, которые через 3 минуты с горькими слезами и режущей опухшее горло отдала все препараты обратно вместе с выпитой водой в синий таз. Вену не удалось найти даже триаде врачей по вызову. Тэхён был обмякшим, уставшим, покрылся испариной и старался не шевелиться совсем, не тратил оставшиеся силы на лишние движения. Ему засунули градусник в подмышку, и пока он полусидел полулежал в неудобном стуле, врачи не теряя времени, нашли маленький просвет синевы на красной коже кисти. Приняли решение поставить катетер, для введения спасительниц-гормонов. После извлечения градусника, показывающие не самые красивые цифры на ртутной шкале в 40,6 градусов, Тэхён со слезами на глазах от пробития нежной раздражённой кожи и вогнанной в вену тоненькой пластиковой трубочки начал хныкать и проситься на кровать. Он хотел принять горизонтальное положение, ему так было легче. И все понимали, что если они не успеют, то горизонталь навсегда останется горизонтом, растворившийся в дымке красных закатных серых лун в опухших прорезях не такой песочной кожи. Его проводили до кровати, уже плачущий блондин держал ТэТэ, стержневого мальчика за не пробитую руку, и просто смотрел в остатки лица, не похожего на обычное, такое красивое, с высокими скулами и чувственными губами, но не то. Тэхён, тяжело дыша, улыбался непонятно чему в потолок, и, с пустой головой, просто смотрел. Смотрел и наконец, испытывал лёгкость от жизни, которую никогда не считал лёгкой. Как только врачи устроили красное зудящее тело на кровати, фельдшер, быстро отобрав спасительный шприц с дозой адреналина и преднизолона из рук коллеги, в ранее введённый катетер ввел долгожданное лекарство в вену. Тэхён раскрыл глаза; тяжело дыша, пытался совладать с паникой. По телу пронеслось онемение, как мурашки, как будто маленькие иголочки, врезавшиеся в тело с максимально возможной скоростью. Страшно. Страшно, что это мучение и другие никогда не закончатся. Покалывания не заканчивались, локализуя всё тело, начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев на ногах, сердце начало в бешеном ритме отбиваться об грудную клетку. Паника не дала совладать с эмоциями и контролем тела, красное оболочка начала биться в конвульсиях и издавать душераздирающие хрипы со стонами, пытаясь сказать как плоти больно. Чимин, всё еще держа ладонь друга, старался не скулить. Хотел быть сильным для него, для такого же сильного стержневого юноши. Через две минуты тело с хлопком приземлилась на покрывала, дрожь отпустила, ловя большие порции воздуха ртом, Тэхён начал дышать. Горло больше не сводило от недостатка пространства между стенками. Посмотрев на приятеля, серые глаза выразили поддержку, но читалась так же и грусть, т.к. малец перепугался за дорогого себе человека, а Тэхён всё понял по граду прозрачных капель на алых щеках и взгляду, который выражал все еще больше, чем мог сказать язык. Именно тогда, их разбросало на большие расстояния, настолько разные и при этом одинаковые, как полюса Антарктиды и Арктики.🌓🌓🌓
До встречи с Чимином, ровно за год, у ТэТэ был ещё один друг. Хаджун был старше Тэхёна на два года. Но это не мешало их взаимоотношениям. Они всегда находили темы для разговора, любили шутить глупые шутки и смеяться над ними часами, гулять поздно вечером, смотреть на то, как птицы прыгают с ветки на ветку, кататься по земле и плыть по течению. При первой встрече Ханджун не стал скрывать своих предпочтений, и, протянув руку произнёс : - Привет! Я Ханджун, но ты можешь называть меня Летом. - Почему Лето? - спросил Тэ, но не надеялся получить ответа, потому что понимал значение имени. - Потому что лето имеет множество красок. И я могу сочетать в себе много оттенков, ты только присмотрись. Да, Лето было геем. И Лето не скрывал это от мира. Оно было открыто, и светилось ярче полярных звёзд и северного сияния. Тэхён не заметил, как этот парень стал для него центром всего его интереса, его меридианом. Он сам не понял своих чувств, боялся, что это больная эмоция, которая ни в коем случае не должна в нем пустить корни, не должна завладеть головой. Он открыл для себя новые ощущения, к своему же полу, и очень стеснялся и тревожился, что это неправильно, так не должно быть. В какой-то момент, а именно в конце весны, Тэ понял, он не смог противостоять феромонам Хаджуна. Он влюбился. У Хаджуна был любимый человек, возраста Тэ. Сам Тэхён был только другом, его никогда не рассматривали в качестве пары, он же и не предлагал. Молча любил и наблюдал за чужой нежностью с широкой улыбкой и радовался, что у них всё намного лучше, чем у него самого. Он правда был счастлив просто находиться рядом, заведомо зная, что нелегко смотреть за чужими отношениями и их развитием, он обрекал себя на принудительные страдания без права на досрочное освобождение от чувств. Лето же сам очень часто говорил, что самое лучшее освобождение от чувств - это сырая могила. Он любил часто размышлять о развязки жизни и рассуждал о потустороннем. ТэТэ было это близко, т.к. сам он слишком часто задумывался отправить себя в то же чистилище, о котором трактует Лето. Самый знойный период пришёлся на середину лета, точнее, на его начало. Спонтанным решением было отправиться на остров Чеджу всей дружной радужной делегацией на несколько дней, отдохнуть на пляже, походить по курорту и весело провести время. Собравшись своей компанией: Лето, Иысын , Тэхён и Джуи с Дахён. Они собрали вещи по рюкзакам за 30 минут, сели в машину к старшим девочкам и отправились в Ансан, по пути заскочив в пару магазинов для покупки провианта на несколько дней. Закупив немного овощей и фруктов, мяса и большого количества алкоголя, ребята загрузились обратно и под шумные вопли Лета и Иысына песни Brave Girls - Rollin' и яркий заразительный смех Тэхёна они добрались до порта, где в очереди успели "сгубить" половину запаса провизии. Тэхён вышел из машины, захотел наглотаться дневного воздуха и лучей солнца, пока ребята остались под кондиционером в железной коробке на колёсах. Он настолько ушёл в себя, что не заметил приближение Дахён, которая шепнула ему в ухо: - Долго собираешься скрываться? Тэхён отпрыгнул. Он не ожидал, что кто-то за ним пойдёт, думал, что коллегия парочек останется обсуждать проблемы в отношениях и способы их решения в постели. - Что-то случилось? Вы с Джуи последнее время очень странно себя ведёте. У Вас всё хорошо? - Тэ правда интересно знать, что девочки живут в мире и согласии с самими собой и своей парой. - Да, просто мы давно не наслаждались друг другом, из-за этого, бываем немного нервными - ответила Дахён с улыбкой. - Но, это не важно. Долго будешь скрываться от Лета? У Тэхёна засосало под ложечкой. - О чём ты? - спрашивает он. - Оооо, этот горящий взгляд и яркую улыбку не заметить только глухой-немой без глаз, родной, так что давай не будем. Это не моё дело, но я бы всё равно хотела тебе хоть чем то помочь, малыш, если тебе нужна моя поддержка - мы всегда можем поговорить о том, что у тебя вот тут - она показывает на область левой груди наманикюренным пальчиком и смотрит в серые глаза, силясь найти там ответ. Тэхён отводит взгляд в небо, и не знает, стоит ли начинать этот интимный диалог, т.к. он никогда не признавался в своих чувствах не любимым, ни стороннему человеку. Вернув взгляд, без тени ухмылки но с лёгкой улыбкой, произнёс: - Нет, Дахён, я не хочу чтобы я стал камнем раздора в их отношениях. Я не готов брать на себя такую ответственность. -Как знаешь.. - Дахён, убрав руку от Тэ, скрестила их на груди, пожала плечами. - в последнее время Лето всё чаще начал жаловаться на Иысына, так что, возможно, их отношения не будут настолько долговечными, как мы могли изначально предполагать. Они отдалились друг от друга. Может, у Вас что-то получиться, если Хаджун откроет свои глаза и увидит, насколько ты чудесный. Поцеловав Тэ в щеку, она обошла его, и нырнула в машину, оставив малыша для переваривания её слов. Тэхён в свою очередь, принял эту информацию как что-то разумеющееся и не стал акцентировать внимание. Досрочное ему не нужно. Вернувшись с уже пустой головой, Тэхён сел назад к парочке из мужчин и тихонечко уместился на боковом сидении справа. Иысын, закинув ноги на колени Хаджуна и облокотившись на боковую дверь скролил ленту в телефоне, пока сам Лето, о чём то глубоко задумавшись сверлил взглядом худенькие ножки, нежно гладя коленки при каждом вдохе. Тэхён, смотрел в упор на задумчивое лицо, не сразу заметил, что Иысын смотрит не в экран смартфона, а на него. Сердце вошло в раж, глаза расширились до размеров монеты номиналом 500 вон, покраснев, он отвернулся к окну, в упор уставившись в окна соседней машины, где борзая Чиндо пыталась переместится к хозяевам на передние сидения через пространство подголовника и стекла. Выглядело забавно, учитывая размеры пса. Усмехнувшись и повернувшись головой к водительскому креслу, он увидел, как Дахён, перекинув руку через подлокотник сидения нежно массировала внутреннюю часть бедра Джуи, что-то шептав ей на левое ухо. Засмущавшись, он прикрыл глаза, откинул голову назад, и расслабился, не заметив, как его утянула в царство Морфея. Проснулся он уже когда они заехали на паром и уместились в ряду машин. Добравшись без казусов и неудобных ситуаций для Тэхёна до острова, они сразу же направились на пляж. Солнце до сих пор стояло в поверх горизонта, но было по прежнему жарко. Припарковав машину на ближайшей к пляжу парковке, ребята вылезли из машины и достали остатки продуктов, пледы, лежанки и алкоголь. Разместившись в близь к береговой линии, девочки расстелили пледы, разложили импровизированный стол, быстро переоделись и уместились на одном покрывале. Пока парни раскладывали алкоголь, девочки уже успели порядком обрядить виноград и начистить дыню. Лето с Иысыном сели на второй плед, а Тэхён уместился по правую руку Ходжуна и закурил. Включив заезженную for lovers who hesitat от JANNABI на фоне, все активно начали обсуждать планы на будущее и разговоры о пустом, впитывая в себя градус соджу с пивом. После трапезы, девочки ретировались в воду, оставив парней на берегу. Лето повернулся к Тэ, потрепав его по голове, спросил: - Ты не против, если мы тебя оставим ненадолго? Хочу ножки помочить. - Да, конечно! Идите, я буду тут. - Спасибо малой! - улыбнулся широкой улыбкой Ходжун и встал, снимая с себя шорты и футболку, оставаясь в плавках. Тэхён покрылся мурашками от вида любимого тела и отвернулся, уткнувшись глазами в песочный берег, водя пальцем по россыпи рыхлой осадочной горной породы. - Ой, главное не заходи глубоко! Я слышал, с этой стороны пляжа в воде есть обрыв, и он глубокий.. Ну... Просто, будь осторожен, ладно? - резко подняв голову быстро протараторил ТэТэ, зажевав последние слова. - Не переживай, я буду осторожен! Обещаю, малыш. - развернув корпусом к Тэ ответил он, и повернувшись обратно, в сторону горизонта, там где небо соприкасается с водной гладью, побежал на встречу к мокрой бездне. Тэхён наблюдал с берега за резвившимися парами, и внутренне переживал собственный конфликт. Он пытался найти в себе силы оторвать глаза от парней, но не мог. Согнув ноги в коленях, обняв себя и положив на них тяжёлую голову, он просто отпустил все мысли, и постарался забыться. Нет, он не должен думать о словах Дахён, не должен думать о расставании Лета и Иысына, это низко с его стороны. Он поднимает голову, и кладёт подбородок на колени, не замечая в водной глади девочек. Успели улизнуть, ну как же. Видя спорящего Иссына и Ходжуна в воде, Тэ напрягся. Неужели, действительно не всё так красочно, как хочет это показать Лето? Видя, как Исысын выходит из воды раздражённым, а Ходжун остаётся в ней поникшим гранитным изваянием, Тэхён решает, что и ему пора искупаться. Пока Иысын добрался до места их пребывания на песке, Тэ успел выпрыгнуть из шорт и футболки, быстро кинув парню "Я пойду искупаюсь", напоровшись на тяжёлый прожигающий взгляд ухажёра Лета. Тот ничего не сказал, только кивнул болванчиком и поджал губки-бантики в тугую линию, заведомо соглашаясь с информацией. Тэ быстро вошел в воду по пояс, приближавшись к нему, когда сам Лето стоял в воде только по середину бедра и смотрел на линию горизонта. Они молча смотрели. Каждый, на свой простор. По истечению нескольких долгих минут, Лето разрезал тишину: - Тэ, ты когда-нибудь думал, какой аромат привязан к каждому человеку? Вот Иысын, он как кислые яблоки. Его одновременно и хочешь съесть, и в то же время - тебя ведёт от вяжущего привкуса после. - С каким ароматом ассоциируюсь я? - спрашивает ТэТэ, повернув голову туда же, куда смотрит и Лето. - Ты как запах солёного моря... Освежаешь. - сказал Лето, повернувшись головой к Тэ и улыбнувшись одним уголком губ. - Давай немного зайдём подальше? Не дожидаясь ответа он начал медленно идти в бездонный простор мокрой глади. Тэ смотрел ему в спину, и на каждые его два шага делал один. Засмотревшись на перекаты мышц под золотой кожей, он не сразу заметил, что воду достаёт ему до подбородка, пока Лето стоит на дне и вода достаёт ему по ключицы. - Давай дальше я? Попробую понять, где находится обрыв. Не дожидаясь ответа ТэТэ ныряет и проплывает несколько метров под водой, выныривая чуть дальше от Хаджуна. Нырнув ещё раз, он пытается кончиками пальцев на ногах достать до дна, но его там не обнаруживает, поэтому, вынырнув, сообщает Лету, о том, что тут уже до дна не достать. Лето долго смотрит на Тэ, пытаясь найти в его глазах ответ на заданный в голове вопрос. Сам ТэТэ не отводя взгляда, медленно начинает подплывать к Хаджуну, смотря в упор в радужки напротив. Хаджун, без тени эмоций на лице, по мере приближения ТэТэ сам делает небольшие шаги на встречу. Расстояние в вытянутую руку разделяло двух парней от разговора, который нужен был каждому из них, необходим как воздух. Не успев сделать последний гребок, Хаджун, сделав ещё один маленький шаг взмахнув руками проваливается под воду. Тэ быстро подплыл к барахтающемуся другу, стараясь унять внутреннюю панику, сделал маленький рывок, что бы поднять тело к спасательному воздуху, но не учёл одного: он меньше и слабее своего меридиана, поэтому при рывке он не смог не подтолкнуть чуть вверх, а только сам ушёл под воду на несколько секунд и в барахтающейся панике они зашли дальше в глубь. ТэТэ откровенно боялся, в голове проносилось тысячи мыслей, но не одна не приводила его к централизованному решению чрезвычайного происшествия. Всё что он смог придумать, пока они барахтались - это потихоньку толкать большое тело ближе к спасательному берегу. Он начал с одного толчка, Хаджун, только на несколько десятков см двинулся к берегу, запрокинув голову назад, пару раз уходит под воду, и выныривает обратно, размахивая руками. Тэ не теряя времени быстро подплывает второй раз, и повторяет это же действие, попутно оглядывая песчаный берег на наличия душ, которые смогли бы помочь. Иысын, сидя на берегу, наблюдал за играми двумя, но ничего не предпринимал. Тэхён начал кричать, а том что ему нужна помощь, то что Хаджун тонет. Иысын, посмотрев из под чёлки желтых волос выдал только сухое, пустое и безжизненное: - Он прикалывается. Тэ прошибло током по позвоночнику. "Он прикалывается." - равнодушно, жестоко, бесчувственно и хладнокровно. Подплыв третий раз, Тэ, уже обессиленно, со слезами на глазах из-за страха не успеть спасти Лето, толкает его ещё раз, как раз в тот момент, когда Хаджун начинает медленно спускаться на дно. Расстояние вытянутой руки разделяло два тела, одно тёплое, даже горячее из-за ещё не до конца пережитого стресса и физической нагрузки; и второе, с утекающим сквозь пальцы временем жизни, остывающее тело с остатками воздуха, заполняющегося морской солёной водой. Запахом Тэ. Истошный крик из воды услышали все в ближайших километрах. ТэТэ не помнит, как добрался до берега, но оно было очень близко от места трагедии, он во всё горло вопил, пока голос не сломался, и просто потух. О Лете, которое утонуло. Солнце начало заход за горизонт.