Защитницы и шутники

Что может быть эстетичнее, чем уютное, залитое теплым светом солнца кафе, воздух которого пронизан размытыми искрящимися лучами, так выгодно выхватывающими симпатичные дизайнерские предметы интерьера? Для себя Дюма не могла найти ответа на этот вопрос, ведь ее детище, заведение, созданное по собственному проекту, в которое была вложена вся душа, время и ресурсы стало тем местом, где хотелось не только работать, но и реализовывать свою тягу ко всему необычному, вкусному и красивому. А еще, порой, кушать выпечку, испеченную собственными руками. Удобное расположение кафе напротив одной из самых крупных компаний в сфере информационных технологий в стране выгодно сказывалось на бизнесе и привносило в жизнь девушки множество приятных знакомств: людей умных, и, к тому же, больших фанатов ее сладких шедевров с чашечкой кофе. Иногда даже, по вечерам перед закрытием, почти в полной темноте, у владелицы происходила медитация на неоновую вывеску компании напротив, поэтично вписывающуюся в сумрачное пространство улицы. Ей нравилось, как в цветовом пространстве интересно она контрастировала с вечерним небом. Она попивала травяной чай под расслабляющие переливчатые ноты, льющиеся из динамика телефона. В общем, в данный отрезок времени, жизнь Дюме нравилась более чем. — Тук-тук, есть кто? — раздался уже знакомый голос у прилавка. С самого открытия обозначились постоянные посетители, многие из которых предпочитали проводить время здесь, чем в компании, по их мнению, надоедливых, коллег. Вкусная качественная еда, приготовленная прямо в заведении, приветливая хозяйка, и тихая совладелица, с которой можно поговорить о бесконечном количестве тем, иногда заменяющая первую — лучшей альтернативы нет во всей округе, по крайней мере, сейчас. Некоторые посетители настолько привязались к кафе, что даже отмечали в нем дни рождения и значимые события. Одним из таких посетителей был высокий подтянутый парень с длинной челкой, выглядящий слегка с дуба рухнувшим. Челка порой падала на глаза, а в сочетании с постоянными худи и джинсами, парень собирал в себе образ типичного работника своей сферы. Его мысли, транслировавшиеся в мир бурным потоком порой несвязных, абсолютно случайных предположений и вероятностей, связанных с работой в области разработки игр, делали его очень интересным собеседником для Дюмы. Время от времени, он даже придумывал самые неожиданные идеи для новых десертов или, стараясь не задеть хозяйку, оценивал уже существующие. Та, в свою очередь заботилась об искателе, чем укрепляла приятный обоим симбиоз, длящийся приличное количество времени. Оторвавшись от замеса теста, Дюма сняла перчатки и отложила черный передник с надписью «Шеф-повар. Человек. Миф. Легенда», который был подарен ей подругой-совладелицей Оноре на прошлый день рождения. Крикнув «Иду!», девушка всполоснула руки в раковине у стола и умеренно быстрым шагом направилась к кассе. — Привет, булочка. Потрясающе пахнешь ванилью. Как дела продвигаются? — по-утреннему слегка лохматая каштановая макушка торчала рядом с витриной. Они давно перешли на «ты», было трудно сохранять какой-то официальный тон, когда видишься с человеком почти каждый день, и знаешь, над чем он сейчас работает. — Ничего нового, как всегда, готовлю, наслаждаюсь своей работой и экспериментирую с десертами. Вот, сегодня тарталетки испекла по новому рецепту, с персиками, и еще попсы с гранатовым шоколадом. Хочешь попробовать что-то новое или остановимся на классике? — вполоборота мягко улыбнулась парню девушка, выпуская пар в кофемашине. Занятый рассмотрением неприлично большого выбора десертов, Дон оживился, с надеждой взглянув на Дюму. — В твоем кафе все выглядит как ресторане Мишлен. Думаю, тут точно нужна помощь — задумчиво постукивая по стеклу витрины кончиками пальцев, сконфуженно ответил айтишник. — Хочу и привычное, и новое, вот это дилемма… — Без проблем, присаживайся, я принесу к твоему столику. Решив за постоянного посетителя, а после, положив на поднос классическую миндальную сладость и уместив кофе, девушка направилась к месту, в котором он обустроился. — Вот, держи — с добродушной улыбкой поставила Дюма кружку, на которой красовался символ кофейни, с вкусно пахнущей жидкостью в ответ на озадаченный взгляд парня. — Ты так усердно трудишься, что, я думаю, ты заслужил бесплатный кофе от заведения. Сколько добавить сахара? — Полный рот, пожалуйста, спасибо — подняв глаза на девушку, задорно смеется парень, указывая на сахарницу в руке Дюмы. — Кстати, что скажешь, если я на днях приведу своего любимого босса сюда? Нам нужно обсудить пару рабочих моментов вдалеке от прекрасной, но надоедливой команды разработки. Они так сильно иногда косячат, что буквально все разгребать приходится мне. — «Твоего любимого» босса? Теперь заявляешь права собственности на какого-то мужчину в годах? — На самом деле, он довольно молодой, однако, к большому сожалению, он не в моем вкусе, а так хотелось. Люблю грудь побольше, и бороду покороче, чтобы не кололась, когда в пупок целуешь — ухмыльнулся своей шутке Дон. — Не волнуйся, Дюмочка, из всех представленных в моем окружении вариантов, исключительно тебе мне хочется показать все мои наработки, так сказать… — О Боги — прыснула Дюма, возвращаясь за прилавок. — Кушай уже, Дон, тебе явно не хватает энергии для своего искрометного юмора. Но да, отвечая на твой вопрос — конечно, буду вас ждать. И ненароком спроси, что он больше всего любит, постараюсь держать это в наличии, а если нет, то что-нибудь придумаем на ходу. *** Музыка ветра мелодично разлилась по безмятежному помещению, отражаясь от небесно-голубых стен, и просочилась в кабинет, где мирная беседа между Бальзаком и Дюмой перетекала от темы к теме уже несколько часов, затрагивая различные свои грани — от повседневного обсуждения общего плейлиста до периодически всплывающих вопросов логистики и документов заведения, не вызывающих у Дюмы большого отклика, которыми занималась ее лучшая подруга. Для Баля же стихия документов была родной: диплом юриста, работа в одной из международных айти компаний бизнес аналитиком — все это холила и лелеяла девушка. Подработка тут была лишь небольшой отдушиной и данью общему бизнесу, с которого она получала себе приятный ежегодный бонус в виде отпуска «все-все включено» в теплых странах. Гостям нравилась ответственная и тихая официантка, хотя они даже не задумывались, что обе девушки, работающие в кафе — его управляющие. Дюма не услышала звоночек на кассе, что-то оживленно рассказывая подруге, но после жеста Баля, мол: «Там посетитель», спохватилась и последовала к источнику звука. Быстро смерив взглядом пришедших гостей у прилавка, девушка охнула про себя. Самым обычным тут был постоянный посетитель. Дон привычно суетился: быстро улыбнувшись девушке и с намеком кивнув в сторону стоящего рядом с ним молодого мужчины, он продолжил консультировать свою команду разработки по старой, но любимой модели яблочного телефона. Однако его спутника она ни разу не видела в стенах своего кафе. Неужели этот невероятно уверенно держащийся мужчина в дорогом темном костюме-двойке и длинном черном пальто и есть директор компании «ОллИн Девелопмент», располагающейся напротив? За этими волосами, цвета меди и волевой челюстью, с застывшей на губах сексуальной усмешкой, буквально посылающей весь мир на три веселых буквы, скрывается глава аутсорсинговой компании на пять тысяч работников? Ответ был риторическим. Именно о нем предупреждал Дон Кихот несколькими днями ранее, и, кажется, она даже слышала его имя в разговорах сотрудников. Наполеон Бонапарт. — Добро пожаловать в наше кафе! Пожалуйста, присаживайтесь, где вам будет удобно. Сейчас я принесу наше меню — слегка нервничая, девушка одернула свой передник и с дружелюбной улыбкой указала на зал, где в углу, в силу раннего времени, завтракала лишь одна посетительница, тихо воркуя с кем-то по видеосвязи. — Прошу. Через несколько секунд, приняв открытую, по-хозяйски широкую позу, парень уже располагал руки по обеим сторонам дивана, и его живые серые глаза начали блуждать по кофейне с неподдельным интересом в желании составить свое впечатление от пространства. — Теперь понимаю, куда направляются перекусить многие из моих ребят в рабочее время… — уверенный и громозвучный голос выдавал человека властного, возможно, даже, в какой-то степени, самодура, однако невероятно привлекательного своей внутренней силой. — Тут вполне мило. Он сказал это не Дону, сидящему рядом с уже открытым ноутбуком, не Дюме от неожиданности на мгновение застывшей у касс с двумя экземплярами меню в руках, и тем более не девушке в углу, всего лишь констатировал факт, но, казалось, что всем надлежит его слушать — такие голоса бывают у влиятельных политиков и серьезных фигур на мировой арене. Легко минув несколько столиков, хозяйка кафе с радушием протянула два меню парням, и, подмигнула Кихоту, который несколькими мгновениями ранее завершил вызов, и аккуратно принял книжечки. Вернувшись от гостей с заказом, она красиво устроила на подносе два американо со своими коронными тарталетками, и снова направилась к столику. Сейчас она осознала, что от босса Дона исходил еле уловимый запах дорогих духов. Не слишком навязчивых, но все же обрамляющий своему хозяину образ состоятельного человека, усердно следящего за собой. Дюма слишком хорошо знала таких людей — они были приятными собеседниками, веселыми, бережно хранящими энтузиазм к жизни, но напористыми и, порой, чересчур упрямыми заложниками своих «хочу». — Дюм, сделаешь мне средний латте с миндальным сиропом? — Бальзак вынырнула из кабинета с ноутбуком и документами, приложенными к нему в руке, деликатно прерывая размышления подруги. — И, если что-то старое из пирожных завалялось, сможешь принести на мой любимый столик, пожалуйста? Я пойду разбираться с нашим подоходным налогом, а то через несколько часов у меня онлайн встреча с проектным менеджером и заказчиком, позже не смогу выделить время. — Конечно, секунду подожди, сделаю кофе. Пирожное принесу чуть позже, когда обслужу посетителей — она заговорщицки понизила голос, по привычке нависая над стойкой. — Кстати, там, рядом с Доном, сидит его босс, который, похоже, заправляет компанией напротив. Так круто выглядит. — Невероятная по своей полезности информация. — безразлично хмыкнула Баль, и, чтобы не расстраивать взбудораженную Дюму своим равнодушием, для вида лениво скользнула взглядом по приосанившемуся специально для этого Наполеону. Он был центром внимания на любой встрече, душой компании на каждой вечеринке, и привык достигать всего легко и с минимальными усилиями. Давно сжившийся с аксиомой, что многие девушки, шепчась и хихикая, постоянно обсуждают его, неловко поглядывая в его сторону, парень всегда был готов к вопросу о наличии дамы сердца, и, после отрицательного ответа, к ненавязчивому предложению встретиться за ужином. Бонапарт получал реакцию всегда — положительную или отрицательную, но она была. Так парень понимал, что делает правильно, а на кого надо обратить внимание, ведь делал он все, конечно же, всегда правильно. Любые поползновения на его правоту воспринимались злым взглядом, а когда он еще не стал такой значительной фигурой на доске информационных технологий, иногда и кулаком в лицо. Но от Бальзака совсем никакой реакции не последовало. Ей было совсем уж индифферентно на наличие или отсутствие этого парня здесь и сейчас, на то, как он выглядит, и на уверенность, хлещущую отовсюду, — все это задело хрупкую самооценку далеко не хрупкого Напа. Девушка даже не задержала на нем взгляд, и, скептично выгнув бровь каким-то своим мыслям, направилась к любимому столику у окна, сейчас невероятно приятно озаренного солнечным светом. Стопка документов отправилась на стол у чашки с латте, ноутбук вышел из состояния сна. Заставив систему проверить введенный пин-код, Баль принялась за свою привычную работу. Ее глаза холодного голубого оттенка, цвета таящих ледников, беспристрастно что-то изучали на экране, а длинные тонкие ногти с темным маникюром гулко стучали по клавиатуре ноутбука, полностью обклеенного стикерами каждый раз, когда она, видимо, успешно сверяла необходимую информацию для заполнения полей декларации. Иногда девушка легко хмурилась, прикладывая подушечки длинных тонких пальцев к виску, пытаясь вспомнить что-то. Временами она открывала взгляд от экрана, фокусируя его на акварельных рисунках, висящих над головой Наполеона на противоположной стене, но никогда не опускала их на расположившегося в королевской позе внизу парня. Это постепенно выводило его из равновесия. Казалось, парень скоро будет готов был прыгать на месте, крича, чтобы просто попасть в угол ее обзора. Эдакий эгоист королевских кровей с детства развлекался подобным. Увлекшись, директор почти полностью забыл про толкующего ему что-то Дона сбоку, отвечая на поставленные вопросы в пол силы. Не будь это Кихот, давний друг Бонапарта, последний без зазрений совести отправил бы того восвояси и перенес встречу. А прямо сейчас он был увлечен иной добычей. Продолжая изучать предмет открытого интереса с тарталеткой в руке, Нап сделал несколько выводов. Девушка создавала впечатление немного рассеянного, холодного и не самого приятного человека, и, одновременно, трудоголика, искренне любящего и лелеющего то, чем занимается. В то же время, она излучала какую-то странную ауру, ауру загадочности, мистики, высшего знания. Все же, по его личному, далеко не скромному, между прочим, мнению, внешне она была более, чем симпатична ему — тонкие запястья, прямые брови, очерченная линия скул, но нежные розовые лепестки губ. Если бы Наполеон мог описать ее ароматом — это был бы имбирь — освежающий, и при этом неизменно добавляющий толику остроты там, где это необходимо для необычного акцента блюда. Однако даже сама поза девушки по мнению парня была неудобной, хотелось ее исправить и сделать подходящей — один локоть на окне, другая рука свешивается со стола, держа мышь, длинная челка то и дело лезет в глаза, прикрывая обзор, но, кажется, это не сильно ее волнует, ведь сейчас она сконцентрирована на важном документе. Время от времени, голубоглазая расслабленно попивала приготовленный Дюмой кофе, правда, один раз чуть не выронила чашку, неудачно взявшись за ручку симпатичного резного прибора. Бонапарт хохотнул про себя, и подумал, что готов поступиться принципами, и поить ее собственноручно собранным и перемолотым кофе из личной, специально купленной плантации, только бы эти безучастные глаза задержались на нем дольше миллисекунды. Хотелось узнать больше о причине такого поведения, о чем громко кричало раненое эго. Отстраненная поза Дюмы, удобно устроившейся на высоком стуле за стойкой, и с невозмутимым видом листавшей новости в смартфоне, вовсе не говорила о том, что ее не интересует происходящее — наоборот, девушка внимательно следила за эмоциями на лице Напа и незаметно ухмылялась про себя. Ей давно стало понятно: Бальзак стала желанным лакомым кусочком для влиятельного директора компании — он хотел заполучить ее внимание, время, мысли, но получал круглое ничего, и это разжигало еще больший интерес. В голове уже зрел план, как можно сделать этот совершенно обычный день занятнее и развлечь себя. Спустя еще пять минут напряженной работы, Оноре издала печальный вздох, звучащий, как что-то между «фух» и «ох», закрывая свой ноутбук. Она повернулась к Дюме и кивнула: — Сделала. И как раз вовремя, еще несколько дней, и пришлось бы использовать обновленную форму, которую, как всегда, невозможно найти. Теперь последнее дело на сегодня — встреча с менеджером проекта. — девушка встала, одной рукой поправляя длинную черную рубашку, другой захватывая деревянный поднос с чашкой и тарелкой. — Все было очень вкусно, как всегда, благодарю. — поднос с легким стуком опустился на ровную поверхность стойки рядом с Дюмой. — Отлично, спасибо огромное за декларацию! — радости девушки не было предела. Она приобняла Баля, которая не особо сопротивлялась объятиям, пробубнив простое «Да не за что», и через плечо с удовольствием заметила меняющее градации зависти лицо директора. — Зайдешь положить документы и будешь ждать встречи с менеджером? — ответа не последовало, Оноре лишь кротко кивнула, освобождаясь из объятий и наметив движение в кабинет. Как только за ней закрылась дверь, девушка украдкой взглянула на парней: встреча тоже подходила к окончанию, сейчас они обменивались рукопожатиями, параллельно гогоча с какой-то шутки ниже пояса. Им действительно было смешно, так как Дон, опираясь на стол одной рукой, складывался в две погибели, и даже забыл документы и телефон на столешнице. Опомнившись, парень быстро схватил свои вещи и устремился к выходу в то время, как босс вальяжно подошел к стойке, с целью выразить свой взгляд. — Кафе — отпад, мне нравится! Полностью разделяю любовь моих ребят к этому месту — похоже, парень действительно говорил от чистого сердца. — Все так симпатично и вкусно. — Очень приятно это слышать! — тепло засмеялась Дюма. — Мы вложили много собственных сил, чтобы наконец состоялся день открытия. Получение восторженных комментариев от посетителей — это то, что нас мотивировало на протяжении всего пути. — Все это стоило того. — парень явно собирался сказать что-то еще, но артистично выдерживал паузу. Его глаза блуждали по кофейне, будто в поисках чего-то недостающего. — Я бы хотел получить информацию о девушке, что просила кофе и работала за ноутбуком. Дюма усмехнулась про себя: «Попался, который кусался! Это было очевидно», но отвечать не спешила. — Она здесь работает, верно? Не подскажете, как ее зовут? — продолжал босс Дон Кихота — И, если можно, контакты. — по-кошачьи обаятельно улыбнулся Наполеон, ритмично постукивая кончиками пальцев по прилавку. Его широкая улыбка образовала на щеках милые ямочки, которые сводили многих с ума. На секунду ей даже показалось, что это ее типаж, но Дон, стоящий у выхода и усердно пытающийся пропихнуть в трубочку салфетку, был роднее и понятнее. Он даже не обращал внимания на творившееся вокруг, пока что-то не пришло на телефон. — Есть ли у нее вторая половинка? — невпопад добавил парень после недолгой паузы. Одна только мысль о том, что сердце девушки уже занято, словно яд, черными ветвями ширилась в мозгу бизнесмена, но глаз не выцепил кольца на пальце — это немного успокаивало и упрощало задачу. Хотя даже если у нее был спутник, подвинуть его не составило бы труда, только заняло бы дольше времени. — Не думаю, что это уместно. — беззлобно выпалила Дюма, оперевшись одной рукой в стойку, а другой натирая витрину мягкой тряпочкой с внешней стороны. — Если бы она захотела, вы бы были знакомы. Ей абсолютно неинтересны отношения, особенно сейчас — вполне хватает двух работ. — Ого, даже так… — слегка удивился Бонапарт. Он примерно представлял, что за птица перед ним, но хотел поговорить лично. — И все же, я настаиваю, милая хозяйка. Вы не обеднеете, а я обогащусь. — Нет, правда. Я с открытия кафе по ее же просьбе не даю контакты. Я буду плохой подругой в ее глазах, а терять этого человека мне больше всего не хочется. — твердо ответила девушка. — Извините. — И все же? Как я могу ее найти, кроме как прямо сейчас не зайти в ее кабинет? Конечно, ни мне, ни вам этого не хочется… Дюма чувствовала, как внутри закипает злость. И стоило титанических усилий, чтобы сдержаться. — Послушайте, пожалуйста. Нет. В конце концов, это информация конфиденциальная, и только моя подруга может решить, раскрывать ли ее кому-то. Это все очень неэтично. Такой влиятельный, сильный и уважаемые, он всегда получал то, что хотел. Наполеон уже начинал закипать, хоть и не подавал вида, потому и вербальная реакция не заставила себя ждать. — Что, если я выкуплю это кафе и переделаю его под свой вкус? — парень пошел в открытое наступление, сверля взглядом гордо воспрявшую девушку в переднике. — Вы не хотите давать мне информацию, а значит, я получу ее тем или иным образом. Мне в любом случае придется узнать имя и контакты тех, кто будет продавать мне бизнес. Дюму полоснуло по сердцу такая перспектива — время, усилия, ставшее почти домом место. Нет, так нельзя. Это сложно даже представить. — Кафе также не продается, извините. Оно бесценно, и любая названная вами сумма будет мала, так как ничто не окупит все время и душу, вложенные сюда. К тому же, хоть оно и находится рядом с вашей компанией, эта территория ей не принадлежит. — Посмотрим. — хищно ухмыльнулся парень, отвечая на телефон, который трезвонил уже добрую минуту. Дюма подняла глаза к потолку и многозначительно вздохнула, переводя дух. Кто вообще мог подумать, что босс Дона окажется таким законченным тираном? — А ведь не так давно все начало налаживаться. Оноре… — Дюма резко сняла передник и, закинув его на плечо, как полотенце, тяжело вздыхая оперлась о стол в кабинете подруги. — Он хочет выкупить кафе. Украсть все это у меня — она в какой-то степени артистично обвела рукой пространство совладелицы. Довольно светлый, с большими окнами и любопытными фотографиями пейзажей на стенах, кабинет будто бы вопросительно уставился на девушку. Бальзак медленно перевела взгляд на подругу, откладывая документы в ящик стола, где царил легкий, а может, и не очень легкий, бардак. После одной истории, Дюма, давно зареклась что-то сортировать, ведь той, кто работает с бумагами знает лучше, где им находиться. У Баля давно сложилось свое видение, почему документы старые должны храниться на первой полке, а новые на последней, синяя папка для чеков, черная для деклараций. А красная для смешных опечаток. — Так. По пунктам. Кто хочет выкупить? Почему? Насколько выгодное предложение? — спросила девушка, находясь в полном непонимании ситуации. Дюма злилась и заламывала руки. В попытке не заплакать, она даже снова несколько раз подняла глаза вверх и шмыгнула носом, что помогло, хотя бы на какое-то время. — Баль, да ты что, спятила?! Какое предложение? — чистосердечно удивилась Дюма, расхаживая по кабинету. — Это же наше кафе с большой буквы Н! Юрист эту аллегорию не поняла, нахмурилась, а еще искренне удивилась, что вопрос о деньгах вызвал в Дюме такую бурную реакцию. Для нее, Бальзака, деньги были чем-то абсолютно нормальным. Разговоры о них не вводили ее в ступор, а наоборот вызывали неподдельный интерес и желание зарабатывать как можно больше материальных ресурсов. Конечно, она приросла к этой кофейне, подруги влюбились в место, взяли помещение в лизинг в самый короткий срок, собственноручно красили стены, создавали дизайн и вместе обивали пороги сан станций — и все это всего за несколько месяцев. После все пошло как по маслу до этого дня, они даже умудрились выкупить территорию при кафе. Но что, если сумма во много раз превысит рыночное предложение, и они смогут расширить горизонты? «–Нет» — решительно подумала Баль. «– Это разобьет нам обеим сердце: Дюму уничтожит, а я лично потеряю потраченное время и буду скучать по месту. Сейчас не тот момент, рынок падает. К тому же, вся авантюра предоставит множество хлопот в виде переговоров, сделки, поиска нового пространства и всех кругов ада по Данте. Никакой продажи». Кто бы там ни был, она заткнет его по всем фронтам, всеми возможными способами. — Какой же он… Нет слов, и маты кончились. Это все босс Дона. Хочет, чтобы все танцевали под его дудку. Не тут-то было, не дождется! — грозный монолог хозяйки резко остановился. В какой-то мере в глубине души Дюма жалела, что Оноре оказалась сегодня здесь и привлекла внимание директора «ОллИн Девелопмент», однако разумно осекала себя, что это лишь стечение обстоятельств, приведшее к существующему положению вещей. — Мы ведь будем в любом случае правы, послав его куда подальше? — Конечно, будем. В этом не сомневайся — мрачно усмехнулась Оноре, похлопывая по плечу оживившуюся подругу. Вернувшись за стол, она спокойно продолжила перебирать бумаги, Дюма же направилась в зал, аккуратно закрывая за собой дверь кабинета. Как ни удивительно, но босс Дона все еще расслабленно стоял у прилавка, еле слышно насвистывая какую-то одну ему ведомую мелодию в потолок. Или, по крайней мере, хозяйке кафе она была не знакома. Заметив девушку, парень ухмыльнулся, пыша уверенностью в своих силах. — Решили вернуться к нашему обсуждению? — Нет, к работе. — холодно отозвалась Дюма, загружая очередную порцию симпатичных разноцветных тортиков на витрину. Последующий диалог сводился к не самому гуманному выпытыванию информации об Оноре и тем ее касающихся. С одной стороны, девушке не хотелось дальнейшей конфронтации, а с другой — давать контакты лучшей подруги человеку, способному на все, ради достижения цели было просто на просто безрассудно и опасно. Мало ли, что может придумать такой влиятельный человек, чтобы получить внимание интересующей особы? Напористый Бонапарт утомлял разговорами Дюму, хотя и не мешал обслуживать многочисленных клиентов, что повалили из компании напротив. Девушка удивлялась, откуда у директора компании столько свободного времени, хотя после вспоминала, что, если бы не работала здесь сама, а наняла кого-то помимо Баля, ее дни проходили бы примерно так же. Забывшись в диалоге, оба собеседника даже не услышали, как Бальзак, нервно печатая сообщение своему проектному менеджеру, тихо вышла из кабинета и направилась к подъехавшему буквально через несколько секунд после ее появления такси. Стоявший спиной ко входу Наполеон, что-то увлеченно рассказывал девушке, потому и не видел прошмыгнувшего юриста-аналитика, зато Дюма, заметив спешащую к такси подругу, нахмурилась. Оноре явно куда-то была срочно вызвана, при чем это незапланированно, судя по нервозности девушки. Но, в прочем, возможно, Баль уже написала ей в мессенджер, хозяйка давно не проверяла телефон. А Бонапарт тем временем продолжал что-то о себе рассказывать, все больше раздражая ее своим напором и вселенскими планами. — Если вы так усердно хотите узнать о ней что-то — спросите лично. Вон, кстати, и наш объект разговора собственной персоной. — ухмыльнулась Дюма, наблюдая за тем, как девушка садится в машину. Наполеон проследил взгляд хозяйки и импульсивно хлопнув ладонью по столешнице, ринулся к уже отъезжающей желтой машине. Было слишком поздно, транспортное средство быстро набрало скорость и скрылось за поворотом, подмигнув фарами. Парень зло сверкнул глазами на Дюму, и перешел дорогу, войдя в широкую дверь своей компании. Неоновая вывеска в свете дня не светилась. *** Аромат свежеприготовленного матча латте мягко коснулся рецепторов Дюмы, заставив безмятежно улыбнуться. Напиток получился удачным, в меру сладким, приятного травяного цвета: такого, как привыкли видеть верные подписчики кафе в Инстаграме. Очередное спокойное, и довольно раннее утро, совершенно обычное, по-июньски теплое и солнечное. Выпечка на перепродажу была давно отгружена, а тесто для круассанов давно подходило в печи. Воробей, скачущий на приступке окна, уже получил свой завтрак в виде крошек от залежавшихся пирожных и теперь с негромким чириканьем поглощал его, приглашая полакомиться сородичей неподалеку. Задумчиво наблюдая за действом, развернувшимся снаружи, Дюма решила воспользоваться большим преимуществом работы на себя, и позавтракать собственноручно приготовленным фисташковым чизкейком с вышеупомянутым латте. Удобно устроившись на диванчике в конце кофейни, она принялась трапезничать. Вот первый кусочек, оказавшись на языке, вызывает восторг… Как стук в стекло входной двери рушит всю идиллию. — Доброе утро! — с улыбкой, совершенно беспардонно ставит на вторую из трех ступенек лестницы Бонапарт с видом довольного кота. Хозяйка от неожиданности захлопала глазами. Нет, конечно, она предполагала, что идея фикс для Наполеона не подошла к своему логическому завершению, а потому он может продолжить приходить в заведение. Но чтобы на следующий день и в полдевятого… — Я сказала все относительно продажи этого места. А теперь — мне нужно прикончить свой завтрак и допечь круассаны с джемом. Все возможные вопросы вы можете обсудить с моей чудесной совладелицей, она придет в ближайшее время, к открытию. Как удачно она оказалась юристом по совмещению, верно? — саркастично хмыкнув, Дюма закрыла дверь на щеколду, оставив стоять генерального директора многотысячной компании у входа. Ей показалось это самым логичным выходом. Выходом, который вернет их кафе в спокойное русло событий, и девушка почувствовала себя крайне довольной своим поступком. Бонапарту же категорически не нравилось, когда не играют по его правилам. Он поджал губы и тихо рыкнул, стараясь не потерять остатки самообладания, но помогло не это — помогли две мысли, последовавшие после. Первая — у него будет возможность поговорить с той самой девушкой, которая сводила его с ума уже два дня. Нестерпимо жгло грудь желание знать ее имя, телефон, кличку ее кошки и даже возраст плиты на кухне. Нап желал обладать ее вниманием, и одна только мысль о том, что эта девушка будет смотреть на него, пока он будет распинаться в попытке объяснить, что он творит, рождало неповторимое ощущение кружащей голову эйфории. Бонапарт знал, на что шел, потому начинал скрупулезно продумывать план тактического наступления. Вторая — «Это у тебя проблемы с расписаниями, а обычно люди ждут, пока двери заведения откроются» — мысленно осадил себя парень. Все-таки Дюма права. До открытия он не имеет права находиться в не принадлежащем ему кафе. Часы работы, на то они и часы работы. Вся злость развеялась за долю секунды. По привычке взглянув на свои дорогие Rolex на запястье, Наполеон ухмыльнулся себе, облокотился на бетонную стену и достал резной портсигар из красного дерева. Ждать оставалось недолго. Всего полчаса. *** На вчерашнем дне можно было ставить прочерк. Сначала практически бесполезная декларация, после неожиданный вызов на работу и проблемы с клиентом там, после — бессмысленно проведенные несколько часов в онлайн-игре. «Босс Дона с самого утра стоит под дверью, скорее приходи». Уведомление разбудило ее, и это короткое сообщение от Дюмы в мессенджере, казалось, было поставлено на повтор в мозгу Баля последние несколько минут. Работал этот самый мозг в данный момент не слишком быстро из-за недосыпа. Негодование от сложившейся ситуации кипело внутри, но выражение эмоций не представлялось ей возможным, пока она усердно подводила темно-серым каялом глаза у зеркала в ванной. Да и, в целом, ей никогда не нравилось выражать свои чувства, они ее утомляли, высасывали всю жизненную силу и энергию для работы. Порой Балю, казалось, будто весь мир строится на: люблю, ненавижу, радуюсь, злюсь, и их всевозможных гранях, вводящих девушку в оцепенение. Возможно, именно поэтому выбор специальности пал именно на юриспруденцию и документы. Оноре оперлась по обе стороны белоснежной раковины, цепким взглядом изучая получившийся результат со всех сторон. Темные круги под глазами от ночного гейм-тура довольно удачно скрывались дорогим консилером, прямые брови, яркие даже без использования макияжа, читались на лице сочным темно-коричневым акцентом, а рубашка полуночно синего цвета, возможно, слишком контрастировала с белизной кожи, но была одной из самых любимых в гардеробе девушки. Сойдет. Подходящее комбо для того, чтобы разнести самонадеянного индюка в пух и прах. «Кто к нам с чем за чем, тот от того и того. Гоблин. Классика…» — мрачно подумала Баль, закидывая сумку с документами на плечо. Чтобы хоть как-то разнообразить сонное текучее время, Наполеон, похоже, пролистал уже все мемы за прошедшую неделю, о чем и свидетельствовала надпись в приложении, параллельно успев созвониться с семьей и, как всегда, уверенной ложью ублажить уши клиентов о грядущем успешном окончании проектов. Конечно же, все было не так радужно, как часто бывает в сфере его работы, но не сделав этого, парень ощутил бы дискомфорт от разочарования на другом конце провода. Осталось только одно незаконченное дело — написать многочисленным друзьям о своей скуке во всех деталях. За этим занятием его и застала Баль. Она проявилась в 9.29, ровно за минуту до открытия. Бесшумно приближаясь к тапающему по клавиатуре дорогого телефона с большой скоростью Наполеону, она была настроена решительно и удрученно одновременно. Большой босс компании, который при желании может просто выкупить все здание действительно представлял существенную опасность, но его неосознанная улыбка с ямочками делала из генерального директора почти что озорного мальчика. На этот раз, в силу лишь недавно установившейся жаркой погоды, верхняя часть его тела была облачена в белую рубашку, закатанную до локтей и расстегнутую достаточно, чтобы увидеть небольшой кусок натренированного тела. Сильные мужчины всегда были в фаворе Бальзака, обычно она лишь благоговейно застывала на несколько секунд при виде их, что иногда фиксировала на камеру Дюма. Свое влияние оказал отец девушки, Горький, детские воспоминания о котором были наполнены им, сидящим посреди светлой комнаты с тяжелыми гантелями в руках и даже в данный момент не уступающим современным бодибилдирам в свои 60 с хвостом. — Добрый день. — купировав возможный ступор еще до его появления, сухо поприветствовала Оноре, отрывая Напа от отправки стикера с ржущей козой. Тот быстро осознал, кто перед ним, и хотел уже было ответить, только… — Дюм, время! — уже стоящая наготове у двери хозяйка, отворила ее, и с легким, почти незаметным, торжеством на лице, держа большой фикус, выставила его на приступку у двери. Многочисленным растениям нужен был свежий воздух, и солнце. Один раз противная мелкая собака, каждый день пробегающая мимо, справила нужду на керамический горшок, но это уже совсем другая история. — Мне сообщили, вы ждете меня, чтобы обсудить неприятное для нас, но имеющее право на существование предложение — она даже не взглянула на парня, осторожно обходя подругу и направляясь к своему любимому столику у окна. — Присаживайтесь. Обескураженный таким деловым тоном, для Наполеона настал один из немногих раз, когда он не стал спорить, а лишь как всегда по-царски свободно, присел на стул, подбирая в голове следующую реплику. Внешне, конечно же, этого видно не было — парень был полностью уверен в себе. До этой секунды. Цепкие, но безучастные глаза Баля взглянули прямо на него. Всего на один момент, кажущийся нереальным. «Такие глаза бывают у экстрасенсов. Изучает всю мою суть, не ведется на внешность. Мне так это нравится, это же и пугает». — Прошу, перейдем сразу к делу. Мне необходимо быть в своей организации через полтора часа. Излагайте ваше предложение… Благодарю, Дюма — девушка на короткий миг улыбнулась подруге, которая заботливо поставила ей поднос с тыквенным чизкейком и латте с парой салфеток. Упиваясь выражением лица директора компании, Дюма между делом спросила нужно ли ему принести что-то. Получив отрицательный ответ, девушка отправилась заниматься своими делами, в том числе допекать круассаны и наполнять ежевичным кремом пухлые эклеры. — Меня зовут Наполеон Бонапарт. — сногсшибательно, по мнению почти любого, и искренне улыбнулся парень, прильнув к кромке стола. — Прошу прощения, но я до сих пор не знаю, как к вам обращаться, и хочу знать о вас больше. Как о человеке и профессионале. — Бонапарт пошел в нападение, и сделал это, надо сказать, слишком опрометчиво. Девушка в ответ на подобный шаг лишь скептично приподняла бровь, раскрывая папку-скоросшиватель. — Оноре де Бальзак. Невероятное заявление от человека, который хочет разрушить бизнес моей лучшей подруги. В том числе бизнес мой. Дело, в которое было вложено немало ресурсов. — бумажные листы размеренно шуршали в тишине пространства, пока Бальзак искала какое-то положение. Солнце уже начинало входить в зенит, все сильнее распаляя улицы города, на которых уже несколько часов слышались гудки машин, вой сирен, и разговоры многочисленных жителей. В воздухе изысканно переплетаясь своими нотами, смешивался запах свежих пышных розовых пионов, всего четверть часа назад поставленных Дюмой, и латте с ванильным сиропом, сваренного ей же. Попадая на фарфоровую кожу девушки, теплые лучи еще сильнее выделяли ее белизну, и парню на секунду стало страшно подумать, насколько она, должно быть, нежная. Блики от чашки загадочно переливаясь различными цветами радуги, отпечатывались на шее и яремной ямке девушки, и Наполеон, скользя по ней глазами, из всех сил пытался держать инстинкты обладания в своих руках. — Однако, в данных переговорах, — продолжила Бальзак — Я заинтересована лишь как юрисконсульт, потому опустим стандартные церемонии. Мне больше интересна ваша мотивация. — шелест бумаги остановился, и девушка снова подняла глаза на Наполеона, пристально изучающего ее все эти несколько минут. — Я заинтересован в том, чтобы вы стали моей… Сотрудницей — попытался пошутить парень, все с той же широкой мальчишеской улыбкой. Но в каждой шутке есть доля шутки. Оноре в ответ только безразлично хмыкнула, заправляя за ухо челку, что так и норовилась закрыть ей обзор. Наполеону впервые в жизни стало стыдно напрямую признаться в том, что всю эту бредовую ситуацию заварил именно он, лишь чтобы узнать девушку напротив поближе. Ведь, если подумать, недостатка в женском внимании Бонапарт никогда не испытывал, даже сейчас, время от времени, мирно лежащий по правую от него руку телефон просыпался от сообщений бывших пассий, что разыскивали его внимания. Но хотелось холодного, недоступного и запретного, именно этого безэмоционального лица, тонких пальцев меж страниц, являющихся своеобразной закладкой и игнорирования, сводящегося исключительно к деловой коммуникации. А еще загадочности, ауры человека, который будто бы знает о мире больше других. Теперь обе владелицы кафе почти ненавидят его, и все из-за того, что даже мысли не проскочило использовать всех своих многочисленных знакомых в налоговой или просто спросить Дона с компанией — эту роковую мысль он осознал только сейчас. Парень часто сначала делал, а потом уже думал. «– Черт!» — ругнулся про себя Нап. Ладно, надо что-то срочно придумать. Нет пути назад, иначе я покажусь им еще большим идиотом. — Мне нравится это место, тут какая-то энергетика приятная, верно? А еще, хотелось бы видеть таких прекрасных леди каждый день — ухмыльнулся Бонапарт. — Кстати, есть еще вариант вашего трудоустройства прямо ко мне в компанию. Как я наслышан, вы талантливый аналитик. Не надо будет ездить далеко, зарплата будет приличная. — Как часто будете вызывать меня «на ковер», Наполеон? — язвительно хмыкнула Оноре, полностью обезоружив собеседника. Нап ни разу не слышал такого открытого пренебрежения его предложением. — Меня устраивает моя работа, и менять ее не планирую. Дюма, краем уха улавливающая на кухне еле слышный разговор, еле сдержалась, чтобы не засмеяться. — Согласно главе 2 пункту 10.1 Устава настоящего кафе, отчуждение долей собственников осуществляется исключительно на основании письменного согласия — отчеканила девушка, будто заучив на память. — Кроме того, имущество принадлежит на праве собственности учредителям, то бишь, нам. Только вот кафе стало нашим делом, с которым мы расстанемся… скажем так, очень вряд ли. — подняв глаза на Бонапарта, на этот раз уже она была поражена тем, с каким неуемным напором ей пришлось встретиться. Парень по-кошачьи ухмылялся, и, упершись в стол по обе стороны, выглядел завораживающе — натренированная грудь, сильные руки, ямочки на щеках и рыжая медь волос, поблескивающая на солнце вкупе с дорогим мускусным ароматом на несколько секунд, отправили мозг аналитика в трехбуквенное турне. Она быстро заморгала, стряхивая наваждение, и опустила взгляд, поднимаясь со стула. — Переговоры окончены. Всего доброго. *** Даже будучи искрящимся, наполненным яркими лучами небесного светила, летний день, по мнению хозяйки не мог быть еще более грустным и безвыходным. Вчерашняя беседа Бальзака с Наполеоном каким-то образом раззадорила последнего. Он был готов идти до конца (или только показывал себя в маске всемогущего и решительного человека, девушка до конца не понимала, видя сомнения в его глазах), полностью изменить пространство кафе. Что за задумка родилась у Бонапарта, оставалось только догадываться. — Никаких больше круассанов. Никаких попсов. Никакого кофе по утрам. И никаких больше встреч тут — причитала Дюма, натирая и без того безупречную белую фарфоровую чашечку. Она любила заботиться о старых добрых вещах, с доказанной эффективностью и достойным сроком службы. — Дон? — Да-да, я тебя слышу, булочка. — парень что-то усердно печатал в телефоне. Скорее всего, это были какие-то указания своей команде разработки, потому осознание сказанного пришло не сразу. — Подожди, что? — брови парня поползли вверх, почти скрываясь за длинной челкой, и, обеспокоенно подняв взгляд на хозяйку, Кихот положил телефон экраном вниз, что, как за время общения поняла девушка, означало крайнюю сфокусированность на диалоге. — Повторять не хочу. Нас закрывают. Возможно, это последние дни, когда ты можешь здесь посидеть — поставив чашечку в буфет к остальным, Дюма закрыла дверцу и продолжила уборку, призванную успокоить нервы, со следующей жертвой — прилавком кристальной чистоты, но куда уж тут скрыться от Дюмы в стрессе… — Кто посмел?! — рявкнул Кихот в сердцах. — Вряд ли это санэпидем, судя по тому, как у тебя тут все буквально сверкает. Кстати, как постоянный посетитель, хочу, чтобы в следующий раз меня обслужили на полу –, попытался разрядить обстановку Дон, играя бровями. Заметив, что шутка не произвела на Дюму должного эффекта, который он представлял у себя в голове, Кихот продолжил: — И все-таки, мне интересно, куда идти и кому конкретно начищать лицо за такое зверство? — К сожалению, это, скорее всего, расстроит тебя. — она заговорщицки нагнулась к парню, что застыл как олень при свете фар, и прошептала тихо, будто это был самый большой секрет во всей Вселенной: — Наполеон Бонапарт. Несколькими часами позже, Дон Кихот, собрав свой внутренний гонор, насколько это возможно и выпятив грудь, стоял в одной из переговорных. Благодаря удачной планировке здания, в многоэтажной «Олл Ин Девелопмент» было создано немало комнат, где можно было собраться группами для обсуждения насущных проблем, проведения скрам митингов, ревью, и подобного мракобесия, присущего командам разработчиков. Парень мог выступать перед большим количеством людей, и делал это вполне успешно, только вот перед мероприятием требовалось серьезно настроиться. Люди не пугали его, пугало то, что его идею могут не принять и высмеять. — Привет, ребята! — Кихот обвел взглядом собравшихся. Кто-то стоял, уперев руки в бока, кто-то прислонился к стене, а кто-то из разработчиков даже присел за стол, ловко крутя ручку между пальцев. — У нас есть серьезная проблема, которую нужно обсудить, потому перейду к делу. Наш босс собирается закрыть кафе, что располагается напротив «Олл Ин». И если мы будем бездействовать, нам придется вливать в себя растворимую байду из Мака по утрам и грызть твердое печенье из магазина. Все помнят, что было, когда Лондон съел такое печенье? Отовсюду послышались нервные смешки. Конечно, они помнили, как тащили бедного Джека к врачу под его умоляющие стоны. Официальной причиной значилось просроченное печенье, принесенное кем-то из небольшого маркета рядом. — Кто не знает — подходите на досуге, расскажу, вместе посмеемся. Однако я здесь не для того, чтобы напомнить о той потешной ситуации — прости, Джек! — А для того, чтобы подчеркнуть: без этого кафе нам будет грустно и невкусно. В нем нам удобно проводить митинги, покупать кофе перед сложным рабочим днем, и просто сидеть на солнышке, обкусывая кексик. Бонапарт хочет превратить пространство в очередной свой бизнес, возможно, спортзал. Точных планов не знаю, но не предполагаю ничего хорошего. — Бонапарт упоролся, походу — подал голос смешливый светловолосый Гексли, глава продажников, вертя на указательном пальце позвякивающую связку ключей. — Тут необходим кто-то, кто поможет ему со всеми его прожектами. Кафе в обиду не дам, шикарное место, собираюсь пить там латте на кокосовом молоке как минимум ближайшие лет пять. — Точно, если мы не устроим забастовку Наполеону, нам будет несладко. В обоих смыслах — подал голос тезка Дона. — Надо действовать, пока он еще что-то «интересное» не придумает. — Тогда решено — сдвинув брови, сказал Кихот, направляясь к выходу из помещения с последовавшими за ним сеньорами. Открыв дорогую и огромную дверь в кабинет босса, парни застали его в игривой беседе с новенькой секретаршей. Удивляться было нечему, привычная. Она была недурна собой, и имела весь список пунктов, которые мышление многих мужчин приписывало к разделу привлекательного. И еще чуть-чуть сверху. Однако флирт у Наполеона не клеился. Даже будучи заядлым любителем женщин, сегодня он не мог выдавить ничего вразумительного, потому весь диалог сводился к погоде. Девушка же с первых секунд нахождения в кабинете парня, показывала свое расположение боссу– слишком громко смеялась, слишком зазывно хлопала ресницами и приоткрывала пухлые, намазанные блеском губы. Да, именно к этому привык Наполеон Бонапарт, его страсть к телесным наслаждениям редко была лимитированной, однако простота добычи разочаровывала до отвращения. Он отмечал это уже несколько дней подряд. Все, что оставалось — опьяняюще сладко улыбаться и кивать воркующей собеседнице. Виной всему лицо темноволосой голубоглазой девушки, что отпечаталось у него под веками как эталон. Парень сравнивал всех встреченных красоток с ней, что делал впервые, и, к большому своему удивлению, обнаруживал, как чаша весов склоняется к совладелице кафе. Подобного выбора у него не возникало ни разу за всю сознательную жизнь. — Наполеон, мы тут по делу пришли. Если можно, без лишних красивых ушек — учтиво склонил голову в сторону пары Дон, отчего челка еще сильнее упала на глаза. — Без меня? — в ответ гоготнул Бонапарт, поглаживая свои мочки ушей. — Чем тебе не нравятся мои красивые ушки? Ладно-ладно, лидер красной революции. — лица многочисленной команды явно не светились оптимизмом и желанием посмеяться с шутки босса. Он и сам хотел ненавязчиво избавиться от девушки, чтобы снова не испытывать слабость, которую он ощущает при разговоре с противоположным полом в последнее время. — Досточка, милая, оставишь нас? Выкладывайте, что там у вас, но только не на мой стол! *** «–Интересно, как все сложилось» — думал Наполеон, изредка поглядывая на часы. «–Просто потешно». Он сидел на скамейке в центральном парке, под широким деревом, печатавшим на широкой аллее тени листьев, в попытке разобраться с тем, что произошло всего несколько часов назад. Ветер шумел в кроне, принося запах сладкой ваты и мороженого из вагончика неподалеку и детский смех. «– Что ещё раз доказывает: есть что-то выше нас. Мои же сотрудники выставили ультиматум с критикой, в первый раз за эти годы… С юношества был уверен, что власть может все, но не сейчас. Все решает знание, а тут я сглупил». Бонапарт взглянул на проходящих мимо девушек-подруг, по привычке оценивая вид сзади. И тут же чему-то усмехнулся про себя, проверяя циферблат. Изящные стрелки отчетливо показывали: пора выдвигаться в точку назначения. Поправив рубашку из светлой оксфордской ткани, он звякнул ключами от машины, с символом лошади на дыбах над радиатором, и взял курс в свой рабочий район. Дюму парень застал настраивающей кофемашину. Пар с шипением выходил из сложного железного механизма, почти мгновенно растворяясь в воздухе. Ненавязчивая музыка отражалась от стен и ласкала уши своей нежностью. Хозяйка вопросительно уставилась на гостя с толикой злости и усталости в глазах, ожидая последующих действий от Бонапарта. Почти телепатически уловив такое, мета сообщение, он начал. — Я хотел бы извиниться за свое поведение и настырность. Заметьте, это явление нужно документировать и отмечать каждый год, обводя красным в календаре — усмехнулся босс «Олл Ин», присев у стойки. — Никогда я не сомневался в решениях и словах. — Поклон вам до земли. — хмыкнула Дюма, вопросительно приподнимая бровь. — И? — И знаете, в связи с активным сопротивлением моих ребят, я решил, что хочу инвестировать в ваше кафе. Оставляю в покое вас и вашего… — Наполеон хотел добавить «потрясающего, умного, невероятно красивого, отрешенного, холодного, и, в то же время милого», но осекся, как ни в чем ни бывало продолжая. — …Юриста. Это странно, как люди взбунтовались против моих идей. Просто пришли всем скопом и начали доказывать, как будет глупо и неудобно, если кафе закроется, хотя даже в планах такого не было. Лицо Дюмы озарилось широкой улыбкой, она мысленно от всей души поблагодарила всех тех, кто стоял грудью за это место. В качестве примирительного жеста, она решила налить Бонапарту кофе. — Я ведь никогда не узнаю, кто им рассказал, — усмехнулся парень, косясь на как бы между делом трущегося у окна кофейни Дон Кихота. Тот изо всех сил делал вид, что занят тяжелым мыслительным процессом, листая меню телефона. — Верно, Дюма? — Конечно. — усмехнулась та, закрывая крышечкой дымящийся американо: они оба знали, лишних слов не требовалось. Недопонимания остались позади. — Предлагаю вечернюю встречу на нейтральной территории, надо обсудить ваши инвестиции, Наполеон. Планы на будущее, возможно, расширение. Знаете какой-нибудь хороший ресторан? — Было бы странно, если бы не знал. — в какой-то мере высокопарно усмехнулся Бонапарт, поправляя золотые запонки на рубашке. Дюма лишь на секунду закатила глаза, реагируя на типичное для императора поведение, и с невозмутимым видом вручила стаканчик. Босс Дона кивнул в благодарность, помолчал, смотря в одну точку несколько секунд, а потом спросил, серьезно взглянув в глаза девушке: — Надеюсь, там будет Оноре де Бальзак?