***
Дышать сквозь толстую ткань одежды тяжело, но это единственный возможный сейчас вариант. Воздух раскаленный, лишенный нужного количества кислорода. Приходится вдыхать ртом, ощущая на языке и на зубах скрипящий песок. Сплюнуть его нет возможности. Убрать с лица складки шарфа означало наглотаться еще большим объемом песка. Они продолжали идти даже в песчаную бурю, что не было совсем хорошим решением. И Пугод бы обязательно про это сказал. В другое время, не сейчас. Руки в перчатках не ощущают теплой густой шерсти под пальцами, но все ещё различают, что под ними что-то живое. Пугод не мог удержать что-нибудь в руках. Слабо сгибает пальцы, будто пытается зацепится за шкуру животного. Он чувствует дыхание под самым ухом. Такое же поверхностное, взволнованное, как и у него. Модди сейчас управлял их путем, потому что Пугод не был в состоянии. Он прислонился ухом к чужой широкой спине. Голову что-то морочило, Пугод не мог разлепить до конца глаз, стряхнуть с себя вязкое чувство тревоги, протяжной боли в нижней части тела. Едва ли он чувствовал ноги и мог поразиться тому, что еще не свалился на горячий песок. Дрожащей рукой он хватается за человека впереди, чтобы можно было подтянуть свое тело вперёд и наклониться ближе, над ухом. Но даже так Пугод повышает голос, чтобы он звучал строже, грубее, или его банально услышали в вое ветра. — Останови верблюдов, Модди. Песок свищет вокруг, царапая щеки, когда они стали на немного открыты. Практически ничего не было слышно. Только буйство стихии и растущее желание оказаться где угодно, но не здесь. Хлынувший в голову адреналин заставил щеки розоветь. Пугод яснее осознавал, что происходит. Звуки не искажались, как под белой пеленой, наоборот, будто стали объемнее. От этого кружилась голова, темнело в глазах. — Модди! Я тебе что сказал? Пугоду нельзя напрягаться. Повышать голос и вообще двигаться подходило под это понятие. Только вот Модди упорно это игнорировал, хотя совсем недавно любезно прикреплял чужое бессознательное тело на верблюде так, чтобы тот себе не отлежал чего или, не дай Бог, не тревожил раны. Но обстоятельства заставляли пропускать мимо чужие чертыханья, позволить, ровно как и с болью сжать собственный бок рукой. Пугод начинал злится. Останавливаться не было в планах. Модди крепче держал в руках компас, едва ли видя, куда указывает стрелка, пытался спрятать лицо от песка. Скользкий корпус норовил выскользнуть из плотно сдавивших его пальцев. Все тело неприятно ныло от напряжения из-за постоянной стрессовой ситуации. — Модди! — Пугод едва не рычит и это слышно даже сейчас, бьёт по чужому плечу и продолжает, почти надрываясь. — Ты нас угробишь! Хочешь заблудится в этой чертовой пустыне? Тот не реагировал. От частого дыхания, казалось, свербело где-то в груди, а бок предательски невыносимо заболел. Пугод сглатывает, морщится от этого, но останавливаться не собирается. Его лицо, как оказывается, было закрыто практически полностью. Он щурится до невозможного сильно, чтобы песок не залетал в глаза. Пытается вновь достучаться, определенно точно буквально. Но руку останавливает чужая рука, заставляя оставить ее на боку. — Успокойся, — Модди звучит безмятежно, хоть Пугод знал, что он был едва ли не сильнее напуган. — Я знаю, что делаю, нам нельзя останавливаться. Просто доверься мне. Колеблется он не так долго. Горло сдавливает в приступе кашля, тело пронзает боль и Модди обеспокоенно на него косится. Изогнуться тяжело, поэтому он только протягивает руку назад, хлопая, подбадривающе, по колену. Выпускает из рук поводья всего на немного, после сразу возвращаясь к ним снова, чтобы выровнять курс. Пугод ему уступает. Уступает, хоть рациональности в этом нет, но, с другой стороны, знал ли он полной картины? Модди уже пятый день самостоятельно всем управляет, не допуская его к короткому каравану. Ему было плохо, и он не мог работать. Всеподавляющая слабость заставляла его проводить дни в беспамятстве, запоминая либо ничего, либо короткие урывки. И Пугод был недоволен тем, что фактически становился бесполезным грузом. Модди, казалось, это особо не волновало. В короткое время, когда он пришел в себя, мир встретил его песчаной бурей и в конец сдуревшим спутником. Но были ли у него силы сопротивляться всему этому? Будь он сейчас в лучшем состоянии, наверное, все было бы другим. — Мы скоро будем в городе. Пугод едва ли слышит. Даже если он знает, что он мог сделать, сейчас он не в том состоянии. Модди не худший вариант, чтобы доверить свою жизнь, так что Пугод совсем скоро вновь засыпает, упуская сказанные слова.***
Солнце привычно пекло. Они заезжали в город в полдень, когда все нормальные люди попрятались уже по чуть прохладным домам. Ворота представляли собой каменное ограждение, выкрашенное в чистый белый цвет, но, к сожалению, не имеющее свойства противостоять гнету времени. Вся, так называемая, красота трескалась, падала кусками, вместе с кусочками глины. Колючий, тонкий плющ цеплялся за все это, прорезая и без того старое ограждение сильнее. Странно было встретить кого-то у ворот. Модди не мог различить кто это, но старался значение этому не придавать. Тут было чуть холоднее, чем в центре пустыни. Скудная растительность и колючая трава вяло лежала на песке, не разделяя человеческой радости жизни. Местные источники были практически на поверхности из-за близости города к краю пустыни. В любом случае им ничего не мешало бы привозить воду собственноручно. Ближайшая речка лежала в двух часах езды. Незнакомец у ворот проявил к ним очень сильный интерес: сразу оживился, как заметил караван, стал махать руками и медленно двигаться навстречу, прихрамывая. Модди думал, что же такое сверхъестественное могло заставить кого-то стоять в полдень и ждать, даже не в тени. Городская стража не была так предана работе, чтобы караулить вход в это время. Однако все встало на свои места, когда Модди узнал человека перед собой. Бав. Он широко ему улыбнулся, хоть и под густыми усами не было понятно действительно ли это улыбка, или мышцы лица дернулись, оставляя оскал. Глаза его по-хитрому блестели, не так сильно скрываемые шляпой, подобной той, которую Пугод предпочитает носить практически везде, кроме пустыни. — Здравствуй, вы как раз вовремя. Слышал, недавно была песчаная буря. Она вас не задержала? — начал говорить Бав, когда они подъехали к нему поближе. Модди на вопросы промолчал, недовольный, что загородили проход. Бав стоял, подбоченившись и то и дело высматривая что-то. Обойти его не было возможности и пришлось остановится. — Вижу, нет. Как вы перенесли такой большой переход? Кстати, чего это Пугод такой тихий? Где мой давний дорогой друг? — тот стал пытаться заглянуть за спину уже открыто, и если бы стоял еще ближе, попытался отодвинуть «мешающего» человека руками. Не было ничего удивительного в том, что того интересовал лишь Пугод. Модди не встретил этот жест приветливо, хоть и знал, что Бав действительно мог переживать, потому что раненый, вроде как, был с ним другом. — Я слышал, что на вас напали по пути сюда. Я знаю, что Пугода ранили, тогда на кой черт ты сейчас его прячешь? — Бав пытается дотянутся до лежащего на горбу верблюда человека, но Модди резко и жёстко перехватывает его руку. Раздражение придало ему сил. И это же раздражение заставляло забыть напрочь то, что у нежеланного собеседника могли быть и добрые намерения. — Все нормально, а теперь уйди с дороги, мы идём в госпиталь. К сожалению, нормально не было. Модди едва не засыпал, не смыкая глаз последнюю ночь. Еда закончилась у них ещё вчера вечером, а воду приходилось ужасно экономить. Да и, тем более, разве когда все нормально нужно посещать больницы? — Модди, ты же понимаешь, что сейчас не лучший момент, чтобы играть большого-самостоятельного? — Бав нахмурился, говорил с напором, но все же немного отступил. — У меня достаточно средств для того, чтобы обеспечить ему достойное лечение в нормальных условиях, а не на каменной койке в госпитале. Если это здание вообще можно так назвать. Я могу сделать так, чтобы он восстановился полностью и от его серьезной раны остался только шрам. Бав остановился в монологе, не увидев никакого отклика со стороны Модди. Он смотрел как-то безразлично, умиротворенно и с жалостью. И не понятно с жалостью к чему, потраченному времени или чужими попытками ему что-то доказать. Бав напряженно перебирал в руках связку ключей, звеня ими. — Модди, я понимаю, что ты мне не доверяешь, — голос стал странно ласковым, уговаривающим. — Позволь мне вам помочь. Ради Пугода. Ты же любишь Пугода, так ведь? Мы любим Пугода, тогда почему ты пытаешься помешать тому, что будет лучше для него же? Подойдя ещё ближе и схватившись за поводья, Бав выглядел все более раздраженным, чем до этого. У него правда были средства на это. Будучи таким же, как и они, перекупщиком товара, деньги у него бы водились в любом случае. Вопрос только в том, почему он сейчас так свято уверен, что находится в лучшем финансовом положении. Может думал, что их все же обобрали до нитки во время нападения. — Мы справимся сами. Нам не нужна твоя помощь и, пожалуйста, прекрати нас задерживать, — уступать Модди не хотел, поэтому лишь сильнее напрягся от того, насколько близко подошёл Бав. — Если ты хочешь поговорить, мы можем сделать это позже. Если ты хочешь мне что-то доказать металлом, то это тоже позже. Сейчас… Пугод зашевелился в седле и что-то промямлил, не поднимая головы. Он и без того дышал часто, поверхностно, а находиться лишнее время на солнцепеке явно не помогало. Его одолевал озноб от инфекции. Слабое истощенное тело не могло уже настолько сильно сопротивляться недугам. — …А сейчас проваливай, — Модди шипит это, явно задетый ещё более сильными переживаниями. Бав не двинулся с места, рассерженный подобными словами. Его рука опасно лежала на рукояти сабли на его поясе. Самоцветы на ручке блеснули. Если они действительно решат сражаться, у Модди будет не так много времени, чтобы вывернутся из седла и достать собственное оружие. Можно сделать ставку на то, что сабля у Бава плюшевая. Он вряд ли так же искусно с ней обращается, да и не точит лезвие так же тонко. — А вот грубить мне не стоит, но, раз хочешь разговаривать на таком языке… — Модди! Их конфликт оборвал оклик. Отрывать взгляда от открыто угрожающего человека под боком не хотелось, но все же Модди это делает. В прервавшем их человеке он узнает Жирафа, который едва не бежал к ним. Песок под его ногами забавно подметался, потому что тот не старался поднимать стоп, спускаясь по наклонной поверхности. — Модди, вы как? — он выглядел запыхавшимся, но счастливым, что наконец увидел своих друзей. — Ох… Пугод, с ним все хорошо? А, и, Бав, здравствуй, ты чего тут? Модди правда был рад Жирафу сейчас. Наверное, даже больше, чем следовало. Тот пришел подобно свежему ветру после ужасно жаркого дня и, в самом деле, охладил обстановку. Все вполне могло перейти в поединок, что не было бы хорошо для Пугода больного и для того, который поправится и будет решать вопрос с Бавом. И Модди уверен, ему самому перепадёт. — Давай, Жираф, нам нужно в город. Веди верблюдов. Модди неловко вылазит из седла. Спрыгнуть нормально не удается, слабость одолевает его. Ноги немного подкашиваются, но он все равно продолжает идти. Выпутывает Пугода из кожаных ремней и берет его на руки. В глазах немного темнеет от тяжести чужого тела, хотя в полном здравии Модди бы даже не поморщился. — Стой, может, мы… — Веди верблюдов, Жираф. Модди чужих уговоров вновь слушать не хочет, несёт Пугода в глубь города. Подгнивающие раны противно пахли, их нужно было как можно скорее промыть, чтобы инфекция не пошла ещё дальше по телу. Руки у него дрожали. Жгучая смесь эмоций заставляла двигаться даже не смотря на то, как сильно он устал. В этом городе они были уже несколько раз. И только вдвоем, при полном здравии. Достаточно, чтобы Модди знал, куда идти, и не потерялся по дороге. Пугод на руках горячий. И это чувствовалось даже сквозь одежду. Его тело напряжено и мышцы явно давили на рану, не давая ей хотя бы немного затянуться. Когда Модди увидел перед собой белый камень госпиталя, он едва не выдохнул расслабленно, забывшись, что ещё все впереди.***
Дул прохладный ветер, непривычный после теплых дневных порывов. Солнце постепенно садилось, мазало ярко-алым по небу. Редкие бледные звёзды тонули в этом цветном море. Пройдет ещё немного времени, и они станут хозяевами здесь. Песок под ногами будто более рыхлый, чем раньше. Может потому, что Пугоду тяжелее ходить. Тем не менее, он все равно достаточно уверенно ковылял вперёд, опираясь на трость и хватаясь за перебинтованный живот. Ближе чем в метре от него поспевал Модди. Все боялся, что Пугод упадет и не сможет подняться из-за боли, боялся, что что-нибудь себе повредит. Они направлялись к загону, где должны были содержаться верблюды. Пугод просто настоял на том, чтобы самостоятельно проверить их, а Модди не сумел ему противостоять. Яркая тканевая крыша виднелась издалека. Высокие каменные заборы пошарпаны, неопрятны. Все занесено песком. Пугод останавливается, опирается рукой о стену, отдыхая и оглядывая загоны. Дальше, сбавив ход, доходит до их верблюдов. Пугод всегда узнал бы своих животных среди сотни таких же. Они же, чувствуя его привязанность к ним, оказывают ответную. Один из верблюдов поворачивает к нему голову, подходит поближе, льнет под руку, гладившую ее, но не решающую остановиться. Она идёт дальше, по боку, зарываясь в мягкую шерсть и чуть похлопывая. Модди видит, что Пугод успел по ним соскучиться. Немного, потому что в каком-то смысле всегда был рядом, но все же соскучиться. Не хочется прерывать эту трогательную картину воссоединения, но им нужно возвращаться. Модди хлопает Пугоду по плечу. — Нам нужно идти. Но больной не двигается и не обращает внимание, но вместо этого говорит. — Знаешь, я скучал не только по ним. — О чем ты? Ещё немного и станет холодно. Так всегда бывает в пустыне, тепло ничего не задерживает, только моря золотистого песка расслабленно гудят, разнеженные дневным пеклом. Пугод, подобно им, неподвижен, только грудь вздымается от слишком глубокого дыхания. Пальцами он перебирал краюшки бинтов, расслаивая их на волокна. Модди ему замечаний не делал, хотя и знал, что делать такого не стоит. Его совсем недавно перебинотовали. — Ты же знаешь, что я долго пробыл без сознания, — начал говорить Пугод, все так же поглаживая верблюда по мягкому боку. — Можно сказать, что я долго отсутствовал. На самом деле, я даже не уверен, сколько времени прошло, может день, может месяц, все сливается в кашу, когда ты валяешься полутрупом. — С того момента, как тебя ранили, прошло около недели. В ответ Пугод понимающе промычал, а затем спросил. — Что на самом деле произошло, когда на нас напали? Не уверен, что помню все так, как оно было. Модди на это смолчал. Сложил руки на груди и как-то воровато оглянулся. — Бава ищешь? — слишком буднично спросил Пугод, будто подобное происходило едва ли не каждый день. — Да. — Он не плохой мужик, просто иногда слишком эмоциональный и настойчивый, — с какой целью Пугод это говорит, он не мог понять и сам. Наверное, просто из уважения к Баву как к человеку. Тот промышлял еще и цирковым искусством, приводя животных из разных уголков планеты к себе, что было крайне впечатляюще. Особенно для людей, что всю жизнь тратят на прибывание в одном месте. Он был в курсе того, что между Модди и Бавом чуть не произошла стычка на въезде в город, но думать над тем, кто из этих двоих был прав, пока не хотел. Скорее потому, что второму было тяжело доказывать, что он ведёт себя в некоторых моментах излишне настойчиво. У Пугода с Бавом были странные взаимоотношения, и Модди до сих пор гадал, почему они считают друг друга друзьями. Не имел ничего против, но понимал, что у одного из них все доходит едва ли не до фанатизма. — Может быть лучше расскажу все в госпитале? Темнеет. — Правда, Модди, это единственная причина? К твоему сведению там нас подслушать намного проще, чем здесь, так что изволь говорить тут, — Пугод видел, как поморщился его собеседник, и тут же понял, что попал в точку. Такие громкие выводы обычно не делают на пустом месте, но сейчас, вероятно, ему удается лучше понимать замкнутость своего спутника. — Ладно, хорошо, я расскажу. Только ты обещаешь потом пойти со мной? — Конечно. Модди выдохнул, смахивая частички раздражения. Не хотелось создавать вид излишне взволнованного человека. — В общем, я бы и не понял, что на нас напали, если бы ты не поднял тревогу. Конечно, в тот момент я и был далеко, но все же мог бы подоспеть и предотвратить твою травму. Нас, вроде как, окружили, — Модди делает паузу, думая, как рассказать то, что было дальше, — хотели быстро снять сумки и уйти. К счастью или сожалению, ты оказался там слишком быстро, и они ничего не успели сделать. Ровно как и я. Видимо, им не хотелось вступать в бой с тобой, а то, что ты оказался ранен, было лишь способом тебя обезвредить. — Даже стыдно как-то, что меня ранили просто так, — Пугод хохотнул, слегла улыбнулся, заглядывая Модди в глаза. Тот измученного веселья не разделил. — Не просто так. Сумки они все же не забрали. Разве что парочку с провизией. Схватили, наверное, по ошибке, вместо товара. — Ты хочешь сказать, что весь товар остался цел после нападения, — в ответ кивнули. — Это немыслимо! Похоже на какой-то анекдот. Модди только отвёл взгляд, лишь бы не видеть, как Пугод возмущается не то на самого спутника, не то на воров. — Знаешь, там ведь рядом есть небольшое поселение. А слухи о том, что в месте, где мы шли, проходят караваны, вовсе не слухи. Известный факт. — Это ты к чему клонишь? — Возможно, это были новички… — ПФ! Нашли чему учиться! —… поэтому убивать они тебя побоялись. Ровно как и не успели сориентироваться в ночи. Понимаешь, ты хорошо владеешь саблей, но их было где-то пятеро, а ты один. В результате тебя только ранили. С их стороны скорее всего тоже были пострадавшие. — Ага, а вот эта вот грамотно нанесённая рана это просто так получилось? — голос у Пугода сочился сарказмом. — Именно, — но ответ был вполне серьезным. Диалог на время стих, давая заполнить тишину ветру. Солнце уже практически зашло, в сумерках плохо видно окружающий мир. Холодно. И Пугод, стоящий в льняной рубашке и лёгких штанах, ощущал это как никто другой. — Как бы то ни было, они скрылись, а мне пришлось разбираться с последствиями их необдуманных решений. Я боялся возвращаться в город, потому что видел, как те шли туда же. Если бы они узнали, что мы там, с ними, возникло бы желание прикончить тебя. Завершить дело. Чтобы ты не дал если что показаний и не настучал куда-нибудь в розыск. — Да ладно, я не верю, что ты не защитил бы меня. — Это не единственная причина, — Модди, казалось, старался игнорировать чужие слова и то, как дрожали у Пугода плечи. Едва заметно, но зрение у мужчины острое, четкое. Желание отдать ему свой жакет тушилось само собой. Модди знал, что Пугоду бы подобный жест не понравился. — Делать крюк было иррационально. У нас и так было мало времени. Все прописано по пунктам, с припусками разве что на песчаные бури и сон. Тем более я не думал, что твой организм настолько плохо отреагирует. Рана не казалась глубокой. — Модди, а ты допускаешь вариант, что их клинки были чем-то намазаны? Тот в ответ задумался. Ненадолго, потому что Пугод сразу же сделал за него вывод. — Ты же сам сказал, что воры, скорее всего, неопытные. Значит и денег на нормальный яд не хватило. Намазали соком придорожной колючки и в бой посреди ночи. Не то чтобы Модди был согласен с такими выводами. Его личный опыт показывал, что многие опытные воры просто прикупали чего быстродействующего, чтобы моментально ослабить противника. Убивали разве что те, кто разбирал людей на органы. И то, по неосторожности. — В общем, я начал переживать, когда время показало, что раны твои без нормальных швов и промывания заживать не будут. Я пробовал, но… Ты же знаешь, вода только питьевая. Тратить ее полностью равнялось бы самоубийству. Пришлось единожды прочистить рану и перебинтовать. К сожалению, этого достаточно не было. Пугод как-то взволнованно и стыдливо опускает взгляд, отнимая руку от пушистого бока верблюда и хватает ей вторую. Наверное, ему было совсем немного не по себе, что с ним так возились. Он не любил слишком много внимания, возведение его в главный объект. — И долго же ты так шел? — Дольше, чем следовало, в самом деле. На третий день у тебя начала подниматься температура и тогда-то спать спокойно не получалось. Я знал, к чему все шло и старался уделять больше времени на путь, нежели на сон. Останавливались надолго разве что тогда, когда нужно было дать тебе поесть. Не такое частое явление конечно, но все же. — Погоди, ты что, серьезно не спал ночами, чтобы прибыть в нужное место? — Пугод выглядел удивлённым. — Я шел так, потому что боялся потерять тебя. В самом деле ты, наверное, единственный, кто мне близок. Тебя не заменить. — Правда? А как же Жираф? — Мне напомнить, где он сейчас? — Модди чуть улыбнулся, когда Пугод закатил глаза. Их общий друг где-то, вероятнее всего, выпивал после долгого пути. Не то чтобы они его за это осуждали. Выпивка тут и правда была не такой дрянной, как в перевалочных пунктах до этого. — Хорошо, а как же другие? У тебя много друзей, Модди, и там явно есть очень много тех, кто покруче меня. Нет незаменимых людей. Грустно, конечно, если друг умирает, но жить-то дальше даже с этим можно. — Нет, ты не все так понял. — Не понял что? — Ты мне не совсем друг… — А кто, враг что ли? — Пугод… — тот мямлил и упрямо не хотел доводить свою мысль до конца. — Нет, Модди, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Странный ты какой-то, ты там головой ударился пока я не видел? — Пугод выглядел вновь взбудораженным, но резко замер, будто прибитый чуть уставшим и мягким взглядом Модди. Чтобы распознать сокрытый в нем смысл, не потребовалось много времени. Клонил он совсем не в верную сторону. — Ладно… Кажется, я понял про что ты. Пугод, безусловно, прямо сейчас взглянул на Модди с другой стороны. Ранее неизвестной, той, о которой он не догадывался. Не считал возможной. И не сказать, что был этим открытием огорчён. — Это достаточно многое меняет, я полагаю, — он опирается спиной о забор, чтобы обрести хоть какую-то опору. Полученная только что информация стала потихоньку доходить. — Все хорошо? — Да, прекрасно. Дрожащими непонятно от чего пальцами Пугод хватается за деревянные перегородки. Ноги неминуемо подкашивались. Но Модди упасть ему не дал, подхватил, помогая встать на ноги. — Прости, мне не стоило этого говорить. В ответ ничего не говорят. Пугод холодный от того, что одет легко, цепляется за Модди, потому что собственные ноги не держат. Однако не выглядит болезненно, скорее задумчиво. И причина его раздумий стала понятна практически сразу — он порывисто подтягивается за чужие плечи наверх и слегка целует. Слишком быстро, чтобы понять, что произошло. Модди не двигается и ничего не говорит. Таким бездействием Пугод пользуется и повторяет только что сделанное. Только чуть более уверенно. Когда отстраняется, видит лёгкое непонимание в чужих глазах. — Что ты на меня так смотришь? Чувства они, понимаешь, хороши, когда ответны. И тут совпало очень хорошо. — Ты же понимаешь, насколько это спонтанно? — Да, а что-то не так? — Просто думаю, что я мог не успеть и этой спонтанности могло и не случится. Пугод, улыбнувшись, отстраняется. Встаёт прямо, отводит взгляд, смущённый только что произошедшим. — Только теперь не думай, что я буду с тобой спать. — И в мыслях не было. — Конечно-конечно, ври больше, но я великолепный, так что следи за руками своими. Модди закатывает глаза и хватает Пугода за ворот. Тот кряхтит, но особо не сопротивляется, когда его тащат обратно в госпиталь.