Глас разума

      — Шлем за поцелуй! — Рейнира, как ей казалось, лукаво и дразняще улыбнулась.       Не сработало. Сир Кристон вместо того, чтобы подыграть — шагнуть в комнату, потянуться за шлемом (и к ней!) лишь устало вздохнул и покачал головой.       — Принцесса, вы пьяны.       — Ничего подобного! Я твере... треза... тьфу! Я чуть-чуть.       Белый гвардеец вздохнул ещё раз.       — Я даже не буду спрашивать, где вы так набрались, куда ходили в таком виде и что делали — хотя, по-хорошему, мне следует немедленно доложить о таком происшествии Лорду-Командующему. Просто... идите спать.       — А...       — А шлем я утром заберу.       И закрыл дверь. Прям перед носом у принцессы.       — Вот гад! — с чувством прошипела Рейнира и зашвырнула злополучный шлем куда-то вглубь комнаты. Пусть потом поищет, мужлан дубовый!       Затем принцесса огляделась по сторонам, со вздохом не менее тяжёлым, чем у её верного рыцаря. Варианты, как бы всё-таки весело завершить эту ночь, закончились: через входную дверь сир Кристон её явно не выпустит, а выходить снова в город через подземный ход, только в одиночестве... Нет уж.       Рейнира кое-как стянула с себя мальчишеские одежки, затолкала дурно пахнущий ком за шкаф и рухнула в постель.       Наутро, как и следовало ожидать, наступило раскаяние за содеянное. И похмелье. Похмелье явно посылали боги — для пущей доходчивости мук совести. Рейнира со стоном оторвала голову от подушки. Опухшие веки превратили глаза в щёлочки, но даже так солнечный свет казался невыносим. "Интересно, дяде сейчас лучше или хуже?" Скорее первое, рассудила Рейнира: он-то к таким похождениям привычен с юности, да и совесть его вряд ли мучает — как за сделанное, так и за несделанное.       На туалетном столике обнаружился небольшой кувшин с лаконичной запиской "Лекарство" (принцесса узнала почерк сира Кристона). От чего рыцарь предлагает ей лечиться, и так было ясно. Что ж, следовало ожидать, что мужчины понимают в деле борьбы с похмельем явно больше юной девушки. Но, конечно, Рейнире было бы гораздо приятнее, будь снадобье послано её дерзким дядей.       Наконец принцесса привела себя в порядок, заодно проверив, что маскировочные лохмотья никто не обнаружил, а шлем наоборот вернулся к владельцу (ожидаемо), и вышла в коридоры Красного Замка. Следовало найти дядю Деймона и... Видимо, потребовать объяснений за вчерашнее? Рейнира так и не решила, в чём же она хочет обвинить принца: в том, что тот начал совращать её и опозорил (а в том, что её паническая пробежка в непотребном виде через главные ворота замка прошла незамеченной, она сильно сомневалась), или в том, что не завершил начатое? По всем правилам приличия её должно было оскорбить первое, но душа принцессы кипела от возмущения по поводу второго.       На подходе к покоям дяди Рейниру ждало разочарование. В роли разочарования выступали два гвардейца, которые как раз заносили принца в его покои за руки и за ноги — то ли мёртвого, то ли пьяного до изумления. Хотя какие вопросы, конечно же пьяного! Видимо, Деймон, покинув племянницу, отправился пить и делал это до упора, как только до замка-то добрался... Серьёзный разговор пришлось отложить, и Рейнира отправилась проветрить голову в богорощу.       Где её уже подстерегала бывшая подруга, королева Алисента Хайтауэр. ***       Весь мир медленно и неотвратимо вращался вокруг Деймона. А стоило прикрыть глаза, как ощущение качки усиливалось, и несчастный принц с трудом удерживал содержимое желудка внутри. Но облевать тронный зал в качестве приветствия брату-королю было бы чересчур, так что Деймон героическим усилием разлепил веки и уставился на сапоги Визериса.       — ...ничего не хочешь мне рассказать? — обманчиво ласковым тоном произнёс король.       Рассказать? Деймон судорожно пытался припомнить, что же он вчера натворил. Опять оскорбил какого-то мёртвого родственника? Устроил погром в септе? Таки оттяпал голову сраному Хайтауэру? Хорошо бы, но вряд ли — хитрожопый Отто благоразумно избегал принца в подпитии.       — Моя дочь, — вкрадчиво шепнул Визерис. — Ты опорочил её.       Неужели он додумался пойти навещать племянницу в таком ужратом виде и...       Ах да.       Деймона прошиб холодный пот. Прогулка. Бордель. Поцелуи. И тёмный провал в памяти.       Видимо, весь ужас от содеянного чётко отразился на лице принца, потому что дальше Визерис не задавал вопросов, а сразу отвесил брату поистине королевский удар ногой в печень.       — Слухи уже пошли! — рычал король, пока его брат судорожно пытался собрать в кучку рассыпающийся на части организм. — Какой лорд теперь возьмёт её в жёны?!       "Какой ещё нахрен лорд?!" — мысленно возопил Деймон. Память о вчерашнем наконец прояснилась, и Рейнира встала перед глазами как живая: полуобнажённая, распалённая, прекраснейшая женщина. При мысли о том, что её будет касаться, целовать, трахать какой-то лордишка, хотелось немедленно выхватить меч и разрубить этого гипотетического лорда (который в воображении Деймона почему-то приобрёл черты Ланнистера, Хайтауэра и Стронга одновременно) на много маленьких кусочков.       Решение пришло мгновенно.       — Я сам на ней женюсь! — проникновенно выдохнул Деймон.       И тут же заработал второй удар по многострадальной печени.       — Ещё и на трон мой заришься?! — прошипел Визерис, и в следующую секунду принц ощутил лезвие кинжала у своего горла. — Я всю жизнь защищал тебя! Потакал тебе, а ты!.. Неблагодарная скотина!       — Да при чём здесь... — Деймон с усилием сглотнул. — Не нужен мне трон, он твой. Я свою корону тебе отдал!       Лицо брата смягчилось, саму малость, и принц торопливо продолжил:       — Ты сказал, я могу просить, что пожелаю. Я хочу Рейниру.       Всё. Слово сказано. Теперь король или примет его просьбу к сведению, или воткнёт ему кинжал в глаз и решит проблему радикально.       — Ты уже женат, смею напомнить.       "Ага. Возражает, значит, хотя бы задумался над возможностью..."       — Прошение о разводе от меня и леди Реи до сих пор пылится на твоём столе.       — Развод оскорбит лордов Долины...       — Лорды Долины будут счастливы прогнать меня ссаными тряпками.       — Да и я бы не отказался, спасибо за идею.       Деймон невольно заулыбался. У брата прорезалось чувство юмора, что означало, что по крайней мере сегодня его голова останется при нём.       — По-хорошему я должен лишить вас обоих наследства за подобную выходку, — медленно начал Визерис, убирая клинок в ножны. — Выдать Рейниру за лорда, согласного прикрыть её позор, а тебя выслать к жене или вовсе прочь из королевства...       Но...       Деймон лежал, затаив дыхание. "Но?"       — Я обещал дочери, что она сама выберет мужа. Так что сначала спрошу её.       То есть его — их — судьба зависит от решения принцессы. "И, видимо, от того, насколько хорош я был прошлой ночью." Увы, подробности того, что произошло после поцелуев, никак не хотели всплывать в памяти.       Король удалился, и Деймон тоже попытался подняться, но мир вокруг закрутился с дикой скоростью, а побитую печень пронзила острая боль, так что принц рухнул обратно носом в пол и постарался пристроиться поудобнее. Может, он полежит здесь ещё немного...       — И унесите принца в его покои! — донёсся издалека голос брата. ***       Королева ушла, оставив Рейниру наконец в одиночестве. Та устало опустилась на ближайшую скамейку: стоило немалых усилий убедить Алисенту, что слухи о жарком сексе принцессы с её дядей посреди борделя — всего лишь слухи (а жаль!). Теперь следовало подумать о насущном, например, о том, что делать с вездесущим Отто Хайтауэром, который явно шпионил за Рейнирой. А также собирал (и, возможно, распускал) слухи и вообще делал всё возможное, чтобы отстранить её от наследования и продвинуть в наследники своего внука. Рейнира не очень-то опасалась того, что отец поверит наветам на любимую дочь, хотя... В своё время Деснице удалось последовательно сместить дядю Деймона с двух постов в Малом Совете, а затем и вовсе добиться лишения его статуса наследника. Теперь, видимо, пришла очередь Рейниры. Следовало принимать меры: срочно бежать к отцу и уверять его, что всё это гнусная клевета, а заодно было бы не лишним предупредить дядю, чтобы тот не распускал язык.       — Моя принцесса, — голос гвардейца вырвал Рейниру из задумчивости. — Король приказывает вам явиться в его покои.       "Уже?" Похоже, Десница побежал к королю со свежими сплетнями с самого утра, и отец решил выяснить правду по горячим следам.       — Отец?       Визерис обернулся к дочери. Та стояла у двери, потупив взгляд, и ещё несколько дней назад он бы купился на эту показную скромность. Но не после доклада Десницы. Не после признания брата. Не после взглядов — Визерис раз за разом вспоминал прошедшие дни, и теперь поражался, как он мог быть настолько слепым: не заметить, как его брат и дочь смотрят друг на друга, было невозможно.       — Проходи. Спасибо, что явилась столь быстро. Я хотел бы поговорить с тобой о... неких слухах, что достигли моих ушей.       К чести Рейниры, та почти не изменилась в лице. Но вспыхнувший на скулах румянец выдал принцессу с головой.       — Какие слухи?       — Будто бы ты и Деймон, скажем так... предавались разврату прошлой ночью в, простите боги, борделе.       — Гнусная клевета! — дочь весьма убедительно изобразила возмущение, однако на полыхающем лице уже можно было жарить яичницу.       — Да? А вот мой брат утверждает обратное. — Визерис полюбовался, как на лице Рейниры проступает досада, и продолжил наставительным тоном: — Урок первый: перед тем, как врать, потрудись договориться со всеми участниками преступления об одинаковых показаниях.       — Я не...       — Не успела?       Рейнира не выдержала и фыркнула.       — Вроде того. Но, отец! Я не лгу, между нами действительно ничего не было!       — Совсем ничего? — прищурился король; дочь опять залилась краской по самые уши.       — Мы, эээ, поцеловались. Вот. И больше ничего.       Визерис бы поверил, если бы не сопровождал брата в походах по Шёлковой улице полтора десятка лет назад, и поэтому знал — понятие "поцелуй" в исполнении Деймона приобретало множество значений, от невинных до ужасающе развратных. Но расспрашивать и без того полыхающую от смущения дочь о подробностях, тем более таких... В общем, король ограничился тем, что понимающе покивал:       — Что ж, смею надеяться, девичья честь всё ещё при тебе.       Принцесса насупилась и пробубнила что-то себе под нос, но всё-таки кивнула.       — Итак... Если с этим мы разобрались, перейдём непосредственно к тому, что я хотел с тобой сегодня обсудить. Садись, — король кивнул на кресло, сам сел напротив. Рейнира удивлённо вскинула брови, и Визерис продолжил, предваряя вопрос дочери: — Ты недавно вернулась из Штормового Предела, причём раньше намеченного. Теперь я желаю знать, успела ли ты сделать выбор? Быть может, кто-то приглянулся тебе, потому ты и не стала продолжать смотрины как было запланировано?       — Боюсь, нет, — принцесса потеребила край платья, погружаясь в свои мысли. — Жаль разочаровывать вас, батюшка, но нет, никто. Хотя…       Король подобрался. Неужели?       — Тот мальчик, из Блэквудов, был неплох. Представляешь, зарубил соперника-Бракена прямо у меня на глазах! — с восхищением в голосе поведала Рейнира. Визерис тут же представил Деймона на смотринах: вот брат достаёт Тёмную Сестру из ножен, пять минут — и он единственный претендент на руку и сердце принцессы, и понял, что не звать брата на подобное мероприятие было мудрым решением. Рейнира вздохнула и продолжила: — Но всё же нет. Он, как и прочие, говорил про свой замок, про древность рода, про богатства и выгоды... Но мне не это нужно!       — Но это нужно короне. Ты принцесса, ты наследница, тебе нужен супруг: консорт, на которого ты сможешь опереться в своём правлении, отец детям, сильный богатый род в союзниках. Я позволил тебе выбирать, но если сердце твоё ни к кому не склонно, быть может, выбор следует сделать из соображений выгоды?       Визерис наблюдал за тем, как дочь ёрзает в кресле, теребит платье всё более нервно, наконец открывает рот для ответа, но тут же захлопывает обратно. Он знал, что, скорее всего, она хочет сказать. Чьё имя назвать.       — Деймон, — наконец выдохнула принцесса.       — Он твой дядя.       — И что? Таргариены женились и на сёстрах.       — И он женат.       — Это решаемо! — отмахнулась Рейнира. — В конце концов, эту леди, как там её, вполне может случайно съесть дракон... Или что-то типа того...       Визерис нервно закашлялся. "Два сапога пара! Неудивительно, что они сошлись..."       — Пожалуй, обойдёмся без подобных крайностей. Что ж. Я бы спросил, согласен ли сам Деймон, но уже нет нужды, — Визерис сделал паузу, для пущего эффекта, и продолжил: — сегодня утром брат просил твоей руки. Ответа я пока не дал...       Рейнира восторженно взвизгнула, заставив короля мысленно застонать ("Всё-таки взаимно, чтоб их!"), затем насторожилась:       — Но когда он успел? Я видела, его заносили в покои, пьяного до нестояния...       — Это было чуть раньше, — Визерис невольно засмеялся. — Так что, разумеется, есть риск, что принц проспится и...       — Пусть только попробует!       Король посмеивался, наблюдая за грозно сверкающей глазами дочерью. Зрелище возвращало его на годы назад, когда была ещё жива Эймма, и не было на свете прекрасней женщины, когда ему удавалось раздраконить супругу до такого же полыхания и притворного гнева, который в следующее мгновение сменялся лаской... Визерис сделал глубокий вдох, возвращаясь в настоящее. Пора было переходить к самому сложному.       — И, в целом, я готов дать своё благословение. Но.       Рейнира хмуро опустила взгляд.       — Но мой брат — не тот человек, которого стоит допускать до власти. Я хорошо знаю Деймона, я знаю, на что он способен. Он жесток и недальновиден, по крайней мере, в том, что не касается семьи. Если такой человек возьмётся править королевством... Боюсь, ничего хорошего не выйдет.       — Подождите, но править-то буду я!       Визерис хмыкнул:       — И ты полагаешь, будто Деймон ограничится ролью консорта?       — А почему нет? — изумилась дочь. — Дядя никогда не выглядел человеком, жадным до власти. В отличие от сира Отто, — не удержавшись, ввернула она.       Визерис с сомнением покачал головой.       — Что же, по-твоему, причина войны на Ступенях, как не желание получить больше власти?       — Ну, это другой сорт придури, — рассудительно заметила Рейнира. — Дядя сражается просто потому, что сражается.       — И я не считаю, что следует приближать к реальной власти человека, который "сражается чтобы сражаться". Это первый пункт. Далее...       — Ладно, ладно, я поняла, к чему вы клоните, государь, — Рейнира отмахнулась с недовольным лицом. — Сир Отто всё-таки уломал вас сделать наследником моего брата, так?       — А в способности думать собственной головой ты, значит, своему отцу отказываешь?       Тут у дочери хватило такта смутиться и отрицательно покачать головой, так что Визерис продолжил:       — Далее. Как бы мне не хотелось передать престол любимой дочери любимой жены, я осознаю, что это решение расколет королевство рано или поздно. Не все будут готовы видеть на Железном Троне женщину, кого-то возмутит сам факт, кто-то вспомнит прецеденты, благодаря которым трон заняли и мой дед, и я сам. Твой брак с Деймоном лишь усугубит ситуацию: репутация у него, прямо сказать... не очень. Положим, для нас с тобой это не имеет особого веса, но политической выгоды этот союз не принесёт.       Рейнира тяжко вздохнула:       — Политика...       — Да, и если ты будешь королевой, этой политики вокруг тебя будет гораздо больше, чем сейчас. Тебе придётся договариваться, льстить, обманывать одних и угождать другим, беспрестанно оценивать выгоду того или иного поступка, слова... даже взгляда порой. Готова ли ты к подобной жизни?       — И всё это с беременным пузом, — мрачно договорила принцесса. — Мне ж ещё наследников придётся рожать. Нерадостная перспектива, но... Это ведь мой долг?       Король подошёл к дочери, взял её руки в свои.       — Говорят, любовь — смерть долга. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Рейнира. Я желал дать тебе всё, передать тебе престол, чтобы кровь Эйммы продолжилась в будущих королях и королевах... Но теперь не знаю, сделает ли это тебя счастливой?       — Когда я была маленькой, — хмуро откликнулась принцесса, — я мечтала, что когда я вырасту, я не буду ничего делать, кроме как летать на драконе и путешествовать, что я научусь биться на мечах и стану рыцарем. А, и торты. Буду есть одни торты и пирожные, вот где счастье. А теперь? Не знаю.       Визерис вновь усмехнулся.       — Не уверен насчёт тортов, но драконов, путешествия и, возможно, даже сражения на мечах Деймон точно в состоянии обеспечить. Мой брат не из тех, кто станет запирать жену в замке...       — ...потому что замка у него, вообще-то, и нет! — со смехом закончила Рейнира. — То есть, эээ, я, конечно, ужасно расстроюсь, когда перестану быть наследницей, но мне приятно, что вы заботитесь о моём благополучии, мой государь.       — Вот и договорились, — облегчённо улыбнулся Визерис. — Пока я не буду никому сообщать о помолвке, лишь объявлю Эйгона наследником. А дальше посмотрим, пожелает ли Деймон и в этом случае стать твоим супругом. Если да, то после свадьбы отдам вам Драконий Камень во владение, пусть это и не совсем по правилам, но свой замок у вас всё-таки будет. И, в любом случае, прыгать из одного брака в другой без перерыва не позволено даже брату короля, так что полгода-год выждать придётся.       Принцесса понимающе покивала:       — Ну да, траур по безвременно почившей супру...       — Стоп, стоп, никаких трупов! Уверен, я выбью у верховного септона развод. — Визерис покачал головой и пробормотал себе под нос: — Истинно говорят, одна душа, одна плоть... И это они даже не поженились...       Рейнира деликатно сделала вид, что не услышала последних слов.       — А Отто я всё-таки отошлю. Нечего за моей дочерью шпионить! ***       Головокружение наконец унялось, и Деймон сумел уснуть. Ненадолго: казалось, стоило только прикрыть глаза, как в следующую секунду с него сорвали одеяло и дёрнули за плечо, переворачивая на спину.       — Какого хре... — забормотал принц, не в силах разлепить веки.       Хрясь!       Что-то тяжёлое обрушилось ему на голову, в ушах зазвенело, и сквозь этот звон Деймон с трудом различил смутно знакомый голос:       — Я жду извинений!       Следовало немедленно въебать агрессору, сначала ногой в челюсть, а потом, пожалуй, и мечом, но голос, голос-то был знакомый! Деймон рывком открыл правый глаз и увидел стоящую над ним принцессу Рейниру с подсвечником наперевес. На лице племянницы расцветал кровожадный оскал голодного дракона — и, кажется, на обед у этого дракона сегодня будет он, Деймон.       Упс.       — Я извиняюсь! — поспешно сказал принц, но, не удержавшись, уточнил: — А за что?       Принцесса весьма натурально всхлипнула, что, впрочем, не вязалось с общим выражением лица:       — За всё! Слухи пошли, и король лишил меня наследства, и вы...       "Всё-таки не выгорело." Деймон в панике попытался вскочить с постели: срочно бежать к брату, объясняться, каяться, просить за племянницу — да он сам добровольно свалит в очередное изгнание, лишь бы король одумался и не винил в его грехах собственную дочь!..       Новый удар подсвечником уложил его обратно.       — Вы бросили меня там! — горячо продолжала племянница. — Одну! В борделе! Со спущенными штанами! И даже не закончили начатое!       "То есть, я всё-таки... Ой, дураааак..."       — А вам бы хотелось, чтоб закончил?.. — ляпнул Деймон, и тут же прикусил язык. "Кажется, я ещё не совсем трезв. Боги..."       От третьего удара нос ощутимо хрустнул, и по лицу побежала тёплая струйка крови.       — Ой, — пискнула Рейнира, мигом утратив всю воинственность. — Извините, я не... У вас кровь! Подождите, я позову мейстера...       — Егунда, — прогнусавил Деймон, зажимая пострадавшую переносицу пальцами, и всё-таки сел на кровати. — Сам впгавлю, не впегвой...       Племянница отбросила орудие избиения и торопливо сунула дяде платочек, но тот только отмахнулся. Нос подождёт, сперва следовало разобраться в ситуации и спасти то, что ещё можно было спасти. К счастью, Рейнира уже утолила свою жажду крови, поэтому сразу перешла к делу:       — В общем, или вы берёте меня в жёны, или я вам страшно отомщу! Но я больше не наследница, учтите.       — Моя принцесса, вы прекраснейшая дева во всех Семи Королевствах. Я возьму вас любой.       Следовало произнести гораздо более пылкую и связную речь, но ушибленная похмельная голова гудела, язык заплетался, не желая складывать слова в предложения, а из-за разбитого носа вышло ещё и не очень внятно. Впрочем, Рейнира удовлетворилась сказанным:       — Отлично! Я говорила с отцом, он согласен, и вопрос с вашей супругой обещал решить. В крайнем случае...       Дядя и племянница понимающе переглянулись.       — Может... всё-таки мейстера позвать? Мне муж с кривым носом не нужен, учтите.       — Нет-нет, меня спасёт только утешающий поцелуй, — вдохновлённый успехом, Деймон хитро подмигнул будущей жене.       Рейнира хихикнула и, помявшись, всё-таки чмокнула дядю в окровавленный нос:       — А остальное — после свадьбы!       И упорхнула, оставив блаженно улыбающегося принца в одиночестве.       — Моя королева, — вкрадчиво шепнул Ларис, исправный поставщик информации и слухов — Алисента нарадоваться не могла с того момента, как нашла с младшим Стронгом общий язык. — Не хотел бы вас огорчать... Но буквально пару минут назад я собственными глазами видел, как принцесса Рейнира заходила в покои своего дяди. Одна.       Алисента невольно стиснула кулаки. "Маленькая лгунья!"       — Пожалуй, я ещё успеваю застать их... на месте преступления.       Королева решительно зашагала в сторону покоев Деймона. Увы, застукать прелюбодеев не вышло: когда Алисента появилась в нужном коридоре, принцесса уже покидала дядину комнату — с обманчиво-спокойным лицом, оттирая пальцы платочком от чего-то красного.       — Прикажете звать Молчаливых Сестёр? — почтительно склонил голову королевский гвардеец, и Алисента с ужасом осознала, что красное — это кровь. Кровь?!       — Нет, благодарю. Достаточно мейстера.       От улыбки падчерицы, больше напоминавшей оскал, у королевы прошёл холодок по спине. Алисента собралась с духом:       — И что же вы делали в покоях дяди, принцесса?       — Просто... провела небольшую профилактическую беседу. Чтобы кое-кто лишнего не болтал.       — Отрезали?! — с тихим ужасом в голосе прошелестел гвардеец. — Язык, в смысле.       Рейнира загадочно промолчала. Алисента почувствовала, что ей плохеет. Эти Таргариены!..       Следовало срочно звать мейстера. И, кажется, не только для принца. ***       Пожалуй, впервые в жизни Визерис чувствовал, что принял решение, которое принесло ему успех одновременно и в политике, и в семье. Лорды удовлетворённо кивали, мол, давно пора было назначить наследником сына, и славили короля как мудрого и дальновидного правителя; Рейнира порхала по замку со счастливым лицом и, совершенно неожиданно, перестала ревниво шипеть на младшего брата, напротив, уже несколько раз заходила поиграть с маленьким Эйгоном; даже Деймон — о чудо! — снизил количество идиотских выходок до исторического минимума и также бродил по коридорам с дурацкой улыбкой на лице (а нос принца неизвестным образом обзавёлся горбинкой, впрочем, по этому поводу у Визериса были некоторые подозрения, но вслух он их благоразумно не озвучивал). Идиллию портила разве что кислая мина королевы: Алисента так и не смогла уговорить мужа оставить её отца в должности Десницы, и теперь демонстративно страдала по этому поводу. "Ничего, остынет," — благодушно думал король, погружаясь в дела по подготовке грядущей свадьбы. Конечно, та грозила стать не столь грандиозной, какой была бы в том случае, останься Рейнира наследницей, но всё же, любимая дочь и, пусть не настолько, но тоже любимый брат! Ударить в грязь лицом никак нельзя было.