Почему ты боишься сверчков?

Весна стремительно подходила к концу. В этом году она показалась Райдену особенно короткой, будто и не было вообще. Как только температура превысила пятнадцать градусов, юношу невозможно было застать дома. Комната, в которой совсем недавно кипела жизнь, а друзья собирались по вечерам, совсем опустела. Теперь она почти всегда была заперта. Бывало, даже на ночь никто не возвращался. Всю весну Куникудзуши провёл с Моной. Гуляли днями напролёт, после пар прятались на заброшенном пляже, чтобы обсудить «проблемы насущные», а бывало, чтобы не платить за проезд, ловили попутки и уезжали за город. Валялись в цветочных полях, только начинающих цвести. Лишь ближе к вечеру уже изрядно уставших друзей можно было обнаружить на старом деревянном пирсе, уходящим метров на шесть в море. Это место многим казалось весьма опасным. Гниющие деревянные перекладины, сырые и покрытые тонким слоем плесени, казалось, могут сломаться от любого дуновения ветра. Но ни Скара, ни Мону это совершенно не пугало. Наоборот, безлюдное место стало излюбленным, в каком-то смысле уже заезженным, но очень дорогим сердцу. Возвращаться на пирс хотелось снова и снова, сколько бы раз они ни побывали тут. Солнце медленно таяло в очерченной линии горизонта. Исчезало за водной гладью, оставляя за собой лишь полосу, колеблющуюся о небольшие волны. Уже не пекло, а лишь мягко грело, роняя оранжевые лучи на кожу. День выдался жарким, от чего слабый морской ветерок был как бальзам на душу. Приятно развивает полупрозрачную ткань легкой рубашки. Райден отлично чувствует себя. Его давно не мучают кошмары. Он не просыпается в холодном поту от школьных воспоминаний, а ненавистные сверчки уже не кажутся такими страшными. Пока безобидных букашек не пытаются использовать против него, они не представляют и малейшей угрозы. Но на душе не спокойно. Признавать свои ошибки сложно, но ещё сложнее их исправить, найти в себе силы и поговорить на волнующую тему. Скар рассказывал Моне абсолютно всё, но так и не смог вновь поднять тему отношений. Он доверяет ей, но боится. Райден уже давно понял, что лишь пытался скрыть свой страх, прикрывался волнением, вызванным своим неважным здоровьем. Но Аякс, как всегда, был прав. Он больше понимает в жизни, чем Скар. Его здоровье не должно влиять на жизнь. Если он так волнуется, что его внезапная смерть сделает Моне больно, то зачем вообще подпускал к себе? Зачем сказал, что «пока не готов» к отношениям, если сам решил, что жить недолго осталось? Расположившись на пирсе и спустив ноги в ещё не успевшую полностью прогреться воду, юноша тепло улыбнулся. Он собирается признаться ей сегодня, ведь больше не боится. Мона слишком много для него значит, и Скар хочет быть больше, чем просто другом. На освещённое закатным солнцем колено прыгнул совсем маленький сверчок. Но и он больше не пугает Райдена. Куникудзуши отпустил всё, что было раньше, забыл об обидах и, наконец, понял, что его жизнь продолжается, несмотря на всё, что происходило раньше. Бедное насекомое совершенно не виновато в том, что длительное время было самым главным страхом Райдена. Переведя взгляд на сверчка, Скар не стал даже сгонять его. Пусть сидит, если так уж хочется. — Убрать? Мона наконец обратила внимание на маленькое насекомое, но в ответ послышалось лишь спокойное «не». Он переборол страх. — Почему ты боялся сверчков? Девушка неспеша перевела взгляд на друга, следом укладывая голову ему на плечо, смотря куда-то вдаль, будто пытаясь заглянуть за горизонт. — Просто бывшие одноклассники считали, что сделают одолжение, если будут запихивать их мне в рот. Объясняли тем, что раз я азиат, значит, должен любить такое. Впрочем, уже не имеет значения. После слов Райдена повисла тишина. Что ответить Мона не знала совсем. Её школьные годы тоже были далеко не идеальны. Были и конфликты, и море проблем. Но у девушки, по крайней мере, была своя компания близких друзей, помогающая справляться со всеми неурядицами. У Скара же не было никого. Вечно работающих родителей он почти не видел, а в классе оказался главным предметом насмешек. Пусть Куникудзуши и неохотно вспоминал об этом, Мона всё же слышала от него пару историй. — Слыш, Райден, пошли поговорим. Мерзкое лицо местного задиры тут же появилось в поле зрения. Полный паренёк лет двенадцати почти что лег на его парту, заставляя оторваться от решения дополнительных задач по алгебре и поднять на него взгляд. Скар сразу понял, к чему все идёт. Одноклассникам скучно. Нечем заняться в перерыве между уроками и курсами, а значит, ему суждено стать их развлечением на ближайшее время. Куникудзуши ненавидит это место и всех этих людей, но не может сказать. Не смеет сопротивляться, ведь знает, что будет хуже. Он чувствует себя как под прицелом. Попытается сдвинуться — выстрелят сразу. Будет выполнять приказания — всё равно получит. И выбора не остаётся, кроме как расстроенно подняться из-за парты и покорно пойти вслед за своими обидчиками. Как дома, так и в школе мальчик не находит себе места. В школе бьют, издеваются, обзывают. Пытаются накормить мерзкими жуками и спародировать его родной, но уже почти им забытый язык. Тянут себя за края глаз, чтобы сделать их уже, а затем говорят что-то мерзкое о рисовых полях и «начальнике», который должен принять работу. Всех азиатов отправляют под одну категорию шуток. Узкий разрез глаз для них непременно означает работы в полях, детей, собирающих айфоны в подвале и прочую ересь, которую можно отыскать в интернете в группах с второсортным шутками. Дома же всегда тишина. Первые пол часа после возвращения Скар чувствует себя спокойно, ведь тут никто не сделает ему больно, но после всех возможных домашних дел становится настолько скучно и одиноко, что хочется выть. И даже если дома есть матери, одиночество не отступает. В их присутствии Райден чувствует себя ещё более брошенным. Будто он пустое место. Кто-то настолько незначимый, что можно даже не здороваться. Перед его глазами снова заброшенное футбольное поле, а в уши бьёт громкое стрекотание сверчков. Скар заведомо знает, что сейчас будет. От страха и отвращения хочется вжаться в стену, но мальчик лишь растерянно отходит на шаг назад. — Пожалуйста… Не нужно. Но его голос тих настолько, что никто из обидчиков даже не слышит. — Что бормочешь? Голодный, говоришь? Да не переживай, сейчас накормим. — Я люблю тебя. Голос Райдена прерывает недолгое молчание. Он говорит это столь уверенно и непринужденно, будто не мучился месяцами, думая, как бы вернуться к этому разговору. Решил пойти самым простым путем. Взять да сказать. И долго ждать ответа не пришлось. — Я тоже люблю тебя. На лице девушки появилась едва заметная, но такая тёплая улыбка. Уголки губ сразу приподнялись, только взглянув на неё. Слегка наклонившись, Райден аккуратно придерживается за плечо Мегистус, почти невесомо касаясь её губ. Больше слов не требовалось. Да и описать собственные чувства Скар бы всё равно не смог. Не хватило бы существующих слов и пришлось бы додумывать новые. Они сидели на пирсе, пока не потемнеет окончательно. Сидели молча, наслаждаясь красивым видом и компанией друг друга. Лишь едва светлеющий горизонт выдавал, что совсем недавно за ним скрылось тёплое весеннее солнце.