Играй, пока вокруг царит хаос!

      С самого детства Чиаки любила играть в автоматы в игровом центре неподалеку от ее дома. Стал ли этот игровой центр причиной ее любви к играм или же она начала зависать в нем из-за этой любви — Чиаки уже не могла ответить точно. Это просто что-то, что было всегда: она, любовь к играм, и старенькие игральные автоматы в игровом центре рядом с ее домом.       Как бы то ни было, истина заключалась в том, что почти с самого детства Чиаки проводила практически все свое свободное время в этом игровом центре. Это дошло до того, что с работниками того места она общалась даже чаще, чем с собственными родителями. Не то чтобы у нее были какие-то проблемы в семье — наоборот, ее родители были очень добрыми и заботливыми людьми. Правда, очень занятыми, так что дома бывали редко.       Игры — это весело. Играя, Чиаки забывала про собственное одиночество. В итоге, Чиаки даже не заметила, как это переросло в «зависимость» настолько, что она не появлялась буквально нигде без своей любимой консоли.       Чиаки было примерно двенадцать лет, когда она познакомилась с ними — загадочными близнецами, что были на три года ее младше. — Вау, Кичи! Смотри, она все еще не проиграла! — первое, что Чиаки услышала от голубоволосой девочки, что в будущем станет ей как младшая сестра.       Тогда Чиаки не обратила на нее внимания. Люди часто смотрят как она играет, и, в конце концов, она просто привыкла к этому. — Ни-хи-хи. Эй, Хина, как насчет поставить ставки на то, сколько очков она сможет набрать? — предложил фиолетоволосый мальчик, в будущем — ее названный младший брат.       Было довольно странно то, как они говорили о ней, словно ее тут не было. С другой стороны, Чиаки уже привыкла. Пусть болтают. — О? Давай! — загорелась идеей девочка. — Я думаю, она наберет 4 тысячи очков! — В таком случае, я поставлю на 5 тысяч очков! Она кажется довольно способной, — сделал свою ставку мальчик.       Чиаки зевнула и продолжила играть, не обращая на детей никакого внимания. Посмотрят и уйдут.       Чиаки набирает 6 тысяч очков. — Вау! Как у тебя получилось?! — первым подбежал к ней мальчик.       Девочка назвала его Кичи, да? Скорее всего это прозвище или что-то вроде того. — Научи нас играть, научи! — попросила подбежавшая вслед за ним Хина.       Тоже ведь прозвище?       В том, чтобы объяснить детям детали управления и суть игры ничего сложного не было. Конечно же, Чиаки объяснила им как играть.       Кичи, позже представившийся как Кокичи, казался жутко огорченным тем, что никакой «формулы успеха» не было. Хина, позже представившаяся как Хитаги, призналась, что это первый раз когда они тусуются в подобном месте, и попросила научить играть их и в другие автоматы.       Чиаки не возражала. Это было на удивление весело.       Именно так Чиаки совершенно случайно заполучила очень надоедливых, но милых, младших брата и сестру. .       С тех пор близнецы начали стабильно прибегать в центр по воскресениям и так же стабильно приставать к ней. Это продолжалось месяц, три, год. Конечно, иногда они не приходили, но в основном они были там.       В итоге, Чиаки, сама того не заметив, привязалась к ним.       Да, близнецы были той еще головной болью, но они были добрыми, и у них не было злых намерений. (Хотя Кичи иногда перегибал палку.) Для Чиаки это было ново. Из-за ее замкнутости и одержимости играми у нее никогда раньше не было друзей. Это было странно и необычно, но Чиаки понравилось. Играть с кем-то оказалось гораздо веселее, чем играть одной.       Впервые Чиаки задумалась о том, что, возможно, с помощью игр тоже можно найти друзей.       Чиаки практически ничего не знала о семье Кокичи и Хитаги (хотя по их одежде, по редким рассказам и по тому, как они тратят деньги, она могла смело отнести их к детям богатой семьи) кроме факта о том, что у них есть еще две старшие сестры, но ее это не сильно волновало. Зато она знала, что Кокичи любит игры так же сильно как и она сама, а Хитаги предпочитает копаться в компьютерах и программах (она обязательно познакомит ее со своим двоюродным братом Чихиро). Она знала, что любимый напиток Кокичи — виноградная панта, а у Хитаги — вишневая кола. Она знала, что они много путешествуют, и больше всего им понравилось в Австралии. Она знала, что они невероятно умны не по годам и им действительно нравится учиться и узнавать что-то новое. Она знала, что Кокичи прирожденный лидер, а Хитаги увлекается журналистикой. Она знала, что у них очень загруженные расписания и поэтому они могут приходить сюда лишь по воскресениям.       Они не говорили о семьях, но им это и не нужно было. Чиаки верит, что люди состоят из мелочей, а не из их родителей или положения их семьи. Чиаки верит, что маленькие нарушители спокойствия, с которыми она общается по воскресениям — хорошие дети. В конце концов, разве могут плохие люди так любить игры? .       Чиаки четырнадцать, когда ей наконец удается познакомить своих названных брата и сестру со своим кузеном. — Здравствуйте, приятно познакомиться. Я — Чихиро Фуджисаки. — представился Чихиро, как всегда вежливо и смущенно.       Чихиро действительно не удобно общаться с незнакомцами, да?       Чихиро одет в женскую одежду. Он попросил Чиаки относится к нему как к девушке, и Чиаки приняла эту просьбу без лишних вопросов. Однако, в скором времени ей обязательно надо будет узнать больше о причинах, побудивших его сделать такой выбор. — Приятно познакомиться, Фуджисаки-чан! — хором поздоровались Хитаги и Кокичи.       Они не редко говорят одновременно и одно и тоже, как близнецы из фильмов.       Хотя, в отличии от фильмов, Хитаги и Кокичи практически не похожи друг на друга внешне. На маленьком росте, бледной коже и игнорирующих гравитацию кончиках волос их схожести заканчиваются. У Кокичи фиолетовые волосы и сиреневые глаза, у Хитаги голубые волосы и золотистые глаза. У них даже черты лиц не схожи.       Чиаки не спрашивает. Ей незачем.       Но она смотрит на собственную бледную кожу, миниатюрный рост, и кончики коротких бежевых волос, так же игнорирующие всякую гравитацию, и не может не думать, что в какой-то альтернативной вселенной она могла бы быть их настоящей старшей сестрой. .       Чиаки семнадцать, когда она наконец узнает немного больше. .       В Пике Надежды весело. Она завела множество друзей, с которыми вместе играет в игры. Ее выбрали старостой класса, и она гордится этим. На нее полагаются, в нее верят.       Однако, несмотря на учебу в столь престижной академии, Чиаки продолжает заглядывать в свой излюбленный игровой центр. Просто реже. На первом году обучения она вообще стала приходить сюда лишь по выходным, но сейчас, когда Хадзиме исчез…       Чиаки кусает губы и отгоняет плохое предчувствие. С ним же все в порядке, верно? Учителя сказали, что он стал учеником по обмену. Неужели Хината и вправду уехал, даже не предупредив ее? Не похоже на него. Но у Чиаки нет причин сомневаться в словах педагогов.       Этот день начинался совершенно обычно. После учебного дня Чиаки пошла поиграть в автоматы, думая о том, как же тоскливо играть в одиночку. И как только раньше она находила в этом удовольствие? Наверно, стоило попросить кого-то из одноклассников сыграть вместе с ней…       А после Чиаки видит в игровом центре Кокичи и все посторонние мысли сразу же исчезают. Что-то не так. Что-то очень, очень не так.       За все пять лет их дружбы Чиаки никогда не виделась с близнецами в будний день. Близнецы приходили лишь по выходным, это была устоявшаяся традиция. Так что Кокичи забыл тут в среду? Да еще и один? Чиаки не помнит, чтобы когда-то видела одного близнеца без другого. Кичи и Хина всегда ходили вместе. — Чиа-не, приветик, — Кокичи машет ей рукой и улыбается, но Чиаки видит насколько натянутой была эта улыбка.       Кокичи хороший лжец, но Чиаки уже как пятый год его старшая сестра. Она знает лучше, чем верить его маскам. — Привет, Кичи, — тем не менее здоровается с ним Чиаки. — Не ожидала тебя тут увидеть. — Дома стало скучно, — цокает Кичи, убирая руки в карманы.       Словно эта фраза все объясняла. Чиаки думает, что, возможно, это действительно так. По крайней мере, Хина бы точно все поняла.       В отличии от Хитаги, Чиаки, к сожалению, не способна читать мысли маленького лжеца.       Поэтому, Чиаки просто делает то, что она умеет лучше всего: — Поиграем?       И они играют. .       Уже поздним вечером они наконец покидают игровой центр. Все это время Чиаки всячески отвлекала Кокичи играми от… Что бы с ним не происходило. Все, что она поняла — Кокичи поругался со своими сестрами. Со всеми.       Это не укладывалось в голове. Хитаги и Кокичи всегда были настолько едины, что представлять их ругающимися то же самое, что представлять пакмена квадратным или что-то вроде того. Чиаки не знает об их отношениях с остальными сестрами, но ругающиеся Кокичи и Хитаги были чем-то за гранью фантастики. И, тем не менее, это было реальностью.       Кичи не шел домой. Чиаки тоже не торопилась возвращаться. Они стояли вдвоем, на вечерней улице. Редкие прохожие шагали мимо, не обращая на двух подростков никакого внимания. — Ты сбежал из дома? — прямо спрашивает Чиаки, когда ей кажется что тишина между ними слишком затянулась.       Кичи бросает на нее странный взгляд, словно проверяя ее реакцию. Значит, это и вправду так. — Хочешь остаться у меня дома? — осторожно предлагает Чиаки. —…ну, если Чиа-не так настаивает, так уж и быть, я окажу ей огромную честь и останусь в ее скромном жилище, — все так же натянуто усмехается Кичи. — Это будет хорошо, — Чиаки улыбается, игнорируя грубость Кичи.       После она берет его за руку и направляется в сторону своего дома. Кичи идет вслед за ней.       Он сегодня тихий, слишком тихий. Чиаки это не нравится. Кокичи шумный и наглый, он не должен быть тихим, не должен улыбаться так вымученно.       Чиаки очень, очень хочет знать, что же произошло. Поэтому она игнорирует свои обычные устои «не вмешиваться в чужие дела» и спрашивает: — Почему ты поругался с Хиной? — Чиаки спрашивает, и сразу ощущает, как Кокичи напрягается.       Она думает, что он не ответит или отшутится. — Потому что она трусиха, — тем не менее отвечает Кокичи, удивляя Чиаки. С другой стороны, это совершенно нормально для Кичи — он никогда не поступает так, как того от него ожидают окружающие, всюду находя третий путь и поражая всех этим. — У нее была возможность сбежать вместе со мной, но она ею не воспользовалась.       Кокичи скрытный, очень, и то, как честно он ей отвечает, заставляет Чиаки гордиться — она сумела войти в круг доверия этого закрытого мальчика!       Ой, кажется, она отвлекается. Сейчас нужно разобраться в том, что происходит с Кокичи. Чиаки щурится, складывая в голове полученную информацию. — Ты поругался не с ней, — в итоге, приходит к выводу Чиаки. — Но она встала на сторону того, с кем ты поругался.       Кичи медленно кивает. — С кем ты поругался? — задает еще один вопрос Чиаки. — С онесан, — отвечает Кокичи и кривится.       Ему явно было мерзко называть девушку, с которой он поругался, старшей сестрой.       Чиаки вспоминает, что так близнецы называют свою самую старшую сестру. Почему-то, из всех только ее они называют «оне», а ни «не». Чиаки не завидует, честно, но ей любопытно. — А из-за чего? — Чиаки достает свободной рукой ключи и открывает дверь квартиры, впуская Кичи первым внутрь.       Кокичи не отвечает. Чиаки вздыхает и закрывает дверь. — Добро пожаловать ко мне домой. Родители на работе и вряд ли придут ближайшие пару дней.       Кичи с любопытством оглядывается, изучая квартиру, в которой проведет ближайшее время. Чиаки разувается и идет на кухню. Кичи следует за ней. — Чай или кофе? — спрашивает Чиаки. — Кофе, — без раздумий отвечает Кичи. Чиаки ставит чайник и достает кофе. — Погоди, я солгал. Я хочу чай.       Чиаки молча кивает и убирает кофе, параллельно вытаскивая из коробки с чаем два чайных пакетика.       Через некоторое время чайник вскипает, и Чиаки заваривает им обоим чай. Кичи все это время сидит на стуле и болтает ногами. Он кажется беззаботным, но Чиаки видит, как он на самом деле напряжен. Чиаки ставит перед ним кружку чая. Кокичи все еще выглядит очень растерянным и сомневающимся, и Чиаки решает спросить: — Что случилось, Кичи? Из-за чего вы поругались?       Кокичи кусает ногти и отводит взгляд. Чиаки видит, как он думает, думает, должен ли он говорить, а если и должен — то что именно. Чиаки видит это и решает не давить, дает ему время собраться с мыслями. — Я не знаю, — в итоге произносит Кокичи. — Это… Это просто… Я запутался, Чиа-не. С самого детства онесан твердила, что талант — это все, но сейчас, когда нечан умерла, я просто думаю — а действительно ли оно того стоило? Действительно ли талант так важен?       Ой.       Ой.       У Чиаки расширяются глаза, когда она понимает — у Кокичи умерла старшая сестра. — В мире есть вещи гораздо важнее таланта. Дружба, воспоминания и связи — в том числе, — уверенно отвечает Чиаки, делясь истинной, что она усвоила за полтора года учебы в Пике Надежды. — Я… Думаю, я понимаю, — Кокичи опускает голову, так, что челка закрывает его глаза. — Просто… У меня была возможность спасти ее. Мы все могли сделать все лучше. Но… Мы не восприняли это всерьез и теперь… Нечан мертва. —…как она умерла? — осторожно спрашивает Чиаки.       Этот такой отстой. Она никогда не была хороша в симуляторах. Общение, и, особенно, поддержка — это не ее. Чиаки просто не знает какой вариант диалога ей нужно выбрать — она не редко теряется, выбирая между двумя вариантами, что кажутся ей одинаково хорошими. — Нечан исключили из Пика Надежды и она закончила жизнь самоубийством, — ровным голосом объясняет Кокичи, а после кривится: — Чтобы «не позорить семью»,       Во первых: о боже, это ужасно. Чиаки знала о существующей дискриминации, о том, как бесталантные завидуют талантливым, но она и подумать не могла, что это настолько серьезно. Что есть люди, совершающие суицид просто из-за исключения.       «Из-за исключения из Пика Надежды» — приходится напомнить себе Чиаки.       Она всегда считала, что талант — далеко не главное, но, если так подумать, то это довольно эгоистично с ее стороны, не так ли? Она ведь абсолютная, ей легко говорить. А что бы она сказала, если бы ее исключили из Пика Надежды? Чиаки чувствует себя неудобно, потому что есть люди, готовые умереть за титул абсолюта, а тут она, получившая свой титул относительно легко и твердящая, что талант — это пустяк.       Чиаки вновь вспоминает о Хадзиме. Он тоже как-то так себя чувствовал? Хотел ли он умереть? Становилось ли ему только хуже, когда она, абсолютная, советовала ему не зацикливаться на таланте? Чиаки чувствует как стыд и горечь образуют комок где-то в области живота. Ей нужно будет извиниться когда она встретится с ним в следующий раз.       …если встретится.       Чиаки отгоняет дурное предчувствие. Нужно верить в лучшее. Если Хината умер, ей бы об этом сказали. Но ей никто ничего не говорил. Значит, он жив.       Во вторых: исключили? Значит, старшая сестра Кокичи раньше училась в Пике Надежды? Погодите, значит, чисто теоретически, Чиаки могла быть с ней знакома?       Конечно, это не то, о чем сейчас стоит думать, не тогда, когда Кокичи рассказал ей что-то настолько трагичное. Это просто бесцеремонно. Практически тоже самое, что игнорировать чувства Кичи. Поэтому, это всего лишь вторая мысль. — Чтобы «не позорить семью»? Разве то, что она училась в Пике Надежды уже не повод для гордости? — спрашивает Чиаки, искренне не понимая. — Для нашей семьи — нет, — хмыкает Кокичи, и от этого звука у Чиаки во рту расползается горечь. Она торопится запить ее сладким чаем — Кокичи тоже, если пять брошенных в чашку кубиков имеют какое-то значение. — В нашей семье учеба в Пике Надежды — необходимый минимум, который должен выполнить каждый достойный член семьи. Потому что, видите ли, талант — это все.       Кокичи словно плюется ядом, и Чиаки просто позволяет ему это. Потому что ситуация действительно ужасна, потому что Чиаки не представляет, какого это — потерять старшую сестру, и она знает, что сдерживать свои эмоции — плохо. Если Кокичи злится, то пусть так. В любом случае, это лучше, чем если бы он сдерживал себя и позволил злобе внутри гнить. — Это так ужасно… Ценить о человеке лишь по таланту — так глупо… — рассеянно произносит Чиаки, все еще не в силах принять эту отвратительную реальность, всю паршивость ситуации. — Я знаю, я знаю! Просто… Это так странно. С самого детства мне говорили, что только талант имеет значение, но если нечан пришлось умереть из-за этого, действительно ли это так? Был ли в смерти нечан хоть какой-то смысл? — Кокичи выглядел таким потерянным, что сердце Чиаки сжалось.       Это так ужасно. Кокичи всего четырнадцать, он не должен проходить через подобное. Не должен размышлять о таких вещах. Ему всего четырнадцать, он должен веселиться и играть со своими сестрами, а не оплакивать смерть одной из них и ссориться с остальными. — Ты запутался. Это нормально, — Чиаки сглатывает, подбирая слова. Ах, как жаль, что это не симулятор. Там по крайней мере можно начать все с начала если ты ошибся. В реальном мире такой роскоши нет. — Сейчас ты ставишь под сомнение то, чему тебя учили с самого детства, так что твое замешательство более чем к месту. Твоя семья считает, что талант — это все. Я считаю, что самое важное — это личностные качества человека. Ты… Ты должен решить, что думаешь, сам. Не слушать кого-то, а самостоятельно обдумать собственные чувства и придти к выводу.       Кокичи закрывает глаза и облокачивается об спинку стула. — Хорошо. Я понимаю. Спасибо, Чиа-не, — говорит он, и Чиаки облегченно улыбается.       Возможно, она все-таки не так плоха, как ей казалось изначально. — Кстати… Как ее звали? — решает спросить Чиаки, полагая, что теперь она может удовлетворить собственное любопытство. — Аюми Хаяси. Бывшая Абсолютная Модель уровня средней школы, — называет ее Кокичи, сразу же понимая, что именно Чиаки интересует. — Средней школы? Она училась в средней Пик Надежды? — удивилась Чиаки, промолчав про различные фамилии.       Близнецы — Оума, так почему их старшая сестра Хаяси?       Но Чиаки не озвучивает свой вопрос. Сейчас это не к месту. — Ага, — кивает Кокичи. — Она должна была поступить в старшую Пик Надежды в этом году, но ее заменили той сукой Эношимой.       Эношима Джунко. Чиаки наслышана. В последнее время эта модель стала очень популярной — не удивительно, что она сумела стать новой Абсолютной Моделью.       И от этого ситуация становится только более паршивой — Пик Надежды действительно способен так легко их заменить? Перестань быть лучшим в своей сфере — и все? Ты больше не Абсолют?       Да, это имеет смысл. Да, это справедливо. Но от этого менее горько не становится. — Эй, Чиа-не, пообещай мне кое-что, — внезапно просит Кокичи, выглядя необычайно серьезно.       И разве Чиаки могла отказать ему когда ее обычно беззаботный младший брат был настолько серьезен? — Да? — Чиаки вопросительно наклоняет голову набок. — Держись подальше от Эношимы. .       Больно.       Больно.       Адская боль ощущается во всем теле, и Чиаки может лишь плакать и дрожать. Быть проткнутой насквозь несколько раз это больно, ужасно больно. Когда играешь в видеоигры боли не чувствуешь. Чиаки хочет, чтобы это все оказалось просто игрой. Чтобы вот прямо сейчас высветилась фраза «game over», и она смогла вернуться в самое начало. В те счастливые дни, когда она веселилась с одноклассниками, когда играла с Хадзиме после уроков и виделась с младшими братом и сестрой по воскресеньям.       Она хочет к своей семье. К своей учительнице и своим одноклассникам. К своим друзьям.       Она пытается встать, но собственное тело не слушается, лишь дрожь и слезы, что все текут и текут, и ей больно, так больно…       Она слышит шаги и с огромным трудом поднимает голову. Человек перед ней странный, но Чиаки сразу же узнает его, пусть тот и так сильно изменился. — Хината?.. Это правда ты? — Чиаки спрашивает.       Она знает, что это Хадзиме, волосы стали длинней, и цвет другой, но это Хадзиме!       А после она смотрит в его глаза и понимает — нет, не он. Она его не узнает. Человек перед ней — незнакомец. В этих холодных рубиновых глазах нет ни капли теплоты, с которой на нее смотрел Хината. В этих глазах нет даже узнавания — словно он забыл ее.       А может и вправду забыл. — Ты говоришь о том, кем я был раньше? — спрашивает Хината незнакомец.       Тон ледяной, бесчувственный. Хината никогда так не говорил. — Значит… Ты и правда… Не помнишь… — безысходность ситуации бьет по голове с новой силой. Почему, как все пришло к этому?.. — Неужели… Не можешь вспомнить? — Невозможно. Все воспоминания о моей прошлой жизни были удалены. — Ты ведь можешь… Что-то сделать. Если это ты… — Чиаки улыбается со слезами на глазах, хотя хочется кричать и биться головой от несправедливости.       Почему, почему, почему…       Но Чиаки не сдается.       Сквозь слезы она улыбается, и, игнорируя боль, она пытается встать, встать, чтобы… — Говорят… Если попытаться… Все получится, — ее голос дрожит, она сама дрожит, но ей так многое нужно сказать, столько нужно сделать…       Она подскальзывается на собственной крови. — Наверное… Я и вправду… Не могу помочь тебе, — слова, такие горькие и печальные, срываются с ее уст. — Прости…       Перед кем она извиняется?       Перед Хадзиме, за то что не поняла его? Перед одноклассниками, за то что бросила их? Перед Кокичи, за то что не сдержала обещание? Перед всеми ними, потому что не сумела их сберечь? — Даже в такой ситуации ты пытаешься кому-то помочь, не так ли? — Знаешь… Я… Ребята… Я вас люблю. — Она тянет к нему свою руку, тянется к этому холодному незнакомцу с лицом Хинаты. Она уже не надеется на спасение, но, она надеется… Надеется, что ее чувства дойдут до него. Хотя бы до него. — Не хочу… Не хочу умирать! Я… Я так сильно хочу… Хочу остаться… Со всеми своими одноклассниками… Я… Хотела снова… Играть с Хинатой… Мы могли бы снова… Вместе играть…       У нее так много сожалений. Она еще так много всего не успела. Она хотела бы… Хотела бы, чтобы счастливые, беззаботные дни, длились вечно. — Если ты встретишь… Кокичи… Передай… Что я сожалею… Что не сдержала… Обещание…       Силы полностью ее покидают. Горькая улыбка — нет.       Ей хочется спать. Больше нет сил даже думать. Поэтому, она позволяет сознанию дрейфовать и закрывает глаза. Она знает, что не должна это делать, что это только приблизит ее смерть, что сильный человек бы держался до конца, но…       Чиаки не сильная.       Чиаки так жаль.