Привет , Кеша...

       Тихо. Слишком тихо и Кеше от этого даже не по себе. В больнице всегда есть фоновый шум из-за тонких стен, да и спать он привык при приглушенном свете так, как часто был в одиночном изоляторе. Вообще, все эти года в психиатрической лечебнице можно назвать одним сплошным изолятором. Единственным другом для парня с восьми лет, был Вениамин Рубинштейн, который с самого детства заменил ему всех родных и близких. Ведь семья не особо любила навещать такого сына. По крайней мере Кеше так казалось. Мама и папа приезжали раз в месяц, и все их разговоры были каким-то искусственным и сухими, но даже таким визитом парень радовался и очень ждал их, а про брата он даже заикаться не хотел. По начала он каждую неделю сам ездил на такси в клинику, но после того как однажды Рубинштейн дал Кеше шанс и отпустил на несколько дней домой, между ними появилась большая пропасть. Иннокентий вообще не помнит как это произошло. Только руки в крови, крики и слезы матери, а потом холод больницы и одиночная «камера». Через какое-то время Вениамин провел с ним беседу и подробно рассказал все произошедшее. Что Кеша в припадке покалечил родного брата и чуть не убил его. После этого события Серёжа не навещал его четыре года. Но спустя такой долгий срок, он все-таки приехал в клинику, но отнюдь не из-за братской сентиментальности:        — Разумовский, к тебе гости, — Кеша перевёл взгляд на санитара, который стоял возле красной линии и поднялся с кровати. Мужчина машинально сделал шаг назад и тогда на лице юного парня появилась ухмылка. — Мне нужно тебя приготовить.        — Не уж то мама поняла, что я опасен и решила подписать бумаги на эвтаназию? Хотя, мне так не может повести. — улыбнувшись, сказал тот и выставил руки вперёд. Он уже не раз проходил эту процедуру и знает, что сейчас на него оденут смирительную рубашку и, что он наконец-то увидит маму. Полтора часа неудобств стоят встречи с дорогим человеком. Вообще эта рубашка была необязательна, но Кеша сам настоял на этом. Единственное, чего он действительно боялся, это во время очередного приступа навредить кому-то из семьи. Прямо как тогда. Поэтому всем лучше будет, если он встретит гостей в таком виде. Санитар подошёл к парню и аккуратно засунул руки в его рукава, потом завёл их за спину и крепко стянул. Сразу видно новичок, затягивает сильно, но завязывает хлипко, если Иннокентий захочет, то сможет выбраться. К сожалению, опыта у него в этих делах хватает. — Как, кстати, дочка?        — Разумовский, помолчи, а? — мужчина отошёл от парня и приложил к двери ключ, после чего Кеша пошёл в большой и полупустой коридор. Мерцающие лампы, белая плитка под ногами и синие стены. Фильм ужасов, не иначе, а ведь Кеша тут уже девять лет. Он привык к такому интерьеру, хотя до сих пор боится тут ходить в одиночке. — Правила знаешь, — он кивнул и перед Иннокентием открылась дверь, вот только на пороге была не мама. На секунду парень даже потерялся и сделал несколько шагов назад. Это сон. Да, явно дурной сон. Он видел такие. Это кошмар. Сейчас снова перед глазами появится окровавленное тело брата. Кеша стал дышать чаще и врезался спиной в стену. Вдруг он услышал цоканье санитара и почувствовал толчок в комнату.        — Привет, — тихо произнёс Серёжа. Он стоял возле окна, которое было загорожено решёткой. Лицо его было напуганное, словно он встречался не с братом, а со своей смертью. Хотя… — Как ты?        — Галлюцинации иногда пугают и кошмары мучают, — дрожащим голосом произнёс он и подошёл к столу. — А ещё тут делают такую дерьмовую кашу, что иногда приходится отказаться от завтрака. А ты как?        — Можно нас оставить? — санитар строго посмотрел на Кешу, а потом на Серёжу. Они действительно были очень похожи, но из-за разности условий, были совсем разные. Иннокентием имел длинные волосы, почти по лопатки, которые часто собирал в хвост и довольно худощавое телосложение из-за бесконечных препаратов. Сергей же сейчас носил короткую стрижку и очки, которые полностью оттеняли его голубые глаза, ну и по комплекции был немного крупнее брата, хотя разница была не велика. — Он же связан. Значит не навредит мне. Если, что я нажму тревожную кнопку, — мужчина кивнул и вышел из комнаты, оставляя юношей совершенно одних. Ну почти. В углу весела камера и все записи с приёма Иннокентия просматривал лично Рубинштейн.        — Я очень хочу тебя обнять, правда, — улыбаясь, прошептал он. — Спасибо, что набрался сил и смог приехать, это очень важно для…        — Отец умер, — ледяным тоном произнёс тот. — Взял дополнительные смены, что бы оплатить тебе лечение. Как раз таки во время них на него на стройке упал блок. Они то ли закрепили его неправильно то ли…        — Нет, — прошептал он. — Нет! Нет! Нет! — он начал нечеловечески орать, плакать. Так громко, что в комнату посбежалось половину персонала. В тот вечер в больнице не было покоя никому. Ведь крики одного рыжего парня были слышны чуть ли не на улицы. Эта истерика продолжалась несколько дней и что бы хоть как-то успокоить парня Рубинштейн пошёл на крайние меры и вколол очень мощные транквилизаторы, которые лишь скрыли проблемы, но никак не не решили. С того самого дня его посещение было приостановлено для его же блага и пробился этот запрет почти на полтора года. На похороны его естественно тоже не пустили. Он даже не смог попрощаться…        — Ты все мои сигареты покурил, — прошептал Олег и с заспанными, ещё даже не полностью открытыми, глазами прошёл в кухню. Кеша дернулся и испуганно посмотрел на парня, но потом его лицо стало каким-то уж спокойным.        — Мне же нужно как-то стресс снимать после ваших ути-пути. Ты мой волчонок, — Иннокентий засунул два пальца в рот и сделал вид будто бы его тошнит, а Олег лишь тяжело вздохнул и достал из пачки последнюю сигарету.        — Если бы ты любил, то…        — А кто сказал, что я не любил? — с удивлением спросил тот и стряхнул пепел в маленькую тарелочку. — Мы с Марго были другими.        — У тебя были отношения? — Олег сделал заинтересованные лицо и облокотился о дверной поем, после чего положил сигарету в рот и сделал затяжку. — Серый нас точно убьет из-за запаха.        — Да, но… — Иннокентий фальшиво улыбнулся и заправил рыжие волосы за ухо. Все-таки отстригать их было ужасной идеей. — Тебя это не касается. Единственное, что могу сказать это то, что я бросил её ради её же блага. Не нужен ей такой калека, который в любой момент может зарезать её из-за какого-то дурацкого приступа.        — Ты же вроде в ремиссии? — из коридора послышались шаги, а потом и кашель. Олег уже мысленно подбирал себе и его брату место на кладбище, ведь Серёжа в принципе не любил запах сигарет и поэтому уже несколько лет пытается отучить любимого от этой вредной привычки.        — Ребят, пять утра, — сказал он и поплелся к крану, после чего ещё раз кашлянул и налил себе в стакан воды. — Хрена ли вы вообще не спите?        — Сосались с Волковым твоим, — Серёжа даже подавился, после чего со злости посмотрел на брата. — Шутка, у меня кошмары, а этот… Да черт его знает, — Кеша снова затушил сигарету о свою руку, оставляя при этом красный след и очередной маленький ожог. Сережа же лишь подошёл к Олегу и осторожно обнял его за талию, а голову положил ему на плечи. — Боже, — Иннокентий закатил глаза и пошёл в их комнату, оставляя парней на кухне.        — Я же просил, — прошептал Сережа и ещё сильнее вжался в любимого.        — Он напуган и пока что совсем не опасен, — Олег осторожно пульнул сигарету в импровизируемую пепельницу и, о, чудо, он попал. После чего осторожно погладил рыжие, слегка растрепанные волосы и поцеловал парня в макушку. — Не будь ты с ним так строг. В конце концов он твоя семья.        — Я не строг, просто боюсь за тебя, ведь ты тоже часть этой семьи, — Серёжа слегка отстранился. — Пошли спать, Волче, — Разумовский чмокнул любимого в губы и схватив его за руку, поплелся медленно к выходу. Кеша уже лежал на кровати и пытался уснуть, но без снотворного это было сложно сделать. Иногда он мог лежать с закрытыми глазами часами и все равно не засыпал, а если все же оказывался в стране снов, то почти всегда видел кошмары. В детстве он думал, что проклят. Кеша вырос. Своего мнения он не поменял. Он действительно проклят жизнью.