Экстракт падисары

Таверна «Доля ангелов», казалось, трещала по швам в такие вечера, как этот. Толпы посетителей разных мастей пытались перекричать друг друга, оттого создавая ещё больший шум. Кто-то отмечал окончание рабочей недели, кто-то — день рождения друга, другая компания просто не могла пройти мимо, не ощутив как обычно восхитительного вкуса вина с винокурни «Рассвет». Другого вообще затащили сюда друзья или коллеги, но в итоге этот человек сидел и аккуратно попивал виноградный сок, делая вид, что он и от него пьянеет, только бы не заставили пить чего покрепче. И лишь конкретные завсегдатаи таверны впервые были заняты не распитием вина. Точнее, не только этим. Кэйа, Розария и лорд Барбатос решали весьма интеллектуальную задачу, да делали это так тихо, что даже владелец винокурни и таверны, мастер Дилюк обеспокоенно поглядывал из-за стойки в сторону обычно буйных знакомых. — Я не могу так больше. Мне кажется, скоро сорвусь и полетит всё к чертям. Это будет полный провал. — Капитан кавалерии тяжело выдохнул и от досады закрыл лицо ладонями. Он не помнил, когда последний раз так трепетно относился к чьим-либо чувствам. Если такое вообще когда-то случалось — сколько Кэйа себя помнил, он работал на Ордо Фавониус, безжалостно рубя противников, а иногда буквально подставлял своих же коллег, стремясь развлечь себя. Вечерами в таверне заглушал скуку… И не только её, однако никто не знал, что было в жизни Кэйи до этого. Да и он сам уже начинал забывать обо всём, — мозг словно блокировал травмирующие воспоминания, оставляя лишь безрадостные будни, наполненные работой. Кто же знал, что всё так резко изменится лишь из-за одного человека? И нет, это не Путешественник, хотя отчасти и виновника этой ситуации можно так назвать. Его звали Альбедо. Талантливый алхимик, который появился словно из ниоткуда примерно полгода назад и стал работать на Ордо Фавониус. Вскоре он дослужился до должности капитана исследовательской группы, став фактически наравне с самим Кэйей. С первой же их встречи Альберих понял, что в нём что-то щёлкнуло и безвозвратно покатилось в бездну. Говорите, любовь окрыляет и даёт силы? Возможно. Но только в том случае, если объект твоей симпатии не отрицает все чувства, присущие человеку. Да, Кэйа влюбился. Вот так, банально, но максимально точно. Он искал встречи с Альбедо, постоянно вызываясь то передать документы, то посидеть с сестрёнкой Кли, как алхимик её ласково называл, то пытаясь помочь по работе в свободное, когда Венти и Розария сидели в таверне, тоскливо смотрели друг на друга и на пустующее место рядом. Но всё было бестолку, Кэйа натыкался на совершенно ничего не выражающий взгляд лучистых глаз, но при этом такой острый и проницательный, что капитан кавалерии чувствовал себя обнажённым. Альбедо считал чувства слабостью, Кэйа — тоже. Однако как бы Альберих не пытался не думать об алхимике, ничего не получалось. Перед глазами постоянно вставали то светлые, мягкие — Кэйа был в этом уверен, не прикасаясь — волосы, то аристократичная походка и черты лица, то шрам на шее известного Кэйе происхождения, что делало их взаимоотношения ещё более интимными. Вообще, капитан никогда не отрицал, что его привлекают красивые парни и девушки. Но с Альбедо всё было как-то иначе. Рядом с ним не было желания быть просто возбуждённым. Его хотелось холить и лелеять, прижимать к тёплой широкой груди и никогда не отпускать. Конечно, этот алхимик мог спокойно сам постоять за себя. Кэйа никогда не был самонадеянным, а потому понимал, что этот невысокий, хрупкий на вид и несомненно талантливый алхимик мог уничтожить разом не только самого капитана, но и весь Мондштадт. Однако что-то в Кэйе буквально кричало, молило сделать жизнь Альбедо ещё безопаснее, насыщеннее и, может быть, защитить от себя самого. Из сладких грёзовоспоминаний капитана вытащила решительная фраза подруги: — А мне кажется, стоит наконец сделать шаг навстречу. Если он хотя бы вполовину такой гениальный, как о нём говорят, он нормально отнесётся к этому. А если нет, то пусть катится ко всем четырём хиличурлам, — неожиданно оживилась Розария. Она, как правило, не принимала близко к сердцу чужие проблемы, давая советы и помогая знакомым, словно на автомате, как и полагалось порядочной сестре из собора Барбатоса. Забавно выходило: как ни старалась она сбегать от своих нелюбимых обязанностей по церкви, в повседневной жизни Розария занималась фактически тем же. В частности, слушала исповеди отчаявшихся. Это хорошо помогало не только заглушать вопли призраков прошлого, но ещё и убивать свободное время. Однако сейчас она то ли наконец посчитала проблему достаточно важной, то ли сам Кэйа достучался до её ледяного сердца, заводя одну и ту же шарманку каждую неделю, но сестра действительно начала сопереживать другу и собутыльнику по совместительству. Венти смотрел на них уже слегка слипающимися глазами, стараясь не выдать своего замешательства по данному вопросу — долгие тысячелетия жизни отучили чувствовать его настолько яркие эмоции, но он также искренне хотел помочь Кэйе, поэтому осторожно высказал предложение: — Может, споёшь ему серенаду? Я отдам тебе лиру на время. — Он погладил музыкальный инструмент по блестящему корпусу. Кэйа на секунду задумался, но тут же разочарованно выдохнул вновь. — Я же с музыкой не дружу, а уж тем более со струнными. — Зато ты дружишь с бродячим бардом! — воскликнул парень, но, увидев грустный взгляд в ответ, сразу же стушевался, осознавая, что говорит, наверное, глупость. — Я мог бы сыграть, а ты спеть… — Спасибо вам за поддержку. Правда. Но мне кажется, любая наша затея будет обречена на провал, — окончательно сдался Кэйа, опустив плечи и голову. Вдруг перед ним на стол приземлилась очередная кружка с вином, которую друзья, к слову, не заказывали. Кэйа тут же распрямился и посмотрел на инициатора этого действа через плечо. — Не знаю, что у тебя там случилось, но выглядишь ты, как умирающий лебедь. Ну и рыцари Фавониус нынче пошли… За счёт заведения, — добавил приятный бонус к своей язвительной речи Дилюк и тут же отошёл на своё привычное место. Кэйа, подняв брови, перевёл взгляд на друзей. Те тоже пребывали в шоке, зная, что Альберих и мастер Дилюк не очень хорошо ладят. — В обычное время я был бы вне себя от счастья, — усмехнулся капитан. — Но сейчас как-то не до этого. Хотя, не пропадать же добру, — тут же поменял мнение Кэйа и взялся за ручку кружки, намереваясь произнести тост. — Что ж, за нас! — За нас! Друзья допили оставшиеся напитки, расплатились за них и уже собирались уходить, когда до Кэйи донёсся чей-то тихий, но одновременно разрезающий весь остальной шум голос: — …Кстати, я тут недавно ходил к магистру Джинн. Она меня вызвала к себе, а когда я пришёл, то дверь была ещё закрыта, а она сама с кем-то разговаривала. Я честно не хотел подслушивать, так получилось! В общем, она планирует какой-то масштабный проект разработки чего-то… Я не разбираюсь в этой всей алхимии. Короче, она доверит это тому… Альбедо, вот! Который полгода назад к нам пришёл, но больше его никто не видел, хе-хе. Как бы он нам весь город не разнёс, я ему, если честно, не очень доверяю. Появился откуда не возьмись, да ещё и с такими познаниями. Опасный человек он. Кэйа, услышав это, встал, как вкопанный, уже не зная, что и чувствовать. С одной стороны, масштабный проект — это замечательная возможность снова пересечься с объектом своих чувств, а с другой… Стоит ли? Нужно ли так давить на Альбедо? Кэйа хотел только лучшего для этого юноши, трепетные чувства полностью заглушали обычный эгоизм. Капитан кавалерии пообещал себе подумать об этом с утра, потому что как бы он ни страдал, человеческий организм всё ещё откликался на большое количество выпитого алкоголя, так что мысли уже конкретно начали путаться. Кое-как святая троица добралась до дома Кэйи, ибо Розария и Венти сошлись во мнении, что бросать изрядно выпившего, да ещё и расстроенного товарища, не лучшая идея. После того, как они убедились, что с тем всё будет в порядке, сами разбрелись по своим местам. Времени было едва за полночь, когда капитан кавалерии притащил себя в кровать, предварительно умывшись и, о чудо, переодевшись. Упав на спину, Кэйа ещё долго смотрел в потолок, глядя на то, как он подсвечен, благодаря особенно звёздной ночи. Альберих медленно перевёл взгляд в окно, рассматривая небесный свод. Вот оно, Павлинье перо. А это… Меловой принцепс? Принц мела… И снова эти мысли об Альбедо. Кэйа раздражённо вздохнул, отворачиваясь от окна. К его счастью, натруженные за всю рабочую неделю мышцы ныли так, что хоть что-то помогало отвлечь их обладателя от куда более сильной боли — в области сердца. Уже будучи в полудрёме, Кэйа вдруг принял решение: «Нет, надежда есть» и наконец уснул беспокойным сном.

***

Мондштадт собирался просыпаться, когда Альбедо в выделенном Ордо Фавониус доме на территории столицы наконец закончил дело, над которым работал вот уже два дня. И да, для юного алхимика это было неприлично много. Просто объекты исследования никак не хотели поддаваться вторичной обработке, постоянно стремясь испортиться или вообще исчезнуть. Конечно, для Альбедо это не было оправданием. Он буквально создан алхимией и чтобы заниматься ей, Принц не мог быть плох в этом, просто не имел права. Его работа должна быть совершенна так же, как и он сам. Немного устало выдохнув, Альбедо поправил волосы и огляделся по сторонам. До начала рабочего дня у горожан есть ещё несколько часов, значит, новая работа подоспеет не скоро, а ложиться спать уже не имеет смысла. Найдя какие-то документы, он углубился в их изучение. Это оказались старые запросы, которые Альбедо получил от горожан. Некоторые были совершенно банальны, но что если… Усовершенствовать эту идею? И эту… И Альбедо вновь вернулся к колбам и полкам, ища нужные реагенты. Никто не мог знать, но Кэйа чертовски ошибался, думая, что он неприятен Альбедо. Всё было гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Принц мела всегда был благодарен своей создательнице. Она столько путешествовала с ним, показала и научила массе полезных вещей, что впоследствии и стало основным ремеслом Альбедо. И неважно, что это было её задумкой изначально. Юноша всегда ощущал себя обязанным ей. Однако было место, где Рейндоттир допустила ошибку. В него вложили душу, но не научили разбираться в своих чувствах. Сам Альбедо в процессе жизни также налегал на знания, а не на эмоции, лишь подкрепляя ошибочный ход Рейндоттир. Было лишь одно чувство, которое, слава Архонтам, Альбедо всё же научился распознавать, — привязанность. Алхимик узнал это от помощницы Сахарозы, которую по счастливому стечению обстоятельств приставили к нему. «Это такое чувство… Когда не хочешь, чтобы человек уходил от тебя, и был всегда рядом», — рассказывала девушка, очаровательно дрожа ушками и краснея. Однако быть привязанным — во всех смыслах — Альбедо не хотел. Но кто его спрашивал? Наверное, в силу своей идеалистичной натуры алхимик не стремился обращать внимание на что-либо положительное. Наоборот, он постоянно подмечал минусы. Так и получалось с капитаном Кэйей. Когда Альбедо видел его, по телу разливалось что-то тёплое и покалывающее, а пульс странно учащался, хотя внешних факторов, составляющих причину, не было. Или же были?.. Вскоре алхимик понял, что чувствует тяжесть и даже боль в груди, когда Кэйа покидает его. И это ощущение перекрывало всё то хорошее, что проходило по телу с появлением милого ему гостя. Тогда алхимиком и было принято решение — ограничить контакты с капитаном кавалерии во избежание плохого настроения, а впоследствии — и проваленных экспериментов. Однако Альберих не стремился действовать согласно придуманному алхимиком плану. Кэйа постоянно приходил и говорил-говорил-говорил, не замолкая, будто боясь увидеть реакцию собеседника. А когда всё-таки видел, то вскоре покидал скромную обитель Альбедо, в очередной раз оставляя того наедине с непонятным щемящим чувством. Для чего всё это было? Чего хотел Кэйа? Юноша каждый раз задавался этими вопросами, в очередной раз обещал себе, что в следующий визит капитана его стена из сурового взгляда и пустоты внутри себя не рухнет. Но каждый раз это оказывалось ложью. «Почему не сказать об этом Кэйе? Может быть, он сможет с этим что-то сделать. Тем более, по его же вине всё и происходит», — периодически задавался вопросом алхимик и тут же удивлялся недальновидности своих помыслов. Таких знакомых, с которыми тесно общался Кэйа, было немало. Проще сказать, не заигрывал он, пожалуй, лишь с дипломатами Фатуи, по понятным причинам. А если Кэйа над ним лишь посмеётся? Или, хуже того, вообще перестанет приходить? Альбедо стремился уменьшить общение, но при этом не мог оставить возможность наслаждаться видом этого хитрого, но доброго лица, смуглой кожи, длинных пальцев… Безвыходная ситуация. И всё-таки Альбедо привязался. Вот чёрт. Однако сейчас это было второстепенной проблемой. Основной — то, что берясь за новые работы и исследования, Альбедо совершенно не знал меры. Сахароза также была увлечена алхимией, но осознавала свои возможности, а потому периодически с напряжением поглядывала на то, как капитан загоняет себя, становясь всё бледнее, забывая спать, и тощее, забывая есть. В некоторые моменты он вообще начинал походить на ходячего мертвеца, и тогда, чувствуя, что человеческий мозг не может работать в полную силу, снисходил до базовых потребностей в виде сна и еды.

***

Вызвав капитана кавалерии к себе в кабинет, магистр Джинн решительно и непоколебимо смотрела на дверь, ожидая подчинённого. В отличие от некоторых, она не сомневалась ни в нём, ни в юном алхимике Альбедо. Многие говорили ей: «Не стоит ему всецело доверять, тем более важные проекты. А что если что-то пойдёт не так?» Но рыцарь Одуванчик была упряма и, пожалуй, именно поэтому занимала свою должность. Ну, ещё и потому, что действительно умела ценить способности и талант окружающих. В дверь постучали, и через мгновение на пороге появился Кэйа, как всегда идеально одетый, причёсанный и с маской веселья на лице. Будто и не было вчерашних душеизлияний в таверне и страданий при взгляде на звёздное небо. — Вызывали, магистр? — мягко, но немного напряжённо улыбнулся Альберих. Кажется, он уже знал, о чём пойдёт разговор. — Да. Кэйа, в общем… Есть дело для тебя. Я, конечно, понимаю, что в очередной раз нагружаю тебя твоей нелюбимой бумажной волокитой, но в данный момент ситуация не требует отлагательств, и доверить это я могу только тебе. — Джинн порылась в ящике стола и извлекла оттуда довольно объёмный конверт. — Наметился очень важный проект. Виднейшие алхимики из Сумеру предложили нам своё сотрудничество. Наш Альбедо согласился, и они обещали выслать условия позже. Вот они. — Она тряхнула конвертом. — Очень прошу тебя доставить это Альбедо так, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа, в проекте требуются довольно опасные реагенты и вещества, с которыми весьма сложно работать. Мы не можем подвергнуть народ панике. Об этом знает только один человек, кроме тебя. Надеюсь на твоё благоразумие. — Магистр протянула Кэйе документ, закончив явно отрепетированную речь. — Без проблем, магистр. — Кэйа уже направился к выходу, когда вдруг посмотрел на девушку через плечо и тихо добавил: — Даже с единственным знающим человеком стоит быть осторожной. У стен есть уши. Оставив шокированный вздох позади, Альберих отправился выполнять задание. Как и следовало ожидать, в груди снова сладко тянуло, а колени начинали дрожать. Смешно это — капитан кавалерии даже без конной армии легко справляется с многочисленными толпами хиличурлов и других врагов, но стоит кому-то упомянуть строгого алхимика, вся внутренняя сила тут же покидала Кэйю. Когда он ступил на порог домика Альбедо, то столкнулся с немного рассеянной Сахарозой, которая, завидев капитана, покраснела и нервно стала поправлять очки. Кэйа прошёл дальше и почувствовал, как сам начал краснеть. Альбедо был так красив с этими сведёнными к переносице бровями, закушенной от задумчивости губой и глазами-опалами, в которых сейчас плескалась мудрость всего этого (и не только этого) мира. Он напряжённо рассматривал результат последнего эксперимента и даже не слышал, как Кэйа зашёл. — Господин алхимик, — тихо, чтобы не напугать сосредоточенного парня, сказал Альберих. — У меня к тебе послание от Джинн. На самом деле, они давно уже перешли на неформальное общение, потому что не терпели официоза, в отличие от Сахарозы, которая настойчиво обращалась к Альбедо на Вы. К тому же, должности капитанов вполне позволяли обращаться друг к другу менее формально. — А? — всё-таки вздрогнул Альбедо и взглянул на гостя. — А, это ты. Что за письмо? — Посмотри сам. Мне доверили это, чтобы я не болтал, вот и не буду. — Кэйа улыбнулся и прошёл к столу алхимика, протягивая конверт. Альбедо протянул руку тоже и, беря письмо, почувствовал, как случайно коснулся пальцами руки Кэйи. Его тут же прошибло то знакомое, тёплое ощущение, от которого в животе будто образовался водоворот из звёзд. Альбедо поспешно отвернулся и стал открывать конверт. «Что снова происходит? Мы договаривались, тупое ты тело. Ты совершенно, так почему не подчиняешься приказам мозга?» — мысленно вопил юноша, внешне оставаясь совершенно спокойным и даже равнодушным. Альбедо изучил содержимое письма, и Кэйа увидел, как у парня в глазах впервые вспыхнула настоящая эмоция восхищения. — Это очень… Интересно, — еле сдерживая себя, проговорил парень. — Если будет возможность, передай, пожалуйста, магистру благодарность за… Веру в меня. Я не подведу. — Хорошо. — Кэйа кивнул. — Ты собираешься заняться этим сейчас же? — Конечно! — всё же радостно ответил алхимик. — А… Можно я побуду у тебя? Интересно, как ты работаешь. Обещаю никому ничего не говорить, тем более, это непосредственный приказ вышестоящего, — нервно улыбнулся Альберих и сложил руки за спину, стараясь придать себе больше уверенности. Сердце его сейчас заходилось в каком-то немыслимом приступе. «Хоть бы ничего не нарушить, хоть бы не сломать, пожалуйста», — где-то в глубине себя отчаянно молился Кэйа, осознавая, что, возможно, это было слишком решительным шагом, что бы ни говорили его друзья. На лице Альбедо на некоторые мгновения отразилась борьба с самим собой. Он снова нахмурился, но в конце концов посмотрел на Кэйю и так же безэмоционально, как и раньше, кивнул: — Хорошо. Так началась череда посещений Кэйей Альбедо и процесс разрушения стен алхимика, так тщательно выстроенных вокруг себя. Кэйа приходил примерно два раза в неделю — в зависимости от того, сколько было работы. В любом случае, он старался как можно скорее покончить с документами или монстрами, выпавшими на рабочий день, и тут же бежал к своему любимому учёному. На все вопросы о спешке он отмахивался со словами про то, что дома тоже куча дел и вообще как-то он устал. Пару раз даже прикидывался реально заболевшим — в общем, использовал свой талант лжи во всём его проявлении. Лишь бы скорее увидеть Альбедо, его дорогого мальчика. Алхимик же с того их разговора, когда Кэйа доставил ему письмо от Джинн, углубился в работу ещё больше, чем раньше. Периодически давал задания Сахарозе, которые не могли бы раскрыть общий план происходящего, ибо рук уже не хватало. Кэйю подпускать он отказывался по понятным причинам. К слову, процесс работы был настолько сложным и кропотливым, что Альбедо практически не обращал внимания на вновь пришедшего капитана, внимательно глядя то в микроскоп, то в колбы, то в книги. Альберих мог бы даже сказать, что это было скучно, но… Он всегда находил себе занятие — в один день рассматривал волосы Альбедо, в другой — изящные руки, к сожалению, обёрнутые в перчатки для алхимических работ. Кэйа наслаждался каждой минутой проведённого с Альбедо временем, боясь упустить что-то из виду. Ведь неизвестно, когда ещё получится быть так близко к объекту своих, скорее всего, невзаимных, чувств. Сам объект был настолько поглощён работой, что едва замечал, когда приходил Кэйа, и лишь кратко прощался, когда тот уходил. Капитан не возмущался, он всё понимал. Именно потому, что ничего не понимал в алхимии. Должно быть, это действительно требует огромное количество сил. Альбедо же старался не пускать своего гостя хотя бы в мысли. Капитан и так приходил и сидел рядом, что в итоге заставляло алхимика начинать краснеть и нервничать. Благо, Кэйа думал, что это из-за усердия и вечно склонённой головы над столом, что заставляло приливать кровь к щекам. Альбедо искренне надеялся, что не поднимет на воздух весь Мондштадт только из-за того, что думает не о том, что делает. И зачем он согласился на визиты Кэйи… Сейчас он был готов хоть в таверну с ним пойти, лишь бы тот перестал пилить его этим внимательным взглядом… Ведь алхимику хотелось делать это в ответ, но он точно не мог — чревато последствиями, во всех смыслах. А тем временем у капитана кавалерии появилось новое беспокойство — во время всех этих посещений он стал замечать, что Альбедо становится всё бледнее и бледнее, из-за чего румянец от усердной работы проявлялся всё сильнее, а порой буквально пылал. Нет, конечно, Кэйа и раньше замечал, что у алхимика кожа была, словно фарфоровая, но сейчас она была просто белой, как снег на Горном хребте. К тому же, под глазами залегли синяки, которые сейчас только увеличивались. Понятное дело, Альбедо недосыпал, но разве он не понимал, что это может привести к весьма неприятным последствиям? В один из визитов Кэйа не выдержал и наконец прямо спросил: — Альбедо, ты следишь за здоровьем? Едва оторвавшись от работы, алхимик взглянул на гостя, как обычно развалившегося на кресле, но теперь листающего какую-то книгу по алхимии, и в смятении ответил: — Я… Что ты имеешь в виду? Я не болел, сколько себя помню. — Ты хорошо питаешься? Спать не забываешь? Просто ты так много работаешь… — начал плавно подбираться к советам Кэйа, но его резко остановили. — Мне это не нужно. Главное для меня — алхимия. Если я буду тратить время на эти человеческие слабости, моя работа не будет эффективной, — отрезал Альбедо и отвернулся. — Я понимаю, но в конце концов ты можешь просто упасть в обморок или… — Как упаду, так и поднимусь. И вообще, тебе-то что? Я согласился только на то, что ты будешь наблюдать, а не давать советы, — возмутился алхимик, подняв бровь. — Я волнуюсь, — лишь честно ответил Кэйа и опустил взгляд. Конечно, он понимал, что переступает границы и лезет не в своё дело, но не мог смотреть на то, как возлюбленный убивает себя работой. — А. Э… — Впервые за всё время Альбедо не мог подобрать слова. Он просто не ожидал, что Кэйа решит сделать такой смелый шаг. И сейчас, глядя на понурившего голову капитана, что-то внутри затянуло и протяжно завыло. — Что ж, я постараюсь следить за этим, раз ты настаиваешь, — тут же смягчился он и даже немного улыбнулся, чувствуя себя немного виноватым. Кэйа поднял голову и улыбнулся в ответ. В глазах плясали искорки хитрости, которые Альбедо, к счастью, не мог заметить. Однако Альберих рано радовался. Во все следующие визиты он наблюдал только более худого и разбитого юношу. Кэйа всё ещё пытался помочь, даже сам приносил еду, но всё впустую. Пища в конце концов остывала или черствела, так и не дождавшись окончания рабочего дня Альбедо, который был, наверное, бесконечным. Последний раз Кэйа был в таверне, как раз в тот очень печальный вечер. Венти и Розария постоянно звали капитана с собой, напоминая, что Альбедо никуда не денется, но Альберих был непреклонен. Денется, ещё как денется. Он и сейчас утекает, как песок сквозь пальцы. Но как Альбедо неизбежно нуждался в отдыхе и нормальном питании, так Кэйе была необходима хорошая компания друзей и бокал вина. — Я дико извиняюсь, что прихожу сюда только жаловаться, — усмехнулся уже немного выпивший капитан. — Что случилось? — тут же насторожились собутыльники. И куда только опьянение пропало. — Альбедо случился. — Цокнул языком Кэйа и глотнул из бокала. — Это мы знаем, а ещё что? — махнула рукой Розария. Альберих кратко поведал о том, как смог договориться о встречах в лаборатории и о том, как возлюбленный загибается на глазах, ни на что не соглашаясь. — Действительно опасно… — пробормотал Венти. — Хотя он же такой талантливый алхимик. Думаешь, он не знает границ своих возможностей? — Может, и знает, но уже явно их переходит! — взволнованно воскликнул Кэйа, обратив на себя внимание половины таверны. Дилюк, глядя на это собрание, начал агрессивно протирать стаканы, как делал в случаях, когда следил за кем-то. — Да уж, хоть насильно его укладывай… — ворчливо протянула Розария, думая, что и сама бы сейчас была не против прилечь. После очередной службы ноги еле держали её, а колени дрожали. Знала бы она, что виновник её усталости сидит рядом… — Насильно… Роза, ты гений! — снова громко воскликнул капитан и, быстро приблизившись к подруге, чмокнул её. — Есть отличный план! — Э-э… Спасибо, конечно, — смущённо пробормотала она, потирая пострадавшую от внезапного внимания щёку. — Ты его споить решил? Это вроде не очень правильно. — Мы в городе свободы, тут всё правильно и можно, — усмехнулся Венти и икнул, чем вызвал недовольный взгляд Розарии. — А как он с Альбедо потом отношения строить будет, ты не подумал? Такие, как он, подобного не прощают. — Ой, и правда… — тут же смутился бард, мысленно хлопнув себя по лбу, в очередной раз осознавая, что лучше ему не давать советы по этой теме. Всё забывается. — Да подождите вы! Не споить! — Кэйа вскочил со своего места и ринулся к выходу. — Просто уложу его спать! — Так ты же сам сказал, что не получается… — озадаченно проговорил Венти. — Проспись сначала! — крикнула Розария вслед закрывающейся двери и вздохнула. — Что делает любовь с людьми…

***

Удивительно, но капитан последовал-таки совету подруги и сначала решил протрезветь, чтобы не натворить глупостей. На следующий день он направился в лабораторию раньше, чем обычно, но на этот раз не только к Альбедо. Выждав некоторое время у входа, он застал там Сахарозу, уходящую после рабочего дня. С началом этого проекта алхимик стал отпускать помощницу пораньше, дабы не разрываться между двумя людьми сразу, так как теперь приноровился справляться с алхимией в одиночку. Завидев девушку, Кэйа мило улыбнулся и обратился: — Здравствуйте, мисс Сахароза. — Та вздрогнула, когда заметила капитана, и покраснела. — Могу я с Вами обсудить кое-что? Это касается мастера Альбедо. — Ох, мастер… Да, о чём Вы хотели поговорить? — пролепетала девушка. — Видите ли… Вы не замечали, что он слишком много работает? — Да, конечно. Мастер Альбедо очень предан своему делу. — Она кивнула. — Это замечательное качество, но ведь в последнее время он выглядит всё хуже и хуже! — громко зашептал он. — Это может кончиться плачевно. В глазах Сахарозы промелькнула та же тревога. — Да… Вы правы. Архонты, а я и не думала об этом. Мне казалось, Мастер всесильный. Но что Вы предлагаете? — уже более смело стала говорить она, как только осознала, что жизнь её наставника под угрозой. — Я подумал… Проект, над которым работает Ваш Мастер сейчас… Я знаю, что Альбедо дали полгода на него. Как думаете, он может выполнить её раньше? — Полгода?! — поражённо посмотрела Сахароза в ответ. — Нынешними темпами он сделает всё через неделю. Я даже думала, горит последний срок. — Отлично! Не могли бы Вы мне тогда кое в чём помочь?.. Вскоре Кэйа прошёл в лабораторию. На Альбедо теперь было страшно смотреть. Впалые щёки, синяки под глазами, ставшие ещё темнее и бледные губы наглядно демонстрировали отношение алхимика к своему образу жизни. — Ты говорил с Сахарозой? Что вы обсуждали? — слабым голосом спросил Альбедо, пожалуй, впервые сразу же обратив внимание на Кэйю, как только тот вошёл. — Да так, просто поздоровался. — Альберих нервно сглотнул. — Альбедо, что ты… — Если ты снова начнёшь читать мне нотации, пойдёшь вон, — жёстко произнёс тот и прикрыл глаза, явно затягивая процесс моргания. — Хорошо. В мыслях Кэйи было лишь: «Бедный… Не волнуйся, скоро ты восстановишься. Жаль, что сам не хочешь понять, как это важно». Как же ему сейчас хотелось обнять Альбедо, уложить на огромную мягкую кровать и дать все силы мира, чтобы тот снова был в норме. Встревожившись за состояние алхимика, Кэйа просидел у того допоздна, боясь оставить одного. Вдруг и правда станет плохо. Однако ночью капитану всё же пришлось покинуть лабораторию под осуждающие взгляды. Забавно, что текущий эксперимент был не только над реагентами, находившимися в руках Альбедо, но и над ним самим. Осознав, что не может остановить несущийся поток чувств к своему гостю, алхимик, казалось, решил уничтожить себя в наказание за несоблюдение своих же договорённостей. С особой тщательностью он доводил себя до истощения, печально ощущая, как сердце всё-таки взволнованно дёргается, когда Альбедо видит переживания Кэйи за его состояние. Когда видит взгляд, наполненный нежностью и тревогой одновременно. Это невозможно было терпеть. И Альбедо трепыхался, как пойманная бабочка, в последних попытках прогнать Кэйю или отдалить от себя. Но все его старания были напрасны, ровно как и попытки Альбериха накормить своего дорогого алхимика. Как жаль, что ни тот, ни другой не знали о чём думает собеседник. Спустя неделю, которую Кэйа едва выдержал, глядя на загибающегося Альбедо, капитан столкнулся с Сахарозой у входа в дом алхимика. С заговорщическим видом они о чём-то тихо побеседовали, и девушка достала из широкого кармана халата бутылёк с красивой лиловой жидкостью. Капитан сердечно поблагодарил девушку и решительным шагом направился к Альбедо. Думаю, не стоит говорить, что состояние алхимика явно не улучшалось. И Кэйе стало действительно не по себе, когда тот согласился на чашку чая практически без всяких уговоров. Явно плохой знак. — Отравить меня решил? — слабо усмехнулся Альбедо, и Кэйю вновь передёрнуло от вида этого ослабленного лица. — Ну что ты, — нервно ответил капитан, осознавая, что не имеет плана, как подлить нужное средство на глазах у алхимика. — Хочешь первый попробую? — Попробуй. — Альбедо сложил руки ну груди, на секунду прикрывая глаза, вновь имитируя моргание. «Это мой шанс!» — мысленно воскликнул Кэйа и трясущимися руками стал открывать флакон с лиловой жидкостью. Громко отхлебнув, чтобы не вызвать подозрений у засыпающего на ходу Альбедо, он быстро капнул в чай пару капель из флакона и обнаружил на себе взгляд голубых глаз. К счастью, оказалось, он не успел ничего заметить — Кэйа поспешно засунул ёмкость куда-то в складки одежды. Передавая чашку на блюдце Альбедо, капитан услышал, как стучит фарфор друг об друга. У алхимика страшно дрожали руки. — Эй, ну ты чего. Давай я тебе помогу? — С ложечки покормишь? Или, вернее сказать, с чашечки попоишь? — Можно и так, — ухмыльнулся Кэйа и, подвинув один из стульев в лаборатории к столу, сел рядом с Альбедо. Капитан взял чашку в свои, тоже начинающие подрагивать руки, и поднёс к губам юноши. Тот аккуратно прикоснулся к горячему фарфору, сложив руки на столе, и блаженно отпил немного чая. — Такой вкусный… Как тебе уда… — он не договорил, как его шея ослабела, и голова стала падать на стол. Кэйа едва успел отставить кружку, даже не поранив её, и поймал обмякшего Альбедо. Нежно прижимая его к себе, он впервые задумался о том, а где же обычно спит алхимик? Кэйа хорошо знал только пространство лаборатории и понятия не имел, где в доме находится спальня и есть ли она вообще. Недолго думая, он встал со стула, отодвинул его и, словно ничего не весящее пёрышко, поднял на руки. Капитан невольно залюбовался лицом алхимика. Хотя тот и был совершенно не в лучшем состоянии, он всё ещё будто светился изнутри и выглядел так аристократично, будто действительно был Принцем из волшебной сказки.

***

Спустя некоторое время Кэйа зашёл к себе домой с Альбедо на руках. Альберих подошёл к своей кровати, которая хоть и была явно не самой роскошной, но с белыми чистейшими простынями и наволочками, которые всегда издавали приятный аромат порошка и одеколона Кэйи. Капитан наклонился и плавно, чтобы не разбудить, переложил мирно спящего алхимика в постель, предварительно сняв обувь и плащ, и накрыл пышным одеялом. Потом он повернул голову Альбедо на бок и аккуратно стянул резинку со светлых волос, расправил заплетённые косы, пропуская пряди сквозь пальцы. Движения Кэйи были точны и нежны, отражая его отношение к спящему. Альбедо нахмурился во сне, будто даже там стараясь отгородиться от капитана. Однако, когда Альберих выключил свет и осторожно прилёг рядом, лицо алхимика быстро разгладилось, и он внезапно потянулся обнять Кэйю. Внутри у того всё сжалось от неожиданности и прилива нежных чувств. Альберих положил руку на затылок юноши и прислонил лбом к своей груди. В идиллии оба уснули, измученные работой и безответными чувствами.

***

Альбедо не просыпался уже двое суток — пошли третьи. Поначалу Кэйа боялся оставлять его одного, но в конце концов он был вынужден выйти на улицу. Из еды дома ничего не было, а Альберих хотел, чтобы когда алхимик проснётся, у него уже был пир на весь мир. Поэтому практически весь третий день он провёл на кухне, бегая между сковородой, кастрюлей и необходимыми ингредиентами. Периодически он успевал посматривать в комнату, стремясь заметить момент, когда Альбедо придёт в себя. Архонт упаси, Кэйа чувствовал себя молодой мамой в декретном отпуске. Даже Джинн, узнав о непростой сложившейся ситуации, разочарованно покачала головой, обвинив себя в том, что не подумала о чрезмерном трудолюбии алхимика, и дала Кэйе неделю выходных, дабы тот мог помочь прийти юноше в себя. Вечерело. Капитан действительно постарался на славу и наготовил столько блюд, сколько он сам, живя один, в доме никогда не видел. Наконец он погасил светильники на кухне и вернулся к своему спящему красавцу. По правде сказать, Кэйа уже начинал переживать — Альбедо не приходил в себя явно дольше положенного. «Ладно, он же действительно очень истощён», — старался заглушить тревожный внутренний голосок капитан кавалерии, трепетно обводя контур лица Альбедо лишь одними кончиками пальцев. Через мгновение Кэйа лёг рядом и осторожно положил руку на потихоньку восстанавливающееся тело алхимика. Альберих уткнулся носом тому в шею и взглянул на небо. Снова звёзды, кажется, даже ярче, чем в прошлый раз. Вдруг он услышал тихий вздох и плавное движение грудной клетки под своей рукой. За пару секунд Кэйа сообразил, что Альбедо просыпается, и подумал о том, как это всё сейчас будет выглядеть — напоил парня не пойми чем, практически домогался, пока тот спал… И всё равно, что он лишь обнимал его, стараясь не нанести лишних неудобств. Кэйа собрался тут же отскочить от алхимика, но вдруг почувствовал крепкую хватку на своей одежде. — Лежи, чего уж прыгать, — прохрипел Альбедо и от неожиданности закашлялся. — Ты как? Воды дать? Сейчас поесть принесу, — тут же засуетился капитан, всё ещё оставаясь в цепкой хватке юноши. — Воды… Можно. А потом ты ляжешь. — А… Ладно, — опешивший от происходящего Кэйа решил, что лучше не спорить, и поспешил за водой. На кухне он всё-таки захватил немного еды, в частности, сделанную на скорую руку яичницу. Увидев, что капитан принялся за своё, Альбедо закатил глаза и цокнул, но на этот раз упираться не стал. Он медленно, но верно поднялся в сидячее положение и с мягким взглядом принял у Кэйи поднос с обалденно пахнущей едой, которую съел в следующую же минуту и запил стаканом тёплой воды. — Всё-таки отравил меня? — мягко улыбнулся алхимик, явно не держа зла на Кэйю и понимая, почему тот так поступил. — Я… Нет, погоди, прости… — не понял шутку капитан и тут же начал оправдываться. Поток поспешных слов прервала тёплая рука, накрывшая его собственную ладонь. — Я пошутил. Но всё же мне интересно, где ты нашёл такое чудодейственное снотворное. Кэйа вздохнул и наконец раскрыл содержание встреч с Сахарозой.

***

— Не могли бы Вы мне кое в чём помочь?.. — Снотворное… — Девушка прижала указательный палец к подбородку. — Да, можно. У меня как раз есть ингредиенты. Недавно Мастеру завезли несколько образцов падисары — это цветы, которые растут в Сумеру. Они обладают расслабляющим и снотворным эффектом, также из них делают благовония. Постараюсь сделать из них что-то съедобное. Единственное, цветы хранятся в лаборатории, так что нужно будет взять их так, чтобы не вызвать вопросы у Мастера, но я этим займусь. — Вы просто чудо! Спасибо! Если что, встретимся здесь же, я буду приходить пораньше. — Кэйа радостно кивнул и заулыбался. — Да пока не за что… — снова смутилась Сахароза.

***

— О, это Вы! Здорово, что мы встретились, у меня как раз готово снотворное. Честно говоря, Мастер в этот раз действительно превосходит сам себя. В таком плохом состоянии я его ещё ни разу не видела. Вот, это концентрат экстракта падисары. На одну чашку достаточно пары капель — этого хватит на три дня сна. — Сахароза торопливо протянула Кэйе, выуженный откуда-то из кармана бутылёк с лилового цвета жидкостью.

***

Закончив рассказ, Кэйа собирался унести использованную посуду на кухню, но Альбедо снова схватил его — теперь за рукав. — Не уходи. — Я только поставлю это и… — начал оправдываться тот, на что алхимик помахал головой. — Подождёт посуда. — И дёрнул капитана на себя, теперь уже точно вынуждая отложить поднос и вернуться к нему. Альберих послушался. — Экстракт падисары, значит… Они лежали и обнимались, глядя на прекрасное ночное небо. Очевидно, этим двоим не нужны были слова, чтобы чувствовать единение и покой. Казалось, они признались друг другу, не произнося ни слова. Кэйа — своей заботой, Альбедо — такой бурной реакцией на неё. На мгновение капитан кавалерии отодвинул лицо от тела юноши и взглянул тому в глаза. Пару секунд он рассматривал его и, боясь спугнуть, всё-таки сказал вслух: — Как же ты прекрасен. Повисло молчание, нарушаемое лишь двумя громко стучащими влюблёнными сердцами. Вместо ответа Альбедо приподнялся и аккуратно прижался к губам Кэйи, закрывая глаза. В груди последнего происходило что-то невообразимое, напоминающее фейерверки. Неужели это наконец свершилось? Комнату наполнили чмокающие звуки и тяжёлое дыхание. Его прервал капитан, мягко уложив Альбедо на место и вновь обняв. — Подожди, успеем ещё. — Он наслаждался каждым моментом, проведённым рядом с возлюбленным и хотел продлить каждое из них. Они вновь помолчали. — А знаешь… К чёрту всё это. Я люблю тебя, Кэйа Альберих, — тихо произнёс алхимик, зарываясь рукой в тёмно-синие, словно ночное небо, вихры. Стена, сотканная геоэлементом, рухнула. — Я тоже тебя люблю, крайдепринц Альбедо. — Лёд растаял. Казалось, в эту ночь даже созвездия Павлиньего пера и Мелового принцепса были ближе друг к другу, чем обычно.