I can't help but love you Even though I try not to
В горле першит. Джеймс ждёт, пока неприятное чувство пройдёт. Он и раньше-то почти не болел, а уж после сыворотки и подавно. Но последние дни он ловит себя то на головной боли, то на общей слабости. Наверное, стоит провериться на внеземные инфекции или опасные ядовитые вещества в организме, в конце концов, каждая третья миссия у них проходит на базах Гидры. Он уже подумывает о том, чтобы вернуться в мастерскую Старка. Он пришёл оттуда всего пару минут назад, они с Тони дорабатывали его тактический костюм. Гений торжественно презентовал ему первый, когда Баки официально стал частью Мстителей после избавления от кодов. Сюрприз готовился в тайне, так что Старк настаивал, чтобы после первых "тест-драйвов" Джеймс составил собственный список пожеланий относительно формы. Костюм вообще-то был прекрасен, и Барнс был более чем рад в принципе иметь что-то подобное. Тони не делал плохого или даже недостаточно хорошего. Только абсолютные шедевры. По мнению Солдата, разумеется, а не самого гения. Тот вечно был чем-то недоволен. Хотя одна рука чего стоила. Джеймс до сих пор не считал, что заслужил такое. Но Старк в подобных вопросах был непреклонен. Так что подарки приходилось принимать и непременно давать обратную связь. "И нет, всё просто идеально, это не ответ, Снежинка! Давай конкретнее." Баки говорил. Тихо, робко интересовался, можно ли сделать корсет жилета поуже, нельзя ли ему вернуть маску. "Нет, она меня не смущает. Нет. Никаких ассоциаций с Гидрой. Это просто очень полезно и мне так привычнее." И Тони снимал мерки, менял силуэт костюма, делал новую маску, используя вибраниум и какие-то технологии, о которых Джеймс в жизни не слышал. Он если бы и захотел, не нашёл бы сходств с предыдущей. Тони был... волшебным! Именно так. Барнс мог бы, на самом деле, придумать ещё миллион подобных эпитетов применительно к Тони Старку. Но первая сформировавшаяся мысль внезапно отдалась резким спазмом внутри, и он закашлялся. Что-то отчаянно пыталось проложить себе путь по его гортани. Он поспешил добраться до раковины. Первыми вышли какие-то тоненькие стебельки. Коричневая пыльца, смешавшаяся с каплями воды, пошла жёлтыми разводами по белоснежным стенкам раковины. Во рту появился горький привкус. Легче не стало. Баки чувствовал нечто гораздо более крупное внутри. Чем-то оказался ярко-рыжий изогнутый лепесток. Всё встало на свои места. Дерьмо. В своё оправдание Джеймс может сказать, что не влюбиться в Тони Старка было бы чертовски сложно, даже если бы он старался изо всех сил. Тони не оставлял шансов. Он был красивым и умным, а это уже опасная смесь, Барнсу хватило бы. Но ещё Тони был добрым. Он заботился. И чёрт возьми! Все те, кто пытался применить к Старку термин "эгоцентричный", просто идиоты. Тони пустил их со Стивом в башню, когда Джеймс ещё был в большей степени Зимним Солдатом, нежели Баки Барнсом. Тони никогда не нежничал с ним, и в своё время это было единственным, что позволяло чувствовать себя в порядке, чувствовать, что он на своём месте, а не украл кусок чужой жизни. Тони помогал материально и морально. Находил людей: учёных, специалистов по психиатрии, адвокатов. Он делал то, о чём просили, и ещё в три раза больше. Зимний солдат был насторожен. Баки был благодарен. Но обе формы сознания находились в абсолютном недоумении. Ответ оказался весьма прост. "Это же Тони." Наверное, так всё и началось. А потом Старк нашёл в архивах Гидры то, чего сам Барнс ещё не успел вспомнить. Новость потянула за собой череду болезненных воспоминаний. И, Боже, если могла быть ситуация, в которой полная амнезия звучала бы заманчиво для Баки, то это была она. Джеймсу, в тот момент уже слишком сильно проникшемуся к Тони, хотелось пустить себе пулю в лоб. Чего хотелось самому Старку, он даже предположить боялся. И только Стив с упорством асфальтового катка пытался доказать им обоим, что "Баки ни в чём не виноват". Его мнение, правда, на тот момент не особо котировалось. Ведь оказалось, что Роджерс в отличии от них всё знал. И Барнс соврёт, если скажет, что был зол на него за это меньше Тони. Он, по правде говоря, просто ждал, когда им велят собирать вещи и проваливать. Но. Но. Тони — одно большое "НО". Их не выставили из башни. Доступ никак не был ограничен. Кроме доступа в мастерскую конечно, но это не им его закрыли, это Тони закрылся там ото всех. Вежливо сообщил через Джарвиса, что пока не готов поддерживать личный контакт. Ну, Барнсу вежливо сообщил. Роджерсу он всё высказал в лицо. Орал долго и со вкусом. После чего Стив, пересказавший их диалог с выражением вселенской скорби на лице, получил от Баки два по цене одного: подтверждение того, что Тони прав и личное мнение Барнса о том, какой он идиот вдогонку. На том и сошлись. Джеймс уже почти мысленно закопал себя, когда Тони прервал своё одиночное заключение. Солдат бы рад сказать, что тот выполз из мастерской, но правда в том, что Тони просто позвал его к себе. Барнс даже гадать не стал, что будет. Старк всё равно сделает то, до чего никто другой в жизни не додумался бы. Собственно, Баки убедился в этом сразу после весьма оригинального приветствия гения. "Техосмотр?" Да, именно с вопросительной интонацией. Тони выглядел плохо. Джеймс выглядел ненамного лучше. Так и сидели. Барнс в кресле. Старк на стуле рядом. В тишине, нарушаемой позвякиванием инструментов и пластин. Сидели долго. Тони фактически разобрал и собрал протез заново, насколько это было возможно сделать, не отсоединяя его. Выглядело так, будто он медитирует над механизмом. Отчасти так оно и было, только вот сеанс был особенный. По мере того как Тони перебирал протез, его движения становились всё более уверенными, а атмосфера всё менее напряжённой. Когда последняя пластинка встала на место, Баки чувствовал себя так будто выбрался из-под завала. Там не то что камень с души упал, бетонная плита как минимум. Старк сидел ещё какое-то время молча, смотрел сквозь стол с инструментами. Потом поднял взгляд на Джеймса, хлопнул легонько по живой руке и выдал: — Всё хорошо. Тихо, без привычной весёлости, но так убеждённо. И у Барнса все мысли поплыли. Надо было сказать. Очень важно было сказать. — Тони... — Всё хорошо. Перебил его Старк, и Баки не выдержал. Все эмоции, копившиеся последние недели, вышли наружу слезами. Он не видел, почувствовал, как Тони прижал его к себе. Барнс тогда рыдал навзрыд, и только после, успокоившись, увидел покрасневшие глаза гения. И ещё чуть позже, потихоньку приходя в себя по дороге в комнату, понял, что волосы на затылке в том месте, где Тони прижимался к нему щекой, полностью вымокли. Это было в полной мере переломным моментом. И если до этого Баки лишь осторожно притирался, постепенно узнавая и всё больше поражаясь этому человеку, то после ощущалось как прыжок с обрыва и свободное падение. Он просто нёсся на бешеной скорости к закономерному результату. Результат красовался перед ним в виде лепестка в раковине. Баки знает, что за цветы проросли в его лёгких. Тигровые лилии. Крупные и яркие, а аромат в секунду заполняет всё пространство. Что ж, пояснения не требуются, не так ли? Барнс неожиданно для самого себя рассмеялся. Надо же было пережить столько дерьма, чтобы так по-идиотски сдохнуть в конце. И нет. Никакого счастливого конца тут не будет. Не с его историей. Единственное лекарство от ханахаки — взаимность чувств. А об этом и речи быть не может. Это же очевидно. Единственно важное сейчас это не дать Тони узнать об этом. Мучиться, понимая, что из-за тебя умирает другой человек и не иметь возможности что-то сделать с этим. Нет! Баки не заставит его так страдать. Всё просто. Чем меньше людей об этом знает, тем надёжнее. В идеале, конечно, никто, но от Стива совсем скрыть не удастся. Хотя и рассказывать ему сразу тоже не вариант. Джеймс что-нибудь придумает.I can't help but want you I know that I'd die without you
***
Барнс ещё содрогается в последних приступах кашля, когда Стив заходит в комнату. На полу каша из окровавленных лепестков и бутонов, а солдата бьёт крупная дрожь. Что ж, это был лишь вопрос времени, когда Капитан узнает. Два с половиной месяца, в конце концов, не такой уж и плохой результат. У Роджерса шок, поэтому он просто застывает на первые несколько секунд. Они тянутся как в замедленной съёмке, Стив успевает рассмотреть в деталях всё: большие ярко-рыжие, кажется, изогнутые лепестки, кровавые разводы на них мешают сказать точнее, длинные тычинки с крупными пыльниками среди них, кровь, много крови, его лучший друг на коленях на полу в полу бессознательном состоянии. Мозг работает отвратительно медленно. Когда Роджерс кидается к Баки и пытается подхватить его, он сам дрожит не меньше Солдата. Слова застревают где-то на полпути, и из горла вырываются лишь бессвязные звуки. — Стиви, — хрипит Барнс, в попытке сказать что-то, и, О Господи, по его горлу будто наждачкой прошли. Роджерс оглядывается, сам ещё не понимает, что ищет, но Баки поднимает руку, указывая на тумбочку. Пальцы уже почти не дрожат. На тумбочке бутылка с водой. Точнее бутылок пять целых, одна ополовиненная и ещё несколько пустых. Стив помогает Барнсу подняться, доводит до кровати, усаживает и протягивает начатую бутылку. Баки бы сначала прополоскать рот от крови, но он лишь жадно пьёт, предложенную воду. Плевать, он уже привык ко вкусу. На самом деле, он привык к нему задолго до начала болезни. — Баки? — наконец подаёт голос Роджерс. — Всё нормально. — Говорит Барнс, его голос всё ещё сиплый, но уже не тот кошмар, что был в первый раз. И, чёрт возьми, ничего не нормально! Хочется заорать Роджерсу. Он понимает, он видит, что это не так. Но вместо этого он тихо спрашивает: — Кто? Ему кажется, что подсознательно он знает ответ, но мысли никак не могут собраться. Баки смотрит на него, его глаза слишком яркие на бедном лице, он морщится так странно, будто вот-вот заплачет. — Тони, — честно отвечает Барнс, и от тона, которым это сказано веет абсолютной безысходностью. Стив не удивляется. Это ведь тот самый очевидный ответ, который вертелся на периферии его сознания. Это же его лучший друг, которого он знает как облупленного, несмотря ни на что, включая семьдесят лет Гидры. Разумеется, это "Тони". Стив лишь кивает. — Ты ничего ему не скажешь! — Вырывается у Барнса прежде чем Стив успевает сделать хоть что-то ещё. — Что? — Поражённо выдыхает Роджерс. — Бак... — Ни слова, Стиви! — перебивают любые его возражения. — Шансов на взаимность у меня ровно ноль. А сказать ему... это же Тони! Он же будет пытаться, а смысл? Себя изведёт только. Ничего не выйдет, а он потом ещё и винить себя будет до скончания времён. — Баки смотрит умоляюще. — Пожалуйста, Стиви. Он не заслужил такого. Да ещё и из-за кого? — Бак, — тон у Капитана предупреждающий, но в итоге он срывается. — С чего ты вообще взял, что шансов нет? — Да брось ты это, сопляк, — Барнс фыркает, не весело, а обречённо. — Я его родителей собственными руками убил, хоть под кодами, хоть как. Тони даже такое простил. С присутствием моим мирится, помогает, руку осматривает. Кто бы меня спросил, я бы сказал, что он святой. Это и так слишком много. Но принять и простить это одно, а вот любить, — Баки замолкает ненадолго, его лицо темнеет. — Он же эту запись видел. — Барнс смотрит тяжёлым взглядом. — Ты бы смог держаться за руки, которыми твою мать душили? Стиву даже дышать тяжело становится. Жестоко, но правда. Он и хотел бы возразить, сказать то, что и обычно говорит. "Это не так. Нельзя сдаваться! Надо верить." Вот только он сейчас не Капитан Америка, а перед ним не солдаты. Он Стив Роджерс, парень из Бруклина, друг. Он смотрит на Баки. Он понимает, о чём тот говорит. Глаза щиплет. — У нас сейчас всё не так уж плохо. Я хочу то, что есть, сохранить. Наслаждаться этим так долго, как смогу. Его жалости я не переживу, Стиви. — Ты и так этого не переживёшь! — Срывается Стив. Он не хотел этого говорить, он хочет исправиться, извиниться, но слёзы застилают глаза, а вместо слов вырывается всхлип. Баки оказывается рядом. Обнимает его крепко. — Прости, Стиви, — шепчет он. — Мне жаль, что так вышло. Я не хочу тебя оставлять. Правда. Но ты же можешь понять? Ты рассказывал как-то про то как пустил Валькирию в океан. — Баки делает паузу, продолжает тихо и не спеша. — Пегги была с тобой на связи, да? Стив пока не понимает к чему он клонит, но глухо отзывается согласием куда-то в металлическое плечо. Барнсу достаточно. — До самого конца разговаривала с тобой. Разве оставить её было не сложнее всего? Любимую и разбитую горем. — Стив каменеет в его объятиях. — Но ты всё равно это сделал. Потому что её жизнь была важнее. Она бы справилась и могла попробовать снова, ведь она была бы в порядке. Правда или неправда? Баки попал в ту самую точку. Кулаком в больное место. Стив поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Правда. — Его почти не слышно, одни губы шевелятся. Барнс кивает. — Я хочу, чтобы он жил. Нашёл кого-нибудь. Был счастлив. Скажем ему, и он закроется в себе, повесит на себя очередную смерть. Решит, что старался недостаточно, и плевать он хотел, на то, что это так не работает. Ты же знаешь Тони? Стив закрывает глаза, вдыхает поглубже. Баки прав. Во что бы самому Роджерсу не хотелось верить, но реальность именно такая. — Ты, — Барнс запинается, — ты будешь на моей стороне? — До самого конца. — Голос дрожит, и слёзы снова текут по щекам, но Стив говорит это так уверенно, как только может. — Не наделай только глупостей без меня, — голос Баки тоже дрожит, но он старается сохранить в нём шутку. Ради Стива. Вместо ответа он слышит только всхлипы. И не пытаясь сдержать собственные слёзы, мысленно обещает забрать все глупости с собой.***
Ожидать, что на этом всё и закончится, было весьма опрометчиво. Сдаваться не в привычке Стива Роджерса. Он, как говорится, только начал. Но и Баки, когда надо, может быть абсолютно непреклонен. Плохое сочетание. Роджерс теперь гораздо внимательнее, и Барнсу кажется, что время тянется медленнее. По крайней мере три недели уходит на то, чтобы Стив прекратил свои попытки в пламенные речи при каждом удобном моменте. Пять на то, чтобы он перестал бледнеть как мертвец, заставая приступы Баки. Только через два месяца отвратительное напряжение между ними более-менее сходит на нет. У Роджерса сил хватает лишь на несчастный взгляд. Это не смирение, нет. Но длительность болезни Барнса уже преодолела привычную для людей отметку. Сыворотка делает его организм куда устойчивее к подобным повреждениям. И хорошего в этом мало. Во-первых, Стив понятия не имеет сколько времени у них осталось. Во-вторых, тот кошмар, что переживает Джеймс... Никто ещё не доходил до подобных стадий, человеческое сердце обычно не выдерживает раньше, да и прочие внутренние органы не обладают такой регенерацией. Никто не отплёвывает по десятку ядовитых раскрытых бутонов лилий за раз. Они стараются жить как прежде. Наслаждаться моментами, делать то, что им по силам. Домашняя рутина, редкие развлечения, привычные миссии. Так долго как смогут.***
Здание почти целое. А вот вертолёт они зря пытались на воздух поднять. Солдат с этим разобрался по-своему. Вдова уже закончила со скачиванием данных, а Капитан погрузил выживших гидровцев в камеру в джете. Миссия завершена успешно. Но вот несколько металлических пластин на руке безбожно погнуты. Стив смотрит обеспокоенно, но Баки лишь пожимает плечами, мол не в первый раз, прорвёмся. Он уже привык. Это что-то вроде традиции. Джет приземляется в башне и Джеймс идёт в мастерскую. Сейчас он проведёт прекрасные минут сорок в компании любви всей своей жизни. И он на самом деле будет наслаждаться каждой из них. А затем отправится на свой этаж и проведёт ещё пятнадцать откашливая кровавые бутоны. Можно подумать, ему нужно материальное подтверждение своих чувств. Будто бы он и сам не знает насколько сильно он влюблён. И насколько безответно. Тони отвлекается от голограммы и улыбается ему. Барнс полюбовался бы, но гений быстро замечает причину визита и хмурится. — А поаккуратнее нельзя, Снежинка? Тебе что титановый сплав, что вибраниум, найдёшь как покоцать. Тони прячет за беспокойством о снаряжении беспокойство за жизнь и здоровье команды. Всегда. Джеймс знает. Это было довольно просто заметить. Его не удивляет тот факт, что для Старка это какая-то особенно болезненная тема, хотя в причинах он так до сих пор и не разобрался. Гораздо больше его поразило когда-то то, что он вовсе не является исключением. Старк лично разработал и собрал этот новый протез. Вроде было логично предполагать, что претензии Тони о неосторожном обращении относятся именно к технологии и ставятся ему в вину. Однако. Он долго и с чувством может бурчать на сожжённые платы и погнутые пластины, а потом отбрасывать их в сторону как какой-то мусор. С важным видом требовать от Пятницы сканирования протеза и рассматривать голограмму, половина которой занята сведениями о состоянии мышечных тканей ближе к соединению с искусственной рукой. Говорить о том, какая тонкая работа по подсоединению к ЦНС была проделана и как Барнс это не ценит, прикрываясь бионикой от пуль. "Очень больно? " переводит Джеймс мысленно со Старковского на человеческий и отвечает, что ему совсем не больно и вообще он почти ничего не почувствовал. Так и сейчас. — Прости, Тони. Они решили сбежать на вертолёте, а он оказался чуть тяжелее. — Чуть тяжелее, чем что? — На автомате интересуется гений. — Чуть тяжелее, чем я рассчитывал. Тони одаривает его недовольным взглядом. — Следующий раз рассчитывай лучше. — Конечно. — Барнс улыбается ему. Тони вроде немного оттаивает и кивает на знакомое сержанту место. Кресло поселилось в мастерской почти сразу после появления Джеймса в башне. Буквально после первых не особо удобных осмотров Старк расспросил его о том, как проходили техосмотры и ремонт раньше. Барнс рассказал, опуская некоторые подробности. Тони особенно заинтересовало кресло. Джеймс рассказывал с неохотой, но в деталях. Как оказалось, лишь для того, чтобы при следующем осмотре обнаружить в мастерской кресло максимально не похожее на те предыдущие. Влюбиться в Тони Старка было до обидного легко. — Ну рассказывай, что там у тебя произошло на свидании с вертолётом, принцесса. Джеймс смеётся и Тони думает, что хотел бы слушать этот звук... ну может и не вечность, но очень близко к тому. Солдат рассказывает, его голос негромкий с лёгкой хрипотцой, очень приятный для слуха. Гораздо приятнее, чем высокие девичьи голоса, что ассоциируются у Тони с очередной головной болью. На моменте рассказа о встрече руки с полозковым шасси вертолёта Старк морщится в открытую. Ему мало нравится, когда команда берёт удар (в прямом смысле) на себя, но особенно его напрягает, когда это делает Барнс. Как будто урон для каждого члена команды прямо пропорционален уже пережитой боли. "Ты страдал уже достаточно!" хочется закричать Тони, картинно вскинув руки, как в какой-нибудь дешёвой мелодраме. Он, конечно, так не делает, но солдату хватает и изменений в его мимике, чтобы понять направление мысли. Пластины уже подправленные постепенно возвращаются на свои места. Тони рад, что внутренних повреждений нет. Место соединения не задето и Барнс сидит у него в чёрной борцовке. Это хорошо. Сосредоточиться на механизмах, когда перед тобой сверкают гладкой грудью и восемью кубиками почему-то последнее время становится всё сложнее. Джеймс Барнс вообще весь целиком красивый. И надо сказать, для Тони это не какое-то открытие. Помнится, он вернулся домой на каникулы после первого курса в МТИ и решил серьёзно пересмотреть дизайнерское решение в виде кучи плакатов с Капитаном Америкой на стене своей комнаты. Не его вина, что этот момент пришёлся на период полового созревания, а сам Капитан на каждом втором постере был изображён в компании лучшего друга и верного товарища Баки Барнса. Умопомрачительно красивого и чертовски горячего товарища. И нет, он вовсе не решил тогда передёрнуть на лучшего друга бравого Капитана. Просто всерьёз задумался об этом, вот и всё. Когда же Барнс появился в его жизни собственной персоной, мысли Старка были заняты совершенно другим. Да и начало их знакомства было весьма сильно омрачено некоторыми определёнными сведениями с баз данных Гидры. Хрустальный образ самого Капитана был жестоко разбит о реальность всего несколько лет назад, и Тони не питал никаких надежд относительно очередного размороженного суперсолдата. Напрасно. Обаятельный, очаровательный, достаточно умный и далеко не такой зануда как Роджерс. Барнс вполне соответствовал тому образу, что сложился в сороковых. Он тогда был проще, вероятно поэтому и приукрашивали его меньше. Сначала это трудно было понять, но по мере того, как он отходил от своего пребывания в Гидре, как возвращались воспоминания, и как постепенно таяло напряжение между ним и Тони, всё больше проглядывал тот самый сержант Барнс. Это притягивало. Старк заканчивает с работой, но вместо того чтобы разойтись, какое-то время они просто сидят и смотрят. Не в глаза, но друг на друга. Как будто бы незаметно, но на самом деле абсолютно очевидно. Мысли Тони начинают утекать. Его вытаскивает голос Барнса. — Спасибо, Тони. Джеймс уже начинает чувствовать щекотку в горле. — Обращайся, мороженка. — Старк давит кривую улыбку. — Но руку всё же побереги. — Конечно. Обязательно. Мне, наверное, пора. Тони только успевает кивнуть, а Барнс уже скрывается в дверях мастерской. Старк совсем расклеился. То ли сноровку растерял, то ли длительное воздержание сказывается. Впрочем, очевидно, что дело далеко не только в желании. Он теряется иногда. Задумывается надолго о странных вещах. Смущается своих ответов. И всё это ему совсем не свойственно, только не Тони Старку, когда вопрос нужно перевести в горизонтальную плоскость. Дело не в этом. Ведь ещё он волнуется. Заботится. По-своему, странно, но заботится. Хочет сидеть, чинить руку, совершенствовать оружие и улучшать экипировку. А над желаниями стянуть футболку и раздвинуть чужие ноги, всё чаще превалируют такие как слушать голос и видеть улыбку. Произведя недолгий анализ данных фактов, можно вполне быстро прийти к весьма определённому выводу. У Тони аналитический склад ума и IQ за двести. Он любит анализировать. Схемы, графики, изменения биржевых котировок, поведение других людей. Тони любит анализировать. Всё, кроме своих чувств. Это, по его мнению, дерьмо собачье. Он не собирается анализировать свои реакции на Джеймса Барнса и уж тем более давать им чёткое определение. В отместку за эти мысли, не иначе, его скручивает приступом сильного кашля. Что-то подозрительно щекочет горло, и отнимая ладонь от лица, Тони видит пару налипших на неё голубых лепестков.Проблема: Чувства к сержанту Барнсу.
Вариант решения: Агрессивное игнорирование.
Результат: Успех решения 98% 0%.
Попробуйте снова.
Проблема: Чувства к сержанту Барнсу. Вариант решения: пытаться следовать составленному плану и не облажаться в процессе. Результат: Вероятность успеха 75% (Пятница дала 60, ещё 10 сверху накинул "покойный" Джарвис и 5 последних держащаяся на соплях самоуверенность и отчаянная надежда Тони). Вы можете выжить.
На этой воодушевляющей ноте Тони возвращается к своему проекту. Планирование нового будет идти легче во время работы над привычным.***
Барнс почти в норме. Сеанс отплёвывания лепестков прошёл успешно. Правда его длительность, кажется, увеличилась. К тому моменту, когда Стив заходит проведать его, Баки уже успевает осушить бутылку воды, умыться и привести в порядок раковину. — Как ты? — Порядок, Стиви. — Да, разумеется. — И рука в норме. — Что ж он пытался. Роджерс кивает. — Глупо спрашивать, не передумал ли ты, да? — Баки кривится, забавно наморщив нос, Стив знает, что это значит. — Стоило попытаться, — с грустной улыбкой говорит Капитан. — Ты же знаешь, надежда умирает последней. "Твоя умрёт только вместе со мной." Барнс не думает, знает. Стив собирается предложить потренироваться, но потом плюёт на всё это. — Может, в Бруклин? Зайдём в тот книжный, помнишь? — Это тот, что рядом с магазином пластинок? — Тот самый, — улыбается Роджерс. — А поехали, — легко соглашается Баки. Они не берут байки. Впитывают каждый момент прогулки, включая такие сомнительные, как поездка на общественном транспорте. Гуляют по знакомым когда-то улицам. Заходят в магазины. Сначала в книжный, а потом и в тот, что с пластинками. Они берут книги, а Баки тащит домой ещё и винил. Обилие музыки и способов её воспроизведения одна из тех вещей, что искренне восхищают Барнса в современном мире. И если для Стива проигрыватель — своего рода ностальгия, то Баки скорее ценитель. Даже забавно, что втянулся он в это благодаря Тони, а не Роджерсу. Старк как-то заметил его любовь к музыке. Сложно было не заметить, когда Джеймс начал подпевать его плейлисту в мастерской. Барнс даже не осознавал, очнулся только на ремарке Старка о его музыкальных способностях. А потом Тони спросил, хочет ли он услышать настоящий звук. Баки ожидал, что из стен выедет какая-нибудь акустическая система или вроде того. Но вместо этого Старк велел Джарвису "крутить винилы". Правило номер один: "Никогда не стройте каких-либо ожиданий относительно Тони Старка." Он сделает всё, чтобы их не оправдать. Так у Джеймса спустя неделю появился виниловый проигрыватель. И это новшество! В конце концов, виниловые пластинки появились уже после того, как они со Стивом "выпали из жизни". Они гуляют, смеются и разговаривают обо всём на свете. Уже темнеет, когда они возвращаются в башню.***
Тони не помнит в какой именно момент за работой над проектом, он пришёл к этому выводу. "Ему надо почаще вылезать из мастерской." Ну правда, он проводит там всё время не занятое работой в СИ и миссиями. "Больше внимания с его стороны." Это же часть плана. Та самая, которая должна уложиться в две недели. Что вряд ли сработает, если за это время они увидятся три раза в этой самой мастерской. Если вообще увидятся. Начать можно с малого, решил Тони. Он знает, что ребята, те, кто живёт в башне, проводят много времени вместе. Завтраки, обеды, ужины, утренние пробежки и дневные тренировки. Сам Старк, дай бог, выбирается на вечера кино. В остальное время его режим настолько отличается от всех привычных нормальным людям, что пересечься с кем-то почти нереально. Завтрак аккурат между обедом и ужином? Перекус в три часа ночи? Совещание, совещание, совещание, тренировка с Хэппи. Сутки провёл в мастерской. На следующие выпал из жизни. Он бы может и виделся со всеми почаще, но кофеварка давным-давно стала неотъемлемой частью мастерской. Надо признаться, что, когда его жизнь работала по схеме "нажраться-потрахаться-поспать-поработать-нажраться", упорядоченности в ней было больше. Даже грустно как-то. В общем, вывод был сделан вполне логичный. А Пятница получила новый протокол, согласно которому сейчас оповещала его о наступлении времени совместного ужина мстителей. Старк, выдернутый из работы, растерянно огляделся, взъерошил волосы и вздохнув двинулся на общий этаж. Там оказалось довольно шумно. Оказывается, на ужин решил заглянуть Сэм. А Клинт приехал навестить Ванду и остальных. Они втроём с Наташей о чём-то спорили у плиты. Вижн стоял неподалёку, иногда вставляя свои комментарии. Роджерс с Уилсоном были уже за столом и переговаривались. А Барнс занял диван в дальнем углу. Не самое хорошо освещённое место кухне, зато оттуда просматривается вся комната, а также арка выхода вместе с кусочком коридора и рядом есть окно. Тони старается не задумываться об этом слишком сильно. Он проходит и плюхается рядом. — Один тут отдыхаешь? —Тони поворачивает к нему голову с фирменной ухмылочкой. И, о Боже, если его план включает в себя большое количество такого флирта, то Старк в пролёте. Но Джеймс вопреки всему расплывается в улыбке. — Хочешь составить мне компанию на этот вечер? — Баки копирует ухмылочку, хотя взгляд от проёма арки так и не отрывает. От продолжения этого нелепого диалога их спасает Наташа. — Kushat' podano. — Громко объявляет она, и тихо добавляет что-то ещё, но расслышать невозможно. Никто не вдаётся в подробности. Когда-то давно они сошлись на том, что это приглашение к столу, Джарвис подтвердил, и больше они не интересовались этим. Тони конечно подозревает, что подвох какой-то есть, и в очередной раз обещает себе спросить у Романовой позже. Позже он конечно напрочь забудет об этом. Все подтягиваются к столу. На ужин что-то из восточно-европейской кухни. Тони не жалуется, ему вкусно. Ещё бы ему не было, когда последний раз он ел утром. С ребятами легко и уютно. Все заканчивают есть, но остаются сидеть и просто болтают. Сэм пересказывает какую-то историю, и Стив вставляет комментарии. Баки честно пытается удержать лицо, но в какой-то момент просто начинает смеяться. Тони смотрит на него. На секунду они встречаются взглядами. Его глаза такие голубые. Прямо как те цветы. Как же они называются? Он знает. Он просто забыл. Забыл. Незабудки. Старк смеётся в голос. Все в комнате замолкают и переводят на него удивлённые взгляды. Гений продолжает хохотать и, наверное, он выглядит как сумасшедший, потому что удивление сменяется настороженностью. — Тони? — Это Стив. Видимо переключился в режим мамочки, раз звучит так обеспокоенно. — Всё в порядке, — моментально реагирует Старк. — Я просто идиот! — В горле щекочет. — Извините, мне срочно надо в мастерскую. Все смотрят с сомнением, но уже не так настороженно. Скорее всего решили, что Тони только что обнаружил абсолютно очевидную (на его гениальный взгляд разумеется) ошибку в каких-нибудь расчётах и спешит исправить её. Пусть так и думают. Технически он ведь никому не врал. А то, что грамотное сочетание нужных фраз вводит кого-то в заблуждение, совсем не его вина. Тони успевает дойти до лифта и даже проехать пару этажей, прежде чем заходится в кашле. Кроме лепестков на этот раз выходит пара целых цветков, это чуть больнее и, кажется, он видит каплю крови, но они всё равно красивые. Как глаза грёбаного Барнса. Тони вообще-то благодарен, что это всего лишь незабудки, а не ирисы какие-нибудь. Могло ведь быть и хуже.***
"Хуже уже не будет" думает Баки и смотрит на цветки лилии. Помимо них в раковине куча лепестков и несколько закрытых бутонов. Ну, это, не считая пол литра крови, размазанной там же. Тони называющий себя идиотом это отдельный вид искусства. Он так искренне говорит это каждый раз, что у Джеймса от нежности щемит в груди. Или это просто очередной корень прорастает через лёгкое? Баки не вполне уверен. Легко спутать, знаете ли. Он выскользнул из кухни почти следом за Старком. И Джеймс может с уверенностью сказать, что есть свои преимущества в том, чтобы, ну, быть им, Баки Барнсом, Зимним Солдатом. Никто даже внимания не обратил. Наташа проследила за его передвижением чисто на автомате, да Стив посмотрел сочувственно. Баки иногда кажется, что этот его взгляд вызывает мигрень похлеще самой болезни. Не то что бы он не понимал. Это отвратительно, заставлять Роджерса смотреть как умирает его лучший друг. Снова. Но вместо нескольких секунд полёта теперь долгие месяцы мучительной борьбы улучшенного организма с неизлечимой заразой. А Стив всё так же бессилен в попытке остановить это. Сам Барнс теперь не позволит ему. Наверное, он последняя паскуда и худший друг на свете. Но Стиви, как и прежде, с ним. До самого конца. Он обещал, и он молчит. И всё, что может Баки, это чувствовать бесконечную благодарность. Джеймс достаёт цветы из раковины, отправляет их в мусорное ведро и включает воду. Он справится с этим. Это конечно, всего-навсего попытка себя успокоить. Но ведь до этого же он справлялся.***
Вселенная вероятно воспринимает его слова как вызов. Иначе как это объяснить? Становится хуже. И речь не о приступах. Тони видимо ударила какая-то идея в голову. Может изобрёл что-то гениальное? Закончил проект, над которым долго трудился? В любом случае, Старк внезапно решает появляться как по расписанию на завтраках, обедах и ужинах, чего с ним в жизни не случалось. Заглядывает на тренировки, что кажется странным. А ещё таскает Джеймса каждый день в мастерскую на техосмотры под предлогом апгрейда его протеза. Хотя почему под предлогом? Барнс же не знает наверняка, что это не так, да и зачем бы Тони ему врать. Просто на взгляд Баки рука отличная, а сведений о ней у Старка, как у создателя, гораздо больше, чем у самого Солдата когда-нибудь будет. Но такие уж правила в башне Мстителей. Папочка велел явиться с экипировкой, никто не спорит, высокотехнологичные манатки в руки и вперёд. Впрочем, ладно, это он ещё мог бы как-то объяснить. Но вот тот факт, что Тони флиртует. То есть, он всегда флиртует, это же Тони. Но он как будто бы делает это в три раза активнее. Барнс отвечает. А что ему ещё делать? Он уже зарекомендовал себя определённым образом. Спасовать сейчас, значит выдать себя. Да и, если уж быть до конца откровенным, здесь чертовски сложно устоять. Он и сам хотел бы делать это примерно... всегда. И пока Старк инициатор, Джеймс может идти на поводу у своих желаний абсолютно безнаказанно. Ещё Тони делает комплименты. И это больше не вещи из разряда "О Барнс, тебе стоило бы побороться с Роджерсом за звание лучшего зада Америки" или "Смотрю, в Гидре день ног не давали пропускать". О нет! Это какая-то смущающая чертовщина про цвет глаз, улыбку и интеллект. С последним Барнс категорически не согласен. В этой ситуации иначе, как максимально тупым, он себя не чувствует. Он мог бы наслаждаться этим. Но ханахаки именно та вещь в их мире, что пресекает самообман на корню. Самочувствие ухудшается. Приступы усиливаются. При повышенном внимании Тони к нему проходит всего два дня, прежде чем Солдат первый раз теряет сознание после приступа.***
План конечно хорош. Но в одном Старк конкретно просчитался. Частые встречи и долгий контакт с объектом чувств, неизменно вызывают приливы этих самых чувств и всплеск эмоций, сопровождающиеся выбросом соответствующих гормонов. Что разумеется прямо влияет на рост цветов и скорость развития болезни. Подумать об этом Тони умудряется прямо в перерывах между приступами кашля, согнувшись над раковиной. Какое-то время он просто разглядывает цветы, отмечает, что крови тоже прибавилось. А потом выбирает наименее потрёпанные, споласкивает под тонкой струёй воды и относит их в спальню, оставляя на прикроватном столике. Возможно это очередное проявление его деструктивных наклонностей, но Тони очень нравятся эти цветы. Очень хочется пить. Но прошлая встреча воспалённого горла и прохладной воды ещё слишком свежа в памяти. — Пятница, детка, не знаешь, чего бы выпить чтобы не убиться? — сипит гений. — Одно из самых простых и распространённых средств — тёплая мятная вода, босс. — Мятная вода? — Точно так. Мята заваривается в горячей воде, а затем настой остужается до приемлемой для раздражённой слизистой температуры. Старк хмыкает задумчиво. — Можем организовать по-быстрому? В башне вообще есть мята? — Есть на этаже доктора Беннера. — Отлично. Справишься? — Конечно, босс. Тони выдыхает и падает на кровать. Он настолько привык к тому, что его окружают собственные изобретения, что порой забывает насколько это удобно. Старк бездумно пялится в потолок. Ему редко удаётся выхватить свободную минутку. Достаточно свободную, чтобы не делать вообще ничего. Гений не знает, сколько он так лежит и просто наслаждается. Двери разъезжаются и в комнату радостно пиликая вкатывается робот-доставщик. — Без звука. — Командует Тони, разлепляя глаза. Робот обиженно мигает синим, но замолкает согласно команде. — Не обижайся, Динь-динь. — Старк забирает у робота стакан и гладит того по корпусу. Он собрал их около полугода назад. По роботу на этаж для каждого мстителя. Они проворнее и куда ловчее того же Дубины. По крайней мере, звания лапы-растяпы от Старка ни разу не удостаивались. Наделённые минимальным эмоциональным спектром они быстро стали любимчиками ребят и обзавелись каждый своим именем. Динь-динь не исключение. Старк обозвал робота за издаваемые звуки, которые сам же и встроил. И то, что большую часть времени он держит его в режиме "без звука", ничего не меняет. Тони не спеша пьёт воду, наблюдая как робот меняет гнев на милость и начинает мигать зелёным. Вода действительно быстро снимает боль, пустой стакан возвращается к роботу, и тот довольный проделанной работой укатывает обратно. Старк откидывается на подушки и утомлённый последними днями моментально засыпает.***
Тони честно старается оценить то, насколько успешно работает его план. Но Барнс совсем ему не помогает. Он как будто принимает новые правила игры. Удвоенное количество флирта его не смущает, и он даже старается не отставать. С комплиментами сложнее. Он сводит их в шутку где может, иногда неловко застывает, борясь с выражением собственного лица, совсем редко благодарит. Но в большинстве случаев, к огромному удивлению гения, он умудряется выставить всё так, будто Старк единственный в помещении, кто заслуживает какой-либо похвалы. И даже то, что он, Барнс, остроумный, красивый или сильный это целиком и полностью заслуга Тони. И гений не знает смеяться или плакать. То ли не всё потеряно, то ли его план трещит по швам. Что ж, видимо это будет сложнее, чем Старк предполагал. В любом случае, сдаваться Тони не собирается. Он сворачивает голо-экраны в мастерской и идёт на общий этаж. Не пропускать совместное времяпровождение мстителей — один из пунктов плана. А Старк старается его придерживаться. Время как раз близится к обеду. Только вот этот мир забыл уточнить об их планах. И вместо обеда у них экстренная миссия. Вообще-то это пожар с угрозой обвала перекрытий. Не совсем их профиль. Но горит детская больница. И когда на общей кухне Пятница оповещает их о происшествии, все кидаются собираться без каких-либо обсуждений. Они берут на себя эвакуацию детей и персонала, оставляя непосредственно тушение пожарным. Стив координирует их действия, чтобы дополнительная помощь не вышла боком. Ведьма сдерживает огонь с помощью силовых полей в указанных местах. Капитан и Солдат эвакуируют людей на нижних этажах здания, работая то вместе, то по отдельности. Вдова принимает их снаружи, выводит в указанное пожарными место, убеждаясь, что серьёзных повреждений нет, параллельно собирая информацию о тех, кто остался внутри. Это здорово экономит время. Железный человек, как самый защищённый и самый мобильный проводит эвакуацию в труднодоступных местах. Система охлаждения работает на полную. Тони чередует вылеты и перераспределение энергии. Мало найти людей, надо ещё вынести, чего не сделаешь в раскалённой броне. Эвакуация почти закончена, когда Вдова выясняет, что медсёстры не досчитались двоих. Брат и сестра. Восемь лет. Лежали в палате на верхних этажах. Все смотрят с нескрываемым ужасом. Здание в указанном месте полыхает. Надежды совсем мало, но они не могут не проверить. Не имеют права. Старк делает петлю и возвращается в здание. Солдат на земле видит, как красно-золотая вспышка исчезает в огне. Кажется, что сердце останавливается, цветы опасно подступают к горлу. Тони в костюме ничего не будет. Он это понимает, но инстинктивный ужас сильнее доводов разума. Сканирование помещений мало что даёт. Повсюду дым и завалы, а про тепловые сигнатуры и говорить нечего. Старк говорит Пятнице сосредоточиться на распознавании звуков. И идёт проверять помещения. Это занимает больше времени, чем его предыдущие заходы. Температура внутри брони поднимается. Тони чувствует, как пот начинает течь по вискам и впитывается в поддоспешник. Мелькает мысль о том, чтобы вылететь и проверить соседние этажи, но что-то подсказывает, что далеко они не могли уйти. Что-то в перекрытии между этажами прогорает, и с грохотом падает кусок потолка. За шумом Старк едва различает детский крик, но Пятница тут же подтверждает, что ему не показалось и указывает предположительное место источника звука. Тони находит детишек в углу комнаты, что была палатой, на полу под плотным одеялом. И это чудо, что малявки додумались до такого. — Хэй, ребятки, ну-ка вылезайте оттуда. — Он старается звучать максимально успокаивающе. Но ситуация не располагает, а голос искажён шлемом. Но дети моментально реагируют на чужое присутствие. Испуганные, заплаканные они показываются из своего "укрытия". Броня может выглядеть устрашающе, но для большинства людей (в особенности, детей) Железный человек — герой. В глазах мелькает узнавание и тут же сменяется надеждой. Они бросаются к нему, и Тони едва успевает отойти. — Осторожно, осторожно! — В панике почти кричит Старк, пока Пятница информирует его о внешней температуре брони. Дети испуганно жмутся друг к другу и непонимающе смотрят на свою последнюю надежду. "Окно. Доступ к кислороду. Дополнительные репульсоры на костюме." Мысли проносятся в голове. Что же делать? Нужен план и срочно! — Так, ребятки, мне нужно чтобы вы вернулись в своё укрытие ненадолго. Хорошо? Ему чертовски повезло, что детишки оказались такими смышлёными. Указания выполнили быстро и без вопросов, несмотря на страх. Тони ждёт пока они заберутся под одеяло и выносит окно ударом из репульсоров. Огонь ожидаемо несётся потоком в ту сторону и усиливается во всём помещении. Как только первый вал проходит, Старк обращается к ИИ. — Пятница, шлем и перчатки, — командует он. — Босс… — Живо! Указанные части раскрываются и втягиваются в костюм. Ладно, возможно на счёт шлема Тони погорячился, но он почему-то уверен, что это необходимо. Откашлявшись, он обращается к детям. — Эй, ребятки, вылезайте. Быстро. Детишки тут же оказываются рядом с ним, хотя их уже очевидно шатает. Тони опускается перед ними на колено и смотрит в глаза пока объясняет. — Сейчас хватаемся за мои руки и держимся как обезьянки. Понятно? — Ответом ему служат кивки. — Осторожно! Костюм задевать нельзя, он очень горячий. — Ещё пара кивков. Тони встаёт. — Левая. Правая. Держаться крепко. Вниз не смотреть. Руки свободны от брони до самого локтя. По одному на каждую тяжеловато конечно, но выбора у них нет. Пятница перераспределяет энергию на оставшиеся репульсоры и они вылетают в разбитое окно. "Только бы не уронить. Только бы не уронить. Только бы не уронить." Железного человека долго нет и волнение ощутимо нарастает. Когда на указанном этаже вылетает окно, вытаскивая за собой языки пламени в толпе раздаются вскрики. Стив с опаской смотрит на Баки. Тот кажется разрывается между тем, чтобы кинуться бежать внутрь и умереть на месте от страха за жизнь Тони. Но вот Старк вылетает из здания. И не один, а с двумя грузиками. По толпе проносится вздох облегчения. Баки тоже было выдыхает, но тут же снова напрягается. Тони без шлема, и по локоть без перчаток. Очевидно, что костюм принимает на себя лишь малую часть веса детей. А в глазах Старка чуть не красной строкой бежит мысль, о том насколько ему страшно. Первая почему-то реагирует Ванда. Она срывается с места, встречает Тони на подлёте, страхует детей магией, пока они твёрдо не встают ногами на землю, а сам Старк не приземляется за ними, тут же вываливаясь из полностью открывшейся брони и пытаясь отдышаться. Тони так непередаваемо благодарен ей за это. Но когда он поднимает на неё взгляд, встречается с таким странным выражением лица, что снова начинает переживать. Ведьма выглядит так будто сейчас расплачется, и Старк спешит осмотреть детей на предмет серьёзных повреждений, которые он мог не заметить в дыму. Ничего подобного он не находит. Есть конечно ожоги, но даже те не слишком серьёзные. В рубашке они что ли родились? Старк смотрит на их лица, покрытые копотью и только сейчас замечает. Близнецы. В мозгу что-то с громким щелчком встаёт на место. Он снова смотрит на Ванду. Она низко опускает голову, прячет блестящие глаза, а её губы дрожат. Тони ничего не говорит. Отходит от детей, которых тут же окружает медперсонал. Проходя мимо Ванды опускает руку ей на плечо, сжимает не сильно, лишь на секунду, и двигается дальше. Марк 47 шагает за ним. Костюм "догоняет" Тони, и они сливаются прямо на ходу, металлические фракции обволакивают его тело. Гений даже не сбивается с шага. Баки смотрит на него не отрываясь. Смотрит с того самого момента, как Тони вылетел из горящего здания. Облегчение, восхищение, щемящая нежность и всепоглощающая любовь затапливают его изнутри с такой скоростью, что он не успевает хоть как-то среагировать. Приступ скручивает его моментально прямо там, где он стоит. Барнс задыхается. Из горла вырывается булькающий кашель, струйки крови стекают по подбородку и срываются вниз. Баки хватается живой рукой за горло, падает на колени, и от столкновения лица с дорожным покрытием его спасают только отточенные рефлексы. Металл врезается в асфальт, и пластины тихо щёлкают, фиксируя руку в этом положении. С двух сторон одновременно звучит взволнованное "Баки!" и удивлённое "Джеймс?". Солдат успевает боковым зрением заметить движение в свою сторону, прежде чем глаза застилает пеленой слёз. Горло сводит спазмом, и он начинает кашлять. На асфальт падают окровавленные лепестки. Один, два, пять. Легче не становится. Интенсивность кашля лишь нарастает, Барнс чувствует, как по гортани скользит первый закрытый бутон, за ним спустя несколько лепестков ещё один, а потом становится совсем тяжко. Баки силится не выплюнуть лёгкие, когда начинают выходить раскрытые цветы. Слёзы стекают по лицу, смешиваясь с кровью. Руки трясутся. И бионика, подключённая к ЦНС, не исключение. Его подхватывают с двух сторон. Стив справа, Тони слева. Но Баки даже не чувствует этого. Так же как не слышит звона от столкновения металла с металлом. Он успевает вдохнуть один раз прежде чем чувствует, как внутри проклятые цветы разрывают гортань. Начинает выходить соцветие. Этот кошмар длится отвратительно долго. Тони сжимает руки так сильно, что будь под ними конечности из крови и плоти, захрустели бы кости. За соцветием выходит тихий выдох и Джеймс отключается, обмякая в их руках. — Пятница?! — Старк совершенно не контролирует голос, но его умница-девочка всё понимает, и тут же подключается через встроенные устройства к конечности Барнса. — Сержант жив. Сердцебиение приходит в норму. Процесс регенерации дыхательной системы запущен, но протекает медленнее чем обычно. — Быстро и чётко отчитывается она. Тони осознаёт, что задержал дыхание, пока она говорила, и судорожно выдыхает. Стива тоже немного отпускает после слов ИскИна, и мозг тут же подсказывает о второй по важности проблеме. Роджерс смотрит на Тони, он должен очень быстро понять, что говорить гению, в зависимости от его реакции, но... Единственное что он видит в глазах Старка — это всепоглощающий первобытный ужас. Тони смотрит на Джеймса, затем на цветы. Мозг соображает мучительно медленно. Цветы. Они, наверное, будут сниться ему в кошмарах. Ярко-рыжие лилии. Ярко-рыжие... Он поворачивается, находит глазами Нат. Смотрит вопросительно. Романова в свою очередь напряжённо смотрит на него. Этот обмен взглядами продолжается пару секунд, после чего шпионка еле заметно качает головой в отрицании. Старк переводит взгляд на Стива, тот, впрочем, тоже смотрит на него. Точнее, как понял Тони, смотрел всё это время. Почему, чёрт возьми, все смотрят на него? Взгляд гения меняется с вопросительного на требовательный. Но Роджерс лишь продолжает пялиться в ответ с видом побитой собаки. На дне голубых глаз плещется отчаяние. Тони знает этот взгляд. Он его уже видел. Злоба вскипает внутри. — Я? — Всё, что он может сказать в своём состоянии. Капитан тут же опускает взгляд. Он обещал Баки. Обещал. Но сейчас сдаёт их обоих одним этим действием. Глядя на Тони, слыша тон его голоса, он просто не может соврать ему в лицо. Гадкое чувство того, будто он уже был в такой ситуации нарастает. — Отдай! — Внезапно как-то отчаянно требует Старк. Стив чувствует, как тот тянет Баки на себя. — Отдай мне! Я сам. Роджерс смотрит растерянно, но не сопротивляется, позволяя Тони забрать Джеймса. Старк подхватывает Солдата поразительно легко и взмывает вместе с ним в небо. Полёт до башни не занимает много времени. Оказываясь внутри, Тони размышляет о том, стоит ли податься в больничное крыло, но Пятница информирует его о том, что скорость регенерации пришла в норму и дополнительная медицинская помощь не требуется. Старк кивает и уверенно направляется на свой этаж. Он аккуратно укладывает Джеймса на собственную постель и выходит из брони. Тони по возможности освобождает Солдата от тактического костюма. Потому что, во-первых, лежать на обилии оружия, прикреплённого к нему, не самая удобная вещь в мире, а во-вторых, Старк точно знает насколько узкий (по просьбе самого Барнса) был сшит жилет. В конце концов, сам вместе с Джарвисом мерки снимал и цифры вносил. Когда с этим покончено, Тони может видеть, как мерно вздымается грудь под тонкой тканью футболки. Значит с дыхательной системой всё в порядке. — Пятница, детка, добудь-ка нам той волшебной водички. — Негромко просит Старк и идёт в ванную комнату. — Так точно, босс. Гений возвращается с влажным полотенцем и со всем старанием принимается за работу. Он осторожно, но тщательно оттирает лицо Джеймса от крови, местами уже подсохшей. Динь-динь закатывается в комнату с заказанной водой. Тони ставит стакан на прикроватный столик и хлопает робота по корпусу. Индикатор того благодарно мелькает зелёным, и довольный он укатывает обратно на станцию. Баки приходит в себя с трудом. Это не первый его цветочный нокаут, но кажется он так к этому и не привык. Хуже, чем грёбанная разморозка, в сердцах думает он, хотя, объективно говоря, эти состояния даже близко не стоят. Глаза выходит открыть лишь с третьей попытки, спасибо хоть взгляд фокусируется сразу. Фокусируется на жутко обеспокоенном лице Тони. Барнс в удивлении пытается позвать его по имени. Именно что пытается. Из горла вырывается ужасное хрипение, и он тут же морщится от боли, жалея о необдуманности поступка. — Сейчас, подожди секунду. — Слышит он прежде чем успевает снова открыть глаза. И голос Тони не менее обеспокоенный, чем его вид. — Вот держи. Джеймс чувствует, как тёплая ладонь аккуратно проходит между подушкой и его головой, и как осторожно Старк придерживает его за затылок, когда подносит стакан к губам. Баки бы сосредоточиться на этих ощущениях, но мозг мечется между шоком от происходящего и дикой жаждой. Он мысленно готовится к тому, как холодная вода сейчас продерётся через израненное горло. Но она оказывается чуть тёплой и.... мятной? Саднящие связки успокаиваются, а жажда наконец отпускает. Барнс опустошает весь стакан за раз. Последние пять минут его жизни оказываются приятнее чем предыдущие несколько месяцев. — Спасибо, — шепчет он. На губах Тони появляется тёплая улыбка, пока он возвращает стакан на прикроватный столик, но быстро исчезает. Он освобождает вторую руку, но убирать её не спешит. Обводит, едва касаясь кончиками пальцев, контур лица, поправляет выбившуюся прядь волос. И нежность его действий ярко контрастирует с напряжённостью во взгляде. Старк замирает и смотрит прямо в глаза. — Это допрос с пристрастием, Холодное сердце. Принимаются только честные ответы. — Тони говорит тихо и очень серьёзно. И Джеймс, не уверенный, что голос его не подведёт, кивает, задевая щекой чужие пальцы. — Мои цветы выплёвываешь? Джеймс смотрит в тёмные глаза напротив и чувствует, как что-то с треском ломается внутри. Он сводит брови, жмурится как-то отчаянно и, переставая сдерживать себя, жмётся к чужой ладони щекой. — Твои. — Его голос ломается. — Только твои. Тони поглаживает его лицо большим пальцем в попытке то ли успокоить, то ли утешить. Спрашивает ещё тише. — Давно? Баки собирается с мыслями, концентрируясь на нежных прикосновениях, ненадолго задумывается. — Месяцев пять. Тони резко замирает, и Барнс понимает, что именно он сейчас сказал. Взгляд у Старка абсолютно дикий. — Что? — еле слышно выговаривает он. Баки садится на кровати и вдыхает поглубже. — Тони... — Пять месяцев! — Старк почти кричит. — Да люди с этим дерьмом столько даже не живут! — Тони вскакивает со своего места. — Сыворотка, — тихо говорит Джеймс, неуверенный успокоит это гения или ещё больше выведет из себя. Выходит, разумеется, второе. — Сыворотка? — Тони замолкает на секунду, и Барнс видит, как меняется выражение его лица. На место злости приходит осознание. — Стив знал, да? Знал всё и ни слова не сказал. Потому что, что? Ты ему запретил? Джеймс мог бы и не отвечать, всё и так видно по лицу, но всё же он считает необходимым добавить. — Это не его тайна. Не ему и решать, кому рассказывать. — Ах, тайна. — Тони заводится лишь сильнее. — Детка, скажи-ка, а ты собирался мне рассказать? Пауза. — Или план был в том, чтобы дождаться пока мы сдохнем, захлёбываясь собственной кровью, выблёвывая эти сраные цветы?! Стоп. Что? — Мы? — сипит поражённо Барнс. Ему должно быть послышалось. Верно? Старк небрежно кивает в сторону столика. Баки поворачивает голову. Он видит пустой стакан, из которого Тони поил его всего несколько минут назад, на стеклянной поверхности, усыпанной высохшими лепестками. Что-то нежно голубое и до боли знакомое. Барнс видит несколько целых цветков. Незабудки. Одна часть сознания кричит "хоть бы это было всё" , "слава богам, они мелкие" и "лишь бы не соцветия". Другая где-то на задворках робко шепчет "Бекки их обожала". Баки трясёт головой, чтобы избавиться от этих мыслей. И крепко жмурится в отчаянной попытке выжечь эту ужасную картину из собственного разума. Он не замечает, как приближается Тони, вздрагивает и открывает глаза, когда его лицо обхватывают руки Старка, а матрас снова прогибается под чужим весом. — Люблю, слышишь? — шепчет Тони, заглядывает в глаза. — Люблю. — Он легко и мимолётно касается его губ своими. — Не смей выплюнуть ещё хоть один грёбаный лепесток этих паршивых цветов, Джеймс. — Я... Тони... — слова путаются, но тут Барнс цепляется за другую мысль. — Сам-то не спешил говорить. Старк отпускает его и смотрит оскорблённо, но с места не двигается. — Вообще-то, я собирался! — важно замечает он. — Не с места в карьер конечно. Но идею я обдумывал, планировал, примерялся. Даже "план захвата" составил. Начинать отношения, знаешь ли, сложнее, чем просто завалить в постель. Но с вами, суперсолдатами недоделанными, разве же что-то спланируешь! — Тони всплёскивает руками. — Я тебя люблю. — Выдаёт Барнс прежде чем успевает даже задуматься о словах. — Просто обожаю, знаешь? — Ага, заметил вот, — бурчит Старк, но двигается ближе. — Иди сюда, несчастье. Тони распахивает объятия, и Баки со всей доступной ему манёвренностью ныряет в них. Тони сидит на краю кровати и изворачиваться так ему не слишком удобно. — Погоди-ка. Они неохотно разлепляются. Но Джеймс не успевает выразить своё разочарование, потому что Старк быстро и очень ловко забирается к нему на колени. Снова касается его губ своими, но лишь на секунду, вместо того чтобы углубить поцелуй он крепко прижимает Барнса к себе и утыкается носом ему куда-то в макушку. Баки отвечает ему тем же, заключает в объятия, стискивает так, что за рёбра становится страшно, и прячет лицо в изгибе чужой шеи. Коротко стриженная бородка колется, но Барнс говорит себе, что и семьдесят лет в Гидре не жалко оставить, лишь бы продолжать чувствовать это.***
Джет мстителей приземляется в башне, и Стив торопится в медотсек. Старк настоял на индивидуальном оборудовании палат для каждого из мстителей, для более удобного и быстрого оказания помощи. У них всё же весьма своеобразный коллектив. Но палата Зимнего Солдата оказывается пуста. Да и этаж в целом выглядит настораживающе безлюдным. Роджерс растерянно оглядывается и решает уточнить. — Пятница, не подскажешь в какой палате Баки? — Стив считает избавление от привычки тупо таращиться в потолок при каждом обращении к ИскИну личным достижением. — Сержанта Барнса нет на этаже медотсека, Капитан. Он в пентхаусе мистера Старка. —Отвечает Пятница, и вопреки обыкновению ИИ Тони демонстрировать обширный набор своих электронных интонаций, звучит она абсолютно бесстрастно. Стив думает об этом некоторое время. Если Баки на этаже Тони, а не здесь, его жизни вероятно ничего не угрожает. Он собирается поблагодарить Пятницу за информацию, но прежде чем успевает открыть рот, та снова "оживает". — Мистер Старк сказал, вы можете зайти. — Я... — Стив собирается отказаться, но передумывает. — Спасибо. — Пожалуйста, — легко и небрежно отвечает Пятница, и это всегда будет отличать её от "Всегда к вашим услугам, сэр" Джарвиса. Стив улыбается. Тони не любит повторяться. Всё, что он создаёт, уникально. Роджерс почти понимает своего лучшего друга.***
Пятница сообщает о прибытии мстителей и о беспокойстве капитана Роджерса. Тони говорит, что Стив может подняться, не отрываясь от Барнса. Двери спальни Старка тихо разъезжаются в стороны, и Стив может наблюдать почти идеалистическую картину. Зимне-железный комок сидит на кровати и даже не думает расплетаться при его появлении. — У вас всё в порядке? — тихо интересуется капитан. Тони поворачивает голову, укладываясь на макушку Барнса щекой, ровно так чтобы встретиться с Роджерсом взглядом. — Ты мог бы уже научиться не утаивать от меня действительно важные вещи, кэп. — Он говорит без намёка на обвинение, но Стива его слова пробирают до самого нутра. На секунду ему кажется, что он снова захлёбывается ледяной арктической водой. — Прости, Тони, — сипит Стив. — Я правда не должен был его слушать. Я просто... — Повёлся на его несчастную моську? — Псевдо серьёзно интересуется Старк. — Ладно, это я могу понять. Он всё же поднимает голову и даже слегка отстраняется от Барнса. Его взгляд становится убийственно серьёзным, и у кого угодно Стив готов это видеть, но такое выражение лица у Тони Старка заставляет по-настоящему занервничать. — До недавнего момента я считал подобное вмешательство в личную жизнь неприемлемым. Но смотря на вас ребятки, понял, что, — Тони выдерживает паузу, — к чёрту! — Выражение его лица не меняется, и Стив слушает внимательно. — Считаю необходимым сообщить тебе, кэп, что заключённый нового Щ.И.Т.а, добровольно сдавшийся, к слову, лейтенант Рамлоу, также известный как Кроссбоунс уже почти месяц откашливает окровавленные ромашки. — Тони прожигает тёмным шоколадным взглядом, а Стив чувствует, как кровь отливает от лица, когда он осознаёт сказанное. — Это вся информация, что у меня есть. Что с ней делать, думай сам. Роджерс лишь кивает. Все слова застревают в глотке. Тони кивает в ответ и крепче прижимает к себе Джеймса. Стив спешит к лифту. Уровень его доступа должен позволить попасть к заключённому.