Онлифанс, как искусство

Все снимки на экране чёрно-белые. Напряжённые мышцы, выразительный, почти на пределе возможного прогиб спины — поза как с картинки в тех великолепных учебниках по анатомии для начинающих художников, которые Стив восхищённо листал в книжном магазине, но почему-то так и не решился купить. Новая фотография — и снова неожиданный интересный ракурс: запрокинутый вверх небритый подбородок, правая рука заведена за голову, открывая подмышку, игра света на ритмично повторяющихся выступах и впадинах передней зубчатой мышцы, чётко обозначенный бликом пик соска, вздувшаяся на руке вена. Остальное тонет во мраке. Стив готов без колебания признать и искусство фотографа, и красоту и выразительность его модели. Он только не понимает, почему Джарвис так настаивал на том, чтобы Стив обязательно открыл и посмотрел письмо от неизвестного адресата, да ещё и прошёл по указанной в нём ссылке в галерею с этими снимками, хотя в инструктаже по безопасности значилось никогда не делать подобного. Обычно Джарвис, наоборот, всячески старается ограждать коллег Тони по команде от излишнего внимания фанатов, правдами и неправдами умудрявшихся доставать их адреса. Как бы дико это ни звучало: в «Старкиндастриз» есть специальное подразделение PR-отдела, работающее с подобной корреспонденцией. Вся масса входящих писем сваливается сначала туда, с тем чтобы до адресатов дошли лишь единицы действительно важных или интересных сообщений. Но в этот раз Джарвис сообщил Стиву, что у него возникли сомнения по поводу того, что содержимое этого письма стоит передавать отделу PR. Ещё и ещё кадры, все сделанные в расчётливой полутьме, большей частью грудь, живот и спина. Реже — правое плечо или бёдра. Урывками — нижняя половина лица. Стив вряд ли может точно сказать, в какой момент он понял, кто был моделью на всех снимках. И случилось это до того, как фотографии начали становиться всё более откровенными, или только когда он заметил тонкий старый шрам на паховой связке, отблеск металла и край вздыбившегося рубца на не до конца укрытом тенью левом плече. Или когда узнал губы и язык, по которому скользили изо рта крупные пластиковые бусины. От этого зрелища у Стива по спине прокатывает волна дрожи. Буквально с боем отнятый им у пришедшего на смену ЩИТу аналогичного по структуре и задачам МЕЧа Баки живёт с тех самых пор в башне Старка. Его передвижения внутри особенно ничем не ограничены, но он и сам не рвётся лишний раз покидать свою комнату. Исполнителен, тих, не создаёт никому проблем. Вообще никаких. Регулярно принимает участие в миссиях Мстителей, работает всегда безупречно чисто, знает, что делать, и чётко и правильно выполняет приказы. Более того, он начал общаться с Клинтом на языке жестов, по-русски (и, видимо, изрядной частью матом) — с Наташей, на хинди — с Беннером. Даже напряжённую ситуацию с Тони ему как-то удалось преодолеть. Баки явно идёт на поправку, но есть всё-таки одно «но»... Едва получив возможность беспрепятственно выражать свою волю, он принципиально не пожелал общаться со Стивом. Просто закрылся от него без каких-либо объяснений. Работавшие с Баки неоправданно дорогие психологи Старка утверждают, что ему нужно время. Что он пока дезориентирован и не готов идти на контакт со своим прошлым. Нужно просто набраться терпения. Стиву обидно и больно, но он готов ждать столько, сколько будет нужно. После всего, через что Баки пришлось пройти, Стив не хочет сделать ещё хуже. Он хочет восстановить хоть что-то. Хоть что-нибудь. Баки ему слишком дорог. — Откуда эти фотографии? — сглотнув, спрашивает Стив ИИ башни. — Кто их отправил? Баки покидал башню? Пустил кого-то к себе? Кто сделал эти кадры? — Вам известно, что я не уполномочен разглашать подробности личной жизни тех, кто проживает на территории башни мистера Старка, — неизменно вежливо отвечает Джарвис. — Всё, что я могу вам сообщить: все фотографии были сделаны в его апартаментах. В текущий момент времени они выложены на платформе Онлифанс и доступны всем желающим за небольшую плату. — Что? — переспрашивает Роджерс, и беспроводная мышка в его руке превращается в пластмассовый хлам. И дело даже не в «доступны всем желающим». И даже не в «за небольшую плату». Просто... Кожу Баки на фото пересекают отчётливые следы, явно натёртые верёвками. Раздражённые тёмные полосы на груди, плече и даже на шее. А на следующем кадре по углу поворота локтя становится ясно, что руки у него скованы за спиной, а через плечо Баки перевешен широкий кожаный ремень с крупной металлической пряжкой. Жёсткий край почти задевает сосок. Светотень подчёркивает вставшие дыбом на руке волоски и несколько крупных капель пота, сбегающих по шее. — Кто делает фото? — незнакомым голосом хрипит Стив. Джарвис не отвечает. Но это уже не имеет значения, потому что в башне живёт не так много людей. Клинт на ферме. Беннер не согласится участвовать в чём-то подобном. А значит, Стив получит ответы у тех, кто явно или знает о том, что происходит, или же сам причастен к этой истории. — Да, я в курсе про его аккаунт на Онлифанс, — невозмутимо произносит Наташа, когда Стив зажимает её на маленькой кухне. Взгляд у неё чуть бегает из стороны в сторону, но Стив уже достаточно хорошо изучил её, чтобы понимать, что это свидетельствует только о том, что Наташа намеренно разыгрывает испуг, лишь бы вытянуть из него больше информации. — А ты разве не знал? У него стальные яйца, он зарегистрировал его на ник «Зимний Солдат». Мокрое полотенце сползает по бёдрам Баки преступно низко, дорожка тёмных волос так беззащитно сбегает от пупка в пах. — Да, я на него подписан, — прячась за тёмными очками и потягивая крепкий кофе, признаёт Тони. — Не помню, почему я это сделал. Наверное, хотел посмеяться, поиздеваться над ним, но, должен признать, у него очень выразительные фоточки. Небанальные, жёсткие такие. Может быть, мне нужно было их увидеть, чтобы немного примириться с тем фактом, что я даю бесплатное жильё и трёхразовое питание убийце моих стариков. Чёрт, Стив, я даже донатил ему несколько раз. Хотя, если тебе правда интересно моё мнение, у него всё-таки проблемы с башкой. Баки практически лежит ничком, голова и плечи прижаты к полу, а бёдра, наоборот, приподняты и разведены. Его белые трусы приспущены, обнажая начало расщелины между ягодицами. Стиву хочется кричать. Потому что нельзя. Так нельзя. Когда-то он мечтал рисовать Баки хотя бы полуобнажённым, хотя бы его торс, его подмышки, живот. Его соски, его губы. Но думать об этом было недопустимо. Друзей о таком не просят. Потому что так нельзя. Точка. И Баки всегда любил женщин. Нравился женщинам. Имел у них бешеный успех. Постоянно. Стив не испортил бы ему этого. Он слишком дорожил их дружбой. Но... Тени на фотографиях. Капли пота. Мурашки на коже. Впадинка между ключицами. У Стива голова идёт кругом. Низ живота предательски наливается тягучей тяжестью. Эти фотографии выложены в сети. Сколько людей без стеснения дрочат, разглядывая тело его Баки? Сколько людей дрочат на его губы? На его губы, болезненно растянутые вокруг кляпа? — Ты его снимаешь? — Стив очень хочет верить, что всё было добровольно. Стив не понимает, как подобное можно делать добровольно, особенно если ты прошёл плен и годы унижений и объективизации. Стив хочет понять. Только поэтому он не держит Наташу на весу за горло. — Увы, нет, — отвечает она с таким выражением лица, что её сожаление выглядит абсолютно искренним. — Я была бы рада поучаствовать в этом с ним, но, боюсь, он ещё не готов настолько раскрыться кому-то. Не готов? На нескольких фото Баки мокрый в мокром белье. Очертания его члена под тканью золотом выжжены у Стива под веками. — Я что, всерьёз собираюсь обсуждать с тобой сексуальные девиации поведения? — стонет Тони. — Чтобы меня потом обвинили в развращении святого идеала всех синих чулочков Америки? Откуда мне знать, зачем он может это делать? Это его проблемы и его способы их решать. Причём совершенно легальным и законным путем. Без выпивки и никому не причиняя вреда. На этот раз. Отнесись с уважением к его попытке. Наш киборг справляется, Стив. И, сдаётся мне, получше тебя. Баки стоит на коленях. Его бёдра предельно широко разведены. Трусы, на этот раз тёмные, с широкой резинкой, плотно облегают пах, но с внутренней стороны бедра край ткани завернулся случайной складкой, делая фото пугающе живым. Стив зол. И растерян. И дьявольски возбуждён. «Баки. Баки», — стучит его пульс. Стив подписывается на страничку Зимнего Солдата, не задумываясь платит за фото. Он хочет видеть их все. У него болят яйца. Он ненавидит себя. Ненавидит себя, когда кончает при виде фотографии пупка Баки, из которого вытекает капля воды. Он так хочет верить, что фото сделано в душе, и это просто вода. Стив хочет написать Баки от имени его безликого фаната. Написать: «Ты делаешь это добровольно?», «Тебя же никто не заставляет?» и «Кто связывает и фотографирует тебя?» Баки? Поговори со мной. Объясни. На следующей миссии Баки снова прячет лицо за маской и очками. Отвечает «Да» и «Нет», и «Вас понял, сэр». Стреляет без единого промаха, страхуя Стива на каждом шагу. Когда они летят обратно, Баки сидит в конце салона, свесив голову и опустив руки на колени. Стив видит, как рассыпались волосы у него сзади на шее. Видит каплю пота, бегущую по его коже. — Бак, — говорит Стив и делает шаг к нему. Но тот только вскидывает руку в его сторону предупреждающим жестом. Не подходи. Его пальцы почти не дрожат. А Стива практически трясёт. От выплеснутого в кровь адреналина, от неозвученных вопросов и неуслышанных ответов, от того, что совсем недавно он убивал людей, и Баки убивал людей, потому что это их работа — убивать людей, это их общее дело, Стив свою жизнь доверяет Баки, но не может просто заставить его говорить с собой. Хотя и видит, как Баки плохо. Торопливо ополоснувшись после возвращения, Стив первым делом открывает знакомую страничку и видит там информацию о предстоящей через пару минут прямой трансляции фрагмента сессии шибари. Стив гуглит шибари. А потом встаёт и направляется на этаж Баки. «Баки. Баки», — гудит у него в голове. Знакомая дверь как всегда закрыта для него. Сколько раз Стив стоял возле неё, сколько раз клал руку на ручку? Сколько раз осторожно стучал и слушал тишину? Краем уха Стив улавливает встревоженный голос Джарвиса, но не понимает, что тот говорит. Выламывая дверь, он думает, что извинится за это потом. Выламывая дверь, Стив ни о чём не думает. «Баки. Баки», — это всё, о чём он может сейчас думать. Светонепроницаемые шторы в комнате Баки полностью закрывают окна, и ворвавшийся туда Стив налетает на стоящий почти у самых дверей штатив и направленную подсветку. В метнувшемся пятне света он видит Баки, связанного по рукам и ногам, подвешенного вниз головой к потолку. Одной рукой ловя чёртову треногу с оборудованием, Стив яростно оглядывается по сторонам в поисках Наташи или Тони, или кого-то ещё, кому Баки позволяет делать с собой такие вещи и снимать их. Но в комнате никого нет. Совершенно никого. Только Баки смотрит на него абсолютно квадратными глазами. Такой невероятно красивый со свисающими вниз влажными волосами, с кляпом во рту и стянутыми за спиной руками, с широко разведёнными коленями и пятками, прикрученными к бёдрам под невероятно болезненным на вид углом. Баки в белых трусах, поверх которых прямо ему в пах тоже впивается верёвка. — Баки, — тупо говорит Стив, опускается на колени, чтобы быть вровень с головой Баки и, поймав его за виски, прижимается губами прямо к пластиковому мячику кляпа у него во рту. Он просто больше не может. И будь что будет. Губы Баки на вкус как запретный плод. Когда Стив отстраняется, Баки закрывает глаза, делает какое-то едва уловимое движение плечами и начинает удивительно легко и грациозно освобождаться из обвязки, выскальзывая из неё петля за петлей. Будто рептилия, выползающая из старой кожи. — Уходи, — не встречаясь с ним глазами, просит Баки, в итоге с такой удивительной грацией спрыгнув на пол. Стив молчит и остаётся на месте. — Уходи, — повторяет Баки, и в его голосе звучат угроза, отчаяние и мольба. — Нет, — отвечает Стив. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне, зачем ты всё это делаешь. И почему не хочешь видеть меня. Просто объясни мне, Бак, только тогда я уйду. Баки вздрагивает, встряхивается, проходит к камере и что-то делает с ней, потом идёт к шторам и раздвигает в них щёлочку, садится на пол в полосе света и смотрит в окно. Стив подходит к нему и садится напротив. Почти голый, растрёпанный и какой-то потерянный, в это мгновение Баки кажется Стиву красивее, чем когда бы то ни было. На его коже знакомые следы от верёвок. Стив берёт его руку и потирает пальцами отпечаток на запястье, пытаясь разгладить его. Баки лишь коротко вздрагивает. Но не отнимает руки. Время течёт вокруг них, по небу бегут тучи, солнце ползёт к горизонту. Не важно, проходит час или два. Баки позволяет держать себя за руку. Важно только это. — Я Зимний Солдат, Стив, — наконец говорит Баки. — Я в крови с головы до пят. Это всё, что люди обо мне знают. Всё, о чём они могут думать, когда слышат мое имя. — Баки прижимается виском к стеклу и смотрит на город внизу, как животное в клетке. — Я не виню их. Единственная вещь, которая имеет ту же власть над умами, что и страх смерти, это мысли о сексе. — Баки коротко, но так знакомо улыбается своим словам и признаёт: — Я люблю своё тело, Стив. Несмотря ни на что. Это хорошее тело, оно служило мне верой и правдой. Много раз выручало меня. Мы прошли через столько всего, что не хочется даже вспоминать. Теперь я знаю, как завязать самого себя верёвками, как рождественского гуся, а потом развязаться без усилий. Как снять наручники, не ломая запястья. Как вынуть кляп. Моё тело надёжное, умелое и... красивое. И я подумал, что если люди не в состоянии полюбить Зимнего Солдата, даже как одного из Мстителей, может быть, они смогут полюбить хотя бы его тело. — Баки пожимает плечами и снова улыбается. — Судя по чаевым, которые переводит мне Тони, хотя бы с ним это сработало. — Ты всегда был самым красивым парнем из всех, кого я знал, — тихо произносит Стив. — Но влюбился я в тебя не поэтому. Баки наконец поднимает на него глаза, и в его взгляде так много всего, чему Стив даже не знает названия. Поэтому он просто тянет Баки к себе и неуклюже обнимает. И спустя почти минуту таких упорных неудобных объятий, Баки сдаётся, вздыхает ему в плечо и втекает в руки Стива всем собой, разом оказавшись у него на коленях, лицом к лицу. Так, как было надо с самого начала. Так, как хотелось всегда. — Боюсь подумать, что у меня выложилось в прямом эфире, — тихо сознаётся Баки. — Лучше бы там была непонятная невнятица. Не хотелось бы подпортить тебе репутацию. — Ты не представляешь, как давно я мечтал подпортить её вместе с тобой, — улыбается Стив. — Я не был уверен, что у меня есть право пачкать тебя всем этим, — бурчит Баки и крепче сжимает Стива, будто давая понять, что теперь уже не отпустит. — Ты всегда был таким сияющим. Я не хотел тебя замарать. — О, я догадался, — хмыкает Стив. — Ты ведь поэтому прислал мне ссылку на свои фотографии? Баки поднимает голову и очень пристально смотрит ему в глаза. В его взгляде вопрос, и ожидание, и очень много тоски и нежности. А ещё надежда. Стива тянет к нему как магнитом. Поэтому он берёт лицо Баки руками, и его правая щека совсем холодная от того, что он прислонялся лицом к стеклу, а потом прижимается своим лицом к его лицу. Губы Баки ощущаются невозможно невинными, когда совсем легко, едва ощутимо касаются его губ. В эту ночь они лежат на кровати Баки держась за руки. Их пальцы переплетены. Они смотрят в глаза друг другу, пока между ними умирают в своей бесконечной бессмысленности тысячи вопросов.

-------------------

— Ты ни о чём не хочешь мне рассказать, Стив? — стонет Тони, впрочем радостно поблёскивая тёмными глазами. — Или, может быть, нашему PR-отделу? — Ты о чём? — невинно поднимает брови Стив, правой рукой приобнимая Баки за талию. — Ни на одной из совместных фотографий не видно лиц. — А ничего, что страница на Онлифанс теперь называется «Капитан Америка и Зимний Солдат»? — Это свободная страна, просто смирись с этим, — Стив даже по голосу слышит, что Баки улыбается. И внутри у него так хорошо. «Баки. Баки. Баки», — ровно стучит сердце в его груди.