Таинственная поглажка Яо

      Они прошли тайным ходом.       Хотел бы Цзинь Гуанъяо иметь возможность точно сказать о ночном госте — или гостях? — «он» или «она», но те — или тот? или та? — использовали только руки. Мягкие и ухоженные, с мозолями от меча и кисти. Обычные для заклинателя ладони и пальцы. Изящные.       Не Минцзюэ вне подозрения, почти тоскливо подумал Цзинь Гуанъяо. Будь это Не Минцзюэ, он бы сразу узнал. Не потому, что был так близко знаком с прикосновением его ладоней, но по шероховатой коже, по более плотным и грубым мозолям, по размеру. По тому, как подёргивался безымянный палец на левой руке от малейшего напряжения.       Да и не стал бы Не Минцзюэ ни талисманом его обездвиживать, ни ослеплять чёрной тканью. Зажал бы рот широкой ладонью, бросил бы короткое «Так надо», и Цзинь Гуанъяо сам бы перед ним разделся и растянулся бы по кровати. Цзинь Гуанъяо просто знает, что было бы так, Не Минцзюэ, возможно, догадывается. И никогда так не сделает, считая его…       В отличие от его младшего брата.       А ведь Не Хуайсану даже особого повода не нужно, в отличие от старейшин и постоянных обитателей Башни Кои. Этих Цзинь Гуанъяо отбросил ещё вчера: никто не вглядывался в него цепче обычного, да и чувствовал он себя будто после недельного отдыха на источниках. Наверное. Ему никогда не выпадало столько свободных дней, чтобы проверить на практике. А будь это кто-то из молодых заклинательниц, те точно предпочли бы обменять кровь на семя, чтобы после войти в Башню Кои на правах хозяйки.       Нет, это не заговор и не попытка его привязать. Возможно, кто-то из основных противников его идей решил подобным образом нарушить его сосредоточенность на совете. Каждый здесь, за исключением пяти человек, уже пытался его отравить, запугать, подослать дев и юношей для постельных утех… Однажды даже сад подожгли, чтобы помешать озвучить перечень пошлин, переписанный и упорядоченный так, чтобы не осталось повторяющихся строк и возможности положить себе в карман больше, чем в орденскую казну.       Хм. Нет, тут явно что-то другое.        — У нас недостаточно адептов, чтобы держать полноценный дозор. Страда сейчас, а предсказатели погоды как сговорились о скорых дождях. Все заклинатели на счету: ночами сторожат от нечисти, люди-то в поле спят, чтобы быстрее управиться.        — А мне предлагаешь моих с работ снять?! Зачем вообще там дозор? Глушь же, полторы живых деревни, и те налоги не платят. Вот если бы орден Цзинь…       Цзинь Гуанъяо чуть громче стукнул чашкой по столу, обрывая чужой намёк. Где-то слева прошелестел веер Хуайсана.        — Деревни потому и не платят налоги, что все деньги бродячим заклинателям уходят, большая часть из которых шарлатаны. Договоритесь между собой о сменах. Парный талисман может и мальчишка разорвать, а постоянный дозор уверит жителей, что они под защитой, в достаточной степени, чтобы тратиться не на шарлатанов.       Вежливо улыбнувшись двум парам раздражённых глаз, Цзинь Гуанъяо перевёл взгляд на недовольное лицо главы Цзян.       Насколько бы всё было проще, навести его прошлой ночью Цзян Ваньинь. Касайся тела Цзинь Гуанъяо его привыкшие к усердному труду неутомимые ладони. Мягко обездвиживающий и ограничивающий ци талисман вполне может быть одним из изобретений Вэй Усяня, которым тот поделился на досуге с любимым шиди. А повязка на глаза — условием развлекательной игрушки для ума, шагом к сближению.       Да, это было бы неплохо. Увы, постоянный окутывающий главу Цзян запах недавней грозы Цзинь Гуанъяо распознал бы сразу.       Возможно, Сюэ Ян счёл, что ему слишком скучно на собрании орденов, и решил развлечь новым талисманом. А дальнейшее… Нет, не вяжется. Сам бы Сюэ Ян не стал его трогать, а у тех, что у него в подчинении, даже у живых, слишком резкие движения. И холодом от них веет. Даже от живых.        — Да ваше вино настолько выдержанное, что им можно мясо размягчать и чайники от извести чистить!        — Оно для настоящих мужчин, а не для падких на сладкое изнеженных девиц!        — Ну так и продавайте его в Цинхэ.        — Если оно действительно так хорошо размягчает мясо, я бы взял пару бочонков к сезону осенних охот.        — Хуайсан!        — Но дагэ! Не каждого небо и предки одарили челюстью, способной перемалывать камни…       Ах, Хуайсан и его маленькие прихоти. Веера, птицы, музыка, весенние картинки… Тайные проникновения в чужие спальни и ласковое и настойчивое изучение чужого тела. Некоторые паузы после того, как телу Цзинь Гуанъяо придавали новую позу, вполне можно было использовать, чтобы успеть зарисовать общие линии. И некоторые из этих поз — особенно ближе к концу визита — были достаточно откровенными, чтобы стать сюжетом весенних картинок.       Хуайсан всегда говорил, что он красивый. Так мог ли он?.. Но почему тогда не пришёл повторить этой ночью? Цзинь Гуанъяо только зря зачаровывал безделушки на полках и на столике, чтобы потом их можно было «допросить». Или потому и не пришёл, что догадывался, что Цзинь Гуанъяо так сделает?       А может, таинственный гость прошлой ночи — тот, скорее всего, всё же был один — этой ночью просто отсутствовал в Башне Кои, удалившись на время по внезапным срочным делам?        — Прошу меня простить за долгое отсутствие и по возможности просветить, какие решения я пропустил, чтобы я мог наверстать время, что меня не было.        — Лань-гэгэ, я купил вина!        — Хуайсан!        — О. Хорошего?       Пусть так и окажется. Пожалуйста, мама, небо, все боги и демоны, пусть это будет Лань Сичэнь. Пусть это он заметил, каким разбитым был Цзинь Гуанъяо в конце первого дня собрания, проник давно известным тайным ходом, скрыл — из скромности или чтобы не смущать Цзинь Гуанъяо — свою личность и ласкал его, крутя по кровати, гладя и разминая нежными сильными ладонями, поначалу несмело, а после — всё более уверенными, даже жадными движениями. Ласкал, переворачивал, любовался раскрасневшейся кожей и тонким сиянием впитывающегося ароматного масла. И вовремя отпрянул, подведя к самому пику. Удержал прикосновением пальцев к губам от мольбы, щадя его достоинство, не дал пролиться драгоценной ян.        — Рад видеть тебя так скоро. Надеюсь, дела клана не настигнут тебя и этим вечером, позволив отдохнуть в не меньшей мере, чем прошлой ночью.        — Я уладил всё, что было в моей власти, и разделяю твою надежду. Но я вижу, что проблемы собравшихся здесь достойных заклинателей не полностью занимают твои мысли. Могу ли я помочь?        — Я бы хотел просить тебя о личной встрече. Ничего серьёзного, но мне самому, возможно, не заметна какие-нибудь мелочь, а члены ордена Лань известны своей чуткостью.        — Тебе не нужно льстить мне, чтобы заманить к себе. Достаточно просьбы.        — Тогда я… прошу.        — Сразу же по окончании сегодняшнего дня.       Действительно. Лань Сичэнь никогда бы не стал ничего делать без его просьбы. Достаточно вспомнить, как долго он себя корил, скрыв при первой встрече своё имя. Проникнуть тайно в чужую спальню? Лань Сичэнь? Да скорее уж Старейшина Илина воскреснет и прокрадётся отомстить оставшимся в живых обидчикам. Ну, или тем, кого таковыми сочтёт.       Цзинь Гуанъяо снова оглядывает зал собраний якобы ленивым взглядом.       Кто же?