🚬
Среди самых хреновых дней в жизни Чон Чонгука, главы преступной группировки «Wolf Pack», занимающейся незаконной торговлей и транспортировкой оружия по всей Южной Корее и в том числе за её пределы, этот можно смело поставить в самое начало блядского списка неудач и отвести ему почётное место первенства, предоставляя законный пьедестал. Чонгука крупно подставили. К слову, впервые за всё время его бурной и ярчайшей криминальной деятельности. Его не просто кинули, наивно попытавшись утереть нос и поставить на колени, чего не удавалось ещё никому и никогда, из желания мести, глупости или напрочь отсутствующего чувства самосохранения. Предательство совершил человек из самого ближайшего окружения, кому он всецело доверял долгие годы, даже не подозревая, что бок о бок работает с вонючей и лживой крысой. Не было причин не доверять. Ничто не указывало на готовящийся подвох. Но в самый решающий момент во время финальной сделки на окраине города на него и его людей было совершено заранее спланированное и подготовленное нападение, а как результат: с десяток оставленных на пустыре человеческих трупов с простреленными головами, украденное оружие и, мать его, пуля в плече в качестве трофея в ходе не самой удачной из перестрелок. Но, кажется, черти в Аду, которые всегда благоволили Чону во всех его делах и замыслах, решили, что именно сегодня они сыграют против него абсолютно во всём. Даже в самых незначительных и сущих мелочах. Даже в пустяках. — Какого хуя я об этом узнаю только сейчас?! — сдавленным голосом шипит в трубку, наспех расстёгивая пуговицы своей бежевой накрахмаленной рубашки, которая теперь пестрит алыми пятнами крови, напоминающими акварель. — Ты мне нужен. Немедленно. Это не обсуждается. Чон редко матерится, предпочитая выражаться более красноречивым и интеллигентным языком. Влияние семьи, в которой он воспитывался, образование и чувство самоуважения не позволяют опускаться до низменной бранной речи. Но когда это всё же происходит, абсолютно каждый из его приближённых сразу же без лишних вопросов осознаёт, что случился полный пизд… коллапс. Хотя нет. Всё же полный пиздец. Но именно сегодня Чонгуку приходится почему-то разжёвывать. — Чон! — на том конце провода мужчина устало вздыхает, стараясь сохранять полное спокойствие и хладнокровие в этом напряжённом разговоре. — Я повторяю ещё раз тебе, — медленно, вдумчиво, с расстановками в голосе, но всё же убедительно. — Я не в Сеуле. И даже не в Корее. Я не могу телепортироваться к тебе сию секунду! Как ты себе это представляешь?! К тому же у меня запланированный отпуск, если ты не забыл! — на фоне слышны женские голоса, музыка и звон стеклянных бокалов, которые только сильнее раздражают собеседника. Личный санитар леса Чон Чонгука уже несколько дней отдыхает на Гавайских островах и оказаться у него немедленно он никак не может, даже если бы очень этого захотел. — Ты прекрасно знаешь, что я всегда и по первому твоему требованию готов помочь, но сейч… — Не можешь быть тут — найди другое решение проблемы, — грубо перебивает его Чон, не желая больше слышать ни слова, и с тяжестью выдыхает сквозь зубы, закидывая голову назад. — Это твоя зона ответственности, Сокджин, а не моя. К тому же… — саркастично хмыкает сквозь боль, повторяя за ним. — К тому же нас подставили свои же, спиздили из-под носа оружие на несколько миллионов долларов и, блять, не поверишь, но у меня пуля в руке застряла, а ты предлагаешь мне помнить про твой отпуск?! Отпуск, мать твою, Джин?! Грёбаный отпуск, да?! Ловкие пальцы наконец-то доходят до самого края рубашки, расстёгивая последнюю пуговицу. Чон медленно, осторожно и без резких движений принимается стаскивать с себя грязную одежду. Боль тут же возрастает и усиливается, разлетается мелкими и неприятными импульсами по всей подстреленной руке от плеча до кисти. Кровь уже успела загустеть, а ткань неприятно прилипает к ране, причиняя всё новые порции жгучего и раздражающего физического дискомфорта. — Я попрошу приехать к тебе моего брата, — обеспокоено отзывается собеседник, слыша, как голос его босса срывается на мелкую и судорожную дрожь. Очевидно, что от сильной боли, которую тот старается умело замаскировать за привычными ему требовательностью и чёткостью в интонации. — Он всё сделает по уму. Он тоже врач. Практикующий хирург. А если быть точнее, то пластический хирург. Врач. От одного только этого слова Чон брезгливо морщится в презирающей гримасе. Терпеть не может врачей. Ненавидит больницы. За людей не считает медиков. С детства. Если у Чон Чонгука и есть хоть малейшая слабость, то имя ей — доктор. Неизменно. Постоянно. Навсегда. — Пластический хирург? — иронично усмехается в ответ Чонгук. — Полагаешь, мне требуется специалист столь узкого профиля? — глумится над собеседником, а после мужской тембр голоса резко сменяется на железную строгость. — Чужие люди не вхожи в мой дом. Думай ещё. Верю, что ты сможешь придумать что-нибудь более разумное, потому что та чушь, что ты предлагаешь, просто… — Чонгук, это мой младший брат, и он не раз уже спасал мою задницу в наших с тобой передрягах, подстраховывая меня и выручая, — опережает его Джин, заранее зная, какой ответ неминуемо последует. Чонгук слишком осторожен. Хитёр. Умён. Подозрителен. А теперь, когда его предали собственные же люди, станет невыносимо бдительным. До жути. Совершенно нестерпимым. — Я бы ему свою жизнь доверил. И твою, кстати, тоже, как бы это ни звучало сейчас, но если ты против, то обратись в больницу. Там, должно быть, тебе помогут и придумают что-то более разумное, — недовольно проговаривает мужчина, делая слышный большой глоток посреди разговора, отпивая сладковатый ром, и чиркает зажигалкой прямо возле динамика телефона, закуривая. — Ты попросил найти выход из ситуации, и я нашёл. Решать тебе, босс.🚬
В жизни Ким Тэхёна было немало паскудных дней, а как только он начал помогать старшему брату в криминальной деятельности, выполняя функции выездного врача и заштопывая безобразные бандитские раны на их отвратительных по его меркам телах, таких деньков внезапно прибавилось и стало ещё больше, но сегодняшний окончательно выбил его из колеи. Настроение поганое с самого утра. До ужаса раскалывается голова после ночной смены в клинике, по завершении которой, ко всему прочему, он умудрился попасть в автомобильную аварию, поцарапав чей-то бампер прямо на парковке. Ким был уверен, что именно сегодня вечером он наконец-то сможет расслабиться перед предстоящими выходными, посидеть в баре за бокалом виски и, чего скрывать, отменно потрахаться с привлекательным и весьма брутальным мужиком, с которым пару недель назад познакомился на сайте знакомств. Но свидание, которое вовсе проходило не в баре, а в милой кофейне, где не оказалось даже пива в меню, было настолько скучным, неинтересным и душным, что Тэхён охотно и моментально согласился выполнить просьбу брата, как только тот позвонил ему, чтобы как можно скорее избавиться от этого убогого типа. В переписке тот казался более развитой и многогранной личностью, к тому же представился активом, но на деле — ебучее перекаченное в спортзале пассивное дно. Весь вечер насмарку. Тёмную дорогу, ведущую от главного шоссе к загородному дому самого опасного волка Сеула, окружённую со всех сторон густыми деревьями и кустарниками, начинает постепенно и плавно освещать мягкое желтоватое свечение, исходящее от фар автомобиля вдалеке. Тяжёлая музыка становится всё громче и громче, перемешиваясь с шумом колёс и скрежетом шин. Ещё около полминуты, и возле огромных витиеватых железных ворот останавливается белоснежный пикап, а из окна выглядывает молодой парень, бросая равнодушный и холодный взгляд на подошедшего охранника. Молодой человек тянется к приборной панели и немного убавляет звук, вновь поворачиваясь и бросая тёмный, но на этот раз уже дерзкий взгляд на мужчину средних лет, стоящего прямо возле его машины с заметной вмятиной возле передней левой фары. — Скорую вызывали? — из прокуренного салона пикапа доносится бархатный и низкий голос, и водитель самоуверенно кивает в сторону въезда на территорию, выпуская клубы сизого сигаретного дыма из своего рта. Охранник несколько секунд внимательно смотрит на него с суровым выражением лица, щурится, будто сканирует его от и до, а после неразборчиво и наспех передаёт что-то по рации. — Просьба покинуть автомобиль. Молодой человек недоверчиво поднимает глаза на высокие ворота в паре метров от него, замечая в отдалении виднеющийся размашистый дом, коротко хмыкает и вновь смотрит на мужчину. — Серьёзно? Пешком идти? — уголки пухлых розоватых губ приподнимаются в ироничной и широкой улыбке. — Боюсь, что не донесу свой чемоданчик первой неотложной помощи, — поджимает губы, демонстрируя наигранную печаль на физиономии. — Это стандартные меры предосторожности, — собеседник явно напрягается от столь неожиданной для него и непривычной дерзости со стороны того, кто приехал с визитом к его боссу. — Досмотр. Если при себе вы не имеете ничего запрещённого или угрожающего безопасности господина Чон, то вы беспрепятственно сможете проехать на территорию. В противном случае… — Ой, — резко оборачивается назад, заглядывая за водительское кресло. — У меня на заднем сидении валяется полупустая бутылка ликёра уже около недели. Сойдёт за запрещёнку? Поверьте мне на слово, меня та часть содержимого, что уже выпита, хорошенечко убила… — Хватит этих нелепых разговоров! — грубо рявкая, нетерпеливо обрывает его охранник, поправляя еле заметный наушник возле своего уха. — Выходи давай, юнец, или разворачивайся и катись отсюда. Младший брат Сокджина действительно замолкает. Выдерживает короткую паузу, продолжая сверлить пристальным и демонстративно насмешливым взглядом раздражённого и брызжущего недовольством мужчину, смотрит на него точно с жалостью, и лишь после медленно, абсолютно не торопясь, без лишней суеты открывает водительскую дверь с ржавым и неприятным скрипом и вылезает из машины, бросая уже тлеющий окурок себе под ноги и наступая на него грубой белой подошвой, вдавливая в асфальт. Охранник обходит его сзади, заглядывает в салон машины, из которого всё ещё звучит шумный и быстрый рок, осматривает самого молодого человека с головы до ног, оценивающе пробегает по нему глазами, молча проводит вдоль него металлодетектором. — В задницу мою нет желания заглянуть? Вдруг я там тоже что-то запрещённое припрятал? — выгибает бровь Тэхён, наблюдая за этим бестолковым цирком и целенаправленно сыпля издёвками. — Если ты продолжишь в том же духе, ангелочек, — охранник встаёт напротив него, приближается почти что вплотную к нему, аккуратно дотрагивается рукой до воротника его кожаной куртки, немного сминает его пальцами, чуть оттягивая на себя. — То я припрячу в ней дуло своего пистолета, а потом кончу в неё выстрелом, — смотрит в упор, приподнимает руку с рацией и чётко произносит. — Можешь пропускать этого клоуна, — отключает её и вновь фокусирует всё своё внимание на ухмыляющемся юноше, который по внешнему виду ему в сыновья годится. — Как тебе такой исход? Тэхён задумывается. Наигранно щурится. Несколько раз вздыхает, создавая видимость, что усиленно обдумывает каждое услышанное им слово, а после равнодушно заявляет: — Пока вы тут предлагаете мне эти беспардонные плотские утехи, озвучивая свои грязные фантазии, ваш босс, скорее всего, уже вовсю истекает кровью и мучается от изнуряющей боли, — самоуверенный голос бархатно льётся без какой-либо тени сомнений в сказанном. — Полагаю, что пуля, застрявшая в его плече, с каждым неосторожным движением рвёт ему мышцы и причиняет ему массу дискомфорта. А если рану не обработали и не промыли должным образом, то я могу смело гарантировать риск сепсиса, то есть заражения крови — а это минус рука в человеческом теле или вовсе некрасивая и безобразная смерть. Как вам такой исход, мм? — на пухлых губах опять возникает яркая и наглая ухмылка. — Но я, безусловно, могу развернуться и покатиться отсюда, как вы мне и рекомендовали изначально, мистер смокинг, — наспех и без какой-либо симпатии пробегает глазами по чёрному костюму строгого классического кроя своего собеседника. — Так что, поговорим о вашем дуле, так желающем кончить в меня выстрелом, немного позже, договорились, дядя? Мужчина прекрасно понимает, что глава преступной группировки уже действительно заждался врача, а рисковать его здоровьем нельзя, поэтому не пропустить язвительного парня было бы ошибкой, за которую пришлось бы неминуемо нести ответ перед Чонгуком. А это самое пугающее. Молчание тем временем затягивается. Становится до тошноты смехотворным и нелепым. Тэхён закатывает глаза и устало вздыхает, устремляя взгляд в чёрное сеульское небо, усыпанное звёздами. — Романтичный момент, конечно, дядь, но у меня нет столько свободного времени, чтобы любоваться созвездиями в тишине, — протяжно заявляет молодой человек и разворачивается к своему пикапу. Вновь раздаётся металлический скрип двери старенькой машины, а следом и громкий её хлопок. — Ворота открывайте, — Тэхён с серьёзным видом выглядывает всё из того же окна машины, тянется длинными пальцами к встроенной панели и прибавляет громкость для музыки, проезжая на территорию. Как только он оказывается в просторном холле особняка, он вопросительно смотрит на прислугу, и та молчаливо и робко указывает рукой в сторону комнаты с приоткрытой дверью. Массивная обувь белоснежного, словно январский снег, цвета с грубой подошвой утяжеляет его шаги, делая их слышными и твёрдыми, размашистыми и раздающимися на весь первый этаж. Он без труда отталкивает от себя дверь, упираясь кончиками пальцев о деревянную поверхность, не дожидается приглашения войти и свободно проникает в гостиную, замечая сидящего на диване мужчину в расстёгнутой окровавленной рубашке, облокотившегося на мягкую спинку. Чонгук даже не поворачивает голову в его сторону. Глаза закрыты. Обнажённая грудь то и дело приподнимается от тяжёлого и надрывистого дыхания. В одной руке он держит открытую бутылку с янтарным алкогольным напитком, а вторая лежит без движения вдоль тела. В районе плеча виднеется наспех сделанная повязка поверх раны. Тэхён уверенно проходит вглубь комнаты, включая точечное и яркое потолочное освещение в помещении, и ставит на пол медицинский чемоданчик около своих ног. Внимательно смотрит на него, оценивая состояние. Лицо мужчины покрыто плотным слоем пота, влажные чёрные пряди волос небрежно спадают на высокий лоб. Хах, симпатичный. — Чонгук-щи, как ваше самочувствие? — холодно уточняет, дожидаясь от него хоть какого-то ответа. Приятный и низкий мужской голос вырывает Чона из этого болезненного оцепенения. Он неохотно приоткрывает тёмные глаза, несколько раз моргает, морщась от омерзительного света, теперь уже заливающего всю его гостиную, медленно поворачивает голову на звук и неожиданно замирает в одном положении. Ощущение, словно стало ещё светлее. В несколько раз. Настолько светло, что можно ослепнуть к чёртовой матери. Это что, блять, ангел явился? Он сдох? Так быстро? Всего-то из-за одной жалкой пули? За ним уже пришли? Если так, то тогда посланник за его душой должен быть явно не с небес, а из самых грязных, гнилых и тошнотворных глубин Преисподней. Перед глазами возникает образ молодого мужчины. На вид не больше тридцати лет. Каштановые густые волосы уложены на ровный пробор. Большие глаза тёмно-карамельного оттенка. Аккуратный носик. Да, именно носик. Пухлые губы. Приятные и милые черты лица, но даже не это всецело приковывает внимание. Этот ангел полностью облачён во всё белое: обувь, узкие кожаные штаны, рубашка, надетая поверх футболки. Даже ремень и кожаная куртка белоснежного цвета. Не хватает только мягких и размашистых крыльев за спиной и светящегося нимба над головой. Ах, да. И божественный хор из трёх маленьких купидонов, летающих над ними и пускающих свои мерзопакостные стрелы любви. Блять. Ну и пиздец. Но одно тут же привлекает приковывает взгляд и выбивается из этой общей и гармоничной картины. То, что удивляет и вместе с тем заманивает в свои такие непонятные и странные сети Чон Чонгука. Чёрные татуировки по всей тыльной поверхности обеих ладоней и на длинных тонких пальцах, а также ухоженные ногти, окрашенные глянцевым лаком чёрного цвета. Сеульский волк ожидал увидеть кого угодно, любого парня или мужика, но только не подобного чудика в своём собственном доме. — Так как ваше самочувствие? — бархатный голос вновь нарушает тишину, монотонно повторяя всё тот же вопрос. — Мне необходимо осмотреть вашу рану. Чонгук торопливо приподнимает руку, держащую бутылку с виски, тянет её стеклянное горлышко ко рту и делает несколько жадных и спешных глотков, шумно выдыхая и неотрывно впиваясь глазами в пришедшего. — Тэхён, верно? — тяжко хмыкает он, старательно изображая гостеприимную и доброжелательную улыбку на измученном потном лице. — Младший брат Сокджина? Наслышан о вас от него. По мнению врача сейчас это совершенно лишние и ненужные вопросы. — Зовите меня доктор Ким, — равнодушно отзывается он, не отвечая ни на один из них, и делает шаг чуть ближе к Чону. Тэхён снимает с себя куртку, аккуратно кладёт её на подлокотник дивана, и перед глазами Чонгука тут же предстают тонкие руки, покрытые такими же чёрными татуировками от запястий вдоль предплечий: странные символы, похожие на руны, иероглифы, змеи, скорпионы, созвездия и луны. Какой странный набор. Доктор отворачивается от своего пациента, молча наклоняется к чемоданчику с лекарственными препаратами, умело и быстро открывая замки по обе его стороны, и принимается что-то искать, перебирая в нём разноцветные упаковки. Весьма опрометчиво с его стороны, потому что аппетитная и крепкая задница, обтянутая тонким белым кожаным материалом брюк, начинает маячить практически перед лицом Чона. Мужчина делает ещё несколько слышных и суетливых глотков, и это тут же привлекает внимание Кима. — Я бы не рекомендовал вам употреблять алкоголь, — не оборачиваясь к нему и по-прежнему оставаясь в своей позе всё также наклонившись, спокойно поясняет он. — Он разжижает кровь и лишь усиливает кровотечение, а это лишнее, Чонгук-щи. Снимайте вашу рубашку пока что. Мужчина замечает, как Тэхён, видимо не отыскав так скоро то, что намеревался, на этот раз присаживается на корточки, продолжая рыскать руками в медицинском чемодане. Тёмные глаза тут же останавливают жадный взгляд на ягодицах, которые почему-то так и выпрашивают смачный шлепок в воображении Чона. То ли алкоголь так действует на него, то ли тупая и ноющая боль окончательно дурманит сознание. Но факт остаётся фактом — кожаные брюки настолько заманчиво и сексуально их облегают, что невозможно устоять и остаться равнодушным, а футболка и рубашка, края которых немного задрались, оголяют часть поясницы, на бледной коже которой также виднеются тёмные узоры. Ещё один глоток виски. И ещё один. И ещё. — Вы разделись? — уточняет Тэхён, наконец-то доставая закрытую упаковку со стерильными перчатками. Поднимается и поворачивается к раненому главе преступной группировки и ловит на себе поедающий и цепкий взгляд. Для него это привычно, поэтому нисколько не смущается и даже не обращает на это особого внимания. Чонгук напряжённо закусывает нижнюю губу, взгляд плавно проходится по молодому человеку, стоящему напротив него. — Совсем не в силах, — притворно жалобно кивает на свою руку и глухо хмыкает. — Помогите же мне, Ким. — Доктор Ким, — также притворно любезно поправляет его Тэхён и тянется к своей сумке, оставленной возле куртки на диване. Чон издаёт скомканный, но всё же звонкий и раскатистый смешок, глядя на молодого человека, который теперь кажется не ангелом для него, а татуированным клоуном. — Это ещё что такое? — удивлённо приподнимает бровь, шмыгая носом. — Чёрный халат?! — и в это же мгновение брезгливо морщится от одного только вида медицинской формы. — Снимай! — переходит на резкий и грубый тон, забывая о всяком приличии, как только видит, что тот надевает на себя униформу. — Чонгук-щи, минуту назад вы просили меня помочь снять с вас рубашку, а теперь требуете, чтобы разделся я? — бархатно и всё также равнодушно хмыкает в ответ Ким, глядя на него сверху вниз. — Сейчас я решаю, в чём мне и как работать, — уверенно подходит к нему, нависает и тянется пальцами к перепачканной кровью ткани. — Надеюсь, я доступно донёс свою позицию до вас и мне не придётся повторять? Чонгук улавливает в воздухе терпкий аромат парфюма, перемешанный с никотином, который исходит от волос и шеи доктора, как только тот склоняется над ним ещё ниже. Смотрит на него с застывшей язвительной улыбкой на лице и резко шипит, напоминая опасную и готовую к атаке кобру, когда от подстреленного плеча начинает отлипать ткань его одежды. — Хм. Не всё так страшно, как я предполагал, но будет больно, Чонгук-щи, — Ким внимательно осматривает рану, направляя на неё маленький светящийся фонарик. Быстро открывает шуршащую упаковку и достаёт из неё чёрные перчатки, натягивая их на свои утончённые пальцы. Чонгук напряжённо сглатывает образовавшийся и давящий ком в горле. Вовсе не от болезненных и изнурительных импульсов, которые сводят всю его руку, сковывают её, а от одного только вида на всю эту медицинскую утварь и на это врачебное одеяние. Чёрный халат. Да и хрен бы с ним — парень явно с прибабахом, это заметно сразу, но в довесок к этому ещё и чёрные перчатки. Выглядит почему-то жутко, хотя для Чона это вполне привычно. Ко всему, что связано с медициной, он относится с особой долей скепсиса и с нескрываемой ненавистью. — Живо снимай это дешёвое и убогое барахло с себя! — рявкает Чонгук и дёргается, когда острый пинцет из медицинской стали соприкасается с пулевым ранением. — Блять! — громко выдыхает он и запрокидывает голову назад, будто пытается отстраниться от Тэхёна как можно дальше, упираясь в спинку дивана. Тэхён устало вздыхает. — Так дело не пойдёт, — вновь демонстративно игнорирует настойчивое требование Ким, на несколько секунд затормаживает взгляд на бледном и влажном лице мужчины, который принимается дрожать и шаркать ногами от уже совсем нестерпимой боли, когда начинает чувствовать шевеление пули в его плече. — В таких условиях сложно проводить хирургическое вмешательство, — приподнимается, перекидывает ногу через бёдра Чонгука и абсолютно неожиданно для пациента усаживается на него верхом, чтобы хоть как-то зафиксировать его тело и предотвратить попытки к сопротивлению. Тэхён торопливо наполняет шприц обезболивающим и вводит содержимое возле уже покрасневшей припухлости, старательно пытаясь не задеть воспалённые участки кожи. Прижимается чуть плотнее к Чонгуку, замечая, как он вновь дёргается под ним, стискивая зубы от едкой и непрекращающейся боли. — Ничего страшного, — низкий тембр в голосе и на этот раз вырывает Чона из собственных изматывающих ощущений и возвращает в суровую реальность. — Сейчас я достану пулю и зашью рану. Дам вам рекомендации. Через пару дней приеду на осмотр. Жить будете, Чонгук-щи. Во всяком случае, пока что точно.🚬
Двое суток пролетают стремительно быстро, но только не для Чон Чонгука, потому что на протяжении всего этого времени всё, о чём он смог думать и размышлять, а точнее о ком — это чёртов младший брат Ким Сокджина, постоянно возвращаясь в свои воспоминания о том, как тот дерзко и бесстрашно залез на него сверху, уселся своей упругой задницей в кожаных брюках на его бёдра и принялся орудовать пинцетом, а после иглой с нитью, зашивая освобождённую от пули рану. Белоснежно чистый ангел-потрошитель с красивым и безупречным лицом в угольного цвета медицинском халате и в чёрных перчатках, а вдобавок в татуировках и с пирсингом в брови. И как такого выкинешь из головы? Такого… самоуверенного и храброго на фоне всех остальных, которые и слово лишнее боятся и пугаются произнести при Чонгуке? Всё правильно, никак, блять. Теперь уже никак. И это заводит сильнее всего. Нет, даже не так. Это возбуждает и распаляет особый интерес к его персоне. Только лишь к своим тридцати пяти годам Чон Чонгук, кажется, начал понимать и приходить к мысли о том, что ему до тошноты наскучило иметь нежных и робких мальчиков, которые готовы прогнуться и выполнить любой его приказ, даже самые абсурдные прихоти. И это стало настоящим и неистово будоражащим для него открытием. Открытием, которое необходимо теперь досконально изучить. Вдоль и поперёк. От и до. Всецело. — Чонгук-щи, — уже знакомый и приятный для слуха мужской голос прерывает размышления мужчины, и он поворачивается к Киму. И на этот раз удивил. Не подвёл, как говорится. Ангел сменил белоснежное одеяние на иссиня-чёрное. Демонически чёрное. Весь в чёрном. Полностью. С ног до головы. Кроме одного столь крошечного, невыносимого и раздражающего нюанса — заведомо надетый медицинский халат, только теперь уже белый. Да какого дьявола?! — Ким, — напыщенно доброжелательно кивает Чонгук, вставая из-за своего массивного деревянного рабочего стола, расположенного в его кабинете в особняке. — Прошу прощение, что вынужден был перенести плановый утренний осмотр на столь поздний вечер. Дела, понимаете ли, — лукавая ухмылка так и дразнит. — Ничего страшного. Я сегодня свободен, поэтому для меня не имеет особого значения, когда я осмотрю вашу рану. Как самочувствие? — В прошлый раз я был не в самой прекрасной форме, — намеренно игнорирует вопрос Чон, загадочно улыбаясь в ответ. — Вы застали меня, Ким, в не самый подходящий момент. — Я застал вас в тот момент, когда я был вам нужен, — холодным тоном парирует ему и ставит всё тот же медицинский чемоданчик на твёрдую поверхность стола. — Как рана? Приступим к осмотру, Чонгук-щи? — аккуратно уточняет, бросая на него холодный взгляд тёмно-карамельных глаз. — Разумеется, Ким. Тэхён опускает взгляд вниз, молча рассматривает коричневый ламинат под своими ногами, а после саркастично хмыкает, поднимая взор на своего пациента. — Для вас я доктор Ким, Чон, — обращается к нему лишь по фамилии, широко и лучезарно улыбаясь и всматриваясь в лицо перед собой. — Раздевайтесь, Чон, — произносит чуть строже и более требовательно, сохраняя игривый тон. — И перейдём уже к делу. Чонгук не спеша принимается расстёгивать пуговицы на своей рубашке, пальцы двигаются плавно, не торопясь, неотрывно наблюдает за тем, как Ким распаковывает свой чемодан, заранее приготавливая для него марлю, бинт и перекись. Медленно стягивает с себя рубашку, стараясь не задеть рану на плече, намеревается что-то сказать, но Тэхён его опережает: — Присаживайтесь в кресло, — не глядя, кивает в сторону. — Я сейчас подойду. — Только при одном условии, Ким. Тэхён прикрывает глаза. Эта наглая фамильярность уже начинает раздражать. Тихо и еле слышно выдыхает и спокойно произносит в ответ на его слова: — При каком же, Чон? — Снимите этот блядский медицинский халат с себя и… — И надеть его на вас? — дерзит в ответ доктор в манере Чонгука, только теперь впиваясь в него изучающим и хмурым взглядом. Нет. Это бездумное бесстрашие определённо заводит Чона и задевает его изнутри, разжигая в нём яркие и бурные искры. Осталось лишь выбрать, за это необходимо поощрять или всё же наказывать? — Вы знаете, с кем вы имеете дело? С кем вы разговариваете? Кто я такой, Ким? — подходит к кожаному креслу с высокой спинкой и медленно присаживается в него, продолжая буравить взглядом молодого человека. — Не сомневайтесь, — на этот раз мягко отзывается Тэхён, быстрыми и торопливыми шагами приближаясь к нему и наклоняясь чуть ниже к ране на плече, дотрагиваясь кончиками пальцев до повязки. — С невоспитанным мужланом, который ввиду своих комплексов и детских травм не умеет общаться и, судя по всему, боится врачей, раз так рьяно и капризно требует снять халат уже… Хм… — задумывается и хрипло хмыкает. — Уже в который раз. Меня это забавл… Не успевает договорить. Совершенно внезапно, словно из ниоткуда, ствол пистолета упирается холодным металлическим дулом в подбородок Тэхёна. Грубо и с силой давит на него. Подобные храбрые речи всё же должны быть оценены по достоинству, решает для себя Чон, а тёмные глаза вспыхивают страстью и безудержным интересом к дальнейшему развитию событий. Непременно перепугается. Задрожит. Глаза забегают из стороны в сторону. Чону не привыкать к такой реакции. Он готов к ней. Готов насладиться тем, как мальчик замолчит и примется суетливо подыскивать уже совсем другие и более уважительные слова. — Ну же? Что вы замолчали, Ким? Продолжайте. Говорите. Не бойтесь. Вы умело орудуете языком, но так бездумно, так что поделитесь опытом и продемонстрируйте мастер-класс, как нужно общаться. Доктор на пару секунд замирает. Не двигается. Опускает взгляд на пистолет, находящийся на уровне его лица, пристально смотрит на него, обдумывает происходящее с ним прямо сейчас, а после поднимает тёмно-карамельные глаза на главу преступной группировки. Уголки пухлых губ вздрагивают, но не от страха вовсе и скованности. — Вы правы. Умело, — он чуть отстраняется назад, буквально на несколько сантиметров, вытаскивает сначала кончик своего языка, медленно проводит им по верхней губе, а после этого дотрагивается им до твёрдого и гладкого ствола оружия, наведённого на него, проходясь вдоль и оставляя влажный смачный след от густой слюны. Тэхён хотел удивить вновь. Ударить прямо в яблочко. И ему это удаётся, потому что именно в этот момент Чон машинально вздрагивает, улавливая внизу своего живота жгучее и нарастающее напряжение от одного только взгляда на это, на эту безумную и неожиданную для него картину. Судорожно сглатывает, наблюдая за тем, как язык доктора тягуче и плавно движется ближе к его руке, а потом назад, возвращаясь к дулу. — И что дальше, Чон? — Тэ смотрит в упор на него, даже не думая отвернуться или замешкать. Не в его правилах убегать и прятаться. Не в его стиле бояться и испуганно биться в истерике. — Что дальше? — переспрашивает Чонгук, повторяя за ним и ощущая, как его член увеличивается в размере и начинает становиться всё твёрже. Безумие. Наиполнейшее. — Именно. Дальше, Чон. Что дальше вы будете делать? Застрелите меня? — Я вас трахну, доктор Ким, — с рывком притягивает молодого человека к себе и впивается в его губы, тут же самовольно углубляет поцелуй, делает его более страстным, ненасытным и жадным. Толкается языком как можно глубже. Обхватывает свободной рукой его тонкую талию, окольцовывает её и тянет на себя. Ким с желанием поддаётся ему, похотливо ухмыляется, торопливо залезает на него сверху, усаживается на его крепкие бёдра точно также, как и в первую их встречу в тот роковой вечер, когда Чонгук словил свою пулю в предательской перестрелке. Обнимает его обеими руками за шею, чуть приподнимается, резво обтирается об него несколько раз, прижимаясь всё плотнее. Чувствует даже через одежду, как чужой член упирается ему во внутреннюю часть бедра, приятно давит на неё. Начинает тереться сильнее, ёрзает на нём, безостановочно елозит, как заведённый. Проводит чёрными ногтями по коже от шеи к лопаткам, оставляя неровные волнообразные красноватые следы. Прерывает поцелуй. Шумно выдыхает. Горячее дыхание обжигает губы мужчины, которые опять тянутся к губам напротив. Адреналин зашкаливает и достигает своего предела. Сердцебиение учащается. По телу пробегают первые мурашки, а в брюках обоих становится уже слишком тесно. До одури. Тэхён чувствует, как ткань нижнего белья натирает головку его члена. Еле слышно простанывает от возбуждения и вновь начинает тереться об Чонгука, стараясь задевать своей задницей его вставший член. — Он большой? — внезапно спрашивает Ким, прикусывая мочку уха брюнета. Никаких тормозов. Неужели никогда не перестанет провоцировать? — Хмммм… Нет, не так. Он большой, о, да… Надеюсь, твой член не поместится мне даже в рот, — и вновь дерзкий и наглый смешок. — Или всё же есть шанс? Чонгук откладывает пистолет в сторону. Молча обвивает талию Тэхёна обеими ладонями и резко поднимается на ноги, подхватывая того за ягодицы и сминая их. Не обращает никакого внимания на вспыхнувшую и ноющую боль в плече, сползающую сразу до запястья, от которой хочется завыть. Плевать. Совершенно. Похуй. — Обожаю эту позу, нужно будет обязательно опробовать с тобой, — бросает ещё одну неосторожную и горячую фразочку молодой человек, крепко хватаясь за шею мужчины, чтобы удержаться и облегчить свой собственный вес. — Но тебе нельзя пока что напрягать свою руку, не забывай об этом, хоть я и безумно хочу, чтобы ты трахнул меня на весу, прижимая к стене, — отстраняется назад, а Чонгук усаживает его на стол, тут же нависая над ним. — Какой же ты бесстрашный и безрассудный… Это сыграет с тобой злую шутку рано или поздно. — Скажи ещё, что тебя это не заводит? — тонкие и длинные татуированные пальцы скользят по обнажённому прессу, вырисовывая лёгкие очертания кубиков на нём. Подушечки невесомо гладят кожу. — Ещё пару минут, и моё бесстрашие вынудит тебя кончить прямо в трусы, Чон. Разве нет? — иронично хмыкает и раздвигает бёдра чуть шире. Ким не дожидается, когда Чон перейдёт к активным действиям. Сам хватает его за железную пряжку ремня и с рывком притягивает к себе, заглядывая в яростные и пожирающие его взглядом глаза. Начинает расстёгивать, неотрывно глядя в лицо мужчины. Чон наклоняется к его шее, ухватывает пальцами копну густых шоколадных волос, запрокидывает его голову назад и примыкает влажными губами к оголённому участку кожи, принимаясь оставлять красноватые следы, которые так заметны на бледной коже. Проводит языком по выступающим ключицам и сразу же слышит одобрительный и низкий стон, перемешанный с довольным шипением, которое Тэхён не может уже сдержать. — Вылижи меня… — голос дрожит, звучит не как просьба, а как самое настоящее требование. — Пока не забыл сказать… — Ким выдыхает, наконец-то расстегнув тугой ремень на чужих брюках. Касается пальцами плотной ткани брюк, ведёт ими чуть ниже, чувствуя, как под одеждой подрагивает возбуждённый и напряжённый орган, — Сегодня утром, принимая душ, я ласкал себя, думая о тебе, Чон, — в это самое мгновение взгляд становится таким невинным и наивным, а пухлые и красные губы от поцелуев изображают нежную и мягкую улыбку, что Чону хочется развернуть его спиной к себе, уложить животом на стол и войти в него на всю длину, принимаясь жёстко трахать, как последнюю ненасытную шлюшку. — Вставлял в себя пальцы и растягивал себя, представляя, что это делаешь ты, — прикусывает нижнюю губу. Говорит абсолютную правду. Не лжёт. Не только Чон провёл эти двое суток в фантазиях и в без остатка поглощающих желаниях. — Я подумал, что так будет… Чон крепко хватает Тэхёна за бёдра и тянет на себя, вынуждая того лечь спиной на твёрдую деревянную поверхность. Торопливо расстёгивает пуговицу на его брюках, ширинку, быстро и наспех стаскивает их вместе с нижним бельём и отбрасывает на пол. Ким сразу же без промедлений раздвигает ноги перед ним, сгибая их в коленях. Один только этот вид на гладко выбритую промежность и член сносит голову Чонгуку настолько, что он не может удержаться от того, чтобы жадно не облизнуться. Дотрагивается кончиком пальца до уже сокращающейся от возбуждения и похоти дырочки, нежно поглаживает её, массирует, на что тот вздрагивает в сладостном предвкушении. — Ну же! Доктор Ким хочет почувствовать, как твой язык… И в эту же секунду язык Чонгука охотно скользит между его упругих и одновременно мягких ягодиц, задевает края мышечного колечка, медленно обводя их контур по кругу. С губ врача срывается более громкий и протяжный стон, переполненный неистовым наслаждением. Молодой человек резко выгибается, тянется рукой к своему твёрдому члену, обхватывает его пальцами и принимается двигаться вверх и вниз, поглаживая себя. — Дааа… Чон, ты такой умница… Толкнись глубже. Хочу почувствовать его в себе. Давай… — хрипит Тэхён. Каждое это грёбаное слово возбуждает Чонгука не на шутку. Ему нравится эта внезапная и такая непривычная похвала во время секса. Обычно это его роль, но только не сейчас. Заводит, блять. Это не подчинение, но что-то близкое к нему. И сегодня он готов прислушиваться к своему партнёру, а не только брать. Чон освобождает свой твёрдый и большой орган из тесных тисков боксеров, вытаскивает его наружу, неторопливо и постепенно надрачивая сам себе. Ещё раз обводит влажным языком дырочку и толкается им внутрь, наблюдая, как доктор Ким ласкает себя прямо перед его лицом. Не выдерживает. Останавливается. Поднимается чуть выше. На этот раз язык скользит по гладким яичкам, двигаясь к члену Тэхёна. Чон задевает каждую выступающую на нём голубоватую венку, каждую неровность, добирается до липкой объёмной головки, обхватывает её губами, неторопливо посасывая и облизывая. — Ох… — Тэхён выгибается ещё сильнее, сминая бумаги на столе, хватает пальцами чёрные пряди, грубо перебирает их, потягивая на себя, но в этот раз Чонгук не поддаётся уловкам, не опускается ртом ниже, не насаживается им полностью, останавливается и отстраняется. — Нравится, Ким? Внимание привлекает баночка вазелина, виднеющаяся из медицинского чемодана. Ловко достаёт её и бросает похотливый взгляд на молодого человека в белоснежном халате. Хватается за его ткань, оголяя всё больше участков тела для себя. — Я тебя выебу прямо сейчас, Ким, и… — Обязательно, но как только ты закончишь начатое, — пальцы вновь оказываются в чёрных волосах, и Тэхён настойчиво притягивает его голову к себе, сладко и невнятно мыча. — Вылижи меня. Трахни меня языком. Чон сдаётся под этим страстным и бешеным натиском. Покрывает его бёдра мелкими и хаотичными поцелуями, вновь приближается к ягодицам, аккуратно и немного разводит их в стороны и грубо впивается в мышечное колечко губами, проталкивая в узкое, но действительно заранее растянутое и подготовленное пространство. Доктор закидывает голову назад. Зажмуривает глаза и смыкает губы в попытке сдержать очередной стон. Воздуха не хватает. Скользкий язык проходится по стеночкам внутри, заставляя дрожать бёдра от этих ощущений. С каждым новым мгновением Чон орудует им упорнее и чуть грубее, продолжая мастурбировать самому себе. Давление внутри возрастает. Кончик языка то и дело упирается в скользкие, тонкие и нежные стенки. Тэхён чувствует, что ещё немного, и он просто кончит от этих умелых выкрутасов. — Ты такой… — громко выдыхает Ким, наконец-то выпуская несколько глухих и рычащих стонов утробным голосом. — Послушный… Ты заслужил… — не договаривает, приподнимается, тем самым вынуждая главу преступной группировки остановиться. Сползает со стола, слегка толкает того назад от себя, усаживая обратно в кожаное рабочее кресло. Наспех хватает со стола приготовленную Чоном заранее баночку, быстро открывает крышечку, торопливо окуная пальцы в густой вазелин, используя его вместо смазки. Дотрагивается ими сам до своей дырочки, обильно смазывает её, а следом вновь собирает густую маслянистую мазь на свои длинные пальцы. Подходит к Чонгуку, обхватывает ими его член, проводит несколько раз вдоль него, поглаживая, сжимая то крепче, то ослабляя свою хватку, немного сдавливает его в ладони, играет с ним, забирается на него, снова дотрагивается до его органа, немного оборачиваясь себе за спину, упирается его влажной головкой между своих ягодиц, плавно обтирается задницей об неё несколько раз и начинает осторожно опускаться на член. Сначала очень медленно. Аккуратно. Без резких движений. Не спеша. Как только головка проникает внутрь, Чон запрокидывает голову назад и тяжело простанывает, жадно глотая прохладный воздух. Ещё около полминуты, и доктор Ким опускается полностью на член, позволяя войти ему на всю длину. Толстый. Крепкий. Большой. Заполняющий целиком. Тэхён чувствует эту наполненность всецело. Несколько плавных и умеренных движений. Ким снова обхватывает шею Чонгука, наклоняется к его губам, жадно кусает их и принимается насаживаться уже быстрее и увереннее, увеличивая темп и двигаясь более решительно. Каждый новый толчок вызывает бурю искрящихся эмоций. Чон сползает чуть ниже на кресле, принимая более удобную позу. Опускает ладони на ягодицы Кима. Сжимает их пальцами, мнёт, впивается ими в кожу, сдавливает её, причиняя лёгкую, но такую приятную сейчас боль. Раздвигает чуть шире половинки, стараясь насадить как можно полнее. В кабинете раздаются звонкие и хлюпающие шлепки. Ким углубляет поцелуй, продолжая наращивать скорость, видя, как мужчина, сидящий под ним, старательно помогает ему, двигаясь с ним в такт. Каменный и пульсирующий член с каждым новым движением проникает всё глубже и глубже, упираясь в простату. Ударяет по ней. Давит на неё. Молодой человек уже на грани, а оргазм становится всё ближе, настигая и поглощая почти целиком. Чонгук звонко шлёпает Тэхёна по заднице. А после ещё раз. Будто подгоняет его. Изо рта Кима непроизвольно вылетает ещё один стон, больше напоминающий жалобный всхлип. Специально прижимается плотнее к нему, чтобы его член и головка, уже вовсю истекающая предэякулятом, могла соприкасаться с животом Чона, потираясь об мягкую и нежную кожу. Тэхён течёт. В буквальном смысле. Вовсю течёт, сопровождая это всхлипами и довольно поскуливая. Начинает двигаться ещё быстрее. Седлает мужчину более грубо и властно. Ненасытно двигает бёдрами. Прогибается в пояснице. Стоны обоих мешаются друг с другом, заполняя всё пространство вокруг. Решающий толчок. Ким не выдерживает и кончает первым. Сперма брызгает на пресс Чонгука, оставляя на нём густые мазки и капли. В это же мгновение Чон свободной рукой обхватывает член молодого человека, потирая большим пальцем его горячую головку. Стеночки сокращаются всё более ощутимо, сдавливают твёрдый ствол со всех сторон. Пульсирующий сильнее пенис внутри уже не переставая давит на простату раз за разом. Тэхён немного замедляется. Ноги дрожат. Скользит на члене чуть выше, приподнимаясь, и снова резко опускает свою задницу вниз до упора, до самых яиц. Проделывает это несколько раз, и только после этого Чон заполняет его, кончая внутрь. Оба тяжело дышат. Дыхание полностью сбито. Тэхён не спешит слезать, продолжая сидеть верхом на члене. Прижимаются друг к другу. Почти не шевелятся. — Чон… — хрипло шепчет ему на ухо доктор, поправляя помятый белоснежный медицинский халат на себе. — Необходимо осмотреть твою рану… — прикусывает его шею, проводит по коже, покрытой мурашками, зубами, поднимая на него удовлетворённый и всё такой же дерзкий взгляд. — Сейчас… — К чёрту эту рану! — хватает его за хрупкий подбородок, крепко сжимает на нём пальцы и притягивает к себе, так нежно и трепетно дотрагиваясь кончиком носа до его тёплой щеки. — Сейчас я хочу наслаждаться лишь тобой, доктор Ким. И только тобой. Столько, сколько получится, не теряя ни секунды времени. — Хорошо. Тогда ответь мне на простой вопрос. Почему ты так боишься врачей? — Тэхён проводит пальцами по его обнажённым плечам, аккуратно водит подушечками по коже, а после перемещает руки на его грудь, нежно и осторожно задевая соски, поглаживая их круговыми движениями. — Я это сразу понял, — задумчиво смотрит на него. — В чём причина? Ведь мой брат не просто так стал твоим врачом. Ты избегаешь больниц. Любых. Он мне говорил как-то невзначай. Из-за чего? — с интересом дожидается ответа. — Я непременно расскажу тебе об этом, — довольно хмыкает Чон, поглаживая спину молодого человека, и тянется к его пухлым губам, вновь утягивая в свой поцелуй. — Но исключительно в моей спальне, Тэхён. Мы ведь так и не проверили, поместится ли мой большой член в дерзкий и болтливый ротик моего новоиспечённого личного доктора.