Званый ужин

      Тьма наступила с тяжелыми грозовыми тучами, закрывшими небо от глаз живых во время сумерек — времени, когда всё нечестивое и порочное выползало наружу, показывая свое лицо. Холодный ветер гнул голые ветви деревьев, заунывно свистел в каждой щели и пытался захлестнуть одинокую фигуру у дверей старого особняка. Эзоп Карл стоял перед входом в гнездовье чудовищ, перед местом, где таился секрет их бытия. Но сегодня он здесь не для того, чтобы изжить монстров со света, нет, в последние годы их стало слишком много, и контролировать напасть силами охотников и экзорцистов стало невозможно. Сегодня он здесь для того, чтобы в очередной раз подтвердить хрупкий союз — условности, для поддержания воображаемого мира.       С пронзительным скрипом двери отворяются перед ним. Всё внутри: от фрезок на стенах до подсвечников — излишне пестро и вычурно, вызывающе и пошло, подстать аморальной, извращенной натуре вампиров. Эзопа не привлекала эта роскошь — быстрыми шагами он преодолел коридор, увешанный портретами многих поколений чудовищ. Он слышал презрительный шёпот, доносящийся из теней, слышал глухой хохот над головой, но продолжал свой путь до залы впереди не колеблясь. Каждого из них настигнет злой рок рано или поздно, груз бесчисленных грехов однажды размозжит головы, что полны лишь жаждой крови и праздностью.       Его встречали. Тяжёлые резные двери распахнулись перед Экзорцистом, открывая взору обеденный зал, освещенный огнём тысяч свечей. Длинный обеденный стол застелен молочно-белой скатертью, а кроваво-алые салфетки пятнами лежат сверху; посередине искусные канделябры чередуются с небольшими букетами сухих цветов. Два набора столовых приборов и бутылка старинного вина из тёмного стекла. — Рад, что гроза не задержала тебя в пути, — елейный голос раздался в голове экзорциста.       Эзоп поднял пустой взгляд на единственного, кто занимал место за столом. Седой словно старик, бледный как мертвец и немой как рыба; проницательный взгляд и загадочно-снисходительная улыбка никогда не покидали его лица; кровь и золото смешались в его облачении. Прародитель вампиров — вот с кем Эзоп обязан разделить трапезу сегодня. — Прошу, присаживайся. Сегодняшний деликатес должен тебя поразить.       Место экзорциста было строго напротив, на другом конце стола — не мера предосторожности, а личная прихоть вампира. Он предпочитал бесцеремонно вести диалог на уровне мысли, но хотел видеть лицо собеседника должным образом. Резкие хлопки крыльев сопровождали подачу блюда. Наполнив бокалы, слуги тотчас исчезли, не смея мешать встрече хозяина. Человеческая пища являлась такой же условностью: вампир в ней не нуждался, но желал придать их игре пряных нот, чтобы "разбудить аппетит".       Эзоп опустил взгляд с его визави, оценивая эстетично выложенные на листах салата и политые медовым соусом кусочки мяса. Они были похожи на говяжий язык, но гораздо меньше. Следуя правилам вежливости, Карл снял маску и попробовал. Он ощутил нежную фактуру с необычным привкусом, отличающимся от блюд, которые Эзоп пробовал прежде, но он признал, что это не мешает наслаждаться пищей. Безмолвно экзорцист взглянул на вампира, и тот, читая его мысли, с наигранным разочарованием всплеснул руками и покачал головой: — Нам пришлось наказать двух смельчаков, посягнувших на нашу территорию и пытавшихся осквернить её невообразимо похабным способом. Они так громко сквернословили, но стоило нам поговорить, и они словно потеряли дар речи.       За окном прогремел гром. Вампир с младенческим очарованием на лице коснулся пальцами своих губ, невинно усмехаясь. Эзоп быстро понял, что значит "потеряли дар речи", и посмотрел на тарелку вновь. Он не испытывал отвращения, но всё же наградил прародителя яростным взглядом, чуть крепче сжав вилку: им нельзя убивать. Сверкнула молния.       Вампир тут же вскинул руки в покорном жесте, спеша успокоить: — Клянусь, господин экзорцист, если болевой шок не сразил их, они должны быть живы. — Ведь я ценю наше соглашение, — вдруг чужой голос зазвучал вкрадчиво и тихо, но отчетливо, словно над самым ухом, и холодные руки коснулись экзорциста.       Они изучающе скользили по его лицу и груди, не оставляя следов от когтей. Экзорцист чувствовал чужую ухмылку, он знал, что на лице вампира, стоящего за спиной, написано удовлетворение. Это следующая часть их игры. — Понравился ли тебе ужин, Эзоп? Попробуй ещё раз, — Карл почувствовал холод металла на коже. Вампир невесомо вёл столовым ножом по его щеке, упиваясь зрелищем, очертил скулу и игриво, не прикладывая силы, провел линию поперёк горла.       Даже не дрогнув, экзорцист отложил приборы и схватил чужое запястье: — Достаточно, Виктор. Я пришёл сюда не для ужина.       Изобразив удивление, вампир отпрянул. Эзоп встал из-за стола, вновь глядя в лицо собеседника. — Я огорчён, что моё гостеприимство не смогло тронуть тебя, — неспешно приблизившись, Гранц обвил шею экзорциста руками, склонившись к сжатым губам. — Впрочем, ты никогда не отличался терпением.       Сперва они всегда целуются сухо, без любви, как враги, пока гордость не надламывается под тяжестью желания. Эзоп притягивает Виктора к себе за талию, держит за подбородок, не давая отстраниться. Вампир кусает чужие губы, с упоением слизывая кровь, и экзорцист отвечает тем же. Толкает Гранца к столу, грубо сметая с него всё то, что им мешает. Сжимает чужие бедра руками, пока они продолжают жадно целовать друг друга.       Сладостные вздохи и полустоны раздаются в зале, разбивая тишину, пока Виктор не отстраняется, прикладывая палец к чужим губам: — Тшш, мой дорогой экзорцист. Неужели мы продолжим на столе? Как пошло! — ребяческий смех звенит в голове. — Позвольте пригласить вас в мою спальню.       Отвлекшись, Эзоп недовольно рычит, глядя на хитрую улыбку напротив: нормы приличия для него ничего не значили сейчас. Но он покорно слушался.       Грубо закинув смеющегося вампира на плечо, он вышел из обеденного зала.