Береги

— О, Архонты! — она не могла поверить своим глазам. Ладонь приятно холодила энергия, исходящая из стеклянного шарика Глаза Бога. Это утро по праву могло носить звание лучшего в ее жизни. Виктория едва ли успела разлепить глаза, когда почувствовала вес небольшого предмета, идеально лежащего в руке. С минуту тупо глазела на него, пытаясь понять, не очередная ли это шутка ее несносных братьев? Сердце бешено колотилось в то время, пока голубые глаза неотрывно таращились на артефакт, досконально его изучая. Нет, это не шутка. Мысль, что жизнь сейчас совершила кульбит, медленно доходила до сознания. Это было схоже с тем ощущением, когда ты бесконечно долго ждёшь и лелеешь мечту, которая в один прекрасный миг обрушивается тебе на голову. Со всеми последствиями, о которых ты даже никогда не задумывался. Именно в это утро Виктория осознала своё предназначение, ещё никогда в жизни она не была так уверена в своей цели. В ее достижимости. — Все в порядке? — после приглушённых преградой слов послышался лёгкий стук в дверь. Но ответа не последовало, что заставило утреннего посетителя слегка поволноваться. «Слегка» являлось лишь началом. — Я вхожу! — предупредил мужской голос, после чего, по истечении пары секунд, дверь со скрипом отворилась. Тарталья не сразу понял, какая история сейчас писалась в этой комнате. На постели, ещё укрытая одеялом, сидела его сестра, с нечитаемым выражением лица глядящая в ладонь. И лишь когда она подняла на него голову, а спавшие рыжие локоны открыли вид на таинственный предмет, Чайльда прошибло током. Словно несколько тысяч вольт на мгновение заполонило тело. Это худшее утро в его жизни. — Крио, Аякс! — Виктория будто в себя пришла после длительной меланхолии, радостно подскоча с кровати, что нельзя сказать о ее брате, испытывающему полное опустошение. Был ли он рад за неё? Нет. А мог бы? Да. Если бы получение Глаза Бога не являлось его полной капитуляцией в их споре. Чайльд, возможно, где-то в глубине души сейчас искренне радовался за сестру, испытывал нежность от вида искр счастья в ее глазах. Однако тревога и страх овладели им, вытесняя все положительные эмоции. Этот день означал одно — конец прежней жизни.