Neighbours

Первый день в их новых апартаментах, наверное, отметился бы для Намджуна только свежими простынями, когда он плюхнулся ночью на кровать, если бы не те несколько минут с Чонгуком, когда они только въехали. После того, как они быстро раскидали вещи в гостиной, его вместе с мемберами поглотила работа, незаметно оборачивая утро в день, а день в ночь. Так что Намджун решает отложить облюбование новой берлоги на ближайший выходной, радуясь, что Чонгук уже распаковал свои душевые принадлежности, расставив те на полочки в их небольшой душевой. Мысленно он спрашивает у младшего разрешение взять на разовое использование гель для душа и шампунь, потому что даже не подумал об этом заранее, заходя туда и сбрасывая с себя одежду, будучи слишком уставшим. Он уже быстренько поужинал перед этим, поэтому помывшись и шаркая махровыми тапочками по коридору, всё, чего он хочет, – плюхнуться на кровать, зарыться в подушку лицом и заснуть. — О, хён, ты уже вышел, — Чонгук сидит на своей кровати, положив рядом с собой домашние шорты и футболку. — Угу, можешь идти, — Намджун опускается на мягкий матрас, тихонечко мыча от наслаждения, — спасибо, что пропустил меня первым. В комнате захлопывается дверь, оставляя Намджуна наедине с собой. Он начинает расслабляться всё больше, понимая, что заснёт буквально за секунду, что настоящая радость, ведь нервозность часто не даёт ему уснуть, игнорируя усталость. Но не сегодня. Сквозь закрытые веки его слегка раздражает свет маленькой лампочки, стоящей на тумбе между его и чонгуковой кроватью, так что он на ощупь находит кнопочку, вытягивая руку и выключая свет. Он бы открыл глаза, делая всё в разы быстрее, но боится спугнуть даже таким простым действием свой приближающийся сон. Не то что бы у него не было решения на такие случаи, потому что в той же самой тумбочке уже лежат таблетки на травах, которые он заботливо распаковал одними из первых. Всё равно он бы предпочёл заснуть самостоятельно, испытывая на утро каждый раз совершенно необоснованную гордость, когда получается проспать спокойно всю ночь без предварительной тревоги или таблеток. — Твою ж мать! Разочарованный голос Чонгука, довольно резко открывшего дверь, всё же заставляет его открыть глаза. — Какого чёрта, Чонгук? — Намджун хрипит действительно сонным голосом, от которого, по идее, младшему должно стать, как минимум, стыдно. Вместо стыда он, напротив, подходит ближе, возвышаясь прямо над его кроватью и держа что-то в руке. Намджун не уверен, потому что в комнате темнота, к которой его глаза, будучи всё это время закрытыми, не успели привыкнуть. — Ты серьёзно просто взял и использовал последние остатки моего кондиционера? — Вот чёрт. Правда, вот же чёрт. Чонгук действительно звучит недовольно и, блин, теперь уже стыдно Намджуну. — Хён, ты даже не спросил, можно ли взять мою вещь, — он делает паузу, кажется, тяжело переваривая даже это, — допустим. Но как ты мог использовать заканчивающийся кондиционер?! Ты специально?! — Ох, прости, — Намджун приподнимается на локтях, действительно сожалея, — прости, Чонгуки, я просто взял и... Не знаю, я так устал, что даже не подумал об этом. — Но ты же взял флакон в руки! Как можно не заметить, что он почти пустой? — настаивает Чонгук. Намджун знает. Конечно, знает, что их макнэ на самом деле большая жаба, имеющая ревность даже к своим вещам. Да-да, было глупо полениться снова одеться, чтобы выйти и спросить разрешения, но. — Чонгук, пожалуйста, я очень устал. Извини меня. И давай поговорим завтра. Думая, что разговор на этом закончен, он ложится назад, отворачиваясь к стене, пока не слышит голос Чонгука снова, заставляющий опять подняться на локти и громко, недовольно застонать. — Нет, не давай. Это последний флакон! Из-за всего этого переезда я забыл заказать новую коробку вовремя, так что он придёт только послезавтра. И как ты думаешь, что мне делать со своей головой весь завтрашний день? — Блять, надень панаму или одолжи его у кого-нибудь из ребят, — Намджун поднимается ещё, опуская ноги на пол и садясь перед парнем на своей кровати, — Чонгук, я не понимаю, в чём проблема. — Проблема в том, — младший делает шаг вперёд, становясь к нему слишком близко, из-за чего Намджун теперь видит его голый пресс, — что мне подходит только мой кондиционер, от других мои волосы выглядят как сено, а у нас, я тебе напомню, завтра фотосессия! Как я надену чёртову панамку? Голый пресс. Намджун открывает глаза чуть пошире, ухватываясь за эту мысль и осматривая тело перед собой. Видимо, Чонгук вышел из душа в процессе, повязав только маленькое полотенце на бёдра. Он даже может видеть небольшие комки пенки тут и там, что кажется ему очень нелепым. — Раз у нас завтра фотосессия, — вскидывает голову Намджун, — то там тебе голову и вымоют. Или и у тебя, и у стилистов твой этот особенный кондиционер в один день закончился? Чонгук злобно молчит. — Вот и я так не думаю. Зато знаешь, что мне кажется? — Намджун всё ещё разговаривает вполне спокойно, потому что это явно не тот повод, чтобы ссориться, — Мне кажется, что ты просто терпеть не можешь, когда другие люди трогают твои вещи, и ты разозлился, выбежав сюда прямо из душа, и сорвался на мне, несмотря на то, что я устал, Чонгук, и хочу спать, — младший всё ещё хмурится, но теперь скорее растерянно и обиженно, чем злобно, — так что дай мне, чёрт возьми, поспать. Он не собирается продолжать этот разговор и, тем более, не собирается делать из него что-то большее, чем обычную мелкую перепалку, коих за семь лет совместной жизни у семерых совершенно разных парней набрался не то, что вагон, а целый поезд, конечно же, с маленькой тележкой. Тем более, Чонгук ничего не отвечает, глупо стоя на том же месте. Намджун полагает, что если снова отвернётся, это даст младшему толчок просто уйти, чтобы закончить свои дела в душе, поэтому так и делает. Заползая обратно под одеяло и прикрывая глаза, в полной тишине он чувствует как матрас его кровати тут же проминается под весом ещё одного тела. Ох. Намджун так же чувствует как мокрая и, однозначно, дурная голова утыкается ему между лопаток. Сам он спит в нижнем белье, поэтому спина довольно быстро становится влажной. Чонгук слепо тыкается, пытаясь лечь рядом и ничего не говоря – оно понятно, просить прощения всегда не просто. Особенно Чонгуку. Намджун надеется, что он когда-нибудь это перерастёт. Наверное, стоило бы не потакать ему, чтобы это "когда-нибудь" всё же случилось, но он просто... Не может не принять это безмолвное извинение. Хотя это совершенно мило, это точно не причина, по которой ему бы стало удобно лежать вдвоём с мокрым Чонгуком в его кровати. — Чонгуки, — он чувствует, как по коже его спины вверх взмываются волоски, оставляя там капельки, — всё нормально, правда. Ты тоже сегодня устал, да? — Угу, — тихо бурчит младший. — Вот, видишь, оба устали и поступили неправильно, с каждым из нас такое бывает, ничего не поделать. Я совершенно не злюсь на тебя, пожалуйста, не злись на меня тоже. — Я не злюсь на тебя, хён. Его голос бурчащий и недовольный. Намджун знает, что Чонгук правда не любит, когда ему разжёвывают что-то и кладут в рот, но не смог удержаться. Потому что он слишком милый, и у Намджуна не припасено на это никакой другой реакции, кроме естественной. Чонгук всё ещё не встаёт, напротив, всё больше забираясь на кровать рядом со старшим. Ну, не то что бы это сюрприз, это далеко не в первый раз, когда происходит подобное. Их макнэ всегда был чересчур, по его меркам, тактильным. Однако, теперь-то разговор точно закончен, и Намджун всё ещё не собирается спать вместе с ним. Ему не очень нравится ощущать чужую кожу так близко, если на то нет особого настроения или если это не предмет его воздыхания. Нет ни одной причины, почему он должен быть так близок физически со своим другом. В конечном счёте, ровно сколько раз Чонгук пытался пробраться к нему в кровать, ровно столько же Намджун его оттуда выпинывал, что делает и сейчас, толкаясь бёдрами. — Блин,— еле слышно ворчит себе под нос поднимающийся с кровати Чонгук, тяжело шаркая ногами по полу. Когда дверь за ним закрывается, Намджун не удерживает громкого смешка. Его простыни и одеяло немного мокрые там, где лежал Чонгук. Он как-то совсем неосознанно утыкается носом в тёплый след, оставшийся на них. Лёгкий, почти не слышный запах чего-то свежего. Он, вероятно, и сам сейчас пахнет так же. Неуверенный, понадобится ли ему теперь, когда его потревожили, таблетка, он уже не чувствует, что готов прямо сейчас провалиться в сон. Но попробовать стоит. Сам того не замечая, он так и остаётся немного ниже своей подушки, лицом прижатый к такому удачно найденому сухому на простыне местечку, рядом с мокрым, ставшим за каких-то пару секунд прохладным, пятном. Утром из них двоих он просыпается первый. Будильники у них стоят одинаково, просто Чонгук всегда труднее просыпается. — П-пять мнут... мхм? — причмокивает младший, разговаривая не то с Намджуном, не то со своим звенящим телефоном. — Тц, — ухмыляется Намджун, потягиваясь на кровати. Он уснул вчера ещё до того, как Чонгук вернулся из душа, хотя ему кажется, что сквозь сон припоминает, будто младший зачем-то подходил к нему. Впрочем, было бы это что-то важное, он бы его разбудил. Так что всё, что он чувствует, – это хорошее настроение после полноценного, крепкого сна. Намджун, свешивая ноги с кровати и разлепляя глаза, останавливается взглядом на фигуре в метре от него. Чонгук спит в одних только шортах, пока футболка одиноко отброшена куда-то в угол кровати, и Намджуну от этого комфортно, потому что он сам лично предпочитает спать разве что в трусах. Он надеется, что Чонгук не против этого. Блуждая взглядом по подтянутому телу, он размышляет о предстоящем дне, то тяжело вздыхая, то кивая и мыча в подтверждение своих же мыслей. Между делом, в потоке сознания он отмечает две прикольные родинки у Чонгука над бедром, одинаковые по размеру и идущие параллельно друг другу. Будто укус вампира. Это заставляет не проснувшийся мозг Намджуна задаться вопросом, есть ли у него ещё такие родинки. И он прищуривается, всматриваясь в кожу парня тут и там. Ему кажется, что он видит что-то похожее на другом боку Чонгука, который почти полностью спрятан в простыне, из-за того что младший на нём лежит. Не смотря на почти азартный интерес, он стойко решает заканчивать с этим не туда повернувшим потоком мыслей. Безусловно, Чонгук парень привлекательный. Он всегда такой, но это точно не повод вести себя, как маньяк, разглядывая спящего друга. Даже если это чистая эстетика и никакого подтекста. — Вставай, Чонгук-и, — Намджун поднимается, останавливаясь рядом с кроватью, — надо ещё успеть позавтракать. — Мхм, — очень исчерпывающе отвечает младший, утыкая лицо в подушку. Это совсем не похоже на пробуждение, поэтому старший наклоняется над кроватью, чтобы аккуратно потрясти крепкое обнаженное плечо, вырывая из Чонгука всё больше недовольного мычания. Это забавно, как он метается в стороны по кровати, поворачивается то на тот, то на этот на бок, накрывается и отгораживается одеялом – лишь бы избежать толчков и щипков жестокой руки лидера. Чонгук ноет, метнувшись к краю кровати, и он, вероятно, плюхнулся бы на пол, как мешок картошки, если бы не врезался лицом куда-то в колени соседа. Удивительным образом, вместо того, чтобы проснуться от столкновения, его это более чем устраивает и Чонгук довольно причмокивает, обхватывая левую ногу Намджуна руками. Даже потирается о неё немного слюнявой щекой. — Потрясающе, — Намджун закатывает глаза, тяжело вздыхая, — Хоби за такую фотку, наверное, душу бы продал. Это неплохая идея. Если Намджун сделает фотографию, то она будет служить источником смеха всех, кому он её покажет на ближайшие два дня, как минимум. Обычно, компромат – прерогатива как раз Хосока, но раз судьба даёт такой шанс, то грех его терять. Даже если это не в его стиле, он хочет эту фотку. Намджун оглядывается в поисках телефона, находя его кинутым на своей кровати. — Чёрт, — тихонечко выругивается он, теперь уже совершенно не намеренный младшего будить. Мама и папа наградили его длинными конечностями как раз для таких моментов, так что он немного поворачивает корпус, протягивая руку к своей кровати. Она стоит совсем недалеко, но достать телефон действительно трудно, приходится даже немного выгнуться назад в спине. Его коротко остриженные ноготки подцепляют чехол телефона, и под старательные пыхтения пальцы потихонечку подтягивают его прямо в ладонь. Это победа. Намджун снимает блокировку и открывает камеру, наводя её вниз, где видны его ноги, к которым вплотную прижато лицо спящего с приоткрытым ртом Чонгука. Он тратит ещё немного времени, чтобы выбрать наиболее удачный ракурс, в котором было бы видно, что младший ещё и обхватывает левую ногу руками, обнимая. Щелчок камеры – это то, о чём Намджун не подумал. Он выходит громким, среди вдруг возникшей в комнате тишины. Это пугает его, заставляя ладонь немного дрогнуть, из-за чего изображение выходит слишком смазанным. Таким смазанным, что не особо то и понятно, что на нём в принципе изображено. — Твою ж... — Намджун шепчет одними губами и наводит камеру снова. Он держит телефон, ожидая, пока камера сфокусируется и смотря через неё на Чонгука. На Чонгука, у которого открыты глаза. Прежде, чем Намджун успевает о чём-либо подумать, он опускает большой палец на экран, вызывая ещё один щелчок камеры. — Ох. Чонгук молчит, хмуря брови и смотря то наверх, на Намджуна, то перед собой, на взятые им в плен ноги, явно возмущенный тем, что вообще разлепил глаза. — Прости, я посчитал это забавным, — виновато хмыкает Намджун, вытаскивая ногу из чужих рук и, наперекор своему виноватому тону, отходит, увлечённо смотря в телефон. Чонгук мычит, всё ещё не особо что-то понимающий, и присаживается на кровати, клюя носом. Намджун думает, что если он не покажет Чонгуку эту фотографию, тот просто забудет об этом, явно снова засыпающий. Пальцы старшего свайпают меню, переходя в галерею, чтобы открыть последнюю фотографию и... Нет, он ни за что её никому не покажет. В его фантазии Чонгук, обнявший его левую ногу и пуская на неё слюни выглядел исключительно уморительно, но вот Чонгук, смотрящий прямо в камеру своими большими, сияющими глазами с этого ракурса выглядит, ну, непотребно. Особенно на фоне голых, широких Намджуновых ног и такого же голого торса самого Чонгука. От этих образов Намджун кривит рот, потрясывая головой и блокируя телефон. Умывшись и собравшись с Хосоком и Джином за завтраком, он даже не думает вспоминать про фотографию – его больше интересует каша в его тарелке и, в кои-то веке, смешная шутка старшего хёна, от которой он почти давится своим кофе. Постепенно за стол подтягиваются Юнги и Тэхён, сообщающий, что Чимина пришлось бросить за невозможностью его разбудить. Когда Намджун встаёт, чтобы помыть свою тарелку, в комнату заходит растрёпанный Чонгук, который, отчего-то, привлекает его внимание. Фотография сама по себе всплывает в его голове, где без контекста Чонгук выглядит как-то слишком откровенно, в отличии от Чонгука перед его глазами: с влажными следами воды на лице после умывания и в помятой футболке. Вообще ничего откровенного. Младший, видимо всё ещё озабоченный вчерашним происшествием, лениво подходит к Намджуну, поглаживая его по коротким волоскам чуть ниже затылка и предлагая помыть за ним посуду. — Мне не трудно, хён, хочешь, я помою? — Всё нормально, иди лучше покушай, пока есть время, — кидает через плечо Намджун, продолжая намывать тарелку. Чонгук позади него что-то сонно ворчит, но уходит к холодильнику, почёсывая урчащее пузо. По-крайней мере, этот день проходит намного лучше вчерашнего – это можно сказать по тому, как Намджун находит в себе ещё кучу сил по возвращению домой, благодаря чему довольно отправляется распаковывать все свои вещи. У них в комнате два рабочих стола, стоящих напротив их кроватей, так что Намджун выкладывает на один из них ноутбук и несколько премилых фигурок. В шкафу он занимает половину вешалок, вешая на них пальто, рубашки и штаны. Так же половина полок для остального гардероба забивается его одеждой. Отдельное внимание уделяется аккуратно перевезённым растениям, большинство из которых он ставит на подоконник, так как им нужен солнечный свет, и ещё парочку ставит на стол, рядом с ноутбуком. В конечном итоге распаковка всех вещей и смена постельного белья, так как вчера Чонгук испачкал его водой и гелем для душа, занимает больше времени, чем Намджун ожидал. Открывая и перекладывая все коробки, он успевает даже вспотеть. Хорошо, что душ он решил оставить на потом – не хотелось бы мыться дважды за вечер. — О, хён, — Чонгук заходит в комнату, когда Намджун собирает пустые коробки, кладя одну в другую, — ты уже разобрал все вещи? — Так точно. Намджун подхватывает коробки, направляясь в небольшую кладовую рядом с их гостиной. — Как там твоя запись? — Интересуется старший, слыша, что он следует за ним. — Да нормально, знаешь, — младший снимает толстовку, поправляя сползшую панаму и оставаясь в майке и больших чёрных штанах, пока Намджун хватает из гостиной первый попавшийся стул, чтобы поставить его в коморку, — осталось записать бэки. Чонгук услужливо открывает дверь в кладовку, продолжая болтать, пока Намджун запихивает внутрь табурет, чтобы поставить пустые коробки на верхнюю полку. Младший подаёт ему отставленные на пол коробки и сам тоже, зачем-то, щемится рядом, заходя внутрь вместе со старшим. Если бы он ещё и закрыл за ними дверь, то было бы просто некуда развернуться. Намджуну стул кажется странно неустойчивым сразу же, как только он ставит на него первую ногу, но он настойчиво это игнорирует, думая о том, что закинуть коробки займёт не больше секунды, за которую едва ли что-то успеет случиться. — Ну вот я и подумал, может, нам и для этой части мои бэки записать тоже? Мне кажется- Щебетание Чонгука прерывается сильным треском и куда более громким басистым вскриком Намджуна. Коробки, так и не закинутые на полку, валятся вниз вместе с большой тушкой старшего, который только поставил на развалившийся стул вторую ногу. Он мельком замечает как Чонгук мгновенно вытягивает к нему руки, будто хочет котёнка с дерева поймать. В любом случае, всё вокруг него вертится слишком быстро, чтобы успеть понять как и куда он падает, пока не оказывается в этих самых руках. — Блять, — Чонгук под Намджуном шипит, и подозрительно этот звук оказывается слишком близко к его лицу. Несколько раз моргнув, он обнаруживает себя лежащем на Чонгуке, чьи руки крепко удерживают его: одна под лопаткой, а вторая у поясницы. По крайней мере, он может только чувствовать сильно сжатые пальцы на своей задравшейся футболке и под ней, на пояснице. Он в целом не видит почти ничего, потому что его лицо оказывается ненормально близко к младшему, у которого скосилась панама, накрывая козырьком ещё и часть головы самого Намджуна. Чонгук морщится, видимо ударившись, и подтягивает в колене свою ногу, пытаясь убрать её с упирающейся в кожу ножки стула. Его колено ударяется о задницу Намджуна и, неожиданно, это быстрое движение, подбрасывает Намджуна вперёд, ударяя его кончик носа о нос младшего. Ох, это заставляет Чонгука распахнуть глаза мгновенно. С виска старшего стекает небольшая капелька пота, которую Чонгук отслеживает взглядом, пока она не укатывается на шею, и Намджуну отчего-то кажется, что сейчас Чонгук очень похож на того, с утренней фотографии, не смотря на отсутствие рядом голого торса и ног. Намджун не дышит, потому что если он сделает даже маленький выдох, то воздух непременно попадёт прямо на губы их макнэ. А это... Слишком, как, впрочем, и вся ситуация. Зато дышит Чонгук. Его грудная клетка коротко приподнимается, и, да, Намджун был прав – он чувствует на своих губах горячее дыхание, в то время как они находятся не более чем в нескольких сантиметрах от чоновых. Боже. Его голова просто отказывается думать, не смотря на то, что прошло всего пару мгновений, ему кажется, что время вокруг них практически остановилось. Потому что это шокирует. Насколько быстро и беспричинно сменилось настроение от спокойствия к удивлению и от удивления к тому... В общем, к тому, что они сейчас имеют. Он чувствует ещё несколько капелек пота, ползущих по спине прямо на пальцы Чонгука. Младший еле заметно расширяет на секунду глаза, коротко двигая двумя пальцами по позвонкам под немного влажной от пота кожи. — Ещё не успел принять душ, да? Чонгук говорит это шепотом, заставляя Намджуна ненавидеть его за то, насколько интимной он делает эту атмосферу между ними. Время и правда останавливается. Он может только видеть глаза Чонгука, смотрящие на него в ответ, чувствовать его влажные пальцы на своей такой же влажной пояснице и бешеный от испуга стук своего же сердца. Чёртова панама нагнетает обстановку, загораживая их от всего остального мира и оставляя в своей тени. — Боже мой, что тут случилось?! — над ними разносится взволнованный голос Хосока. — Я сразу же прибежал на грохот, вы там в порядке? Они с Чонгуком крупно вздрагивают, и Намджун тут же принимается выкарабкиваться, что не очень удобно сделать, не садясь на бёдра младшего, чтобы встать с них на ноги. В этом действительно нет ничего такого. И не было бы, если бы не всё это только что случившееся дерьмо. Он садится на эти чёртовы крепкие бедра, выбивая из Чонгука выдох. Ну, Намджун не пушинка, это да. Рука макнэ, лежавшая на его пояснице, отрывается от неё, только когда старший встаёт, полностью выпрямляясь. Он так же помогает и Чонгуку подняться с пола, протягивая руку, пока Хосок принимается расспрашивать их о самочувствии. Все трое облегченно выдыхают, обнаруживая из ранений только синячок на лопатке младшего. — Я сам уберу тут и поставлю на место коробки. Намджун, — Хосок хлопает его по плечу, — горе ты наше, иди уже отдыхай и, я тебя прошу, будь аккуратнее в следующий раз. Нам повезло, что наш макнэ железный. — Спасибо, Хоба, — тянет Намджун, отправляясь к себе. Чувство вины, пришедшее на смену шоку, расстраивает его. Он действительно не хотел причинить кому-то вред своими необдуманными действиями. — Хосок прав, — говорит он, заходя вместе с Чонгуком в их комнату, — мне действительно повезло, что ты железный. Чонгук, извини. Он чувствует себя немного глупо, извиняясь перед ним уже второй день подряд. — Пустяки, — Чонгук достаёт свою аптечку, садясь вместе с ней к себе на кровать, — немножко болит спина, но это мелочи. Поможешь? Намджун кивает, садясь позади Чонгука и приподнимая его майку. Рядом с синяком несколько небольших ссадинок – это ещё больше огорчает. Он выдавливает на пальцы мазь, перетирая её, чтобы согреть, и касается повреждённой кожи. Ему вспоминается недавний комплимент Чонгука, и Намджун невольно отмечает, что у него и самого на самом деле прекрасная кожа. Несмотря на то, что младший не подаёт каких-либо признаков боли, он всё равно старается сделать это настолько бережно, насколько может, мягко растирая мазь по лопатке. По крайней мере, Намджун рад, что теперь нет никакой странности, витающей в воздухе, и Чонгук, поднимаясь на ноги, коротко благодарит его, убегая ужинать с Тэхёном и Хосоком. Намджун же, в свою очередь, наконец может спокойно отправиться в душ.