чудная хризантема

скрытый за маской, нелюдимый, отчуждённый от мира — как только не называли загадочного предвестника, но на деле всё было совершенно не так. давно его доверие к людям в целом сильно пошатнулось; грустная, порой и пугающая история расходится рваными, не зажившими шрамами и брызгами крови. но ворошить прошлое он не любит. он ничего о себе не говорит — особенно людям, которых не знает. как само собой разумеющееся принимает тот факт, что все считают его душевнобольным, сразу приписывают любые травмы и горечи, лишь бы оправдать его странное поведение, и это сильно смешило. его внутренний эмпат всё никак не унимался, и с лёгкостью он мог заверить, что людям-то этим было совершенно наплевать на то, от чего он такой — просто нечем заняться. в тот день, когда капитано первый раз увидел панталоне, в груди что-то защемило, а сердце словно обдало жаром. невероятно худая фигура, ужасная бессонница на лицо и узкие, пронзительные, точно повидавшие многое глаза — вот, что он разглядел в нём в первую очередь. «анорексичка» — подумал бы тарталья. «бедный парень» — подумал бы капитано. а бухгалтер его сначала боялся. даже не из-за разницы в их росте (головы полторы, если не больше), а из-за скрытности и так подходящей этому мужчине таинственности. словно бы он был очередной загадкой, что судьба преподнесла девятому предвестнику. вот только именно эта загадка чересчур зацепила его внимание и привлекла. они оба были заинтересованы друг другом, как самые настоящие родственные души, что нашлись спустя долгие годы разлуки. временами от времени капитано заходил в кабинет к панталоне за какими-то мелкими финансовыми вопросами — пояснить, что означают эти документы, которые отдал ему утром помощник бухгалтера, спросить какую-то информацию. естественно, оба понимали, что пришёл он совсем не за этим — попросту говоря, ему хотелось увидеть черноволосого. юношу, что захватил его сердце и крепко засел в нём. панталоне же понял, что то чувство, которое он испытывал к третьякову (нашел его фамилию в отчётах за месяц совершенно случайно, но успел поставить себе ремарку в памяти) было вовсе не страхом, а восхищением. настоящий щенячий восторг у него вызывал один лишь вид капитано, его статная осанка, многочисленные цепи на элементах одежды и… металлические когти на правой руке. это смотрелось невероятно шикарно, в таком облачении очень был похож первый предвестник на какого-то фантома из другого мира, бродячего по бескрайним подземельям ада. брошенного судьбой, разбитого, но не сломленного — как оно обычно и бывает. а просто так люди в себе не замыкаются.

***

в полумраке ночи у шкафа в своей комнате стоит панталоне, и смотрит на себя в зеркало. очевидно, он стал выглядеть гораздо лучше, чем в начале своей карьеры — бывшая худоба стала гораздо незаметнее, хоть рёбра ещё виднеются сквозь кожу, спать он стал более-менее нормально, а сил у него теперь гораздо больше. при капитано он однозначно начал цвести. банкир медленно поднимает руки, чтобы поправить прядь, что легла среди других не совсем удачно, и видит — сзади в зеркале выплывает тёмная, но уже до боли знакомая фигура. тихонько звенит внутри маски цепь, чернь волос шелестит об меховой ворот накидки, и вот капитано уже подходит сзади почти вплотную к девятому предвестнику, смотрит на него в зеркале и вновь ловит на себе смущённый взгляд возлюбленного. — свет мой, ты прекрасен, — низкий голос мягко пронизывает тишину в комнате, будто он всегда здесь и был. первый предвестник говорит это и замирает, боясь к такой красоте прикасаться, исследуя незаметно своего любимого человека — самого прекрасного парня, что он только встречал. парня, который смог залечить его душевные раны, всегда понимая и поддерживая, а иногда и вовсе ничего не говоря. порой хватало одного взгляда зорких глаз вместо тысячи слов, и это было поразительно — настолько тонко они чувствовали друг друга. кремовая рубаха, больше похожая на сорочку, смотрелась на бухгалтере просто великолепно; свободные рукава, у запястий собранные в манжетку с тремя запонками подчёркивали тонкие руки, а стоячий, немного расправленный вверху воротник выделял элегантную шею. не человек, а ходячее очарование. третьяков аккуратно притягивает к себе панталоне, сцепив свои руки где-то спереди, возле его солнечного сплетения, а затем чувствует, как что-то бормочет банкир, откровенно смущённый, но поддаётся действиям сильных рук и затылком упирается в грудь капитано. за все годы их тёплых, непрерывных отношений панталоне точно понял одно — он чувствует себя неимоверно защищённым рядом с возлюбленным, но вместе с этим и уязвимым перед ним самим. чувствует, как тает каждый раз, пока между ними стоит такая громкая, невыносимая тишина, а они молча смотрят друг на друга. и если глаз капитано не видно совсем, то банкиру приходится всячески прятать свои краснеющие щёки, лишь бы он этого не увидел, прямо как сейчас. замечая бóльшую потребность в ласке, первый предвестник осторожно снимает свою маску и кладёт на стол позади шкафа, а затем возвращается назад, обвивает руки вокруг тонкой талии и утыкается носом в шею панталоне, слегка щекоча её. банкир лишь откидывает голову назад, чтобы она лежала на плече человека сзади, и кладёт свои руки на его. — ты словно самая прекрасная хризантема, — томно шепчет рядом с ухом и чувствует, как быстрее начинает биться сердце его сокровища. — такой же грациозный и благоухающий. люблю тебя больше всего на свете. кто бы мог подумать, что такой чёрствый на первый взгляд человек будет таким нежным в отношениях? будет знать все слабые места своего партнёра, доверит свою душу и будет хранить чужие секреты столько, сколько потребуется. будет чувствовать знакомый аромат церковного ладана и жадно его вдыхать, стараясь запомнить каждое мгновение, проведённое с этим человеком. будет легко сжимать в руках хрупкие руки, плечи, талию, чтобы показать — ты мне не безразличен. будет смотреть на панталоне, как на восьмое чудо света, любуясь каждой его частью лица, а в особенности — глазами. будет ощущать, как банкир словно плавится от его прикосновений, подчиняется любимым рукам. будет засыпать комплиментами и приятными словами. будет оберегать и заботиться. будет любить и целовать. — может, прогуляемся? — тихо говорит бухгалтер, заглядывая в родные глаза, пока в глазах загорается небольшой огонёк, а на лице образуется небольшая, мягкая улыбка. — пойдём, — коротко отвечает третьяков и берёт своего любимого под руку как невесту, а затем они выходят из комнаты, и в свете канделябров по коридорам проходят неспешно на слабо освещённую улицу. маска осталась в тёмной комнате. для панталоне капитано звучит, как фортепиано в руках умелого композитора. выглядит как картина, написанная искусным художником в порыве его эмоций и душевных терзаний. и хоть полностью не может разделить его боль, может помочь ему с ней справится. и капитано давно ему говорил, что именно он — его спасение. его архангел, которого он давно ждал. с каждым новым днём они всё больше и больше тонули друг в друге, словно влюблённые юнцы, но оставались незамеченными среди других предвестников. толи от того, что всем было всё равно, толи от того, что все молчали. хотя, какая вообще разница, кто их застанет вместе? и застанет ли вообще? главное, что они друг у друга есть. остаток ночи они проводят вместе, полностью погружённые в раздумья.