Полуночная встреча

Святославу восемь лет. Он словно лучик солнца - очарователен в своей детской наивности, мил и светел. И ему же предрекают великое будущее - на то была воля Господа, что одарил это дитя от роду самого, как добрым и храбрым сердцем, так и невероятной силой. Казалось бы, ничто не может омрачить жизнь Пожарского - это знали матушка с батюшкой. Но неисповедимы пути человеческой глупости. Как и их веры в промысел Божий, истолкованый столь же недалеким человеком. *** Святославу исполняется шестнадцать, и он впервые позволяет себе ослушаться родительского наказа. Ведомый азартом и жаждой знаний, к главной цели своей жизни юноша направился в ночь на свой очередной день рождения, не сказав никому. Ведь он ненадолго - туда-обратно, ну чего проще? Запретный лес на окраине городка давно манил Пожарского своим странным видом - словно за густыми елями да травою высокою притаилось что-то... а может даже кто-то особенный - этого Святослав не знал наверняка, он скорее это чувствовал. И до того дурманили эти странные мысли, что юноша-таки решился. Это не было крупной вылазкой – всего лишь скромная попытка утолить свой интерес – а значит ему вполне хватит одного оружия, ведь уже на рассвете он будет дома. В ночи лес меньше всего был похож на образ, что существовал не первый год в кудрявой Пожарской голове. Он был мрачен, тих и способен запугать любым шорохом даже бывалого вояку, ведь никто не знает, что скрывается за очередным деревом или кустом. Но Свят шёл все дальше, крепко сжимая в одной руке подобие самодельного фонаря, в другой же - выкованное любимым отцом оружие. И, чем дальше он забирался, тем сильнее от предвкушения колотилось сердце, словно что-то из самых недр леса манило его. Что-то невероятное, что-то, что невозможно описать словами – что-то до невозможности желаемое. И юноша уже был готов пуститься в бег, лишь бы скорее отыскать, позабыв, что в лесу важно смотреть под ноги. Споткнувшись о то ли пень, то ли торчащий из-под земли корень, Святослав лихо вылетел из этого «лабиринта» прямиком на поляну, кубарем прокатившись по небольшому склону и рухнул в траву. Прямо к чьим-то ногам. – Только поглядите. К нам в гости заявилось маленькое солнышко. Голос был совершенно юноше не знаком, но прозвучал так внезапно и близко, что тот поспешил подняться на ноги, чтобы защититься от угрозы. И едва Пожарский обнажил оружие, его взгляд зацепился за стоящую перед ним фигуру. Он застыл от удивления. На секунду ему показалось, что перед ним предстала самая прекраснейшая из женщин. Пышные косы цвета каштана, озорные тёмные глаза и улыбка - такая искренняя и красивая, что не знавший ни желания, ни любви к женщине Святослав даже раскраснелся. Прекрасная незнакомка представилась ему Камалией. Совсем молодая, как бы сказала матушка, без роду да племени, бежавшая из родных краёв "в поисках счастья" и теперь поселившаяся вдали от всего мира в глухом лесу. – И вот теперь, я здесь, солнышко, сама по себе обитаю. Вышла бы к людям, да вот, боюсь, не понравлюсь я никому. "Вот чудачка" - подумал Святослав. За что же могли бы невзлюбить люди столь странное, но дивное создание. Та не слишком-то походила на чудовище или дурного человека, чтобы говорить о ней плохое… Или же та говорила о своей непохожести на местных? – Но разве не тяжело девицам жить в одиночестве, ещё и в такой глуши? Далеко не каждый мужчина ведь способен вести такую жизнь… – Ты и вправду решил, что я здесь совсем одна, Святославушка? - вопрошала Камалия, не прекращая улыбаться. – Вот уж кто меня невнимательно слушал. Говорила ведь, что у меня есть друзья. Да и случается такое, что заходят ко мне неожиданные гости. Такие как ты, например. – Такие как я? Это какие? – Такие же любопытные дурачки. Сказать, что это было, пожалуй, самое смущающее, что он мог бы услышать от девицы. И ведь это ещё и обидно. Щеки Пожарского залились румянцем, что тот старательно пытался скрыть за светло-русыми прядями, в которых так к месту сейчас торчали чуть пожелтевшие листья да старая хвоя с деревьев. От подобного зрелища красавица не смогла сдержать смеха. Этот юнец был просто находкой. В меру умный и догадливый, красивый, да жаль только, что явно не из «её» мира. Но всё же его появление радовало Камалию. Он совершенно не походил на её далёких, но всё же любимых братьев, Даниса и Юрия – слишком наивный, светлый и чистый, словно слеза ребенка. Такому бы подвиги свершать, да нареченную как зеницу ока хоронить – а тот по лесам шастает. «Ну и чудо» - думала про себя девушка. Но не гнала прочь. Напротив, она продолжала смеяться и подталкивать полуночного гостя к разговорам. И пока Святослав вещал ей о быту человеческом да легендах услышанных, Камалия рассказывала ему то, что впору было назвать сказками. Вот только говорила она так, что всякий вымысел сошел бы за правду. И Пожарский ей почти что верил. Проговорили они до самых первых лучей солнца. И тут-то юноша опомнился - он ведь уже должен был вернуться в дом, чтобы мать с отцом не прознали о его ночной шалости. И что же делать теперь? Его верь тут же бросятся искать, как только не найдут ни в доме, ни в городе. А когда найдут - то несдобровать ему... – Это не то, о чём стоит волноваться, солнышко. Знаешь ведь, как бывает? Сейчас ты переживаешь, а с восходом, может, ты проснёшься дома и решишь, что всё это было сном. Смысла произнесенных слов Пожарский так и не смог узнать - потемнело у него перед глазами, стоило девице провести рукой по светло-русым волосам. Исчезли лес, поляна... С ними исчезла и Камалия, прошептав напоследок что-то, зовя его по имени. «Скоро, Святославушка…» В себя Святослав пришел лишь по утру, очнувшись в родном доме. Глаза слепило от слишком яркого солнца, чьи лучи проходили сквозь занавеси, а голова странно гудела, как от хмеля. «До чего же это был странный сон. Будто наяву…» - и правда. С первой же минуты пробуждения его, не переставая, преследовал запах прелой листвы и свежей хвои со смолой, которому здесь было взяться не от куда, и странный смех, звенящий в голове как колокольчик… Пожарский не мог просто понять, к чему всё это и что ему могло привидеться во сне, раз отголосок его преследует даже с восходом солнца. И эта же мысль не давала ему покоя весь день. Работа в доме, пахота – всё валилось у него из рук. И даже меч, что он считал продолжением своего тела, становился чем-то далёким и инородным. Это не могло не тревожить Святослава матушку – та всегда была по-житейски мудра и чаще видела намного больше своего благоверного, объяснившего столь странное поведение плохими снами или мыслями, «что часто преследуют молодых парней в его возрасте» - за что и оказался послан женщиной копать грядки. Она и без этого тугодума разберется. Узнать обо всём у сына оказалось непросто – тот, не желая обременять матушку «всякими глупостями», наотрез отказывался говорить, ровно до тех пор, пока того не усадили за стол и не наказали сказать правду. А материнского гнева Святослав боялся, как огня. И заговорил. Женщина слушала его, не перебивая. Внимала каждому слову, каждой идее, мысли, ощущению, и лишь покачала головой, когда сын окончил рассказ. – Ох и угораздило тебя, Святославушка. Ослушался ты, поди, слова нашего с отцом – вот и видится тебе всякое. – Ослушался? Но как такое может быть, если я никогда не нарушал запрета и не входил в тот проклятый лес? В ответ же он услышал наконец-то причину столь непонятного своего состояния. Как оказалось, неспроста то место проклятым звалось. Лес не первый год и даже не первый век кишмя кишел разной нечистью – духи, русалки и многое другое, чем пугали дураков да детей, чтобы от беды уберечь, и неспроста. А велела всем этим Хозяйка лесная – по словам других – красавица неземная да хохотушка. Всяк, кто её видел, влюблялся до беспамятства – но не ко всем, отнюдь, она благосклонна была. Кто душой мрачен был, груб или невежлив с нею и её родным домом – считай, не жилец был. Несчастных забирали братья её – черноволосые да сердцем хладные, и оба любили поживиться человечинкой. И ведь была Хозяйка женщиной мудрой – ничто не могло утаиться от её взора, даже мелочь. Всё-то она видела, а потому часто была грустна, зная, что люди, что навещали её владения, далеки были от примера доброты и чести. – Но ты-то, сынок, знаться, другим оказался. Понравился ты Хозяйке лесной, не обидел ни зверя, ни птицы, не взял чужого добра и слова злого не сказал - вот и отпустила она тебя. Поболее того, виды она на тебя непростые заимела, коли открыла имя своё настоящее. Стало быть, однажды она снова позовёт тебя в тот лес – чтобы женихом своим назвать и держать к себе поближе. Признаться, мне даже сложно сказать, твоя ли это удача, или наказание. Но я знаю, что эта девица дурного своему избраннику не сделает дурного. А ты взамен, будь добр, прими её как судьбу свою, да не отпускай – и будет тебе счастье. Святославу в тот момент было даже сказать нечего. И ведь дело не в том, чтобы он оказался вдруг против подобного. Он не понимал лишь одного – как он мог позабыть что-то столь важное?!