Тебе всё равно

Снова боль, снова эта страшная жгучая боль. Прямо здесь — в области груди.       Я ненавидел её. Всегда. Но любил того, кто меня ею насыщал по горло каждый день. О, нет. ещё с нашей первой при-первой встречи.       Моя любовь. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю и не хочу отпускать. Уже который день я распинаюсь перед тобой, который день приношу тебе стакан с водой, которую ты на меня выплёвываешь через своё животное рычание, который раз не могу осмелиться притронуться к лежащей на шкафу Библии и кресту Духа Святого, чтобы наконец с тобой покончить. Как можно бросить это всё? Это всё, что сейчас брыкается у меня на глазах? Эти чёрные волосы, одежда, белоснежная кожа, глаза, словно налитые кровью, скалющиеся зубы. Как бы сильно я не был готов расцеловать любую частичку твоего тела, я никогда бы не посмотрел на твоё лицо, которым ты всеми силами показывал свою ненависть ко мне.       Моя любовь. Ты так сильно, так сильно меня ненавидишь? Разве тебе недостаточно того, что я чуть ли не каждую секунду над тобой кручусь? Не делай же больно ни себе, ни мне. Пока твоя кровь хлещет из твоих запястий от растёршейся на них верёвке, моя кровь идёт прямо из моего сердца, льётся прямо на холодный пол.       Я никогда не думал, что так сильно полюблю нечто, подобное тебе. Знал бы ты, как сильно я страдал из-за этой страшной, не здоровой любви. С самого начала. Я улавливал каждый твой шаг, дыхание, слово, будучи ещё девятилетним ребёнком. Я молил Господа Бога о том, чтобы меня, грешного, смерть забрала быстрее, прежде чем я поддамся соблазну Адских грехов. Ты затащил меня в Ад, уже при жизни! И теперь я отвечаю за нас обоих. Ты — мой самый желанный возлюбленный.       Я люблю тебя. Не смотря ни на что. Не смотря ни на что, что я никогда не получу от тебя того же ответа. Ведь ты не человек. У тебя нет сердца, нет чувств, ты не знаешь, что значит любить. Мой милый Дэмиен рос там, где нет понятия "адаптация", "цивилизованность". Мой милый Дэмиен рос, словно в диких джунглях. Он любит насилие и чужое горе. Он ненавидит людей, всех, до единого. Но больше всего он ненавидит меня, это разбивает меня на мельчайшие кусочки. Это равнодушие, этот холод. Он так сильно хочет меня закопать, что совершенно не боится растереть свои чувствительные ручёнки о жёсткую верёвку, в том числе и ноги.       Помнишь ли ты наше с тобой первое знакомство? Было время, когда я безумно хотел тебя поцеловать, обнять. Сидя в темноте в обнимку, мы читали с тобой Достоевского, Уайльда и Конана, с головой утонув в одеяле под тусклым светом фонаря. Ты сидел, как брёвнышко. Ни мне, ни тебе, ничего не могло угрожать, до одного момента. Помнишь ли ты свой последний момент вменяемости, попав в крепкий капкан нашей церкви? Я там работал, и ты это знал. Поэтому я всеми силами оберегал тебя от сестёр и Отца. Оберегал от всех. Но тебя нашли, повязали и заставили страдать до такой степени, что твой голос чуть ли не срывался, когда ты кричал и брыкался, сквозь слёзы смотря на меня и Отца, пока тот принудительно подставлял холодный, жгучий крест к твоему лбу. Лишь подойдя к храму, тебе становилось плохо. Вера в Господа – твоя страшная слабость. Я – единственный, кто мог спасти тебя средь этих зверей, заставляющих стоять меня на коленках за любое случайное сквернословие. В тот день ты окончательно потерял свою рассудок. В тебе больше нет человечности, которую я так долго в тебя клал. Ты вернулся к животным инстинктам, жажде геноцида и голосу Дьявола. Защищал ли он тебя хоть когда-нибудь? Или лишь толкал тебя на зло, потому что не мог покинуть пределы Ада? Я несколько раз пытался с тобой поговорить, но ты рычал, отходил от меня, глубоко царапал меня и мои вещи, несколько раз поджигая мой дом с дырявой крышей.       Как же сильно ты исхудал. Ведь я совсем не кормил тебя на этой неделе. Ты не принимаешь мою заботу, мою любовь. Ты мучаешься и ненавидишь. Посмотри, как я плачу, как сильно скучаю по тебе. Я отрёкся от Бога, лишь ради тебя. Я попаду в девятый круг, мучаясь от страшного холода из-за льда, к которому буду на века приморожен, лишь ради тебя. Я больше никогда не смогу получить прощение, из-за тебя. Но мне не страшно. Страшно лишь от того, что ты абсолютно никогда не любил меня по настоящему. Ты воспользовался тем, что я был единственным в этой дыре, кто с радостью готов был тебе помочь. В обмен на еду и жильё ты плясал под мою дудку, хотя я даже ничего от тебя не требовал. Ты хотел вырасти и уйти в политику. Каковы были твои планы, когда это бы свершилось?       Моя любовь. Я плакал, боялся очень много и долго, зная, что уже сегодня я больше никогда тебя не увижу. Я наклоняюсь к тебе, придерживаю, целую твои бледные губы и глажу твои чёрные, как ночь, волосы. Твой взгляд не менялся. Посидеть бы рядом с тобой ещё пол часа. Моя любовь, я бы выпустил тебя, хоть сейчас. Но я не могу. Я вынужден с этим покончить. Теперь понимаешь, почему мои руки так трясутся? Я не хочу, чтобы люди из церкви тебя закололи, уж лучше сделаю это я. Можешь меня ненавидить, можешь перегрызть верёвки и наброситься на меня на ровном месте, лишая меня жизни. Это было бы намного лучше. Я лишь хочу, чтобы ты понял, что я тебе не враг.       Я отрываюсь от стула и медленно открываю шкатулку на полке. Семь меггидонских кинжалов – вонзи это в тело Антихриста и он тут же уйдёт в мир иной. Мои слёзы капают на эти блядские кинжалы ручьём. Что угодно, но только не это. Почему у меня нет другого выхода, кроме как убить тебя? Я держу холодные оружия в руке, в другой держу книгу, читаю молитвы. Мой голос дрожит, слёзы капают на листы, на кинжалы, на пол, на тебя, в конце концов. Настал час прощаться, Дэмиен Торн. Я отлаживаю всё лишнее в сторону, медленно и аккуратно вонзаю их в тебя. Ощущения страшнее всего, от твоего крика мне самому хотелось бы себя заколоть. Приборы торчали в твоём теле, ты кричал ещё некоторое время, тебе больно было двигаться, дышать, из твоего худого тела сочилась кровь. Я смотрел в твои глаза долго, даже после того, как твоё измученное дыхание прекратилось.       Я опусташен. Я целую твои губы снова и снова, даже когда тело потеряло своё тепло. Всё не бессмертного. Даже Антихрист может погибнуть. Только от этой страшной острой штуки. Больше нет смысла что-либо хорошего ждать. Дэмиен, Дэмиен, Дэмиен, я хочу уйти. Я хочу уйти с тобой. Я достаю холодный кинжал из твоего бездыханного тела, медленно перерезаю себе горло. Жгучая боль, сопровождающаяся кислородным голоданием и холодной кровью, что стекала и брызгалась из моей шеи. Я в последний раз смотрю в твои красные глаза. Теперь мы с тобой едины. Мы едины, но тебе всё равно.       Милый, всё кончено!