Звезды только ночью

Просыпаться совершенно не хотелось. Из окна лился солнечный свет, было тепло, но подниматься абсолютно не было сил. Еще вчера они с Солом договорились, что не будут встречаться утром, чтобы у него было как можно больше времени на подготовку к перевозке Сожженного, но сердце неприятно ныло только от мысли о том, что они собираются сегодня сделать. На протяжении шестнадцати лет они думали, что распрощались с монстрами, считали их призраками прошлого, а уже сейчас лучшие специалисты собираются встретиться с ним лицом к лицу саже, хоть и не на поле боя. Больше всего хотелось верить, что это одиночка, но с каждой секундой осознание становилось все четче. Пока это лишь догадки, верилось только в лучшее. Много времени, чтобы накрутить себя, не потребовалось и, решив не доводить себя до крайней точки, уже к девяти часам Даулинг поспешила направиться в оранжерею в поисках друга. — Занят? - вошла, не постучавшись, и только сейчас подумала, что вообще-то могла отвлекать Бена. — Проходи, - ловко избегает ответа, уже понимая, о чем пойдет речь в последующем диалоге. Приходится настраиваться, чтобы тонко улавливать любые изменения в ее настроении и мимике и не переключаться на собственные переживания. Харви прослеживает путь директрисы взглядом, спустив очки на кончик носа свободной рукой, ожидав, что она начнет говорить. Вместо предполагаемых действий Фара только усаживается на высокий стул, скидывает с себя неудобные туфли и закидываю одну ногу на другу. Пятнадцать секунд тишины разделяют их от этого разговора. Всего лишь. — Ты что-то хотела? - получилось, кажется, не сильно эмоционально. — Решила поинтересоваться, как продвигается твоя работа, - звучит вполне правдоподобно. Упирается локтем в стол, подпирая голову. — Именно поэтому решила прийти в самом начале дня, когда я больше всего занят, но ни разу не подняла на меня глаза? - все-то Бен знает. И как же не хотелось признаваться, что он невыносимо прав. — Я забыла, что ты тоже у нас фея разума, - пытается перевести тему, шутит, но улыбается, еле приподнимая уголки губ. — Если дело касается вас двоих, то конечно, - на словах «вас двоих» женщина внезапно поднимает подбородок, пристально глядя прямо на мужчину до невозможности усталыми глазами с расширенными зрачками, и он моментально распознает в них тревогу, — да знаю я, что ты за Сола переживаешь, можешь не разыгрывать передо мной спектакль с главной ролью строгой директрисы, - они смеются, впервые за это утро действительно чувствуя себя хоть немного расслабленней в компании друг друга, и Харви отходит. Даулинг слышит, как собственный смех сменяется звоном в ушах. В груди неприятно кольнуло, и она согнулась, пытаясь выровнять дыхание после подобной выходки организма. — Что-то случилось, - Бен, стоящий рядом, обернулся на ее слова, застыв со склянкой в руках. Нахмурился, не понимая, что она имела в виду. — О чем ты? - мужчина подходит ближе, ставит на стол приготовленные препараты. — Сол, - делает рваный вдох и сглатывает подступающий к горлу ком. — Он же еще в Алфее, разве нет? — Не знаю, он не сказал точно, когда они выезжают. Планировали на рассвете собираться на месте, - перед глазами стелется туман, но фея отчаянно пытается сморгнуть его, и в какой-то момент действительно в этом преуспевает. — Значит, все хорошо. Может, просто сейчас чувствуешь его тревогу особенно сильно, - у Бена едва дрожат руки при мысли о худшем исходе, но он все так же не подает виду, понимает: для его собеседницы судьба специалиста вдвое важнее. — Возможно, - не отрицает, но и не соглашается она, — но это что-то в нашей связи, я чувствую, - бегает глазами по оранжерее. — Все-таки предположу, что так влияет барьер. Твоя магия достаточно сильная, чтобы распознать, когда с ним что-то не то. В любом случае, мы не знаем, какое количество людей за него могут выходить для тебя безболезненно. Сколько там специалистов? Около десятка? - в этом рассуждении логично абсолютно все, и она, наконец, кивает. Кивает, более или менее успокаивается и, поблагодарив друга, удаляется в свой кабинет. pov Ф. Даулинг Переживания о Соле по-прежнему не покидают меня, и я ловлю себя на мысли, что думаю о нем больше, чем о себе за последние несколько дней. И впервые понимаю, что рассуждаю абсолютно точно не головой. В диковинку, но окрыляет. Без трансформации. Каллум приносит бумаги на подпись, я пытаюсь разобраться, но в кабинет вбегает запыхавшаяся Беатрикс. Уж не знаю, зачем она бежала, но даже на пожар так быстро не собираются. Мир замирает на несколько секунд, в голове стучит набатом: «Мисс Даулинг, директор Сильва ранен. Не знаю, может, то чудовище напало». Ручка, которой еще секунд назад я невесомо ставила свою роспись, вдруг становиться неподъемной, и я так и замираю с ней в руках, слушая студентку. Опоминаюсь. Вскакиваю со своего стула. Теперь я точно знаю, с какой скоростью бегут к огню. *** Уже в первом коридоре понимает, что из всех отчетливых звуков слышит только стук собственного сердца; до сих пор не приходит осознание слов Беатрикс. Хотелось верить, что на любимом человеке всего одна царапина, след, гематома, студентка ведь просто могла испугаться, верно?.. Вместе с огнем, водой и медными трубами они с друзьями прошли войну, школу Розалинды, десятки и сотни приказов от королевства с целью его защиты, но все так же были друг у друга. Не могут же ее просьба и упрямство все испортить? Не могла же это быть ее вина? Параллельно смотрит на часы. Ровно 15.00. В оранжерею уже вбегает, а не входит спешным шагом, и этот момент приходится на обработку ран. Сильва весь в крови, грязи, саже, рядом с ним стоит Бен. Смотрит на нее, удивляясь, за какое время она сюда дошла, но не встречается с ее взглядом, она полностью сосредоточена на специалисте. До такой степени, что не замечает стоящих рядом Терру и Ская. Несмотря на то что эти дети были частью семьи, хотелось оградить их от реалий жесткого Иного мира, но прогонять их пока никто не осмеливался. — Надо было сразу его перевезти, - на выдохе тараторит Даулинг и знает, что понимает ее только Сол. Но тот никак, кажется, и ничего о подобном и не думает, только пытается сдерживать крик, так и рвущийся наружу при каждым соприкосновении пропитанной марли с до боли известным составом с кожей, — и дать тебе больше солдат, - специалист не смотрит на нее, но чувствует в голосе жалость, и моментально просит детей удалиться. — Народ, можете нас оставить? - наконец, поднимает голову и встречается с ее испуганным взглядом. Она явно не ожидала такой быстрой скорости распространения инфекции — страх при виде его только-только черневших глаз - тому доказательство. — Будем держать вас в курсе, - студенты все так же стоят неподвижно, пока не видят растерянный кивок директрисы, и только потом удаляются, — идите. Дальше феи не знали, связано ли подобное поведением с уходом Ская, или силы Сола уже были на исходе, но вместо ожидаемых объяснений подробностей мужчина начал ложиться, больше не имея возможности держать себя на весу. Даулинг моментально садится около него, устраивая его голову у себя на коленях и поддерживая ее рукой. Он смотрел на нее, она на него, и слов не надо было: Фара и так понимала, что ему пришлось пережить. Его тело моментально обмякло в ее руках, силы оставались только на жадные вдохи и резкие выдохи, пока волосы возлюбленной едва касаются лица и щекочут щеки и нос. Решил ли Сол так умело замаскировать свой недуг, или действительно сейчас его волновало исключительно благополучие Алфеи, но после фразы Бена о том, что все ушли, он начал рассказ про недавнюю вылазку. Лицо директрисы по-прежнему напряжено, она переживает за всех и вся, но за мужчину на собственных коленях особенно. Они переглядываются с Беном, и тот моментально меняет ход мыслей, переключаясь на страдающего под боком Сильву, обращаясь по-прежнему к подруге. — Мне нужно закончить с обработкой и перевязкой. Ты останешься? - феи говорят так, словно находятся в оранжерее вдвоем, чем несказанно раздражают третьего товарища, который уже чувствует себя списанным со счетов директором. Специалист не медлит и кидает резко, обращаясь к женщине: — Я не хочу, чтобы ты на это смотрела. Фара ничего на это не отвечает, поднимается, передавая Сола в руки друга, неторопливо отходит от лавочки и касается тыльной стороной ладони лица, и впервые за весь день ей хочется верить, что все это лишь сон. Кошмар, который развеется по одному звону будильника. Но ничего не звенело, реальность по-прежнему была объективной. Закрывает глаза и считает про себя. Один, два.. Один, два, три… Сосредоточься. Контролируй себя. — Хорошо, - Даулинг оборачивается и держит лицо, — позовите меня, как закончите, - и, не дожидаясь ответа, уходит. Бену не хватает смелости высказать Сильве мысль о том, что он дремучий дурак, болван и идиот, раз посмел сказать то, что озвучил вслух. Сострадание берет верх, и Харви только напоминает: — Ты же знаешь, как она переживает. — И именно поэтому ей не стоит видеть всего этого, - прилагая последние усилия, Сол стискивает зубы и одергивает свой джемпер, когда перед профессором открывается вид на другую, не менее глубокую рану. Где-то под ребрами кровоточит не меньше, чем на руке, но одежда выглядит так, словно впитала всю кровь именно с плеча. На это Бен только вздыхает, предвкушая масштаб бедствия. И понимает: действительно, Даулинг на это смотреть не стоит. Харви выходит спустя полчаса в коридор, ведущий из оранжереи в один из корпусов здания Алфеи, чтобы избавиться от колоссального количества использованного материала после выполненной работы, но, не успевая пройти и пяти шагов, натыкается на директрису. — Как он? - женщина смотрит на него влажными глазами, и Харви не хочется думать, что она плакала. Перенервничала. Переволновалась. Но не испугалась до смерти. Всегда в их команде Сол был якорем, моральной поддержкой, человеком с железобетонным стержнем внутри, и следующей за ним была Даулинг, и когда профессор видит, как один из их друзей умирает, а другая не может нормально стоять на ногах из-за пережитого стресса, не выдерживает подобной картины и наклоняется к ней в объятия, крепко сжимая ее плечи своими влажными пальцами. — Фара. Женщина кладет руку на его рубашку и дает волю слезам - через несколько секунд заливается надрывным плачем, сама того не желая. Последние попытки самоконтроля сходят на нет, а теплое и надежное кольцо из рук друга - единственное, что еще держит на плаву, когда на нее лавиной обрушиваются эмоции. Она дрожит, колени подгибаются, и с губ слетает главное признание: — Я так боюсь его потерять. Когда Даулинг отстраняется, то не заканчивает с откровениями и, вытирая лицо от соленой воды, продолжает. — Я до сих пор чувствую запах сажи перед носом, это ужасно, но я понимаю, что Солу сейчас еще хуже. И он как никогда нуждается в моей поддержке. — Нашей поддержке, - исправляет Бен, - не надо думать, что ты одна. Мне тоже страшно. И мы вдвоем знаем, как страшно Солу. Но ты же его знаешь, он этого просто не показывает. Не знаю, что там между вами, - лукавит профессор и переводит разговор с этой темы в другое русло, — но я точно уверен, что твоя забота для него важнее всего. Так что прекращай винить себя во всех смертных грехах, Солу бы точно это не понравилось, - кажется, что он впервые говорит с ней в таком тоне, но отрезвляет быстро. — Ты как всегда прав. Я не знаю, что бы мы без тебя делали, - Фара тепло улыбается и с благодарностью берет его за руку, сжимая ладони. — Если хочешь, могу придумать вам.. — Нет уж, давай за работу, - перебивает фея разума, не давая ему договорить, — к нему можно? - кивает в сторону двери в оранжерею. — Какие твои прогнозы? - он не может разрушить ее надежды. Не сейчас. Но все чувства перекрывает страх, когда Бен понимает, что это может быть их последняя встреча. — Главное - пережить эту ночь. Лучше зайди, вам есть о чем поговорить, я буду снаружи. Позовешь меня, если ему станет хуже, - Даулинг кивает и направляется в сторону входа, напоследок оставляя профессору ощущение томного и проницательного взгляда на себе. Фара неловко толкает двери и делает нетвердые шаги в его сторону. Такое событие, а она не знает, что ему сказать, и ей кажется, что в голове проносится сотни мыслей, но при этом нет ни одной целостной. Вместо каких-либо слов просто присаживается на кровать, на которой он лежал в импровизированной комнате госпиталя, около его ног, и Сол, несмотря на тяжелое состояние, пытается подняться. Директриса хочет остановить его, но Сильва отрицательно кивает головой, и она отстраняется. Проходит несколько мгновений, прежде чем специалист поднимает на нее неловкий взгляд исподлобья, и произносит тихо, практически шепотом, боясь спугнуть ее? — Можно я возьму тебя за руку? Она соображает не сразу, но потом с облегчением выдыхает. — Конечно, - сама взяла его ладонь в свои, затем подсела ближе и коснулась своими пальцами лица любимого, нежно проводя подушечками по едва начинающим виднеться темно-синим венам. Он ничего не говорил, просто пристально разглядывал каждую складку на ее лице, губы, глаза - как тогда, в столовой, и боялся, до безумия боялся, что оставит ее одну. — Я когда сидел там, в лесу, - внезапно начал он, изначально не предполагая подобных откровений и не спуская с нее глаз, — не мог подняться, поэтому много думал. И, знаешь, самая страшная мысль - не вернуться домой. Не вернуться к тебе, Фара. Я как представил, что… — Тс-с-с, - она накрывает его губы рукой, — я сейчас здесь, рядом. Давай сконцентрируемся хотя бы на этом? - Сол не возражает, но видит, что ее волнует что-то еще, пока она вырисовывает узоры на его ладони. — Расскажи мне, о чем ты думаешь. — Сколько времени вы провели там? - подняла свои встревоженные глаза. — Несколько часов после нападения просидел, пока девочки нас не нашли. Как ребята? Они живы? Даулинг не знает, как сказать. Сильва - солдат. Командир. И сейчас как никогда фея понимает, что ему проще было бы умереть самому, нежели оставлять своих подчиненных. Своих учеников. Но смерть не смотрит на чины, не смотрит на статус, безжалостно забирая жизни даже у самых важных и любимых. И женщина точно знает, что она пережила бы чью угодно смерть, кроме его. Поэтому не говорит этого вслух, но радуется, что выжил именно он. — Сол… - она пытается подобрать слова, но специалист чувствует ее неуверенность за километр. — Можешь не продолжать, - заключает мужчина и закрывает глаза. Не проходит и нескольких минут, как специалист утверждает, — тебе, наверно, уже пора, - Фара знает, что он не желает ее выпроваживать, говорит так только с целюсь как можно быстрее дать ей возможность оторваться от него, пока все не затянулось. — Я не уйду, Сол, - ее нежный голос успокаивал сердце и расслаблял тело, пробираясь под кожу и достигая каждой клетки. До тех пор, пока она держит его за руку, Сильва точно знает - он не может умереть. В семь часов вечера Даулинг возвращается после затянувшегося разговора с Блум в апартаменты Сола и замирает на месте, когда не видит его там. Леденящий душу страх не дает пошевелиться, ладони мгновенно покрываются потом, в груди застревает тяжелый ком, подпитываемый чувством вины. Когда в сознании проносится лишь мысль «а что, если она не успела?», крылья носа раздуваются и лицо покрывается мертвенной бледностью. Вдох - выдох. Бен. Набирает ему, наконец выходя из минутного оцепенения, и судорожно ищет контакт в списке избранных. — Где вы? — Ему стало хуже, спускайся на первый этаж. Порывается бежать, но ноги ватные, не слушают тело, и доходит она на плохо сгибаемых коленях, боясь увидеть то, что она уже себе надумала. — Что случилось? Почему Солу так резко хуже? - ищет возлюбленного глазами, а потом резко переводит взгляд на Харви, и голос где-то в конце хрипит. — Фара.. - инфекция распространяется слишком скоро именно с раны у ребра, но профессор не решается говорить об этом директрисе, отчетливо осознавая, что Сильва ей об этом не рассказал. — Почему так быстро? — Давай не будем терять времени. Сможешь отвлечь его и хоть немного облегчить боль? - фея разума не верит, что друг о таком просит. — Я знаю, как это тяжело. Но я боюсь, что и времени до ночи у нас нет. Не верится ни во что ни на минуту. Такое недавнее чувство страха сменилось на откровенное ощущение неадекватности происходящего. Нереально. Не существует. Не с ним. Не с ними. Лицо мужчины на койке покрыто испариной, глаза беспорядочно мечутся по помещению, с каждым часом все больше и больше приобретая неродной цвет. — Сол, - вместо любых слов она садится рядом и беспорядочно покрывает его лицом поцелуями. Он держит ее руки, от этих прикосновений веет могильным холодом, но щеки горят, — у тебя жар. — Я знаю. — Позволь мне… — Нет. Фара, нет, - тон становится серьезным, даже несмотря на подобное состояние, — пока я жив, ты не будешь использовать магию на мне. Она не отвечает, но дарит чувственный поцелуй, оставляя сладкий вкус на губах. — Я так тебя люблю, - его первое признание вполголоса слетает с губ, но голос не дрожит. — Ты выживешь и поправишься, все будет хорошо, - в глазах непроизвольно скапливаются слезы, хотя кажется, что воды в организме не осталось. — Странные у тебя представления о признании в чувствах, конечно, - он шутил, это было видно по его лукавому взгляду, который все еще виднелся сквозь черную пелену, и знал, что объяснение в любви с ее стороны и не требуется, но сейчас вроде как был не самый подходящий момент для юмора. Именно так думала Фара, горько усмехнувшись, и под тяжестью ответственности и страха в сочетании с усталостью прогнулась в позвоночнике. — Дурак, - она вновь вернула взгляд ему, — ты же знаешь, что взаимно. — Я хотел, чтобы ты улыбалась, - он не говорит, что знает, будто сомневается и все еще ища подтверждение, но осознании реальности отрезвляет лучше всего, — если все закончится сегодня.. — Ты.. - порывается перебить, но мужчина продолжает. — Если все закончится сегодня, - акцентирует внимание на каждом слове, кроме «если», - пожалуйста, не устраивайте траур. И покончите с Сожженными. План тренировок для Ская лежит у меня в сейфе в кабинете, пароль - день нашего знакомства. Даулинг не может не улыбнуться, услышав про цифры. Если «все» и закончится сегодня, то ее любовь с этой секунды только преумножиться, даже когда кажется, что больше уже некуда. Эти чувства они унесут в могилу. Желательно, конечно, чтобы не так скоро. Через их связь он чувствует только отголоски ее мыслей про признание в любви, не понимая, почему подобные образы всплывают в ее сознании, и спрашивает, чем вызывает смех у Фары. — В любви я уже вроде признавался? Возвращается Бен со склянками в руках, и произносит достаточно жестко, не требуя возражений: — Сейчас прийдется и пить, и обрабатывать занбаком, зрелище не для слабонервных. — Дружище, ты такой момент прервал, - возмущается Сол, и феи не могут сдержать улыбку, но через секунду до директрисы доходит: — Это ты сейчас камень в мой огород кинул? - ее улыбка - единственное, что позволяет оставаться в сознании, Сильве кажется именно так. — Ты забыл, что войну мы с тобой вместе проходили? — Ни о чем я не забыл, я тонко намекаю, - профессор видит, что специалист уже слабо понимает происходящее, и ни на какие намеки его тем более не хватает, поэтому решается и прямо говорит Даулинг, — я серьезно, ты уверена, что готова? Женщина бросила взгляд на любимого человека. Здорового вчера, умирающего сегодня. Почему Вселенная дает столько испытаний именно на их судьбу? — Я останусь, Сол, - она уже не обратила внимание, что ответила не задающему вопрос человеку, — хочешь ты или нет, ты не должен проходить через это один. Агония спустя несколько часов, проведенных рядом, сошла на нет, но уверенности в завтрашнем утре не появилось. По желанию специалиста они перебрались в его апартаменты снова, и Бен оставил их, последний раз взглянув на Фару этой ночью, оставляя свой сочувственный и обеспокоенный, но от того не менее обреченный взгляд. Сол лежал на кровати, в бинтах и марлях с занбаком, Даулинг не хотела признавать, но не хватало банальной смелости, чтобы взглянуть на него вновь. Его измученный в процессе обработки вид до сих пор стоял перед глазами, вены и другие сосуды мужчины медленно, но окончательно приобретали другой цвет. Фея прислонилась лбом к двери. Холод был повсюду, и не только от дерева. Уже сбилась, в какой раз пытается считать до десяти в попытках успокоиться, но она точно знает: не оставит его ни при каких обстоятельствах, как и сотни раз до. Проходит вглубь спальни и ложиться рядом с ним, кладет руку на его сердце, абсолютно неосознанно, но это вызывает на лице Сильвы улыбку.Почему еще несколько дней назад он засыпал рядом с ней в темной и уютной ночи, искренне надеясь на светлое будущее, а сейчас ему остается только запоминать ее прикосновения, в надежде что где-то «после» сможет их прочувствовать вновь? Мысли моментально стирают глупую улыбку с лица. — Не мерзни, - директор специалистов отодвигается ближе к противоположному от нее краю, — и не вини себя ни в чем, пожалуйста. Даулинг понимает, о чем он. Бледно-синий цвет его лица дает понять это особенно: зараженная кровь после приступа охлаждается постепенно, но уже сейчас кожу пробирает холодок. Ледяной и мертвенный. — Сол, - она все равно приближается к нему, пока не оказывается почти у самого носа, и они вдвоем занимают лишь одну половину кровати, - что бы не происходило, ты единственный источник моего тепла в жизни. Даже сейчас, - их тянет на философию, на жизненный опыт, и влюбленные до безумия люди повинуются свободному и тягучему движению мыслей. Он обнимает ее из последних сил, когда и так мраморного цвета кожа над костяшками пальцев белеет, и жадно вдыхает запах ее кожи : родной, знакомый и любимый, прижимаясь губами к лбу, холодному от соприкосновения с дверью; он боится за нее вдвое больше, чем за себя, вдруг подумав, что это может быть последствием их контакта, но с губ все равно слетает едва слышно: — Я не хочу умирать. Она отстраняется и поднимает голову вверх, чтобы сказать что-то убедительное. То, чего как раз нет в ее голове. Вместо ответа Сол прижимает ее к себе. И больше они не знали, сколько времени прошло. Опомнились только на моменте воспоминаний спустя несколько часов, поочередно перебивая друг друга, сменив положение на более или менее вертикальное. — Помнишь, как мы познакомились? — Помнишь, как ты свалился в реку? — Помнишь, как ты силой мысли перетаскивала вещи Розалинды, чтобы она их искала, пока мы смеемся? — Помнишь наш первый танец? — Помнишь конец первого учебного года? — А помнишь наш поцелуй? - в словах «помнишь?» пролетели все годы вместе, пока они не дошли до событий этой недели. — А мы только начали встречаться… - усмехается специалист, прикрывая глаза и отрицательно мотая головой. Цинизмом прикрывает страх. — Зато тебе проще будет это пережить, - произносит внезапно так, будто не происходит ничего из ряда вон выходящего. Она замахивается рукой, чтобы оставить отпечаток пальцев на лице и выбить эту дурь из его головы, но вовремя себя останавливает, опомнившись. Не желает причинить ему еще больше боли, в нынешнем состоянии страданий ему и так предостаточно. — Как ты вообще можешь произносить это вслух? - в теле специалиста ломит все мышцы и кости, но вся эта боль притупляется на фоне новой, ощущающейся где-то с левой стороны. Ранить ее он точно не хотел. — Фа, прости, - больше ничего сюда не подходит, кажется. Даулинг не встает, не уходит, не молчит. — Сол, это худшие слова, которые ты мог произнести в этой ситуации. — Прости, любимая, - кода тело покрывается мурашками от его хриплого голоса, сердце приятно сжимается от нежности после такого обращения к ней, и в следующее мгновение он уже целует ее. Могла ли она придумать времяпрепровождение лучше с учетом того, что они не уверенны, проснется ли он утром?