As Time Goes By

- Роберт, поверни рычаг на сорок пять градусов. - Уже пять секунд как повернул, дорогая. Розалинда хмурится. Ее немного раздражает насмешливая манера Роберта говорить «дорогая», потому что это слишком похоже на нее, и на секунду она задумывается, как бывшим коллегам приходилось терпеть такой тон. В прежнее время она бы не позволила себе отвлекаться при работе, но теперь времени у нее было предостаточно. - Тогда будь добр, выключи эту какофонию, она мешает мне думать. - У тебя исключительно занудные вкусы в музыке, сестрица. - Роберт невозмутимо продолжает разбирать чертежи и даже пританцовывает в такт модной мелодии какого-то очередного оркестришки. В самом деле, этим бездельникам, в последние годы размножившимся,словно мухи на куске мяса, стоило прекратить терзать несчастные уши слушателей и заняться чем-нибудь полезным. Но Роберту, конечно же, нравилось. *** Кровь красной змейкой потекла по подбородку, и рот мигом наполнился вязкой слюной – не то чтобы он был брезглив, но ощущения не слишком приятные. К тому же, это последняя свежая рубашка – служанка уволилась еще за неделю до второй фазы эксперимента, а Розалинда не утруждала себя обязанностями по дому. - Вот незадача, – красные потеки достигли воротничка и на этом, видимо, решили закончить свое путешествие. - Сознание все еще отторгает мою реальность? - Розалинда касается его подбородка надушенным платком, смотрит обеспокоенным взглядом. Физика – наука надежная, но также полная вероятностей и возможностей, как они успели убедиться на собственном опыте. Вполне логично было опасаться сбоев в расчетах и принимать во внимание вероятность того, что они воссоединились не навсегда. Розалинда не опасалась, она боялась этого больше всего на свете. - Будь ты на моем месте, я абсолютно уверен, у тебя бы не осталось ни одной чистой блузы. - Ты не можешь быть абсолютно уверен. - Только на восемьдесят пять процентов. - Семьдесят шесть. - Я согласен на семьдесят шесть с половиной. Розалинда держит ладонь на его щеке на секунду дольше, чем должно. С ней всегда было сложно спорить. *** Розалинда помнит этот момент до мельчайших деталей. День, когда ее яблоко отказалось падать, не шел ни в какое сравнение с вечером, когда размытые очертания в дыре посреди ее собственной гостиной – разрыва из другого мира – приобрели знакомые черты. То же самое чувство она когда-то испытала в родительском доме, будучи еще девочкой, только вот зеркала не было. - Здравствуй, Розалинда. Тот же медный оттенок рыжих волос, те же веснушки на носу, те же строго поджатые тонкие губы и усталые, с морщинками в уголках глаза. Это была она и не она. Не рожденный однояйцевый близнец, обладатель того шепота, который Розалинда тщетно пыталась выхватить столько времени. - Роберт? – он кивает. Каким-то непостижимым образом они уже давно знают имена друг друга, просто уверены в том, что так и есть. Они одновременно протягивают руки друг к другу. Секунда – и атом прикасается к атому, каждая клетка находит своего дублера, приборы вокруг них натужно гудят от напряжения, словно от их переплетенных пальцев мощность разрыва увеличилась в несколько раз. Ей не нужно даже кивать головой, чтобы Роберт перешагнул разрыв. Ее шаг – это его шаг, ее мысль – это его мысль. И так до бесконечности, до последнего электрона за исключением единственной различающей их хромосомы. Если бы Розалинда не была безнадежно влюблена в физику с того самого дня, как открыла первую страницу школьного учебника, в этот момент она могла влюбиться в нее снова. Розалинда могла бы поклясться на «Математических началах натуральной философии», что Роберт чувствовал то же самое. *** Из дома они выходят редко, но Розалинда чопорно затягивает корсет изо дня в день, даже если большую часть времени ей придется сидеть над собственными записями. Роберт знает наизусть количество косточек в ее корсете и может с закрытыми глазами найти родинку на левом плече – точно так же, как она выучила изгиб его шеи за те бесчисленные разы, пока завязывала ему галстук. Пока Роберт возится с ее поясом для чулок, Розалинда приглаживает его волосы и шепчет физические формулы вместо утренней молитвы – элементарные, базовые, сложные, и наконец, придуманные ими – «умственная зарядка», как называет это она, альтернатива физическим упражнениям, которыми, в отличие от нее, не брезгует Роберт. Меняться ролями для них настолько же естественно, как перевернуть монету решкой вверх или орлом вниз, при необходимости каждый из них мог завершить приготовления другого безо всяких стеснений – нет ничего постыдного в том, чтобы смотреться в зеркало. - Аксиомы не нуждаются в подтверждении, но у меня очень сносная мужская версия, - вскользь бросает Розалинда, смахивая пылинки с его плеча. - Весьма изощренный способ высказать мне комплимент. - Или себе – зависит от того, с какой стороны посмотреть. - С тобой не поспоришь, сестрица. Роберт снимает пальто со спинки стула и поднимает с пола шляпу – сегодня его очередь разговаривать с Финком по поводу новой поставки оборудования в их лабораторию, а значит, день предстоит долгий. Вместо пожеланий доброго дня или списка покупок он нацарапывает на доске правильный результат вычислений их ночного спора. Несомненно, только для того, чтобы ее позлить. *** Со второго этажа их дома изумительный вид на Колумбию. Во что бы не верили ее жители, город был детищем Розалинды, а не Комстока, как бы тот не пытался разуверить их в этом. Правда, верится с каждым религиозным плакатом все меньше, и кажется, все влиятельные люди в городе сошли с ума: начиная с золотой статуи на фабрике Финка и заканчивая церковными службами в честь великого пророка. Ее монумент все так же стоит на главной площади, надпись все еще выгравирована на каменной плите, но это давно потеряло какой-либо смысл. Очевидно, людям больше нравится думать, что их на плаву удерживает сила Господня. День не предвещает ничего плохого. Мерно гудит генератор их машины, с успехом заменяя урчание кошки, часы отстукивают почти полдень, и все же что-то заставляет Роберта подойти к сестре и положить ладони ей на плечи. В дверь не стучат – головорезы Финка попросту выбивают ее, медная ручка со звоном отскакивает от пола. Розалинда следит за тем, как она катится по паркету, почти автоматически высчитывая вектор движения, траекторию полета и угол падения. - Все работаете, господа? - Финк растягивает губы в сочувствующей улыбке. Слишком сочувствующей – так улыбаются смертельно больным. - Вооруженный налет? - Или несчастный случай? Может быть, самоубийство? – спрашивает Розалинда. - Не забудь про прогрессирующую болезнь, дорогая. Лицо Джеремайи мигом теряет напускную доброжелательность. Умение быстро переходить от дипломатии к делу всегда было его сильной стороной. - Приятно работать с такими понимающими людьми. Сразу видно, ученые умы. Полагаю, не нужно объяснять, что господин Комсток больше не нуждается в ваших услугах? - Спасибо, мистер Финк, все предельно ясно. В голосе Розалинды не чувствуется страха, только досада. За неосуществленные эксперименты, за невыведенные формулы, ненаписанные книги. Где-то внутри ворочается почти детская обида: их машину наверняка уничтожат, а ведь ушло столько времени и сил на ее конструирование! Но от ладоней Роберта на плече становится легче. Пока Финк вставляет два патрона в револьвер, никто из них не двигается. Когда слышится щелчок взводимого курка, Роберт наклоняется и касается губами ее щеки. Необязательные сантименты, но ее братец всегда любил производить лишние расчеты. В черноту дула револьвера они смотрят вместе. *** Еще неделей ранее Розалинде даже не пришла бы в голову мысль о том, что она будет благодарна Комстоку за собственное убийство. Впрочем, неделей, днем или веком – теперь невелика разница. Теперь у них времени как такового не существовало. Роберт был рядом с ней, фактическое пребывание на Земле их больше не сдерживало. Можно ли желать большего? - Было бы гораздо удобнее, появись ты с менее развитым чувством справедливости. - Мы не можем оставить все так, как есть сейчас. Считай это… - Экспериментом. Только это и мотивирует меня на физические упражнения. - Вся работа лежит на мне, сестрица, не искажай факты. - Именно этим мы и собираемся заниматься. – Напоминает ему Розалинда и по привычке поправляет ему галстук. Роберт убирает за ухо рыжую прядь, выбившуюся из ее прически. Они расцепляют руки за секунду до того, как появиться перед Букером.