Эмоциональное воздержание

— Пошли нахуй отсюда, — ровным голосом скомандовал Гилфойл, едва Джаред впустил его внутрь. Ну как впустил. Гилфойл не спрашивал и всем своим видом показывал, что не потерпит возражений. По сути он просто вошёл внутрь, когда Джаред открыл дверь, в процессе слегка сдвинув его самого с дороги. Две девушки, сидящие на кровати, оборвали развесёлый разговор и с изумлёнными лицами, одна за другой, обернулись на гостя. Тот был непреклонен и молчалив. Так что они обе перевели растерянные взгляды на хозяина квартиры. — Я бы не стал спорить, — посоветовал Данн, с некоторым страхом и за свою собственную жизнь косясь на Гилфойла. Улыбнулся, извиняясь, и отошёл в сторону от двери, освобождая гостьям проход. Те поспешно засеменили к выходу. Кодер, всматриваясь в уже пустующее место на кровати, дождался, пока дверь с за спиной закроется и обернулся. — "Этому парню дают", а? Как думаешь, что их привлекает? Джаред не растерялся ни после такого внезапного визита коллеги, ни после такого внезапного и даже не риторического вопроса. Гилфойл ожидал ответа, внимательно всматриваясь в лицо напротив. — Ну я точно знаю, что они со мной не из-за моей внешности, — довольно улыбнулся он. — Все о своём большом носе переживаешь? — Гилфойл снова отвлёкся на осмотр помещения. И уже невнятно пробормотал, не глядя на Джареда: — Никогда не меняй в себе ничего. — Потому что я прекрасен таким, какой есть? — почти прихрюкнул Джаред за спиной гостя, видимо, радуясь предоставившемуся случаю произнести одну из приглянувшихся ему когда-то слащавых цитат. Гилфойл вновь обернулся, медленно и мрачно. — Нет. — Несмотря на чересчур исчерпывающий ответ вкупе с выражением лица, он всё-таки решил раскрыть: — Это тебе пусть приёмные родители заливают в уши. Люди — гандоны, их стандарты ничего не стоят. — После того, как оценивающим взглядом прошёлся по Джареду с ног до головы, Гилфойл добавил: — И я привык к тебе такому, не хочу, чтоб что-то менялось. После упоминания родителей, Джаред уже слабо вслушивался в чужие слова, невольно окунувшись не в самые приятные воспоминания. В глубине души мужчина верил, что Гилфойл не с целью унизить коснулся одной из больных тем. После гость продолжил осматривать апартаменты коллеги, в которых ему ранее не доводилось бывать. Здесь было слишком чисто, почти стерильно, в каком-то духовном плане... Гилфойл тоже любил порядок. Ясность и конкретику. Порядок сурово-непоколебимый, а не такой маниакальный, приторно-нежный, как будто извиняющийся за самого себя, кричащий "Пожалуйста, полюбите меня. Я не конченый человек, у меня в голове не полный кавардак. Вон — видите? Книги расставлены по алфавиту." Рука кодера как будто невзначай скользнула к первому ящику тумбочки у кровати. Внутри лежали презервативы, и Гилфойл вспомнил, что до этого по сути обломал Джареду веселую ночку. Но он ни о чем не жалел. Что-то внутри подсказывало, что и самого Джареда это не очень расстроило. Он может и секс-машина и обольститель — каким-то, блять, образом — высшего класса... Но несмотря на его впечатляющие умения, которые Гилфойл оценил ещё в период, когда почти каждый день на двери в гараж висел грёбаный знаковый галстук, в глазах и в языке тела Джареда никогда не было замечено ни похоти, ни желания, ни огня. В общем ничего, с чем Гилфойл был хорошо знаком, чему предавался регулярно, как и предписывала ему его религия. — Эй, Джаред, ты же знаешь, что секс нужен для удовольствия, а не просто как биологический акт, после которого ставишь галочку в планере? Данн вопроса не понял, но быстро забыл о нем. Его смутил новый выпад гостя: Гилфойл выставил на стеклянный столик меж диванчиками упаковки с едой из доставки, уселся и пригласил Джареда ненавязчивым жестом. Затем в своей любимой манере, скрестил руки на груди, и терпеливо ожидал, пока тот сообразит, что делать. Джаред по обыкновению растянул губы в своей неловко-любезной улыбке. Гилфойл сощурил глаза, чтобы не выдать то, насколько ему нелепым казалось то, что ему казалось милым все нелепое в Джареде. Мужчине не свойственно было оправдывать свой выбор и скрывать свои предпочтения из страха быть непонятым или пристыженным, но насчёт всего, что касалось Джареда, приходилось спорить даже с самим собой. — Ты хотел обсудить бизнес? — Джаред скромно уселся на диван напротив, так, словно это был не его, а чужой дом. Руки уложил на плотно сомкнутые колени. — Нет. — Слушай, я давно хотел поинтересоваться... спросить, но... — Валяй. — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — Вот это, — мужчина слабо махнул рукой в сторону стоящей на столике еды. Гилфойл уже не первый раз "подкармливает" его. Все началось с простых предложений, на которые Джаред отвечал отказом. Потом выбор уже не предполагался; Гилфойл просто всучал что-нибудь ему в руку или заказывал еду для него — уже было не отвертеться. В какой-то момент Джаред осознал, что это стало происходить с завидной частотой. И вот теперь мужчина заявился к нему домой. — Потому что могу, — Гилфойл ответил так, будто это прописная истина, которую стыдно не знать. — Да, но я и сам в состоянии сделать это для себя... — Ложь. Джаред подметил, что взгляд гостя стал чуть более хмурым, чем обычно. — Э, извини, я не хотел тебя расстроить. — Я не расстроен. — Ох, обычно я хорошо читаю людей, но с тобой... С тобой зачастую приходится сложно, — Джаред нервно хихикнул. — Всё-таки твоя растительность… — Не нравится моя борода? — Нет, нет, она чудесная. Просто твоя мимика не всегда поддается анализу. Она весьма... статична. — Тебя послушать — все во мне не так. Меньше всего на свете Джареду бы хотелось быть неправильно понятым или оставить кого-то оскорбленным, когда он того не подразумевал. Но тут ему стало ясно, что чем больше он открывает рот, тем хуже делает. Хотя не сказать, что Гилфойл воспринимал все слова в штыки, казалось, ему просто нравится по-хорошему шутить над Джаредом, ставя его в неловкое положение. Или будто выпрашивая комплименты, которые в своей жизни Джаред редко говорил кому-то, кроме Ричарда, который действительно в них нуждался. Наверняка намерения его нельзя было понять, и безучастное выражение лица Гилфойла не помогало. Но что было известно наверняка, Бертрам никогда не находил удовольствия в подтрунивании над Джаредом. Даже если и был прямолинеен, то говорил все по факту, никогда с попыткой в издевки. Что касалось его внешности, нелегкого детства и прошлого, нездорового поведения в настоящем, всегда правду и не более. Гилфойл нарушил неловкую тишину первым: — Ешь. Тощая рука медленно потянулась к пакету. Напряжённое лицо Джареда озарилось скромной улыбкой, когда он увидел, что Гилфойл привез еду не из обычной доставки. На упаковках была наклейка компании здорового питания. Ну да, наверное он уже всех заколебал со своим нытьем про тот или иной больной орган. — У тебя недобор веса, ты сам сказал, — Гилфойл разомкнул узел на груди и уложил ладони на колени. — Нам проблемы с трудовой инспекцией не нужны. Подумай о репутации Дудочника. — Я не считаю, что это как-то повлияет… — снова хихикнул Джаред, неумело пытаясь найти место, в котором удобнее всего будет открыть контейнер. Он не выглядел особо заинтересованным в том, чтобы это сделать. — Пересчитай. — Гилфойл сменил вальяжную позу, подался вперёд, резким движением открыл один из контейнеров и уселся обратно. Руки снова скрещены на груди. — Тебе нужно перестать быть сотрудником Дудочника, если хочешь, чтобы я отстал от тебя. Конечно, Гилфойл знал, какой ультиматум предложить. И Джаред не мог представить, чем так вдруг стал мешать ему. Так что сделал вывод, что это была шутка. Невозможное условие, намекающее на то, что Гилфойл не оставит его в покое. Растянув губы в своей самой неискренней улыбке, Джаред двинул в сторону гостя ложку супа, словно выпивал за его здоровье, и затем погрузил её в рот. Джареду честно хотелось использовать эти несколько секунд тишины, чтобы поразмыслить над мотивацией Гилфойла, но он отвлёкся. Гилфойл носил джемперы, рубашки и футболки. Последние исключительно обтягивающие и с коротким рукавом, подчёркивающим его мощные бицепсы. Сегодня он был в одной из таких. Не часто Джареда волновали вещи, происходящие вокруг, что не касались работы, не часто... Но можно было сказать, что в очередной раз он подумал о том, как сильно образ Гилфойла пугал его. Особенно, когда он был в такой одежде, которая не скрывала ни одного преимущества и не сглаживала ни одну его острую, опасную грань. Но наравне с этим Данн думал, что в таких руках оказаться — позабыть о невзгодах и печалях навсегда. Да и если подумать, грани-то у Гилфойла совсем не острые, а округлые, крепкие. Волосы даже вон мягкие и блестящие. Да и борода сама, наверное, приятная на ощупь. — Разве тебя ничему не научило то, как с тобой обошёлся Ричард? Когда Джареда вырвал из мыслей голос Гилфойла, он только надеялся, что тот не заметил его отсутствующего секунду назад взгляда. — Что? — Ты знаешь что, Джаред. — Дудочника я не брошу из-за нескольких необдуманных поступков Ричарда, — расплылся он, сложив руки в замок. Но затем быстро сообразил, что нужно забить чем-то рот, чтобы не участвовать в неприятном ему разговоре, и снова взялся за ложку. Гилфойл вновь сощурился и начал выискивать что-то в глазах Джареда. На самом деле такого несложного для понимания человека можно было раскусить только по голосу, даже не надо было анализировать какие-то ужимки на лице. Но Гилфойл уже просек, что Данн каким-то образом научился обходить именно его механизмы детекта лжи, поэтому уже раз сумел его обмануть. Теперь Гилфойл брал пристальным взглядом и временем. Что-то вроде телепатической пытки, только без телепатии. Одна ложка, вторая. Джаред коротко бросал взгляды на сверлящего взглядом Гилфойла, но продолжал есть. Третья, четвёртая. Улыбка нервно колебалась от самой широкой до скрытой в тонкой полоске губ. Пятая. И Джаред подавился. Можно было подумать, что он решил придуриться. Гилфойл так и подумал. Пока Данн не покраснел и не выронил ложку. Быть объектом внимания человека таких строгих принципов и изысканных вкусов, как Гилфойл, наверное большая честь. Ему бы хотелось быть для Гилфойла особенным, но не хотелось... Было недопустимо, чтобы он как-то иначе относился к нему. Да вообще выделяться для Джареда было хуже конца света. Так что он каждый раз — а это была редкость — радовался язвительным репликам Гилфойла, обращённым к нему. Но судя по последним событиям особое отношение налицо. Но какое облегчение ему принесло, что во время того, как отчаянно пытался ухватить хоть крупицу воздуха, он успел подметить, что Гилфойл поспешил к нему на помощь, но был так же медлителен и собран, как во всех остальных стрессовых ситуациях. С кем-либо. Гилфойл пару раз ударил Данна по спине. Джаред никогда не носил на людях что-то, кроме плотно застегнутых рубашек почти под самое горло, ещё желательно сверху второй слой — жилетку или джемпер. И Гилфойл не был шокирован тем, что увидел несколько коротких, но глубоких шрамов на шее, когда подошёл сзади. Джаред помимо прочих жутких вещей упомянал странные игры с дядей, ожоги сигарет и нескончаемый список словесных унижений. На этом теле было много шрамов и ран, которые возможно никогда не затянутся. Но это и не было целью Гилфойла. Чужую боль, причины которой остались в прошлом или умерли, никак не исцелить, — это он принимал. Да, и у Джареда неплохо получается абстрагироваться от всего негативного. Судя по тому разговору с Тарой, где обсуждались крайне личные вещи, а Джаред стоял рядом и держал телефон. Удивительно, что он не моргнув глазом согласился на это. Судя все по тому же разговору, во время которого Гилфойл сыпал разнообразными извращёнными терминами, а Джаред понимал каждое, где-то он понабрался опыта. И в какой-то период жизни ему приходилось находиться в подобной обстановке часами, уходить куда-то за пределы сознания, что сейчас позволяло ему безучастно стоять рядом и не чувствовать себя вуайеристом. Возможно, ему приходилось слушать за стенкой грязные разговоры его безответственной мамаши со своими хахалями, может даже сам процесс грязного пьяного совокупления. Возможно, из-за этого секс для Джареда был ничем иным, как механическим действием, полезным для организма и поддержания тонуса. И ещё одним пунктиком, чтоб не отличаться от других. Но это все были лишь догадки Гилфойла. После того, как откашлялся, Джаред поспешил на кухню за стаканом воды. Выхлебал два и немного постоял, приводя мысли в порядок. По возвращению с ещё одним стаканом воды в руке, Джаред заметил, что Гилфойл отхлебнул из фляжки. Он, ничего не говоря, прошел к окну и глянул, не стоит ли под окнами машина гостя. Стояла. — Как ты собираешься сесть за руль? — в голосе едва слышался упрек, но в основном тревога. — Я не собирался, — Гилфойл с хитрой, почти неуловимой улыбочкой, которая скорее предполагалась в его голове, развернулся всем телом за диван, где стоял хозяин квартиры. Глаза того вдруг загорелись, сам он расцвел, но это было не тем, что радовало Гилфойла. Данн снова уцепился за идею быть нужным и заработать себе баллов. — О... тогда ты заночуешь? — он не дождался ответа, обошёл диван напротив Гилфойла и встал за спинкой. — Не знаю, будет ли тебе комфортно на моей кровати, матрас подобран специально для меня, но в целом я думаю, у тебя нет проблем со спиной и каких-то особых показаний, тебе в любом случае будет удобно. — Он поставил стакан на столик и снова выпрямился. — Но вот насчёт привычной тебе еды по утрам я не уверен. Честно говоря, у меня редко бывает молоко в холодильнике, а сухие завтраки вообще вредны для желудка, сам понимаешь... Я как-то в детстве… А да в принципе это неважно, — хихикнул он, махнув рукой, и направился ко входной двери. Гилфойл продолжал с непроницаемым лицом наблюдать, пока Джаред не начал обуваться. — Куда ты собрался? — Мне нужно сходить купить хлопья. Честно говоря, на кухне вообще нет ничего из того, что тебе понравится. — Он как-то слишком широко раскрыл глаза и напряжённо взметнул руки в воздух на уровне груди. — Мне надо сходить за хлопьями! — Нет, тебе не надо, Джаред, — мягко ответил Гилфойл. — И ты не будешь спать на ебанном диване. Гилфойл никогда обычно не стремился вникать в чужой образ мышления и жизни. Но в мир Джареда, несмотря на то, что считал его крайне заурядным и приторным во всех проявлениях, он захотел узнать. Стоило начать хотя бы с хлопьев. А точнее с их замены на что-то другое, чем там завтракает Данн. Овсянка с черникой? Он может это стерпеть. Или черника слишком сладкая для Джареда с его-то предрасположенностью к диабету? В своем время эта ягода бы не помешала ему самому, а точнее его зрению. Но что есть, то и имеем. Вот он Гилфойл, вот он Джаред; у каждого свой опыт и своя череда ошибок и актов трусости. Джаред очень хорош в умении угождать всем вокруг, а Гилфойл превосходный кодер. Поэтому у Гилфойла херовое зрение, а у Джаред херовые ориентиры в жизни. Ричард как-то рассказал по секрету (хотя не то чтобы Джаред хоть какую-то информацию о себе утаивал), что Джаред во сне говорит на немецком. А ещё, что, вероятно, у него вообще не бывает ночей без кошмаров. Гилфойл не ожидал, что этой ночью ему доведётся удостовериться во всем. Но посреди ночи Джаред начал слишком громко стонать, периодически выкрикивая что-то на незнакомом Бертраму языке. И у него не получалось проснуться. Так что выждав несколько секунд, Гилфойл подскочил с дивана и пошел к нему в комнату. Среди метавшихся перед глазами вопящих, враждебно настроенных лиц, Джаред выцепил взглядом одно знакомое в темноте. Среди расстроенной симфонии хлестких ударов, лапаний, хлопков и стуков в стену — один знакомый голос, называющий его настоящее имя. — Гилф... — Джаред расплылся в улыбке, ещё не осознавая, что проснулся. Гилфойл был огромным, гладким, сияющим монолитом. Непоколебимым, стоически выдерживающим любую непогоду, которая ни его с места не сдвинет, ни принципы его не пошатнет. Этот человек знал наверняка, чего стоит, чего хочет и каким образом это получить. С зависящей от других самооценкой Джареда и с привычкой привязываться к любому, что или кто его примет, Гилфойл был для него почти богом. Ну а точнее просто частицей баланса, которая помогал оставаться на плаву. Особо не заботящийся о мнении других, в том числе и о относительно своей личности, наиболее искренний из всех Гилфойл был самым простым, что существовало в жизни Джареда. Просто находиться рядом — уже было подарком. А считать его своим приятелем, которого можно по-дружески звать старина Гилф, освобождало от сотни-другой проблем, позволяла позабыть о саднящих ранах и тревоге за будущее, которое он разучился планировать дальше одного дня. В детстве порой бывали такие периоды, когда каждый его день грозился быть последним. — Гилфойл… — уже напрягшись, произнес Джаред, окончательно проснувшись и поняв, что его застали не в самый лучший момент. — Воды надо или чего покрепче? — спокойно уточнил гость. — Покрепче. Гилфойл собрался было подняться, но Джаред удержал его, положив руку тому на ногу. Мужчина остался сидеть на месте, ожидая. — Ричард никогда мне особо не позволял… никто не позволял. Мужчина быстро сообразил, что Джаред имел в виду. Он был наблюдателен и давно понял, чего больше всего не хватало Данну, и что так всегда претило Хендриксу. — Валяй, Дональд Дак. Сидя на прежнем месте, Гилфойл согнул в колене и поднял ногу на кровать, чтобы поудобнее развернуться к Джареду. Сам Джаред подобрал к себе ноги, сложил по-турецки и придвинулся ближе. Когда Гилфойл немного подался вперёд, Джаред робко протянул руки и обнял его, прильнув щекой к плечу. Гилфойл вспомнил, как нежен был Джаред с девушкой, которую однажды вывел при всех из гаража. У него было слишком много ласки и любви, всей этой энергии высоких чистых вибраций, волнами которой порой забивались каналы восприятия Гилфойла. Но в нем это было, и за всю жизнь не нашлось достаточно людей, что приняли бы эту его сторону и все его чувства до краев. Руки Джареда не смыкались на крепкой спине кодера; ладони касались плеч со спины, обхватывая бицепсы предплечьями. Джаред будто выбрал самый крепкий замок из рук, из которого никто не выберется. Но Гилфойл не собирался бежать. Через какое-то время он позволил себе лишь одной рукой успокаивающе провести по спине Джареда. Но едва почувствовал под тонкой тканью футболки рубцы на коже, тут же убрал руку. В ту ночь Джаред впервые в жизни рассказывал о своих травмах и создавших их ситуациях — всего лишь о нескольких из них — не вскользь с нервным смешком, не в шутку и даже не ради аллегории, которая спасет Дудочника в очередной кризисной ситуации. И Гилфойл молча слушал, понимая, что ему особо нечего сказать. Ничего,что не было бы пустым и бесполезным, а по такому случаю раскрывать рта ему никогда не нравилось. Но, казалось, Джареду ведь больше и не надо было. Несмотря на это, Гилфойлу очень хотелось превзойти Фиону. Не то, чтобы он сравнивал себя с роботом... Однако, просто слушать и молчать могла и она. Ему хотелось быть для Джареда чем-то большим. Но пока ни Джаред, ни сам Гилфойл не были к этому готовы. — Стоит оно того, Гилфойл? Твое эмоциональное воздержание ото всех и всего вокруг? Вдруг под конец их полуночной посиделки на кухне Джаред задал такой вопрос и словно с надеждой на отрицательный ответ. Бертрам не мог понять, хочет Джаред над ним посмеяться или над собой. — Ты сам попробуй снова попрактиковать это свое воздержание. Продержись ты тогда подольше с Ричардом, пошло бы на пользу... Мне на пользу. — Не думаю, что в этот раз мотивация достаточно сильна. — Я дам тебе достаточную мотивацию. Либо ты увольняешься, либо я. Как думаешь, кто из нас важнее для процветания Дудочника? Вдруг несвойственная Джареду эмоция промелькнула на лице, Гилфойл заинтересованно воззрился, выпрямив спину. Терпеливо ожидал, пока Данн выродит наконец то, что хочет сказать или просто выразит недовольство хотя бы вскинутой бровью. Было бы славно: маленькая победа для Гилфойла, который больше всего ненавидел в Джареде ту часть, что пыталась угодить всем. В какую-то минуту благоговейное смирение снова взяло вверх, он передумал. — Разве тебе не запрещено твоей... религией заботиться о ком-то? Гилф одарил его невпечатленным, даже раздраженным взглядом. Но, к счастью, обычно любому взгляду его можно было дать такую характеристику. — Я делаю, что хочу, в этом суть. И это я хочу. — А если я не хочу? — Ты не не хочешь… — Угрюмый гость сделался ещё угрюмей, когда в робком голосе своем Джаред подавил нотки раздражения. И всё-таки его порадовало, что Джаред сумел выдать хотя бы это. Бертрам тайком улыбнулся ещё и потому, что видел мужчину насквозь и наслаждался его беззащитным видом после его подобных заявлений. — Ты в ужасе и напуган тем, что кто-то о тебе заботится. Гилфойл заботится... о ком-то? О нем? И признаёт это? Да, Джаред был в полном ужасе. — Я редко в жизни хотел с кем-то это сделать, — строго сообщил кодер. — Это ценно. — Знаю, — нахмурился Джаред, сомневаясь в собственных словах. Знал ли он? — Это значит, что я выгляжу так жалко? — Если ты не заткнешься, я сам найду твоему рту более полезное занятие. — Я понял, — по-дурацки засмеялся Джаред. — Твоя любимая шутка про "подавись моими яйцами"? — Это не шутка.

***

Мьюриэл похлопала его по руке. Он почувствовал что та была холоднее, чем положено, пусть на улице стояла осень, сегодня с особенно холодным ветром. Это вовремя напоминало ему, что его старушка-подруга несколько лет как мертва, чтобы он окончательно не сходил с ума. Но поделиться с кем-то надо было. С кем-то, кто знал его дольше всех этих сочувствующих глаз и снисходительных улыбок. Так что в кафешке на свежем воздухе Джаред выбрал поболтать именно с ней. — Ты правильно сделал, — одобрительно сообщила она, покачивая головой, — та работа выжала из тебя все соки. Преподавание — это твое призвание. — Не знаю, не думаю... Пока не уверен. От внезапного звука сигнала автомобиля Джаред вздрогнул. А затем посмотрел в сторону, где его ожидало персональное такси. До жути пунктуальное. — Ого, какой симпатичный молодой человек приехал за тобой, — подмигнула Мьюриэлл. — Он тебе нравится? — Ну... Он убеждён, что я нуждаюсь в заботе и внимании. Но мне кажется, что ему нужно это не меньше. И возможно ему требуется что-то большее. Не знаю, смогу ли я это дать. — Ну ты о нем пока не переживай, ты о себе подумай. Твое ментальное здоровье ваш общий приоритет, я так вижу, — старушка продолжала игриво поглядывать в сторону, выглядывая за стеклом авто лицо водителя. — В конце концов это он заставил тебя пойти на групповую терапию, а не ты его. Джаред задумчиво закусил губу. И напоследок взглянув с тоской на подругу, проводил её тающий в воздухе образ. Ещё несколько секунд, пару вздохов — он направился к машине. — С кем ты разговаривал? — строго спросил Гилфойл, когда тронулся с места. — Что? — не очень-то правдоподобно захихикал Джаред. Искренний смех у Джареда сопровождался хрюканьем, это Гилфойл знал. — Ни с кем я не разговаривал. — Ты шевелил губами. — Да это от холода наверное… Джаред старательно избегал зрительного контакта, но Гилфойл ради этого отвлёкся от дороги и начал буравить пассажира взглядом. Тот в конце концов не выдержал и взглянул на него. — Я репетировал рассказ. Я волнуюсь без подготовки и несу всякую чушь на собрании. Ещё несколько долгих секунд пристального взгляда. — Ладно. — Как там на работе? — Джаред, — нахмурился Гилфойл. Теперь Джаред мог различить мельчайшие интонации в его голосе и выражения на лице. Месяцы тренировок. — Мы не говорим о работе по воскресеньям. Но рядом с Джаредом тот как будто бы никогда не имел в виду никакие интонации всерьез. Через секунду его голос становился мягким, любезным. Ну насколько это было возможно у Гилфойла. Можно назвать это нейтральным. Джареду давно не составляло труда отмахиваться от оскорблений, смеяться вместе с обидчиками и находить радость в том, чтобы быть униженным, быть своим, быть частью команды. Даже частью такой огромной команды под названием социум. Нужно было просто сойти за своего, а не за нытика и душнилу, который смеет чувствовать себя оскорбленным, ведь природа позволила ему выжить, когда у других есть проблемы и пострашнее. А вот Гилфойл никогда особо не обижал его, и Джареду было приятно хоть иногда все же расслабиться, не ожидая удара. Рядом с Гилфойлом можно было многое себе позволить. Даже заботиться о себе, о новость. Джареду всю жизнь приходилось — и было в радость, конечно — быть для кого-то мамочкой. Функции которой он, естественно, перенял не от своей матери — у той плохо получалось. Но сам Гилфойл не стал для него опекуном или нянькой, но научил справляться самому, приучил к мысли, что ему следует хоть иногда думать о своих интересах. В идеальном плане прихожанина церкви Лавея "хоть иногда" звучало как "в первую очередь" или "исключительно", но Гилфойл поработал над установками сердобольного Джареда насколько это было возможно; остальные надежды возлагал на психотерапию. Рядом с Гилфойлом можно было быть кем угодно, а особенно собой. Не то чтобы Джаред когда-то строил из себя иную личность, но все же порой необходимо было себя сдерживать. Ради комфорта окружающих, ради блага команды. Гилфойл в плане комфорта был неприхотлив (и Джаред все же держал дома всегда пачку хлопьев, на случай если тот зайдет в гости.). Рядом с Гилфойлом можно было быть болтливым, неуравновешенным во время сильных переживаний, не всегда весёлым, можно было грустить и унывать. Он никогда не возражал. Можно было подолгу рассуждать о чем-то, получая в ответ короткие ремарки. Но этого было достаточно. Честно говоря, несмотря на отсутствие какого-либо элемента сдерживания, Джареду только рядом с ним вдруг стало ясно, как много внутри невысказанного, как много нереализованного. И когда он, наконец, закончит, то обязательно найдет в себе смелость спросить Бертрама, а что же у него в голове накопилось за все эти годы эмоционального воздержания.