i don't wanna hurt you

В столь жаркий пятничный вечер августа жители многонаселённого города в спешке добирались домой к семьям. Некоторые, наоборот, в это время только выбирались из своих квартир и, собираясь в компании друзей, шли отдыхать. 18:46. Время, когда у большинства аканчивается рабочий день, но у некоторых он только начинается. Проснувшись в поту, девушка медленно открыла глаза и убрала прилипшие волосы с лица. Несмотря на духоту в комнате, её конечности оставались холодными. Сквозь задвинутые ролеты просачивались увядающие лучи заходившего солнца. Матрас, лежавший на полу, рабочий стол, вешалка для вещей и тумбочка, которая должна была быть прикроватной. Всё это было украшено разбросанными вещами, пустыми банками из-под энергетиков и слабоалкоголок и ноутбуком, что лежал рядом с матрасом. Неоновая лента, приклеенная к потолку, придавала комнате розовый оттенок. Кондиционер, что работал на последнем издыхании, совсем не пропускал холодный воздух, что был бы так кстати. Белая майка неприятно прилипала к вспотевшей коже, из-за чего её обладательница с громким стоном сняла её и швырнула в сторону к другим вещам. — Ненавижу лето, — пробормотала она под нос и направилась в ванную комнату в одних лишь чёрных трусиках. Когда она проходила мимо небольшой гостиной, её взгляд упал на домашние растения, что стояли на длинном подоконнике, за которым виднелся оживлённый город. Листочки монстеры и аспидистры свернулись в трубочки, пожелтев на концах. Запах от них шёл прелый, и лучшим решением, как ей показалось, было выкинуть их в мусорное ведро. Даже такие неприхотливые растения не смогли прижиться у нее. Было ли это от того, что она просто забыла про них, либо из-за столь высокой температуры в помещении — сказать точно нельзя было. В любом случае, трагичная судьба растения никак не повлияло на девушку, и та спокойно направилась туда, куда изначально собиралась. Холодная вода немного взбодрила молодую особу, и как только она закончила все водные процедуры, её взгляд остановился на собственном отражении в зеркале. Болезненно бледная кожа, мешки под глазами, ко всему безразличный взгляд и проглядывающиеся косточки на теле. Голодовка и изнурительные диеты? Нет. Приподнятое и радостное состояние, резко сменившееся апатией, которая затянулась на несколько недель? Да. Громкое урчание живота, что отдалось спазмами, отвлекло девушку от разглядывания зеркала и заставило пойти на кухню, дабы утолить подступивший голод. Босые ноги оставляли мокрые следы на холодном полу, из-за чего дюжина мурашек пробегала по молодой коже. Надела ли она тапки или носки, чтобы не мёрзнуть, прекрасно зная, как быстро её иммунная система реагирует на малейшую простуду? Нет. Возможно, это было даже преднамеренно. Когда она открыла холодильник, её встретили почти пустые полки и яркий свет, что заставил зажмурить глаза. Единственное, что на них было, — это алкогольные напитки и парочка коробок лапши, что уже давно испортились. Выбор невелик. Хмыкнув, девушка потянулась за очередной бутылкой высокоградусного пойла, которое обязательно согреет её дрожащее от холода тело. Пока ещё трезво оценивая ситуацию, она решила, что стоит сходить за покупками. Всё же выйти на свежий воздух, хоть и в палящую жару, спустя две недели добровольной изоляции от общества ей не помешает. Поставив бутылку кофейного ликёра, что шёл как вода, она не спеша двинулась в сторону спальни, которую стоило бы проветрить. В воздухе витал запах энергетиков, воска — свечи стояли на откосе возле окна, из-за чего и расплавились, стекая вниз, и медикаментов — в основном это были таблетки от головы, обезболивающие и снотворное. Сон был то слишком долгим, превышая норму в два раза, то его вообще не было в течение нескольких суток. Она сорвала с напольной вешалки на колёсиках очередную майку и, порыскав в куче вещей, лежавшей на полу, нашла шорты. Взглянув на время на телефоне, она поняла, что все её раскачивания заняли больше полутора часов. Неудивительно, ведь этому человеку абсолютно некуда спешить. Её никто не ждёт и не торопит. Надев носки с высокими конверсами и пшикнув на шею до жути сладкий парфюм, она взяла мусорные пакеты, что были переполнены, и вышла из квартиры, закрыв дверь на все обороты. Горячий ветер ударил в лицо и растрепал чёрные волосы, стоило ей выйти из многоэтажного жилого комплекса. Жизнь вокруг неё кипела и шла свои чередом — все куда-то спешили: кто-то в одиночку, кто-то же с компанией или семьёй. На лицах прохожих можно было увидеть множество разных эмоций, в то время как на её была лишь одна — безразличие. Но и оно быстро сменилось на тревожность, как только она отошла от дома. Закрыла ли она дверь? Этот вопрос застрял комом в её горле, из-за чего она замерла на месте, прокручивая очерёдность своих действий до этого момента. — Да ну, я не могла бросить её открытой, — повторяла она себе, стоя на месте. — Я точно закрыла её. Недоверие к собственному разуму всё же заставило её подняться на шестнадцатый этаж и проверить дверь. А если быть точнее, то изначально закрытую дверь. — Блять, — прерывистый смешок нервно вырвался из неё, и, нажав кнопку лифта, она направилась вниз. Выбросив пакеты мусора, Коралина направилась в магазин, попутно надевая наушники. А что скрашивает прогулку лучше, чем любимый плейлист? Ничего, только если рядом нет нужного человека. Человека, который понимает с полуслова и терпит тебя, невзирая на все твои странности. Человека, с которым вы когда-то были так близки. Человека, который затмевает всех других в твоей жизни, даже когда его нет рядом. Человека, которому продолжаешь быть верным, несмотря на то, что никогда не будешь для него номером один. Жалко, не так ли? Если раньше при виде парочек её изнутри пожирала боль и некая зависть, то сейчас — ей всё равно. Всё равно на их счастливые лица, проходящие мимо неё, и на их приливы нежности в людных местах. Как же ей хотелось, чтобы всё это происходило с ним. Наконец, дойдя до супермаркета, она взяла тележку и пошла скидывать с полок продукты. Пакеты с едой быстрого приготовления и энергетики. Посаженный желудок не вмещал в себя много, да и каждый приём так называемой еды сопровождался болями и тошнотой. Зато не нужно тратиться на еду, круто придумано, не так ли? Последним в списке был алкоголь. Уставившись на стеллаж с высокоградусными напитками, что прекрасно согревали в дождливые дни и придавали румянец и без того бледной коже, взгляд сразу же упал на ликёр. Сливочный, кофейный, медовый, ореховый. «Что тут думать? Выбирай, что повкуснее, и не еби себе мозги, всё равно берёшь его, лишь бы упиться и побыстрее уснуть, избегая реальности», — говорила она сама себе, но нет, выбор вкуса алкогольного напитка заставил её застопориться на месте, пока мужской голос не раздался из-за спины. — Бери кофейный и точно не прогадаешь. Он мой любимый. Казалось, что земля из-под её ног ушла. Этот голос — он заставил то, что осталось от её сердца, сжаться. Он будто схватил его своей рукой и не отпускал, играя с ним. Разум мог обманывать её временами, заставляя видеть и слышать то, чего и в помине не было, но это… Она ни с чем не сможет спутать до боли знакомый голос. Неуверенно обернувшись, перед собой она увидела того самого человека, который занимал всё место в её маленьком шрамированном, как и её тело, сердце. — Х-Хару? — оленьи глазки смотрели в его собственные с таким обожания и благоговением, словно она глядела на икону. — Давненько не виделись, Кики, — мягко улыбнулся он и положил руку на ее плечо. «Кики» — прозвище, которое дал ей Санзу, когда они были подростками. Он бесцеремонно заглянул в её корзинку и рассмеялся. — Только не говори мне, что так ты и питаешься, — он выжидающе смотрел на Коралину, которая в свою очередь пыталась собраться с мыслями, не показывая этого. Каждый раз, когда она встречалась с ним, её эмоции, словно надвигающееся цунами, захлёстывали её. Столь сильная любовь, вперемешку со злостью, так как он не принадлежит ей, радость, ведь встречи с ним, хоть и случайные, — редкость, и грусть от того, что он не останется с ней, слишком занятый работой и другими делами. И в конце каждой встречи после цунами у неё оставалась лишь гладь ненависти к самой себе, от которой воротило похуже, чем от самого дешёвого пойла. Санзу Харучиё — единственный человек, способный вывести её на такой спектр эмоций. И она ненавидит себя за это. — Нет, конечно. Я украла эту тележку и просто так хожу с ней, — отшутилась она и слабо улыбнулась. Эта неделя выдалась паршивой, даже несмотря на то, что Коралина не выходила из дома. Но показывать Санзу своё подавленное настроение ей не хотелось. Не хотелось обременять его лишними заботами. Не хотелось никаких расспросов. Поэтому, надев маску клоуна, она стала делать вид, будто всё в порядке. — Я бы на твоём месте подумал о здоровье, а не шутки шутил. Это так, к слову, — Санзу хмыкнул и выхватил из её рук бутылку, после чего положил её в тележку. — Возьми нормальной еды, я всё равно довезу тебя домой. — Я и взяла нормальной еды, — сказала Коралина, — если бы я хотела чего-то другого, более полезного, то взяла бы, — язвительный тон небрежно соскользнул с её языка, и она уставилась на Харучиё. Они смотрели друг на друга около минуты, не отрываясь, пока он не рассмеялся и не прервал гляделки. — Хорошо, не маленькая уже. Решай сама, — он пожал плечами и отодвинулся, везя свою собственную тележку, чьё содержимое заставило удивиться подругу. Овощи и йогурты? Он наконец-то взялся за своё здоровье? Любопытство взяло верх над ней, и она решила спросить. — С каких пор ты питаешься овощами? Я думала, в твоём рационе только алкоголь и блюда из пятизвёздночных ресторанов. — Это для Майки, — холодно ответил он, будто хотел и вовсе не затрагивать разговор, касающийся его босса. Оно и неудивительно. И словно по щелчку, она замолчала, решив, что это будет лучшим вариантом, и они оба направились в сторону кассы. Как на зло, очередь была довольно большой, из-за чего ей с Харучиё пришлось стоять в неловкой тишине на протяжении десяти минут, которые, казалось, тянулись вечность. Наконец, когда пришёл их черёд расплачиваться, Санзу протиснулся вперёд и оплатил разом все покупки, не дав подруге времени на возражения. Он самостоятельно всё разложил по пакетам и направился к машине с руками, полными тяжёлых сумок. Кто бы что не говорил, но Харучиё Акаши был джентльменом, когда это требовалось. В своё время Мучё хорошенько поработал над тем, чтобы сделать из него, в каком-то смысле, его лучшую версию. Дойдя до автомобиля, он закинул пакеты в багажник, в то время как Коралина молча плелась за ним. Он открыл ей переднюю дверь и, как только она села, закрыл её за ней и сел за руль. — Спасибо, — тихо произнесла Коралина, отворачивая голову в окно, чтобы не встретиться с ним взглядом. — Всегда пожалуйста, — с лёгкой ухмылкой ответил Санзу и завёл машину. Расстояние от дома Коралины до магазина было не таким уж и большим. Она доходила до него за двадцать минуток, если шла размеренно. А значит на машине будет в два раза быстрее. В эту их встречу ей хотелось добраться домой как можно скорее, напиться до беспамятства и уснуть, лишь бы не думать ни о чём. Одна только мысль, что поездка пройдёт в молчании, заставляла её живот неприятно скручиваться. Но мёртвую тишину прервал его голос, что обратился к ней. — Коралина? — он крайне редко обращался к ней по её полному имени, что означало, что он был серьёзен. — М? — она вопросительно выгнула бровь и повернулась к нему. — Паршиво выглядишь, — честно сказал он. — У тебя всё нормально? Только давай без пиздежа, ладно, Кики? — машины остановились на светофоре, что позволило Санзу переключить своё внимание на её лицо. Красный свет освещал салон. Освещал Харучиё. Всё будто кричало её о том, что он тот самый «красный флажок», о котором все так и говорят в соцсетях. — Спасибо большое за комплимент, — фальшивая приторная улыбка исказила её лицо. — У меня всё нормально, как и раньше, — злость и раздражение подло подкрадывались к её разуму, нашептывая выплеснуть всю накопившуюся боль на парня перед ней. — С чего ты интересуешься? — Я беспокоюсь за тебя, — говорит он, отворачивая голову обратно на дорогу, и трогается с места. — Думаю, у тебя есть, о ком беспокоиться. Лучше думай о нём. И как же Санзу хотелось ответить на её колкость, но звонок прервал его даже не начавшуюся речь. Не сводя глаз с дороги, он нащупал телефон и раздражённо ответил на звонок. Длился он недолго — минут пять от силы, за которые было слышно лишь «да», «хорошо», «понял» и, напоследок, «сейчас буду». — Мне нужно заехать кое-куда, посидишь чуть-чуть в машине, а после я отвезу тебя домой, — он поставил Коралину перед фактом и, наплевав на допустимые нормы скорости, превысил её, рванув в совершенно другом направлении. Понимая, что их разговор не заладился чуть ли не с самого начала, он решил просто включить музыку, чтобы хоть как-то скрасить тишину в машине. And now I know relationship's my enemy So stay away from me I'm warning you You try to fill the void with every man you meet 'Cause you're upset with me I'm warning you. Доехав до нужного ему пункта назначения, он хлопнул дверью автомобиля и вышел из него, оставив Коралину наедине со своими мыслями, что начали медленно пожирать её изнутри. Что такого сделал Майки для Харучиё, что он так предан ему? После того, что он сделал с ним в детстве? Зачем он всю свою жизнь посвящает ему, а не себе? Почему не замечает, как сильно она его любит? Или, может, он всё же замечает? Санзу не соврал: не прошло и пятнадцати минут, как он вернулся. Этого времени вполне хватило, чтобы её одежда успела впитать в себя его запах: пряный аромат с нотками янтарного рома и бензойной смолы. Его дорогой парфюм въелся в её ноздри, что становилось аж тошно. Тошно от одной лишь мысли о том, что по приходу домой она всё еще будет чувствовать его запах на себе. Запах мужчины, что всегда будет ставить её на второй и третий план, а она ничего не сможет с этим сделать, кроме как проглотить это комом в горле. Заведя машину, он тронулся с места и подомсял в сторону дома Коралины. Всё это время салон наполняла лишь музыка, играющая по радио. 'Cause all the nights you slept alone dryin' your eyes And all the nights you thought about takin' your life Краски за окном стали темнее, и теперь город, вместо палящего уходящего солнца, освещали огни неоновых вывесок, фонарей и окон жилых домов. Всё это освещало сторону Харучиё, что молча вёл машину. С её же стороны был вид на пляж. Как красив он был в ночное время — воду Тихого океана подсвечивала полная луна. Ни единой души не было там, и это ещё больше манило её к нему. — Хару! — она окликнула его, на что он удивлённо вскинул бровь и одарил её кратким взглядом. — М? — Я хочу на пляж… можем остановиться где-нибудь рядом? — раннее громкий возглас сменился тихой, едва слышной просьбой. — Если ты никуда не спешишь, конечно… — Хочешь на пляж? — поинтересовался он. Она угукнула ему в ответ, подтверждая его слова, после чего он перевёл свой взгляд с дороги на часы, которые светились красным на панели управления. Пальцы на руле тихо постукивали, пока он что-то обдумывал. Брови нахмурились, и он устало вздохнул. — Как скажешь. Будет тебе пляж, Кики, — слабая ухмылка украсила его лицо, и это не могло не вызвать ответную реакцию у девушки. Уголки её уст приподнялись. Тонкие холодные пальцы рук немного дрожали, а кутикула кровила от ранних манёвров острых ноготков, что было вызвано чистым волнением и неуверенностью перед его ответом. Припарковав машину у обочины, они вышли из неё и направились к пляжу. Коралина шоркала ногами по песку, словно по осенним листьям, раскидывая их в стороны, а Харучиё, засунув руки в карманы брюк, шёл рядом с ней. Всё, о чём она только мечтала, — прогулка по пляжу поздней ночью под луной с мужчиной, в которого безответно влюблена. — Мы будем всю ночь молчать, или ты наконец-то скажешь мне что-нибудь, м? — Санзу разбавил тишину между ними двумя. — Мне комфортно и в тишине, когда мы вместе, — буркнула она себе под нос и продолжила идти вперёд, совсем не замечая того, что мужчина позади снял с себя пиджак и постелил его на песок, усаживаясь на него. Согнув колени и скрестив на них руки, он уставился ей в след, тихонько посмеиваясь. — Иди ко мне, — его голос вырвал её из мыслей и заставил повернуться. Похлопав себя по бедру, Хару дал ей понять, чтобы она села на него. Что Коралина тут же и сделала. Приобняв её за талию и зарывшись лицом в её волосы, он стал вдыхать запах её клубничного шампуня и карамельного геля для душа. Так приторно сладко. Мужские руки крепко обвивали худое тельце, прижимая ближе к себе. В его объятиях она чувствовала себя так спокойно и защищённо — никто и никогда не дарил ей столь тёплых эмоций. Харучиё всегда был нежен с ней, заботился о ней, когда это требовалось, и приходил на помощь. Сейчас этот момент был похож на несбывшуюся сказку, которой она так бредила. Всё ведь могло быть даже лучше, да? Они могли бы быть вместе как обычная парочка: просыпаться вместе, завтракать, провожать друг друга на работу, прогуливаться, дурачиться, готовить на кухне любимые блюда друг друга, кружась в танце без музыки, засыпать и заниматься любовью? Всё это могло быть, если бы он не был так слепо верен Майки. Слеза невольно скатилась по щеке, но Коралина быстро смахнула её, будто ничего и не было. — Ты плачешь? — Харучиё оторвался от её шеи и придвинулся к ней ближе, чтобы получше разглядеть её лицо. Одинокая дорожка от слезы всё еще виднелась при лунному свете, как и дрожащие губы, которые до крови были искусаны, дабы не разрыдаться еще больше. Физическая боль отлично заглушала душевную, но частить с этим не следовало. Это вошло в пагубную привычку, которая, как порочный круг, повторялся раз за разом: ненависть к самой себе из-за того, что никогда не сможешь быть лучше для того, кто никогда не сможет полюбить тебя, — эти мысли постоянно крутились в голове, и вытолкнуть их получалось лишь нанося себе увечья. После этого на время становилось лучше. Правда, так и было! Но не надолго. Вслед за иллюзией облегчения приходило самобичевание за то, что так слаб, ведь не можешь взять всё в свои руки и поменять своё отношение к ситуации, вместо этого прибегая к наипростейшему варианту — селфхарму. Конечно, жалеть себя не составит такого труда, как, например, сходить к психологу и всерьёз задуматься о своём психическом здоровье. Это удел отчаявшихся слабаков, не более. Если она откроет рот, то разрыдается и выскажет всё, уже не обращая внимания на то, как это повлияет на их отношения. Если же продолжит молча игнорировать, то может ранить его, чего так сильно боится. Она готова нанести себе хоть сто увечий, испытав всю боль на себе, нежели скажет что-то не так в его адрес. Как же ей не хотелось отвечать. Но когда Харучиё провёл большим пальцем по её щеке и поцеловал в висок — это стало последней каплей, и слёзы хлынули ручьём по бледному личику. — Не делай этого, Хару! — прокричала она, захлёбываясь слезами, и уже собиралась отвернуться от него, но он вцепился ладонями в её лицо и развернул к себе всем телом. Теперь они сидели друг напротив друга. — Не делать чего? Из-за чего ты плачешь? — обеспокоенно поинтересовался Харучиё, всматриваясь в её остекленевшие глаза. — Просто не обращайся со мной вот так! Какой смысл от всех этих нежностей? Зачем ты вообще это делаешь, м? Неужели ты не видишь, что делаешь со мной? — слёзы замылили взгляд, не давая возможности увидеть выражения лица Харучиё. — Ты всю свою жизнь бегаешь за Майки, совершенно не думая о себе! Ты не видишь ничего и никого, кроме него! Почему так, Хару? Ответь мне! — протерев глаза, она уставилась на него в надежде услышать хоть какой-нибудь ответ, но её встретила тишина. Санзу молча смотрел на неё, не зная, что ответить. — Знаешь, как больно видеться с тобой, понимая, что ты никогда не останешься со мной, сорвёшься в любую секунду, если позвонит Майки, и умчишься прочь, лишь бы угодить ему, м? Больно приходить в пустой дом в одежде, что пропиталась твоим парфюмом, а потом рыдать, как сука, зарываясь в неё лицом? Я даже не знаю, что мне нужно сделать, чтобы ты выбрал меня, а не его хотя бы раз… Я просто хочу быть с тобой, Хару, это всё, чего я когда-либо хотела… — громкие вопли теперь стали прерывистыми всхлипами, которые содрогали тело. — Неужели я так много прошу? Откровение девушки, которая в подростковые годы была его лучшей подругой, повергли его в шок. Он всегда замечал, с каким трепетом она к нему относилась, но отказывался принимать тот факт, что Коралина влюблена в него. Спихивал всё на дружбу и взаимоподдержку, что связала их ещё в юности. В прошлом жизнерадостная и озорная девочка теперь смотрела на него безжизненными и убитыми самобичеванием глазами, в которых не было прежнего блеска, что так сиял. — Я не знаю, что тебе ответить, Кики, — честно сказал он и продолжил поглаживать её щёки большими пальцами. Так нежно и трепетно, будто боялся сломать, но не знал, что это уже случилось. Сломанное однажды — нельзя сломать дважды. Только если добить. Харучиё неосознанно добивал её с каждой их встречей, совершенно того не понимая. — Просто останься со мной, Хару, — всхлипывала она, зарываясь лицом в его шею и вдыхала приторный аромат его дорогого парфюма. Чем ближе она зарывалась в изгиб его шеи, словно пыталась спрятаться от паршивой реальности, тем ближе он притягивал её к себе, не давая и возможности отодвинуться. Несмотря на её просьбу прекратить нежности (в которых она так нуждалась, хоть и не показывала этого), он продолжил водить руками по её одетому телу, исследуя каждый его сантиметр. Губы Харучиё медленно переместились с макушки Коралины, спускаясь вниз к виску, а после — к заплаканным щекам. Влажные поцелуи отдавались мурашками по её телу. В его действиях не было ни одного намёка на пошлость или желания воспользоваться разбитым состоянием подруги, чтобы залезть к ней в трусы. Он просто не знал, что ответить на её измученный монолог. 'Cause if it's love you want again, don't waste your time But if you call me up, I'm fuckin' you on sight — Я не хочу делать тебе больно, — Харучиё отпрянул от Коралины и сказал ей об этом глядя прямо в глаза. — Я не создан для отношений и сразу предупреждаю тебя. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за меня. И я не смогу дать тебе то, чего ты так хочешь. Если ты действительно ищешь во мне партнёра для отношений, то не стоит. Всё, что я могу дать тебе — это секс, но не думаю, что это будет хор… — он не успел закончить предложение, как вдруг Коралина накрыла его губы своими. I don't wanna hurt you Он всегда был с ней честен и она всегда восхищалась этой чертой в нём. Сейчас ей было всё равно на последствия, она хотела лишь одного — почувствовать его, поцеловать его, обнять и сделать это всё без угрызений совести. Хотела растаять в его руках и забыть обо всём. Забыться в нём. После высказанного их отношения всё равно не будут прежними, так к чему сдерживаться и отказывать себе в последнем удовольствии? Тяжело вздохнув, Харучиё ответил на жадный поцелуй Коралины. Он прекрасно понимал весь пиздец ситуации. Он правда не хотел делать ей больно, и тем более брать её в таком состоянии, но раз она сама решила сдержать первый шаг, так ещё и в трезвом уме… Их первый поцелуй нёс в себе самый яркий спектр эмоций, который когда-либо был известен людям. Любовь, затмевающая рассудок, что сменялась ярой ненавистью и сожалением о содеянном, после которого наступит очередная фаза самобичевания, на которую сейчас было наплевать. Есть только здесь и сейчас. Губы Харучиё, на которых остался привкус сигареты, сейчас пропитывались солёными слезами, которые, не прекращая, текли из глаз Коралины. Смахивать их было бесполезно, поэтому он решил исследовать её содрогающееся тело руками, нежно сжимая бока и талию. Дрожащие пальцы Коралины поспешно старались расстегнуть пуговицы на рубашке Санзу, но потерпели неудачу, что ещё больше выводило её из себя. Заметив это, он взял её руки в свою большую и притянул к своим губам, целуя каждую костяшку, пока другой рукой расстёгивал рубашку. Наконец, когда его грудь была обнажена, Коралина придвинулась к нему ближе и вновь поцеловала его. Она хотела всего и сразу. Почувствовав под собой выпирающую эрекцию Харучиё, Коралина немного смутилась — неуверенная, стоит ли ей продолжать начатое. Смущённо посмотрев ему в глаза, что были так глубоки под лунным светом, она нашла в них одобрение и принялась расстёгивать его ширинку, чтобы высвободить затвердевший член, головка которого так и сочилась предэякулятом. Мешкаясь с собственными шортами, девушка и не заметила, как по-хозяйски руки Харучиё легли на её грудь. Нежно массируя мягкую плоть, он вырывал из девушки тихие стоны, пока она скользила руками по его торсу и оставляла засосы на его шее. Её майка явно мешала Санзу и он решил, что наилучшим решением будет снять её, но Коралина остановила его. — Ты стесняешься меня? — спросил Харучиё, на что она отвела взгляд, прикусывая нижнюю губу. — Тебе не стоит стесняться такого красивого тела. Оно прекрасно, — шептал он, оставляя влажные поцелуи от шеи до её ключиц. Медленно задрав майку, он изумлённо уставился на грудь девушки, чем явно смущал её. Откинувшись спиной на песок, Санзу потянул за собой Коралину. Теперь она лежала на нём, расставив руки по обе стороны от его головы. Недолго думая он накрыл губами твёрдые соски, параллельно сжимая нежную грудь, пока девушка ёрзала взад-вперёд по его члену, из-за чего Харучиё сильнее цеплялся за неё. Его грубые рыки отдавались вибрацией на её коже, что ещё больше возбуждало Коралину: на нижнем белье уже давно чувствовалось мокрое пятнышко от обильного количества смазки. — Блять, иди-ка сюда, — прорычал Харучиё и притянул её к себе. Одной рукой он держал её за голову, чтобы она не смогла отодвинуться, а другой — направлялся к шортам, что так мешали. — Привстань немного для меня, Кики, — одного лишь ласкательного прозвища хватило, чтобы она послушалась его и сделала то, о чём он её попросил. Откинув в сторону ненужный элемент одежды, она осталась в одних чёрных стрингах и белого цвета майке, которая была задрана, обнажая её грудь. Смущение охватило девушку и она поспешно одёрнула элемент одежды вниз, отвернув голову в сторону, будто бы Харучиё смог разглядеть румянец, подкравшийся к её щекам. — Нас могут увидеть, — тихо прошептала она, боясь быть застуканной. Но это лишь вызвало лёгкий смешок у Санзу. Заметив, как неловко ей стало, он принял положение сидя и полностью снял с себя рубашку. — Я не позволю никому смотреть на тебя обнажённой, но если ты так боишься, то вот, — он протянул ей рубашку, — она достаточно большая для тебя, так что с лёгкостью прикроет твою попку, — сказал он и шлёпнул подругу по заднице, откидваясь назад на тёплый песок. Надев его рубашку, Коралина стала проводить холодными пальцами по члену Харучиё, что жаждал её прикосновений так же сильно, как и она его. Большой палец прошёлся по головке, размазывая предэякулят, в то время как руки Санзу грубо впились в мягкие бёдра, на которых вскоре точно останутся следы. Вдоволь насытясь прелюдиями, Коралина прильнула губами к Харучиё, полностью прислонившись к его обнажённой груди, в то время как его руки без замедлений подобрались к её трусикам. Казалось что вот-вот и он наконец-то войдёт неё, но нет. Он остановился и привстал, оперевшись на локти. Всматривался в её лицо, на котором сейчас виднелось замешательство. — Я сделала что-то не так? Почему ты отстранился? — спросила она, на что Харучиё громко вздохнул. Он не хотел делать это с ней в столь разбитым состоянием, но, судя по её настрою, именно она этого и хотела. Если всё дошло до поцелуев, после которых они оба разделись, стоит ли вообще говорить о каких-либо дальнейших дружеских отношениях? Очевидно, что нет. Так почему тогда не взять от этого момента всё и по максимуму. — Не забывай о том, что я сказал тебе ранее, — прошептал Харучиё, притянув подругу детства за подбородок и грубо поцеловал, прикусив до крови её нижнюю губу. Его язык атаковал её, собственнически исследуя полость рта. Одной рукой он опирался о песок, дабы удержать равновесие, а другой держал Коралину за шею, из-за чего отстраниться, чтобы сделать глоток кислорода, было практически невозможно. Наконец оторвавшись от её уст, он поменялся с ней местами. Теперь он возвышался над её хрупкой фигурой, глядя на неё сверху вниз. При свете луны она выглядела ещё красивее: заплаканные красные глаза, что смотрели на него как на ангела — полный месяц, который светился прямо над ним, выглядел словно нимб; дрожащее, худощавое тельце — то ли от болячки, то ли от возбуждения; и соски, что чётко виднелись через тонкую майку. Не в силах больше ждать, Харучиё отбросил все мысли в сторону и вошёл в подругу, отодвинув её трусики в сторону. Блаженный вздох в унисон слетел с их уст, когда они почувствовали долгожданное слияние друг с другом. Коралина опрокинула голову назад, крепко зажмурив глаза — член Хару определённо дал ей нехилую растяжку, которую ни один мужчина, с которым она спала, в отчаянной попытке забыть друга детства, не смог ей дать. Стенки влагалища крепко сжались вокруг Харучиё, что вырвало из него громкий рык. Парень упал на неё, уткнувшись лицом в изгиб её шеи и прорычал: — Твою ж мать, Кики, как же ты хороша, блять, — горячее дыхание обжигало кожу. Его уста припали к бледной плоти и начали придавать ей краску с помощью ярких засосов. Толчки были грубыми, но медленными. Каждый раз выходя из неё, его член будто засасывало обратно, явно не желая чувствовать пустоту внутри себя как в прямом, так и в переносном смысле. Стенки сжимали его, словно пытались выжать из него все соки, всё до последней капли. Прерывистые стоны и громкие шлепки отдавались эхом по всему пляжу. Единственное, что было громче них — это шум волн. Сцена, будто из романтического фильма: секс на пляже, ночью, так ещё и под ярким светом луны. Звучит красиво, не правда ли? Да и со стороны выглядит так же, если не всматриваться в выражение лица девушки — оно не выглядело так, как должно выглядеть у человека, испытывающего удовольствие во время секса с партнёром, которым она буквально одержима. Хару красив; ласкает её так, как ни один мужчина раньше не делал; несмотря на грубый ритм, он нежен; делает ей комплименты. Всё было бы замечательно, если бы не осознание того, что за этим сексом ничего не последует. When you're with him, you close your eyes and think of me Just call me up again I'll make you weak Girl, I'll come to put myself between your legs Not between your heart Can't you see? То ли от приближающегося оргазма, то ли от чувства собственной ничтожности, что изъедало её изнутри, в уголках глаз Коралины начали собираться слёзки. С каждым новым толчком её сладкие стоны становились похожими на всхлипы, после чего и вовсе перешли на плач. И это был вовсе не тот плач, который так любят описывать в фанфиках, где девушка плачет от перевозбуждения и бесчисленных оргазмов, нет. Это был плач сломанного человека, который так долго чего-то ждал, а получив желаемое, с грохотом проебался, дорого заплатив за это. — Эй, Кики, что такое? — ошарашенно спросил Хару. Он отпрянул от её шеи и нежно схватил за подбородок, повернув к себе. — Хэй, тебе больно? — он уже собирался выйти из неё, как вдруг она схватилась за его бицепс и притянула ближе к себе, обхватив ногами его талию. — Н-нет, просто обними меня, — пыталась сказать она между громкими всхлипами. — П-просто обними м-меня и останься на н-ночь… прошу тебя! — Харучиё сделал так, как она и сказала и крепко обнял её, приняв положение сидя. Теперь она сидит на нём сверху, судорожно вдыхая, пока он гладит её спину, нашёптывая утишительную бессмыслицу. — Прости, что из-за меня теперь нашей дружбе конец! П-прости, прости, прости! Я честно больше не буду тревожить тебя, только побудь моим хотя бы на одну ночь! — слёзы лились ручьём с её глаз, капая на обнажённую спину Харучиё. С каждым всхлипом стенки её влагалища сжимались вокруг его члена, сохраняя его в эрогированном состоянии. И также с каждым всхлипом сердце Харучиё болезненно сжималось. — Тише-тише, тебе не за что извиняться. Ты ни в чём не виновата, это всё я, — грубые, мозолистые подушечки пальцев проходились по её спине, пытались успокоить судорожные подёргивания. В этом не было её вины. Она всего лишь хотела быть любимой им также сильно, как он был любим ею. Она знала, что он никогда не бросит Майки, но продолжала кормить себя глупыми надеждами, что ради неё он изменится. Харучиё не изменится. После стольких лет преданности Майки он просто не сможет этого сделать. Это стало привычкой, которая лишила его личной жизни. Ты не сможешь жить своей жизнью, если будешь вечно переживать за жизнь другого человека. Это было ещё одним пунктом, в котором они были так схожи. Она жила лишь грёзами о счастливом будущем с Харучиё, а он делал всё возможное, чтобы сделать своего босса довольным. Ни он, ни она не жили своей жизнью и никогда не смогут. Харучиё и Коралина навсегда останутся узниками своей зависимости и решений. Ранний плач, что содрагал её тело, сошёл на нет и теперь размытый взгляд был сфокусирован — он смотрел на бесконечную подсвеченную луной морскую гладь, ни о чём не думаю. Мозг отказывался работать и накручивать себя еще больше, поэтому дал ей время на то, чтобы отдохнуть от этого. Харучиё же зарылся лицом в её волосы, что пахли тем самым шампунем, который уносил его прямиком в воспоминания из детства, где они были маленькими и беззаботными детишками. Тогда эти малыши ещё даже не знали, какая жизнь их ожидает в будущем. Они развились и были счастливы. Слёзы медленно стекали по его щекам, и он сильнее сжимал худощавое тельце подруги. Этот момент оказался бóльшим, чем просто секс. Они просто продолжали сидеть ночью на пустом пляже под лунным светом и плакались друг в друга. Это и было самым настоящим интимом, без какого-либо разврата, в котором они оба так нуждались. Будут ли их отношения как раньше? Точно нет. Перерастут ли они в нечто большее? Возможно, если Коралина примет тот факт, что всегда будет стоять на втором или же третьем месте в жизни Харучиё. I don't wanna hurt you I don't want.