Картина

Свинец до сих пор не понимает, когда все успело так измениться в его жизни. Люди вокруг поменялись, жизненные принципы и приоритеты тоже. Рядом оказался Золото. Тот, о ком раньше в романтическом смысле даже подумать было тяжело. Тот, кто казалось бы, никогда на Суинца и не посмотрит столь влюблённым и тёплым взглядом. И не то чтобы теперь ему хуже, чем раньше. На удивление, свободолюбивый Золото рядом довольно неплохо смотрится. Да и в отношениях с ним, Аурум чуть изменил свои привычки. Стал.. мягче, более открытым? Но после старых отношений (о которых Свинец иногда с ностальгией вспоминает) они были нужны друг другу. Как никогда. Единственное, что не понимал Свинец, так это когда они перешли от тёплой дружбы и поддержки к милым вечерам вдвоём в объятиях друг друга и легким поцелуям. (Их первый столь неожиданный, но долгожданный поцелуй Люм точно никогда не забудет). Сейчас же, сдувая в очередной раз свои светлые пряди с лица, Свинец поднимает глаза на Золото. Тот откинулся на спинку дивана и замер с легкой улыбкой на губах, медленно делая глоток вина из прозрачного бокала. Свинец же, усмехнувшись, опустил глаза к незаконченному холсту. Хотя таковым ему оставаться недолго: после двух часов почти непрерывной работы он уже почти был закончен. Тут, также как и в реальности, на диване, расслабившись восседал Золото. Волосы в беспорядке после сна казались ещё ярче от утреннего света из окна. От него же и глаза, которые Золото не отводил от художника все два часа, были будто бы ещё пронзительнее. Рисовать Золото было приятно. Тот умел сидеть без движений. А его редкие движения с бокалом в руке, пока он лениво покачивал жидкость или неспешно пил, совсем не портили общую картину. Аурум был терпелив к столь долгому порыву искусства Люма, не задавал глупых вопросов, давая полную свободу действий. — Не устал? — проводя кистью по холсту, изредка спрашивает Люм. — Нисколько, — излюбленный ответ не заставляет себя ждать, — мне нравится смотреть на тебя, когда ты рисуешь. — Правда? — Свинец поднимает голову к Золоту. Удерживая кисточку двумя пальцами, он все же заправляет волосы за ухо. Краска с неё так неосторожно падает на слегка загорелую руку. — Разве стал бы я врать тебе? — Золото с улыбкой наклонил голову, а после протянул руку к Свинцу, — может это все же тебе нужен перерыв? Свинец посмотрел на протянутую ему руку, а после отложил свои кисти. Стоило ему только вложить свою ладонь в руку Золота, как его притянули к себе. Чтобы не упасть на ухмыляющегося Аурума пришлось упереться руками в спинку дивана по обеим сторонами от головы Золота. — Вот как значит? — Свинец перекинул ногу через колени Золота и уселся на них. Руками стало удобнее опереться о голую грудь Аурума. — Удобно? — спросил Золото, облизнув большой палец, чтобы поднести его к лицу Свинца и стереть небольшое пятнышко темной краски, и задумчиво протянул — опять испачкался. Свинец промолчал и прижался к руке любимого, прикрыв глаза. Ладонь, которая была чуть больше его собственной руки, поглаживала его по щеке. Люм приоткрыл глаза и прижался к Золоту, крепко обнимая его руками, утыкаясь носом ему куда-то в шею. Золото зарылся носом в его длинные волосы лицом, глубоко вздохнул и обнял Свинца в ответ. А после начал поглаживать его по голове. — Покажешь мне? — после нескольких минут молчания спросил Золото, отклоняя Свинца, чтобы посмотреть на него. — М? — Картину. Которую ты так старательно писал с меня. Свинец не хотя встал с чужих колен, чтобы плавно вернуться к мольберту. Ещё раз придирчиво на него посмотрел, а после развернул его вместе с картиной к Золоту. Тот сел ровнее и весь обратился во внимание. — Нравится? — Свинец вопросительно посмотрел на Золото. Тот задумчиво присмотрелся к картине, встал и подошёл к Свинцу. Чмокнув его в плечо, он приобнял Свинца за талию и положил ему голову на то же плечо. — Очень, — сказал Золото рассматривая себя же на большом полотне. Там он полулежал на диване. Золотистые волосы россыпью лежали на плечах, а несколько прядей упали на лицо. В тонких пальцах был зажат бокал с темным вином, который Аурум прислонил к приоткрытым губам, растянутым в ласковую улыбку. Белая рубашка была распугнута на две пуговицы. — Спасибо, Люм. — Золото легко провёл пальцами по свежей крачкам стараясь не размазать ее, — мне, правда, очень нравится. Свинец счастливо улыбнулся. Золото чуть оттянул его волосы и прильнул к знакомым губам. Сладкие. Хоть и даже на них было немного краски. Свинец прикрыл глаза и обнял Золото за шею, углубляя поцелуй. Губы Золота были чуть горьковаты от только что выпитого вина. Но так было даже лучше. Это вино Свинец и сам любил. Руки Золота неожиданно с талии исчезли. Свинец недовольно приоткрыл глаза и столкнулся с хитрым взглядом напротив. Потянув за волосы, Золото нежно отклонил голову Свинца назад, чтобы открыть себе обзор на нежную шею. Первый же поцелуй к ней вызвал легкую дрожь в теле Свинца. Слабое место. Особенно для поцелуев. Золото это прекрасно знал. И частенько пользовался. Второй вырвал сладостный стон. Свинец руками сжал чужую рубашку на спине. Золоту же это совсем не помешало продолжить мучить Свинца долгими поцелуями по его слабым и безумно нежным местам. — Думаю наш перерыв затянется, — Золото провёл пальцами по губам Свинца и снова его поцеловал, утягивая его в сторону дивана — как ты на это смотришь? —Положительно, — прошептал Свинец, — исключительно положительно.