* * *
— Нежнее, Кугар! — взвыл Дженсен. Не то чтобы он боялся боли — иначе не вступил бы в их отряд безумцев, — но и мазохистом не был, да и просто обидно так страдать из-за пары царапин. Кугар глухо хмыкнул и вылил ему на лицо еще немного перекиси водорода. — Ты не пещерный человек, — процедил Дженсен сквозь стиснутые зубы. — Ты садист. Представляю, что бы было, если бы ты из меня пулю вытаскивал. — Кугар снова хмыкнул, с какой-то особой интонацией, и Дженсена осенило: — Или это у тебя воспитательные меры? Ну, знаешь! — От возмущения он даже о боли забыл, тем более что щипать уже почти перестало. — Я же не виноват! Работа на кукольной фабрике была хороша тем, что чуть не каждый день там случались вечеринки. Фабрика функционировала почти круглосуточно, персонал постоянно менялся, и оттрубившие смену вечно что-то праздновали. Правда, местная публика полагала, что праздник без драки — деньги на ветер, но Дженсен уже начал с ними соглашаться. Но не тогда, когда били его! Нынешним вечером все девчонки, как обычно, обступили Кугара. Его молчание и каменная физиономия почему-то казались им невероятно привлекательными, особенно когда они сообразили, что Кугар все прекрасно понимает, просто не снисходит до ответа. Охотничий азарт, должно быть. Дженсен и сам чувствовал нечто подобное, особенно теперь, когда заняться было решительно нечем. Но торчать в толпе не собирался. Если бы новая местная звезда снизошла к паре поклонниц, тогда они, конечно, прекрасно провели бы время вчетвером — Кугар наверняка бы поделился, — но пока пришлось довольствоваться обществом какого-то смутно знакомого парня. По-испански Дженсен говорил не очень хорошо, но о футболе поболтать мог и даже получал от этого удовольствие. Собственно, только он из всей команды и мог поддержать подобный разговор, потому что только он хоть что-то знал о соккере. А неправильное произношение и чудовищная грамматика тут никого не смущали — большинство рабочих на фабрике родной язык знали не многим лучше. Однако подружка этого «смутно знакомого парня», очевидно, разговоры о футболе не переносила. Или ей не понравилось что-то другое. В общем, ее внезапно что-то разозлило, и она незатейливо вцепилась Дженсену в волосы и в считанные секунды расцарапала ему все лицо. Когда Кугар закончил заливать пострадавшее лицо перекисью, Дженсен поморщился и пожаловался: — Ну и когти у этой гарпии. Надеюсь, они хотя бы не ядовитые. Я как-то бить женщин не приучен. Кугар скептически приподнял брови. — Хорошо, я не приучен бить невооруженных женщин. — Кугар хмыкнул, и Дженсен рявкнул: — Ладно, это неважно! Ты меня понял. И чем я ей не угодил? — Ревность, — пожал могучими плечами великий молчун и принялся спокойно убирать медикаменты в фабричную аптечку. — Что?! Да мы просто о футболе говорили! — возмутился Дженсен. Вообще-то, в былые времена у него и правда была не то чтобы незаслуженная репутация человека, готового залезть на все, что движется. Но в странах третьего мира на эксперименты как-то не тянуло. — Какое у женщин все-таки богатое воображение! Кугар недоверчиво прищурился и покачал головой. — И ты туда же! — немедленно возмутился Дженсен. Обычно он делал вид, что подобных намеков не понимает, но сейчас почему-то не смог промолчать. — Я не самоубийца, чтобы в этой стране бросаться на незнакомых парней. Я и на женщин тут не бросаюсь. У меня спермотоксикоз! Кугар весьма выразительно сверкнул глазами — мол, потому ты и полыхаешь, как маяк, всем прекрасно видно. Кроме тебя. — Зашибись! — проворчал Дженсен. — Мне что, паранджу нацепить? — Он резко спрыгнул со стола, на котором сидел во время лечения, и столкнулся с именно в этот момент шагнувшим вперед Кугаром почти нос к носу. — Чем издеваться, лучше бы помог. Дженсен еще успел убедить себя, что имел в виду исключительно толпу девиц, которых для одного было явно много. А Кугар на мгновение возвел очи горе, повел плечами, будто разминая мышцы, крепко взял его сильными пальцами за подбородок и спокойно поцеловал в губы.* * *
Они завели не самую разумную привычку трахаться прямо на фабрике после смены. Где-то рядом шумела очередная вечеринка, шуршал ровный гул голосов, время от времени взрывались петарды смеха, звенели гитары и регулярно расколачиваемое стекло, а Кугар, двигаясь в рваном, каком-то отчаянном ритме, глухо рычал Дженсену в ухо. Он и в постели почти не разменивался на слова, а выразительную мимику заменял не менее выразительными звуками. Дженсен резко подавался навстречу, вцепившись зубами в левую руку — не столько чтобы заглушить стоны, сколько чтобы не начать, по обыкновению, нести какую-нибудь чушь. Правой рукой он опирался на ближайший стеллаж, и дотянуться до собственного члена, не потеряв равновесие, не получалось, а терпеть сил уже не оставалось. Дженсен резко толкнулся назад и похабно вильнул задницей, намекая не недостаток внимания. Кугар, разумеется, все прекрасно понял, и глухое рычание сменилось дразнящим мурлыканьем. Скотина! Вырвавшийся восхищенный стон не смогли заглушить даже зажатые между зубов пальцы. Дженсен активнее заработал бедрами, намереваясь заставить любовника все-таки потерять остатки самообладания, — и тут за дальними стеллажами мелькнули две тонкие тени. Мелькнули — и сразу пропали, но Дженсен все равно резко дернулся, пытаясь хоть чуть-чуть сфокусировать взгляд и всмотреться в темноту. — Нежнее? — иронично поинтересовался из-за спины Кугар, и, не в такт вопросу, снова сильно толкнулся вперед. Дженсен немного повернул голову и возмущенно сверкнул глазами: — Только попробуй!Конец