Сердце пропускает удар

— Ты очень красивая в этом белом платье. Это конец. Вдох. Выдох. Сердце пропускает уже не первый удар за этот день, а вид улыбающейся девушки в лёгком белом платье чуть выше колена заставляет задуматься о дне, когда она наденет другое, тоже белое, но более торжественное платье. Тарталье очень хотелось в этот день стоять рядом с ней, клясться в вечной любви и (наконец) поцеловать. Но пока он может только смотреть на подругу(?) со стороны и мечтать. — Мне правда идёт? Спасибо, Аякс. Собственное имя ласкает слух, отдавая чем-то приятным и теплым слева за ребрами, из-за чего сбивается дыхание, но Люмин знать об этом не стоило. Не стоило знать, как путаются мысли у парня рядом с ней, как пульс ускоряется, кажется, до скорости звука, как хочется сократить это расстояние между ними и прижать к себе, зарываясь носом в ее светлую макушку, впитать в себя и оставить навсегда рядом. Их знакомство не было случайным, но вот настолько сблизиться никто из них не планировал. Девушка, таким чудесным образом сорвавшая его миссию и чуть не убившая его в Золотой палате, теперь свободно смеётся рядом с ним, шутит, рассказывает о своих планах и мечтах. Она рассказывает удивительные истории про другие миры, которые они посетили с братом, о своей семье, обо всем. Кажется, они действительно стали друзьями. Только вот этого было мало. Тарталья не просто привязался к знаменитой путешественнице, но и влюбился до беспамятства, как мальчишка, ей богу. Мог думать только о ней, ждал встречи с ней каждую неделю и сам себе боялся признаться, что скучает и безумно расстраивается, когда она не приходит. Даже себе, не то что ей. *** — Извини, Тарталья, на следующей неделе не получится. Мы с Дайном планируем вернуться в Разлом, нужно кое-что закончить. Вдох. Выдох. Сердце пропускает удар, а чужое имя и то, КАК она его произнесла, горечью ощущается на языке (и слева за ребрами, но Люмин знать об этом не стоило). — Дайном? — Я же тебе про него рассказывала, ты не помнишь? Он помнил, только вот как-то пропустил момент, когда девушка начала звать его сокращённым именем и с ТАКИМИ интонациями. — Ладно, товарищ, тогда до следующего раза. Надо уйти, поскорее. И, желательно, кого-нибудь прикончить, только бы она не заметила, как трясутся руки, и сердце его не услышала, которое, кажется, по звуку с колокольным звоном в церкви может сравниться. *** — Он сделал мне предложение. Вдох. Выдох. Сердце пропускает удар (лучше бы остановилось и вовсе), а Тарталья очень сильно надеется на звуковые галлюцинации из-за переутомления, ну или помутнение рассудка, слева за ребрами начинает нестерпимо ныть и хочется вскрыть грудную клетку (в этот раз свою) и достать это дурацкое сердце, но Люмин знать об этом не стоило. — И что ты ответила? Он спрашивает осторожно, боясь услышать ответ. — Согласилась, конечно же. Не зря боялся. Глаза Люмин сверкают счастьем, она буквально не может устоять на месте и начинает то ли подпрыгивать, то ли пританцовывать, периодически любуясь на красивое колечко с голубым камнем. — Камушек как твои глаза по цвету. Путешественница явно сказала это без задней мысли, но сделала только хуже. Хочется уйти и самую малость умереть. Хочется стать этим самым "Дайном". Хочется быть для нее единственным. Но... В этом мире слишком много разных "но". — Ты же придёшь на свадьбу, правда? — Я постараюсь, но ничего не могу обещать. Ты же знаешь, Царица может в любой момент отправить меня хоть на край света. Тарталья НАДЕЕТСЯ, что его отправят на край света (он надеется, что с этого края можно упасть и исчезнуть). *** Он действительно не собирался приходить, но, похоже, есть у него в характере что-то мазохистское. Ещё и так неудачно как раз закончилась миссия в Натлане (успешно, кстати, закончилась). И вот он стоит здесь, в черном костюме, хоть и без бабочки, с букетом для невесты в руках и в кроссовках. Без привычных клинков (а то ещё убил бы кого-нибудь, жениха, например). Стоит и не понимает, что тут забыл. В очереди, чтобы поздравить молодых. Тарталья до последнего оттягивал этот момент. Пропускал всех, ждал, стоял в стороне. Он хотел уйти до того, как придётся это сделать, но знал: она заметит, если его не будет. Периодически ловил на себе встревоженные взгляды Паймон, но малышка молчала (что редкость, вообще-то), и Аякс тоже решил ничего не говорить. Он подошёл к невесте последним, сразу после Тевкра и Тони, которые тепло обняли молодоженов и пожелали им всего, чего обычно принято желать на свадьбе. Конечно же, Тоня знала, поэтому, уходя, посмотрела на Тарталью не по возрасту серьезными и слегка печальными глазами и ободряюще дотронулась до плеча брата. Она ничего не говорила, да и это было лишним. Вдох. Выдох. Тарталья с улыбкой на лице подходит к Люмин и ее теперь уже мужу. Глаза парня прикованы к золотистым волосам, волнами спускающимся по плечам и спине (когда только успели так отрасти?), изящным рукам, держащим на этот раз букет, а не меч (взгляд невольно цепляется на тонкий ободок на безымянном пальце девушки, и этот ободок даёт тот же эффект, что и петля на шее), тонкой талии, открытым плечам... Наконец взгляд доходит до лица, на котором сияет улыбка счастливая, глаза сверкают, а на щеках лёгкий румянец (то ли от того, что в помещении много людей и стало жарко, то ли из-за нахождения мужчины, которого она любит, в такой близости). — Аякс, я так рада, что ты всё-таки пришел. Собственное имя резануло слух, а сердце пропускает удар, отдавая острой болью слева за ребрами, из-за чего сбилось дыхание, но Люмин знать об этом не стоило. Вдох. Выдох. Как он и хотел. В этот день быть рядом с ней. — Ты очень красивая в этом белом платье. Это конец.