Была вчера в 21:21
Щурюсь, гадая в голове спит она, или что, и на автопилоте ковыляю к ее дому. Темно. Сегодня суббота, у всех выходной. У меня отмерз зад. Хочется швырнуть ей в окно комок снега, но он не того теста, чтобы из него лепить. Ладно. Пока я брожу под ее окнами, придумывая, чем бы постучаться, слышу знакомый голос и уже успеваю подумать, что ебанулся напрочь: — Гас? — её голос… нереально сексуальный, особенно когда произносит мое имя. — Флеммс? — оборачиваюсь и вижу девушку, прикрывающую от холода грудь руками. На ней какой-то старый свитер, но мне плевать во что она одета, когда я знаю, что прячется под этими тряпками. Ее улыбка, словно маяк, на свет которого я иду, чувствуя что губы пересохли, и облизываю их. — Ты ко мне? — улыбка не сползает с её очаровательного лица. Хочу чтобы она всегда улыбалась. Развожу руками, закатив глаза: — Нет, блять, к твоей маме! — Подожди, — она опускает створки и исчезает за качающимися занавесками. Я конкретно замёрз. Жду, озираясь по сторонам. До чего волшебное время суток в это время года. Входная дверь открывается и Эмма выходит на порог. Подхожу к ней, чувствуя, как внизу живота завязывается тысяча узлов. Она не выглядит сонной. — Почему не спишь? — стараясь быть максимально тихим, подхожу ближе, разговаривая в пол голоса. Она изучает моё лицо, согревая домашним теплом ночной улыбки. От Эммы пахнет её домом. Девушка загадочно смеется, заключая меня в объятия, а я незамедлительно утыкаюсь лицом в её теплую шею, незаметно касаясь губами кожи. — Я холодный, — целую девичью длинную шею. Её так и называют: Эмма длинная шея. Черт, у меня привстает, хорошо, куртка длинная. — Это только снаружи… — она хмыкает, покачивая нас в стороны и я телюсь еще ближе к ней, желая раствориться в ней. Сердце ускоренно перекачивает кровь, а мозги покрываются пеленой тупости. — Замёрзнешь… — волнуюсь о ней, ведь я как ледышка. Мои руки сжимают девичью талию, и невольно вспоминается, как неделю назад я держался за нее, когда Эмма была на мне. — С тобой это.. вряд ли, — ее горячий шепот раздается возле моего холодного уха, от чего конкретно сносит башку и я слетаю с шеи на её лицо, хватаясь за губы, тяжело дыша. Она всегда целует меня так, что я таю вместе со снегом. — Флемм-сс.. — чувствую коловый стояк и не могу больше это продолжать, иначе позорно спущу в штаны и их точно придется стирать. Она отстраняется, соблазнительно томя взглядом мой - растерянный и заметно возбужденный. Вижу по лицу напротив, что она все поняла: она всегда все понимает и видит меня всего насквозь. Видит, что творится под моей одеждой от нахождения рядом с ней. Ее теплая ладонь нежно берет мою ледяную, переплетая пальцы, и мы тихо заходим в поглощённый ночью дом. Шорох наших пробирающихся на второй этаж тел палевно разносится по лестнице. Она защелкивает дверь в комнату, а я чувствую как окоченевшие конечности начинают отогреваться. — Ты же не будешь сидеть в куртке, — она усмехается и садится рядом. Опустив глаза, тереблю пальцы рук, пока пытаюсь угомонить дружка, думая о всякой херне, способной сбить мое возбуждение, но ничего не выходит. — Да брось, я уже поняла, что у тебя стоит, — обреченно вздыхаю, кинув на нее виноватый взгляд. Она встает передо мной на колени, помогая снять куртку и обращает внимание на кроссы. — Это новые, — зачем-то хвастаюсь, нарушая тишину, но мне попросту хочется произвести впечатление. — Вижу. Они крутые, Гас, — медленно снимает и их, глядя мне в глаза. — У меня есть травка.. будешь? — рядом с ней я всегда чувствую себя ребенком. Будто у нас огромная разница в возрасте. Она говорит, я постоянно дурачусь и несерьёзный. Но это не так. Она не представляет, насколько я серьезный. Теряюсь и смущаюсь прямо сейчас, когда заботливые руки освобождают мои ступни от обуви и тяжело сглатываю. — Ммм, нет, но ты можешь покурить, — благодарно киваю. — Окей.. м, есть бутылка? — голова непроизвольно дергается в сторону, а бровь хмурится, и тянет вверх уголок рта. Флеммс находит небольшую из-под какого-то напитка, и я стараюсь как можно тише соорудить прибор, поджав губы в знак извинений. Эмма сидит на кровати, тупо наблюдая, а я на полу - у окна. — Фольга? Пару сек, — уходит на кухню, пока я схожу с ума от нее. Знает, что мне нужно. Всегда. — Спасибо, — делаю все по инструкции в голове и уничтожаю пять крышек, выдыхая тонкую полосу дыма в приоткрытую щель окна. Справившись, плетусь к девушке и приземляюсь рядом, где меня прибивает к её воздушной кровати намертво, и я перестаю чувствовать даже свой тощий онемевший зад. Эмма пакует все оборудование в какой-то особенный пакет для мусора, а я обещаю вынести его, когда буду уходить. Мы валяемся в пропитанной чем-то до ужаса девчачьим кровати. — Чего ты лазишь по ночам? — от её спокойного, размеренного голоса, сам становлюсь таким. — Уснуть не могу. Есть не могу. Хочется спать, но тупо не могу физически, дерьмо, — она с пониманием смотрит на меня, лежа на боку, поджав ладонью голову. — Гас.. — я медленно перевожу взгляд на нее, — может, бросишь это все? Ты же угробишь себя, — закатываю глаза и наваливаюсь на нее. Эмма сразу же обвивает ногами мой торс и расплывается в улыбке. — Все только начинается, — целую после каждого слова так сильно, будто ее заберут у меня утром, и отчасти это так, потому что мне придется чесать домой до того, как ее родители и моя мама проснутся. Секс с ней — предел моих мечтаний, она тихо мычит мне на ухо, называя меня по имени, чередуя его с Богом. «О, Гас, Гас, Гас… Ох, Боже… Черт, Гас, да.. » В процессе она перестает себя контролировать и испускает громкий стон, но я испуганно затыкаю ладонью ей рот. Эмма смеется в нее, отворачиваясь, а я останавливаюсь, все еще оставаясь в ней. Закинув голову на бок, крепко хватаю ее запястья руками. — Что смешного? — бегаю глазами по ее пылающему лицу. — Думаешь, мои родители не знают, что ты по ночам ко мне не чай пить ходишь? — насмешливо задает риторический вопрос. — Они знают? — хмурюсь, чувствуя пульсацию в члене и продолжаю медленно вбивать в нее удовольствие. Моя девочка согласно качает головой, улыбаясь, а затем начинает тяжело дышать, хватая воздух ртом, потому что я знаю, как она любит. — Знают? — Эмма часто кивает, и эта хуйня сносит мне крышу, еще больше возбуждая. Вижу закатывающиеся от удовольствия глаза, и мое лицо кривится. Ноздри дрожат, все мое тело подрагивает от осознания, что ей хорошо именно со мной. Мы держим зрительный контакт всё время, пока я толкаюсь сверху. Она точно не имитирует — это я вижу это по ее лицу, челюсть которого дрожит. — Ты такой сконцентрированный и серьезный, — хрипло и завороженно шепчет Флеммс, а я просто задыхаюсь, ненадолго прикрывая глаза. — Тебе это нравится? — мне правда интересно, внутри все замирает от ожидания ответа. Она усмехается и закусывает нижнюю губу. — Еще бы, — и снова наши языки сталкиваются в борьбе. Из меня вырывается рык, когда мы одновременно прилетаем к финишу, и губы на пару с зубами впиваются в мою шею, оставляя на коже улики. — Боже, ты лучший… я никогда ни с кем не кончала, — восхищенно тянет она, когда сердца выскакивают из шеи, и мы пытаемся отдышаться, сжимая друг друга в объятиях. Я ухожу под утро, выжатый как лимон, тяжело вздыхая от осознания сколько еще мне чесать до дома. На деле немного, но в текущем состоянии - будто целую вечность. — Теперь то уснешь.. — Эмма снова улыбается, целуя меня на прощанье. — Угу, — киваю, залипая на ее довольное лицо чуть пониже меня. — Я люблю тебя, Флеммс, — серьезней некуда признаюсь ей сквозь прибитые глаза, а она лишь улыбается, легко целуя мои губы, пряча свои зеленые, блестящие от удовольствия глаза под сонными веками. — Сладких снов, Гас, — уходит, зевая, обернувшись напоследок, и затем исчезает за белой дверью. Спешу к себе домой, по пути избавляясь от мусорного пакета и наслаждаюсь безлюдным морозным утром, а заодно и легкостью в яйцах. Вот только в душé по-прежнему свинцовый якорь, тянущий ее на дно. «Почему она никогда не говорит это в ответ? так сложно, блять, сказать три ебаных слова?» «...я никогда ни с кем не кончала…» — дерьмо! агрессивно сплевываю слюну в сугроб и нервно закуриваю. «...она трахалась с кем-то ещё! », но «ты лучший»***
«я люблю тебя, Гас» — слышу её голос во сне и становлюсь самым счастливым, но проснувшись уже к вечеру с осознанием что это был лишь сон — внутри снова пульсирует боль, комом застревая в глотке. «она никогда не говорит со мной о будущем, она никогда не говорит о нас в принципе...»