Поддержка

Диму трясло. До усрачки просто. Не как обычно, нет, всё было намного хуже. А ему даже некому было позвонить. Не, были, конечно, люди, с которыми он мог пройтись по барам, но это не то. А ещё был контакт, которому Коваль сам себе запретил звонить. Знает, чем это кончится. Тем же, чем и кончилось в прошлый раз. И поэтому, он сейчас сидел рядом с кроватью, почти вырывая свои волосы. Видимо не всё проработал. — Сука, какая же ты всё-таки сука. К кому он обращался, парень не смог бы объяснить. Может к себе, может к контакту, а может к каждому человеку на планете. За окном темно. В квартире тоже света немного, хотя Диме казалось, что он его включал. Немного выровняв дыхание, Коваль приподнял голову и посмотрел на дверь. И сразу же опустил обратно. Там кто-то стоял. Дима точно закрывал дверь, проникнуть не мог никто, это бы он точно услышав. Он опять, с опаской, поднял голову. Уже никого не было. — Блять, — истошно выдохнул парень и потянулся к телефону. Он опять нарушает обещание. Сообщение было прочитано почти сразу же, поэтому Дима начал трястись ещё больше. И слово «печатает» его никак не успокаивало. «Скоро буду» Дима откинулся на стену. Тело тряслось уже меньше. Парень нашёл в себе силы встать и пройти до кухни: в горле песчаная пустыня. Хотелось выпить, конечно, не просто воды, а чего-нибудь покрепче, но с этим гостем нужно быть трезвым, иначе всё пойдёт по пизде, как и во все предыдущие разы. Звонок в дверь раздался, буквально, через полчаса. — Этот пидорас на крыльях любви летел, или как? — высказывая всё своё недовольство, парень потащился отпирать дверь. — Ну здравствуй, Дима, — освещенный тусклой лампой подъезда, во всей своей красе стоял Коля Андреев, легенда русской комедии, — как поживаешь, — даже не пытался скрыть своё превосходство. Дима отошёл в глубь квартиры, даже не здороваясь, пытаясь понять, зачем опять его позвал. Ах ну да. Больше ведь некого. — Всё по старой схеме? — Николя уже разулся и стоял за спиной, — или сначала опять попытаемся поговорить? — Ой, да пошёл ты нахуй, — даже не спросил, зачем его попросили приехать, а уже издевается. Вот она вся суть этой «легенды». — Значит, поговорим, — мужчина прошёл на кухню, доставая из шкафчика всё необходимое: бокалы, спрятанный алкоголь и немного закуски, — совсем мало осталось, — резюмировал Андреев, разглядывая полупустую бутылку коньяка. А Дима всё смотрел в окно. Ни голых женщин, ни синих экранов. Одни занавески. И можно же раздернуть это всё, показать свою жизнь всему миру. Да только показывать было нечего. — Ты идёшь? — видимо Андреев сгорал от нетерпения, поэтому так быстро и примчался. — Что, хочешь посмотреть на мой грустный ебальник и удовлетворить своё самолюбие? — Коваль опять кипел. Ну вот зачем он его позвал? Подождал бы немного и всё прошло само. Опять пошёл на поводу у своих тупых слабостей. — Ну почему же сразу самолюбие, — Коля уже всё приготовил, даже коньяк был разлит, — скорее, более приземлённые потребности. — Я тебя не для секса сегодня позвал, Коль, — длинноволосый уже собирался всё высказать, но его опять перебили. — Ты всегда так говоришь, а потом это всё равно скатывается туда. «Какой же ты всё-таки пидорас, Коль» — думал Дима, но почему-то не говорил вслух. А так хотелось. И чтобы заглушить свои желания (или наоборот, дать им выход) он залпом опустошил бокал. — Даже так, — удивился мужчина, лишь немного пригубив, — не думаешь, что так помешаешь процессу. — Да, блять, — и наконец, он взорвался, — успокой уже свой хуй и давай поговорим нормально. — О чём? — а Андреев не унимался. Всё также прятал свою ехидную улыбку в бокал, будто всё про всех знает. — Да о чём угодно, Коль, — Дима мерял шагами небольшую кухоньку, в которую с трудом помещались даже два человека, и активно размахивал руками, — мы же с тобой вообще нормально не разговариваем. Когда мы обсуждали что-то, не касающиеся комедии или ведения телеграм каналов? — И кто в этом виноват? — Не переводи стрелки. И они замолчали. Тяжело, так, давил груз в виде невысказанных слов. Дима, наконец, присел за стол. — Какой же ты пидорас, — тихо, но чётко, выдохнул Коваль. — Тогда почему ты опять позвал меня? — Андреев, наконец, прикончил свой бокал и был готов к диалогу, — почему не позвал всё своё множество друзей, которые, конечно, намного лучше чем я? Где они все? — Дима продолжал грустно смотреть в стол, — ах да. Они все там. А ты со мной. Потому что ты такой же пидорас, как и я. С нормальными людьми пидаросы долго продержаться не могут. Им нужна постоянная подпитка, которую может дать только другой пидорас. — Не сравнивай меня с собой. Мы совершенно разные, — Ковалю хотелось что-то разбить. Либо стакан, либо чужую голову, либо телефон, из-за которого они опять сидят напротив. Но самым эффективным будет разбить свою голову, — я не могу уехать. Моё место — здесь. — Со мной, — добавил Коля, — каждый раз ты возвращаешься ко мне. — Ушлый пидорас. И они опять молчат. Дима опять посмотрел в окно. Всё те же занавески. Одно окно горит синим. Видимо, там пытаются спиться. А может действительно стоит потрахаться, как обычно? Обоим станет легче и они опять разойдутся в разные стороны. Но тут есть одно но. — Как поживает Марго? — удар ниже пояса. И по на секунду исказившемуся лицу Андреева, Дима понял: попал, куда нужно, — как она относится к твоим внезапным поездкам ко мне? — Она знает про твоё состояние и понимает, зачем я еду. «Пиздит, как дышит. Понимает она, конечно» — в своей голове Дима смеялся громче всех. — А когда-то, ты говорил мне, что не хочешь отношений, — Коваль смеялся, он уже давно всё понял, — а на самом деле ты не хотел отношений со мной, но решил опустить этот момент. Тот ужасный отрезок жизни, когда денег не было вообще, а возможность высказаться была только с одним человеком. Как там Гарик говорил «бедность объединяет»? Он оказался прав. Только в их дуэте смешалось всё: и бедность, и дерьмо в личной жизни, и алкоголизм. Полный набор, в общем говоря. В своём общем страдании Дима и Коля были максимально едины. Их боль переплеталась с чужой и создало самую сильную связь. Возможно, из-за этого Коваль и влюбился. Или попал в зависимость. Он так и не понял различий, хотя ему многие пытались объяснить. Коваль всё тогда и высказал. И был послан нахуй. По джентльменски, конечно, но всё равно. На очень джентльменский хуй. А потом появилась Марго. И Коля расцвёл, как не цвёл в моменты своей юности. Как не цвёл находясь рядом с Ковалем. Никогда. — А что ты хотел? Ты сам ушёл, — максимально безэмоционально. Как обычно. Будто ему нет до этого дела. Хотя, почему «будто»? Коле всегда было всё равно. — Давай не об этом сейчас. Прошу, — опять обсуждать, кто кого кинул через бедро настроения не было. Вроде уже всё высказали и сошлись, что просто не держались. И видимо ошиблись, потому что опять держались слишком крепко. — А о чём тогда? — опять глоток, опять усмешка, опять всё по той же схеме, — может переместимся в спальню? — Да не для этого я сегодня тебя позвал! — ещё один взрыв, намного сильнее всех предыдущих за этот пустой вечер, — мне опять страшно, Коль. И приехать мог только ты, как обычно. Теперь мой страх превратился в черную тень, как у Есенина. Я, может, хочу, чтобы меня просто обняли и пожалели, чтобы спасли меня в конце концов! — Там был «Чёрный человек». Классику знать надо, — пауза, чтобы вновь почесать бороду и снисходительно ухмыльнуться, — а спасти я тебя не могу. — Чёрный человек, классику знать надо, — не удержался и передразнил, как ребенок, — да пошёл ты, — Дима опять замолчал. Эта недошпилька сбила весь настрой, — я так много хотел тебе сказать, но теперь мне хочется только называть тебя пидорасом и хуесосом каждые тридцать секунд, чтобы ты не забывал. Пидорас. — Тогда я буду говорить, — отставив наконец свой стакан и сложив руки под головой, Коля глубоко вздохнул продумывая свои слова, — ты говоришь, что твоё место здесь, но, — длинная пауза, чтобы поправить бороду, — тебе на самом деле идти некуда. Может, ты хотел бы убежать, но тебя никто и нигде не ждёт. — Хуесос, — не выдержал Коваль. — Который прав, — подначил мужчина, — и ты со мной согласен, иначе бы выждал обещанные тридцать секунд. — Блять. Может ты прав. Но это я и сам знаю, — Дима оглядывал кухню в поисках чего-нибудь. Чего-нибудь, чтобы отвлечь свои взгляд от человека напротив. Насмотрелся за много лет. — Если говорить про отношения, то это невозможно, — он действительно похож на мудрого старца, который отрекся от всего сущего. Но быть похожим не значит являться, — мы бы разорвали глотки друг другу в первый месяц. С тобой сложно, Дим. — Ну простите, что я такой. Простите, что отстаиваю своё мнение, — а вот это терпеть уже сил не было. То есть, он старается быть честным и открытым, а ему говорят, что с ним сложно. Спасибо, — мы даже не попытались. Ты не думал, что, скорее всего, я бы немного изменился в наших отношениях? Ты вообще думал?! А я думал! Я думал, что ущербный, раз не заслуживаю отношений, или хотя бы твоего внимания — парень опять вскочил и принялся угрожать пальцем, облокачиваясь на стол. Каждая мышца была напряжена, каждое слово сочилось ядом, — а оказывается, что ты просто испугался, — истеричный смешок вырвался откуда-то снизу, — любые отношения это сложно, Коль, — эмоции потихоньку утихали, но Дима всё ещё бурлил где-то внутри, — а я стрался. Кто мне говорил, что я его идеал женщины?! Кто, а, дорогой мой Коля Андреев, легенда русской комедии? — Может я, — на лице ни грамма эмоций, только флегматично поднимаются и опускаются брови при каждом слове, — но ты не женщина, Дим. Я выяснил это уже несколько раз. — Пошёл вон. Тон холодный, убивающий. Коваль выдохся. Воздух, как и эмоции, закончились. Осталась лишь внутренняя пустота. Как обычно. Они провели вместе меньше часа, а Диме хуже чем было до. Но никого другого позвать возможности не было. Коля допил свой коньяк и поставил бокал дном вверх. «Понторез» — пролетело в голове у Димы. Он закатил глаза, сложив руки на груди: «Заблокирую, нахуй» Николай Андреев неспешно встал, так же неспешно выплыл в коридор и собрался. — Ещё встретимся, — Николя улыбнулся и застегнул свою куртку, чего-то ожидая. — Поцелуя на прощание не будет, — Дима был всё также холоден и надеялся, что дрожь несильно заметна. Хотя от Коли ничего невозможно скрыть, — вали на хуй. — Это твоя прераготива, — усмехнулся мужчина. Дима закатил глаза, — Напиши, когда станет опять хреново, — и наконец скрылся за дверью. Дима скатился вниз по стене и спрятал лицо в руках и волосах. Истеричный смех прорывался сквозь самые надёжные барьеры. Казаться сильным уже не было смысла. Парень смеялся и плакал одновременно. Опять. Но надо было успокаиваться. Дима это понимал. Пора уже было заканчивать. «Вы уверены, что хотите удалить контакт «Коля»?» Дима уверено нажал «да». Телефон остался лежать на тумбе в коридоре. Парень посмотрел на себя в зеркале: волосы грязные и висят соплями, глаза красные и опухшие, плечи всё ещё трясутся. Но во взгляде стальная уверенность. Над плечом ненадолго появилась тень. Коваль уже не вздрагивал. Спасти его не сможет никто. Остаётся только он сам. *** У подъезда, под хлопьями снега стоял мужчина и курил. Он чего-то ждал и судорожно смотрел в телефон, каждые тридцать секунд. Телефон молчал. — Значит всё. И мужчина ушёл в темноту в сторону метру.